А почему вы спрашиваете?— Если мы с вами считаем, что Лоцман — это отражение кодекса чести, который присущ автору сценария… то есть повести или романа, тогда ваш муж, получается, — мой Бог.Мария не успела осмыслить сказанное. Лоцман крутанулся на месте.— Инг, я уже ухожу!Северянин стоял в дверях гостиной. У окна, сияя серебряной парчой, появилась Эстелла.— Господа, это игра не по правилам! — возмутилась Мария. — Мы только что имели разговор с Рафаэлем…— Знаю, — перебил Ингмар. — Рафаэль сделал глупость, мы ее исправим.Лоцман похолодел. Актеров опять двое — а против двоих, неуловимых и неуязвимых, его одного маловато. Он остро пожалел, что Мария уже спрятала револьвер и стилет.— Инг, ты помнишь, что был мне другом?— Нет. — Северянин покачал головой.— Во имя Богини, стоять! — крикнул охранитель мира и прыгнул; в броске сотворил кинжал и вонзил северянину в грудь. Выдернул, пока тяжелое тело актера еще стояло на ногах, и метнулся к не успевшей опомниться Эстелле. Удар; лезвие осталось в груди. Эстелла опустилась на колени, потом завалилась на бок. Лоцман оглянулся — Ингмар лежал у двери, вытянув руки.Побелевшая Мария цеплялась за стол, оседала на пол.— Зачем вы?..— Это актеры, — сказал охранитель мира — и почувствовал, как сжимается горло, как собирается в груди мучительный ком. — Они оживут… в Поющем Замке… — Голос ломался. — Как вы?Мария одной рукой держалась за сердце, другой цеплялась за ножку стола.— Уходите! Господи, нет, не то… Их надо увезти в Поющий Замок… Я помогу вам. — Тяжело дыша, она силилась подняться на ноги.Охранитель мира выдернул кинжал из груди Эстеллы; лезвие было чистым, из раны не вытекло ни капли крови. Лоцман взял актрису на руки и понес из комнаты. Он убил дорогих ему людей. Искалеченных, обезумевших, одержимых навязанными ролями — но всё равно дорогих и близких. Во имя спасения Большого мира…Эстелла шевельнулась. Дрогнули длинные ресницы.— Иди выручай… свою Богиню…Лоцман сходил с крыльца — и едва не покатился по ступеням вместе с актрисой. В доме дико закричала Мария:— Беги! Беги!Эстелла вывернулась у него из рук и пропала. Крик в доме оборвался, словно Марии зажали рот. Охранитель мира ворвался в гостиную.— Стой! — приказал Ингмар.Оживший северянин стоял возле Марии, держал сотворенный Лоцманом кинжал. Кончик лезвия упирался Богине в шею под ухом.— Убивать нас без толку. — Глаза Ингмара были слепые, как у Рафаэля. — У нас есть своя Богиня и все остальные, которых купил Итель. А у тебя сейчас не станет никого.— Пощади ее.Эстелла уже стояла у Лоцмана за спиной.— Я не убиваю, как ты. — Северянин положил руку Марии на затылок.— Пощади, — повторил Лоцман в бессильной ярости. Охранитель мира, он не может помешать актерам надругаться над его Богиней!Мария пошатнулась. С помертвелым от ужаса лицом выдавила дрожащим голосом:— Что они хотят?На лице у Ингмара появилось такое же вдохновенное выражение, что Лоцман уже видел у Лусии, когда она стояла возле полицейской машины.— Я вас запрограммирую, — проговорил северянин.— Не двигаться, — прошипела Эстелла, и охранитель мира не шелохнулся.У Марии менялось лицо: с него ушел ужас, который сменило изумление, смешанное с недоверием. Затем Богиня упрямо сжала губы и потрясла головой. Лоцман затаил дыхание. Может, она устоит, Ингмар с ней не совладает? Нет: Мария сдалась, устало прикрыла глаза. А когда вновь подняла веки, это уже была другая Мария: знающая свою выгоду, бойкая и бездарная авторесса. Ингмар отступил от нее.