Так вот, Ван Лун пошутил насчет зонтика, которым можно было бы прикрыться от космического излучения. Он и не подоз– ревал тогда, конечно, что мы еще вспомним о его словах…
Прежде всего космические лучи лишили нас радиосвязи с Землей и отрезали астроплая от земных постов управления. Случилось именно то, чего опасался Николай Петрович, и те– перь нам надо внимательно следить за курсом корабля и, если требуется, самим выправлять его.
Несколько дней назад радиосвязь с Землей резко ухудши– лась. Четкий голос диктора Земли начал тонуть в тресках и шумах электрических разрядов. У меня было такое впечатление, будто где-то недалеко разразилась сильная гроза, мешающая нам слышать радиопередачу с Земли. Сначала это были отдель– ные трески и удары – как от раскатов грома. Потом в репро– дукторе поднялся сильный грохот, голос диктора можно было разобрать только в перерывах между волнами этого грохота. Николай Петрович попытался слушать без репродуктора, через наушники, но пришлось оставить и их. Голос диктора исчез со– вершенно, заглушенный громовыми разрядами. Но сквозь этот грохот нам все же удалось разобрать слова встревоженной Зем– ли и понять, что там нас тоже перестали слышать. Только на Земле, я полагаю, дело обошлось без надоедливых разрядов, а просто сигналы астроплана стали ослабевать, затухать и ис– чезли совсем. Ну, да это понятно, ведь мощность нашей ма– ленькой радиостанции не идет ни в какое сравнение с мощ– ностью земных передатчиков.
Так или иначе, радиосвязь с Землей пропала. Хорошо еще, что продолжали исправно работать наши радиолокаторы, уста– новленные для обнаружения встречных метеоритов. На их чувс– твительных зеленоватых экранах каждый, даже очень далекий еще метеорит мгновенно вызывает искривление пересекающей эк– ран линии. И тогда сразу же автоматически начинает действо– вать тот или другой ракетный двигатель на крыльях астропла– на. Корабль немножко поворачивает в сторону, искривление ли– нии на экране исчезает – и астроплан снова так же автомати– чески ложится на прежний курс, обойдя метеорит. Нет, встреч– ных метеоритов мы не боимся, пока работает это изумительное радиолокационное устройство, более чувствительное, чем любой телескоп, и действующее, как говорит Вадим Сергеевич, «быст– рее мысли».
Нас немного защищает от космического излучения слой свин– ца, проложенный в оболочке корабля под супертитаном. Но ока– залось, что этого слишком мало, и убедиться в этом нам приш– лось очень скоро.
Впервые мы ощутили на себе влияние загадочных космических лучей на двадцать третий день путешествия. Было это так.
Мы спокойно сидели в центральной каюте после ужина и от– дыхали. Ван Лун закурил свою трубку; он очень редко делает это, стараясь экономить воздух. Но две трубки в день – его норма. И мы все привыкли к тому, что после обеда и после ужина Ван Лун торжественно закуривает при помощи Вадима Сер– геевича или моей. Эта процедура всегда вызывает веселые шут– ки. Табак Ван Луна к тому же очень приятно пахнет. Одним словом, все мы привыкли, и трубка Ван Луна никого не раздра– жала.
Но на этот раз, едва лишь голубоватый дымок трубки поплыл в воздухе, Вадим Сергеевич вдруг покраснел и крикнул:
– К черту вашу трубку, Ван! Надоела она мне! Не хочу!
Мы удивленно взглянули на Сокола: это было так не похоже на него… Но оказалось, что неожиданности только начина– лись. Можете представить себе, как изумились Николай Петро– вич и я, когда профессор Ван Лун, всегда такой сдержанный и вежливый, готовый, как он это умеет, мягко и тонко пошутить, вдруг поднялся из-за стола и, повернувшись к Соколу, резко проговорил:
– Думаю, вам лучше замолчать. Вы мне тоже надоели!
Лицо Сокола побагровело:
– Это что за грубости? Да я…
Но Ван Лун не дал ему кончить фразу. Он уже стоял около Вадима Сергеевича с занесенной рукой и шипел сквозь стисну– тые зубы:
– Просил – лучше замолчать. Иначе снимайте очки. Они сей– час разобьются.