— Можете прямо сейчас позвонить господину издателю. Он будет рад иметь вас в числе своих авторов.— Пауль не дурак поспать с утра. — Мария прошла к столу и включила компьютер. — Пока он пробудится, я успею сделать несколько страниц… или составить план. Я же не могу писать без плана, вы согласны? — Она повернулась, с брезгливой гримасой посмотрела на Ингмара и Эстеллу; ее зеленоватые глаза избегали взгляда Лоцмана. — Убирайтесь все — мешаете работать. Вон пошли, я сказала!Актеры исчезли. Лоцман медлил.— Вы не нужны мне здесь, — проговорила Мария. — Уходите. И заберите ваши цветы!Он прихватил цветы, которые лежали на столе возле фотоальбома, однако оставил в шкафу сверток с оружием и наручниками.Если Мария не вышвырнет всё на помойку… или не сдаст в полицию… Он прикусил губу, открыл дверцу машины. Руки едва слушались, и было очень больно. Мария подпишет договор с Ителем, продаст своего Лоцмана. А тогда опять в Кинолетный город, на АУКЦИОН? Пожалуй, нет — ведь книги писала Анна… Как же теперь — жить на стимуляторах? Превращаться в падаль?Лоцман встряхнулся. Пока он жив, пока жива Хозяйка Поющего Замка, пока жив Дархан, еще не всё потеряно.Мария выглянула на крыльцо:— Оставьте-ка лучше цветы здесь.Он бросил свой подарок на асфальт, хлопнул дверцей и уехал. Назад, в Поющий Замок, как поклялся. Глава 19 Вопреки словам Марии о том, что Итель — любитель поспать, издатель уже поднялся и, судя по шуму воды в ванной, принимал душ, когда Лоцман вошел в Аннин дом. Ни в гостиной, ни в спальне Итель так и не прибрался. На столике звякнул телефон. Неужто Мария? Уже звонит сговариваться о новой книге? Лоцман снял трубку:— Алло.— Господин Пауль Мейер? — раздался громкий уверенный голос. — Я звонил вам домой, мне дали этот номер. Вас беспокоят из Бритонвилля. Вы знаете меня под именем Вильгельма Шварцберга.— Простите, я не Пауль.— Вы секретарь? Хорошо. Будьте добры, передайте господину Мейеру: Вильгельм Шварцберг намерен подписать контракт на роман нового типа. Пора, знаете ли, сменить профиль, — добавил Шварцберг с неожиданным смущением.Лоцман крепче сжал трубку:— Вы отдаете себе отчет, сколько бед принесут эти книги нового типа?— Каких таких бед?— В вашем Бритонвилле, я вижу, ничего не известно. Мой вам совет: повремените с подписанием контракта. Тем более что господин Мейер сейчас не может вами заняться.— А когда сможет?— Дня через три-четыре.— Ну, знаете ли! За четыре дня я могу передумать. — Судя по тону, Шварцберг был автор известный и цену себе знал.— Передумаете — и ладно. Будьте здоровы. — Охранитель мира положил трубку на рычаг. Одного Лоцмана спас от продажи — хотя бы на время, а если повезет, то и навсегда.Он только двинулся в кабинет, как телефон снова зазвонил.— Алло.— Пауль? Тебя и не узнать, приятель. Слушай, я тут пораскинул мозгами… Давай, что ли, и впрямь контракт подмахнем. Я тебе знатную книгу сбацаю.— Пауля нет и не будет четыре дня. Если вас не затруднит, позвоните еще раз попозже.Автор опешил:— Эй, стой! А вы-то кто?— Секретарь. Позвоните через четыре дня. — Третий звонок. Хоть от телефона не отходи. Что за половодье такое? Никак актеры их всех запрограммировали?Лоцман отшил пятого автора, когда в гостиную вошел Итель. Его коротко стриженные волосы уже высохли после душа, но курчавая борода была влажной.— Какого черта вы распоряжаетесь? Кто сказал, что меня не будет четыре дня?Охранитель мира выдернул телефонный шнур из розетки. Итель сунул руки в карманы брюк и прислонился к стене.— Я слушаю, господин Лоцман. — Глаза в сеточке морщин прищурились, в голосе прошелестела издевка. — Вы, кажется, хотели мне что-то объяснить?— Господин Итель, я вам выставляю счет. Во-первых, Аннины актеры бродят по миру и калечат людей. Во-вторых, у завербованных вами авторов умирают Лоцманы. В-третьих, ваши авторы мучают своих персонажей и, соответственно, обрекают на муки актеров — живых людей иномирья. В-четвертых, из-за вас в Кинолетном городе началась война между солдатами и летчиками кино…— Я ни хрена не разберу, что вы несете, — перебил издатель. — Я не знаю никакого Кинолетного города, не знаю ни летчиков, ни солдат. Я понятия не имею, что там у вас творится в иномирье, — и, поверьте, ЗНАТЬ НЕ ХОЧУ. Меня, господин Лоцман, это не касается. Какого рожна вас принесло сюда сеять проблемы, когда у нас своих до черта? Мы здесь занимаемся бизнесом. Если на товар есть спрос, мы даем товар и честно получаем деньги. А на вас, господин Лоцман, спроса нет, учтите!— Вы заблуждаетесь, — ответил охранитель мира. — И я найду способ это доказать. — Он прошел в кабинет, к высоченному зеркалу; в зеркале была видна его комната, залитая утренним солнцем. Лоцман открыл границу, намереваясь уйти.Итель, не считая спор оконченным, тоже вошел в кабинет.— Не грозите, милейший. Существуют реальности объективного мира, в которые вам необходимо вписаться. И не воображайте, будто…Он не закончил мысль. В зеркале мелькнуло стремительное серебро, и из рамы высунулась остроконечная морда Змея. Угадавший его чувства Лоцман погладил Змея по голове, как верную собаку:— Привет, дружище.Итель попятился. Чешуйчатая морда потянулась за ним.— Пошла вон, тварь!Змей мордой ткнул издателя в живот, так что Итель крякнул и опрокинулся. Змей поглядел на него, с явным удовольствием оценивая результат, и пропал.— Напрасно смеетесь. — Коротышка поднялся на ноги. Он был бледен и зол.— Я не смеюсь. Мы еще побеседуем с вами, господин Итель. Будьте здоровы. — Лоцман ушел в Зазеркалье.Анна в одиночестве пировала в столовой. На белоснежной скатерти искрился хрусталь, сияли серебряные приборы и расписанный золотом фарфор. В перламутровых вазах высились горы фруктов, в графинах светилось на солнце вино, а от изобилия блюд со снедью у Лоцмана зарябило в глазах. Не иначе как Хозяйка расстаралась для гостьи. «Хозяюшка!» — позвал он.«Эта дрянь сейчас всё сожрет, — откликнулась красавица. — Садись скорей к столу».— С добрым утром! — вскричала Анна. — Господин Лоцман, всё так замечательно! Я выспалась, как только в детстве бывало. А еда — м-м-м! Расчудесная.«Ешь быстрей, — поторопила Хозяйка. — Она уже умяла лучший паштет и жареных рябчиков!»Лоцман подсел к столу. Еда и впрямь была восхитительна. Однако Анна расселась на Эстеллином месте — за столом могли бы разместиться шестнадцать человек, а ее угораздило выбрать именно этот стул, — и было неприятно видеть Богиню на месте актрисы. Анна оживленно болтала, проворно работая ножом и вилкой.— После завтрака прогуляюсь — и за работу. Глядишь, что-нибудь накропаю. Правда, я уж отвыкла пером по бумаге водить; ну да не беда.