Еще мгновение – и Ван Лун мог ударить Вадима Сергеевича. Но этого не случилось, так как Сокол вдруг совсем неожиданно заплакал. Нельзя было понять, что случилось! Я, вытаращив глаза, уставилась на обоих. Сокол действительно плакал; пла– кал, как ребенок! Затем он опустил голову на руки и, всхли– пывая, забормотал:
– Меня оскорбляют… угрожают… оскорбляют…
Он повторял одни и те же слова обиженным, плачущим голо– сом. А Ван Лун стоял около него с занесенным кулаком и злым, раздраженным лицом; на скулах у него двигались желваки. Это было прямо страшно и, главное, ничего нельзя было понять: за что они рассердились друг на друга, что произошло?..
– Николай Петрович, что это такое? – спросила я. Честное слово, я испугалась…
Лицо Николая Петровича тоже не успокоило меня, на нем бы– ло заметно сильное напряжение. Он сделал мне знак, чтобы я не вмешивалась: пусть, мол, сами угомонятся.
– У всякого человека могут быть такие моменты, когда он начинает терять контроль над собой, – тихо проговорил Нико– лай Петрович. – Сильные переживания. Нервы… Переутомле– ние… Мы слишком много работали последние дни. Это, мне ка– жется, бурная нервная реакция…
– Но их надо успокоить!
Николай Петрович не ответил мне. То, что он сказал, мне было непонятно: никогда бы раньше Николай Петрович не остал– ся в стороне, он обязательно прекратил бы бессмысленную ссо– ру. В это время Ван Лун наклонился к Соколу и угрожающе ска– зал:
– Мне очень противно смотреть на вас. Вы не мужчина, вас надо учить! Прошу вставать. Отвечайте по-мужски. Помогу вам сам!
Ван Лун схватил своей крепкой рукой воротник пиджака Со– кола и рванул его. Вадим Сергеевич даже не сопротивлялся. Безвольно свесив голову, он продолжал плакать.
Тут я не выдержала:
– Что вы делаете, товарищ Ван Лун? Перестаньте!
Но Ван Лун хмуро покосился на меня и так же свирепо про– цедил сквозь зубы:
– Молчать, девушка! Когда говорят мужчины, девушки в сто– рону!
В отчаянии я бросилась к Николаю Петровичу – и остолбене– ла, увидев странное, незнакомое выражение его лица. Глаза его блестели, губы шевелились, он словно во сне говорил:
– Понятно, Ван Лун оттреплет его. Ну, давай, давай, Ван! Впрочем… посмотрим, может быть лучше, чтобы Вадим?.. А ну, посмотрим!..
Я схватила его за руку:
– Николай Петрович, что с вами? Неужели и вы… тоже…
Дальше я уже не смогла говорить. Еще секунда – и я сама разревелась бы, как Сокол. К горлу подступил плотный комок, стало трудно дышать.
Николай Петрович внимательно смотрел на меня, будто не понимая, кто это стоит перед ним. Но я видела, что он начи– нает приходить в себя. Он провел рукой по лбу, взглянул еще раз на Вадима Сергеевича, на Ван Луна – и, как бы просыпаясь от тяжелого сна, резко сказал:
– Ван Лун, оставьте Вадима!
Но Ван Лун продолжал трясти плачущего Сокола.
– Ван, вы понимаете, что я вам говорю? – крикнул Николай Петрович.
Ван Лун наконец обернулся и какими-то стеклянными глазами уставился на нас. Я со страхом смотрела на него: ведь так может вести себя только сумасшедший! Слезы подступали к моим глазам, я крепко сжимала кулаки, чтобы не заплакать. Такие замечательные люди – и так ведут себя! Как это ужасно, этого просто нельзя перенести!..
– Ван, оставьте Вадима, я приказываю вам!
Рука Ван Луна оторвалась от Сокола, который так и повис в воздухе, скорчившись в неестественной позе, с головой, упав– шей на руки. И он все еще плакал!
– Идите сюда, Ван? – громко приказал Николай Петрович, произнося слова раздельно и твердо. – Не смейте дотрагивать– ся до Вадима. Я приказываю вам! Слышите?
– Слышу, – глухо ответил Ван Лун.
– Вы обещаете мне?
Молчание.
– Обещаете, Ван? – повторил Николай Петрович.
И только тогда Ван Лун тихо, каким-то равнодушным, чужим голосом отозвался:
– Обещаю.
Николай Петрович оглянулся. Его взгляд остановился на ци– ферблатах приборов, с которыми работал Сокол перед ужином. Они все еще оставались включенными – ведь записи нужно было вести непрерывно, – и из автоматического регистратора мед– ленно выползала узкая бумажная лента, на которой отмечалась интенсивность космического излучения. Брови Николая Петрови– ча нахмурились. Быстрым движением он приблизился к приборам, несколько секунд сосредоточенно изучал показания счетчиков и запись на ленте. Затем так же быстро повернулся ко мне:
– Галя, как вы себя чувствуете? Хорошо соображаете?