— Что вы намерены писать? — забеспокоился Лоцман. Не наплодила бы Анна новых чудовищных миров, в развитие идей своего издателя.— Пока не знаю, — призналась она простодушно. — Свежих задумок нет. Но я начну — а там соображу по ходу дела.— Анна, — сурово сказал охранитель мира, — смотрите у меня. Станете сочинять ужасы и пытки — вам на голову рухнет потолок.Как бы в подтверждение его слов, с простенка между окон отвалился изрядный кусок лепнины и грохнулся на паркет. Брызнули осколки.— Ох! Ну, зачем вы так? — упрекнула Анна. — Я напишу что-нибудь любовное — не для Пауля, а для души.«Хозяйка, это ты Замок рушишь?» — спросил Лоцман.«Сам обваливается. И на границу мира посмотри».Лоцман подошел к окну, сияющему мозаикой золотых и розовых стекол, поднял задвижку и открыл створку. Горы стояли едва ли не у стен Замка, белые башни рядом с темным камнем казались хрупкими и жалкими. Мир погибал — Богиня утратила к нему писательский интерес, и его больше ничто не поддерживало.— Анна, я вас оставляю.— До свидания, господин Лоцман. Желаю приятно провести время.Даже не осведомилась, как обстоят дела в Большом мире и чем заняты ее сорвавшиеся с цепи актеры.«Хозяюшка!» — позвал Лоцман, сбегая по ступенькам во внутренний двор.Она выступила из кустов сирени. Платье только что сливалось с сочной зеленью — и вот красавица уже стоит рядом. Хозяйка улыбалась, глаза блестели из-под полумаски.— Что случилось? — Ее улыбка погасла, едва Лоцман подошел ближе.Он махнул рукой.— Пройдись со мной до туннеля.Хозяйка зашагала рядом. Они вышли за ворота Замка; Лоцман обвел взглядом темно-синюю, сереющую книзу каменную стену. Повернул направо, быстрым шагом двинулся, огибая Замок. Хозяйка бросилась за ним бегом.— Малыш, что с тобой? Ох, Ясноликая, ты уж давно не малыш… Постой! Что произошло? Я же вижу: ты не в себе.— У меня больше нет своей Богини, — ответил он резко. — Мария продалась Ителю. Ингмар ее запрограммировал.Хозяйка издала тихий стон, остановилась. Лоцман тоже остановился через десяток метров, повернул назад.— И туннеля на Дархан нет. Похоже, Анна в таком упоении от всего, что в молодость ей больше неохота.— Ты хотел на Дархан? — промолвила Хозяйка убито.— Да. Ладно, придется лететь. — Лоцман вынул из нагрудного кармана вертолет связи, которым в прошлый раз снабдил его Шестнадцатый пилот, передвинул рычажок на брюшке. — Мир Поющего Замка. Лоцман Последнего Дарханца просит помощи, вызывает Шестнадцатого пилота. — Он отпустил модельку в небо.Хозяйка проводила ее взглядом и придвинулась к Лоцману:— Как же мы теперь будем?— Я выпущу в Большой мир актеров с Дархана. Пусть они перепрограммируют Марию и отловят наших.— А ты?— А я буду принимать их в Замке. Толку от меня в Большом мире всё равно нет.Лоцман вернулся во двор, прошелся по нему туда-обратно, поглядывая на небо. Звенел и посвистывал Поющий Замок, но пение его стало глуше.Хозяйка сидела на нижней ступеньке главной лестницы, поставив босые ноги в траву. Бросив кружить по двору, Лоцман уселся с ней рядом:— Извини, я не принес из Большого мира подарок. Там есть на что посмотреть, но я не нашел ничего, достойного тебя.— А если твой Шестнадцатый не прилетит? — промолвила Хозяйка.— Тогда будем обрабатывать Анну.— Она не захочет помогать.— Посмотрим.— Увидишь. Она будет строить из себя дурочку, вопить от ужаса и хлопаться в обмороки, но ничего дельного от нее не дождешься.