Значит, он думал, что и я тоже… что и я схожу с ума, как Сокол и Ван Лун! Это было очень несправедливо, ведь я сама только что старалась вывести его из страшного состоя– ния. Мне стало обидно до слез, но я постаралась спокойно от– ветить:
– Да, Николай Петрович. Я только не понимаю, что у нас происходит.
Тогда он еще раз взглянул на приборы, на Ван Луна, кото– рый стоял в углу каюты и что-то бормотал про себя. на Соко– ла, по-прежнему застывшего в неестественной позе в воздухе, обвел глазами каюту, будто разыскивая что-то, и решительно позвал меня:
– Идемте, Галя. Нельзя терять ни минуты!
Мы спустились в склад через люк в полу каюты. Николай Петрович открыл большой ящик, вынул оттуда два длинных руло– на серого и тусклого металла и сказал:
– Несите в каюту. Быстрее!
И, захватив еще два рулона, поспешил за мной.
Ван Лун и Сокол не двигались с места. Они ни на что не обращали внимания.
По указанию Николая Петровича я развернула один из руло– нов и покрыла широкой металлической лентой всю боковую стену каюты. Серый металл был очень мягким и послушным. Затем по– верх этого слоя я уложила второй и третий. Металл укрыл всю стену. Николай Петрович надежно закрепил его и распорядился:
– Галя, давайте сюда Сокола.
Мы перенесли безвольное тело Вадима Сергеевича к покрытой металлом стене, уложили его там. Николай Петрович облегченно вздохнул и позвал Ван Луна:
– Ван, идите сюда.
Ван Лун зло, раздраженно посмотрел в нашу сторону. Видно было, что ему не хотелось идти. Но он не мог возражать Нико– лаю Петровичу и медленно, будто через силу, приблизился к нам,
– Садитесь тут, поговорим, – мягко сказал Николай Петро– вич, беря его за руку.
Ван Лун все так же нехотя сел. Все молчали. Так прошла минута, вторая… Вдруг Ван Лун провел рукой по голове, тряхнул ею, словно просыпаясь, и удивленно повернулся к Ни– колаю Петровичу:
– Что такое? Думаю, я как пьяный! Тяжелая голова…
Почти в это же мгновение послышался и голос Сокола:
– Ерунда какая, почему у меня мокрое лицо? Что тут проис– ходило? И свинец зачем-то…
– Друзья мои, надо быть осмотрительнее, – ответил обоим сразу Николай Петрович. – К счастью, на этот раз обошлось без крупной беды. Но еще несколько минут – и я не знаю, чем бы все это кончилось. Мы вели себя очень неразумно… хотя, впрочем, кто мог предвидеть подобные явления?..
– Но что случилось? – повторил свой недоуменный вопрос Вадим Сергеевич.
Николай Петрович пригладил растрепавшиеся седые волосы, и я заметила, как вздрагивали его тонкие пальцы. Затем он мед– ленно заговорил:
– Наша каюта слишком слабо защищена от космического излу– чения. Оно заливает нас своим непрерывным потоком. И, как это ни печально, крайне возбуждает нервную систему. Я еще не уяснил себе всего этого. Объяснения придут потом. Сейчас можно установить только вот что. Возбуждение резче всего сказалось на сильном, крепком организме Ван Луна и на нерв– ном, эмоциональном Вадиме. Тут действуют какие-то еще неиз– вестные нам закономерности. На Гале и мне возбуждение сказа– лось меньше, хотя… хотя почувствовали и мы, правда, Галя?
Я молча кивнула головой. Мне было так хорошо сейчас, ког– да кончились все эти ужасы!
– Мы с Галей усилили защиту каюты, – продолжал Николай Петрович, – обложили стену, со стороны которой идет главный поток космического излучения, тройным слоем свинца. Видите, как он пригодился. Свинцовые прокладки уменьшают интенсив– ность потока космического излучения, позволяют нам находить– ся как бы в тени – и в этом сейчас наше спасение, друзья!
Я взглянула на Ван Луна и сказала:
– Зонтик от космических лучей, товарищ Ван Лун! Помните, вы шутили, что его надо изобрести?
Ван Лун только озабоченно покачал головой.