— Я заставлю. — Лоцман сдвинул брови.— Станешь пытать огнем?— Когда другое не подействует, — ответил он сердито.— О чем это вы сговариваетесь? — прозвучал близкий голос Анны.Они обернулись. Богиня спускалась с четвертого этажа — однако в Замке, как обычно, всё было великолепно слышно.— Господин Лоцман! Кто эта дама? — Хозяйка поднялась.— Я ей сейчас глаза выцарапаю, — проговорила она громко, изображая непреклонную решимость.— Что такое? — Анна прибавила ходу. — Господин Лоцман, я требую объяснений!— Вот я сейчас объясню. — Хозяйка с грозным видом двинулась ей навстречу.— Стой. Не надо.Красавица взбегала по ступеням.— Хозяйка! — Охранитель мира обнаружил, что его разбирает неудержимый смех. — Я прошу тебя!Тут и Анна осознала угрозу, завизжала:— Лоцман, помогите! — Она остановилась, не зная, куда податься: то ли бежать вверх, от Хозяйки, то ли прорываться вниз, под защиту охранителя мира.Красавица добралась до Богини, встала перед ней — точь-в-точь разъяренная пантера. Недоставало хвоста, которым она хлестала бы себя по бокам. Лоцман мчался к ним, безуспешно пытаясь подавить смех; Замок грохотал раскатистым эхом.— Не трожьте меня! — Анна прижалась к каменным перилам.— Убирайся на Дархан! Слышишь? — Хозяйка вцепилась Богине в волосы и принялась трепать ее, восклицая: — На Дархан, на Дархан, на Дархан!— Оттащите ее! — взмолилась Анна.— Не подходи! — крикнула Хозяйка подбежавшему Лоцману. — Где твой Дархан?! Ищи дорогу! Пусть тебя защитит Ловец Таи! Где Дархан?!Охранитель мира больше не смеялся. Анна пыталась отбиться, бестолково размахивала руками, всхлипывала:— Отвяжись! Не знаю я! Я хочу домой…— Оставь ее, — приказал Лоцман.— Пусти-и! — завизжала Богиня — и вдруг скребнула пальцами по лицу Хозяйки, сорвала полумаску. — Пусти, проклятая! — вопила она, хотя красавица уже отскочила, закрыв лицо ладонями.Лоцман отнял у Анны черный лоскуток и протянул Хозяйке:— Возьми. — Анна скулила:— Ни минуты здесь не останусь. Сейчас же домой…— Я вас не отпущу, — жестко сказал охранитель мира. — Либо на Дархан, либо…— Да что вы за люди безжалостные?! — возопила Богиня. — Вас двое — на меня одну! Я — женщина…— Вот как ты заговорила? — Низко опустив голову, скрывая лицо, Хозяйка надела полумаску. — А когда Ингмар с Рафаэлем мучали твоих актрис?— Это совеем другое! — возразила Богиня запальчиво. И осеклась. — Совсем… другое… — У нее мелькнула новая мысль. — Ну и уйду от вас на Дархан! Там хоть порядочные мужчины, которые не обижают женщин. Да, вот прямо сейчас и уйду. Раз есть Поющий Замок, то и Дархан должен быть рядом.— Вот за этой горой, — подсказал Лоцман.— Не указывайте мне! Сама знаю. — У Анны блеснули глаза. Она выпрямилась, вытянула шею, поднялась на цыпочки. С лица сбежала краска; бледная кожа натянулась на щеках, напряглась. Казалось, горы тянут ее к себе, выпивая из Богини жизнь. — Ах! — Она покачнулась и шлепнулась бы на ступеньку, не успей Лоцман ее поддержать.— Есть, — сказала Хозяйка.Лоцман всмотрелся в затянутую туманом дыру в каменной стене. Дыра была хорошо видна выше белой стены Замка.— Это? — Анна удивленно заморгала. — Это дорога на Дархан?— Да. Вы сами ее открыли. — Охранитель мира на радостях готов был принести извинения, что они обошлись с Богиней так круто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43