Несколько минут мы снова молчали. И тут мне пришла в го– лову страшная мысль. А что если бы Николай Петрович не овла– дел собой тогда, когда он уже и сам начинал бредить? Если бы он не успел понять, в чем дело, и не вспомнил об этом спосо– бе защиты от ужасного космического излучения? Тогда мы все постепенно сошли бы с ума…
Словно отвечая моим мыслям, Николай Петрович заговорил снова:
– Очень прошу вас, друзья, как можно больше времени про– водить под защитой свинцового слоя, в тени от космического Излучения. Если кто-нибудь заметит у себя или у другого ма– лейшие признаки возбуждения, сейчас же уходите сюда и сооб– щайте мне. Опасность слишком велика, чтобы можно было не считаться с нею! Вас, Вадим, попрошу тщательно измерить кри– тический порог интенсивности потока. И, я думаю, надо еще усилить защиту.
…В этот же вечер мы использовали почти весь запас лис– тового свинца в рулонах и покрыли стену справа, откуда шел главный поток космического излучения, еще несколькими защит– ными слоями, сняв предварительно с этой стены все приборы.
И я хорошо поняла: мы спаслись только потому, что поток идет с одной стороны. Астроплан летит как бы в широком луче огромного прожектора, из которого на нас льется космическое излучение. Как хорошо, что Николай Петрович придумал свинцо– вый зонтик, под которым мы укрылись!..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,где Галя Рыжко, продолжая свой дневник, рассказывает о разных предположениях ученых относительно Венеры, а также о собственных наблюдениях астронавтов над этой планетой; кроме того, читатели узнают из этой главы о полезном изобретении, самостоятельно сделанном Галей

На следующий день Николай Петрович вместе с Ван Луном составили еще одну карту нашего пути в межпланетном прост– ранстве. На этой карте было точно отмечено положение астроп– лана относительно главного Потока Космического излучения. Как эта карта помогала нам дальше!
Ведь с того времени, как оборвалась радиосвязь с Землей, нам самим пришлось делать все вычисления маршрута и самим выправлять курс. Эти вычисления производились по звездам. И вот оказалось, что наш маршрут можно легко и значительно проще проверять по новому постоянному и неизменному ориенти– ру – потоку космического излучения. Только мне кажется, что удобство это не такое уж замечательное, чтобы из-за него ли– шаться радиосвязи с Землей и оказаться в опасности сойти с ума…
Николай Петрович говорит, что все это очень важно для на– уки. Ну, я, должно быть, не гожусь в настоящие ученые, я с удовольствием обошлась бы без всей этой истории с космичес– ким излучением. Мне что-то, не нравится, когда я оказываюсь в роли кролика или морской свинки, над которой проводят вся– ческие эксперименты, хотя бы они и были страшно научными!
В течение нескольких дней мы с Ван Луном вели наблюдение за Венерой – так распорядился Николай Петрович. Вот это мне нравилось!
Он сказал нам:
– На протяжении сорока восьми часов нужно внимательно следить за малейшими изменениями на диске Венеры. Не спус– кайте с планеты глаз! Поэтому я и назначаю вас обоих, чтобы вы дежурили по очереди. Особенно прошу вас отметить и сооб– щить мне тут же, если появится голубоватое сияние в ка– кой-либо части диска.
Сам Николай Петрович неотрывно следил за полетом астроп– лана. А Вадим Сергеевич в это время проводил наблюдения над поверхностью Солнца.
Я заглянула было в телескоп Сокола, когда он оторвался для записей. Какая удивительная и величественная картина открылась передо мною в зачерненном окуляре телескопа!
Да разве это то спокойное, мягкое и ласковое солнышко, к которому мы привыкли на Земле? Ничего похожего! Огромный бурлящий огненный диск. Он непрерывно кипит, выбрасывая из себя высокие фонтаны ослепительного разноцветного пламени. Фонтаны взлетают вверх, рассыпаются гигантскими цветами с причудливыми широкими лепестками и падают обратно в огненное море. На смену им взрываются новые и новые столбы пламени, как фантастические огненные деревья, которые покрывают бур– лящую поверхность могучего светила странными, невообразимыми узорами. А вот вырывается огромный вихрь раскаленных паров, он крутится и вьется, разрывая в клочья золотую поверхность Солнца. Темное пятно неправильной формы надолго остается на блестящем круге, и что-то яростно кипит, клокочет в нем, будто хочет вырваться из глубокой пропасти. Но не стоит и пробовать разобрать и рассмотреть, что делается там, внутри, в глубине солнечного пятна, которое медленно закрывается языками огненного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43