И вспомнил о драконе. Он не сможет вернуться на ту сторону. Отшельник послал его по дороге, по которой нельзя вернуться назад. Отшельник обманул его, обманул подло, хотя и непонятно зачем. А другого пути нет, подземный ход завален… хотя еще остается Дензил, знающий легкий путь на сторону зла, и остается дедушка Дизз… хотя Малыш никогда не думал, что старик сейчас способен на что-то осмысленное. Теперь это бы еще проверить.
С чувством ватной слабости в ногах Малыш зашагал к Высоким Деревьям…
Вольф замолчал, задумчиво наблюдая за кораблем, который возник из пустоты и медленно приближался к станции. Мысли его витали где-то далеко от Малыша и Тихой Долины. А вот крысе было глубоко наплевать на корабль, у нее он не вызывал никаких предчувствий.
— А дальше? — спросила она.
— Дальше? — переспросил Вольф, с некоторым даже недоумением глядя на зажатую в руке отвертку. — Дальше Малыш решил найти кого-нибудь из своих близких. Оставалась надежда… что кто-то поможет ему. — И одним движением закрутил винт до отказа, едва не сорвав резьбу. Потом снова задрал голову, удивляясь своим ощущениям.
Ему вовсе не приходило мыслей о неведомых и непознаваемых звездных мирах. Это было вне объяснений, но неторопливое движение корабля сквозь пустоту было ЗЛОВЕЩИМ, и это ощущение можно было сравнить только с чувством, которое внушал шум черного водопада, сбрасывающего пенящиеся черные воды в мрачно-сумеречную пропасть.
— Но, как оказалось, — продолжил он, взяв другой винт, — найти своих ближних было легче, чем добиться от них какой-нибудь осмысленной помощи. Первым Малыш нашел братца Трензила. Сидя под старым дубом, тот пребывал в дремотном состоянии. Братец Трензил был полной противоположностью Дензила. Он был толстым, неуклюжим и по возможности избегал лишних движений. Толку от разговора с ним было чуть.
Зевая так, будто не спал неделю, он сообщил, что Дензил в последние дни в Долине вообще не появлялся. А если и появлялся, то не попадался Трензилу на глаза. Лениво сообщив эти сведения, братец снова смежил веки. Будь он старше, начитанней и нуждайся в оправдании своей жизни, он назвал бы это медитацией.
И тогда Малыш направился к Большим Деревьям. Больше никого не встретив, он вошел в лифтовую кабину и поднялся наверх. Есть хотелось ужасно, и, не задерживаясь на площадке, Малыш сразу направился в столовую. Окружающий пейзаж его не интересовал, хотя сам по себе того стоил. Вечер вступал в права, растущие тени придавали панораме отчетливость и перспективу, воздух был предельно прозрачен. Столовая выглядела маленьким домиком, похожим на другие: те же бревенчатые стены, покатая крыша, резные окна. Уже подходя к ней, Малыш случайно увидел на восточном горизонте парус.
Парус, и больше ничего, маленькое белое пятнышко в центре огромной синевы. Малышу никогда раньше не приходилось видеть наяву паруса, только на рисунках в книгах, но во всяком случае он точно знал, что парус — это всегда еще и корабль. А корабль — это всегда и люди. А если не люди, то все равно какие-нибудь живые существа. А если не живые, то, на худой конец, мертвые.
Такую картинку он видел в книжке, которая попалась ему на старом складе. На картинке был изображен скелет, который небрежно правил кораблем, держа одну из костлявых рук на круглом штурвале. На свой безглазый череп скелет нахлобучил треугольную шляпу, а в свободной от управления руке Держал пузатую кружку с каким-то пенным напитком. Содержания книжки Малыш так и не узнал: тогда он еще не научился читать, а книжка вскоре исчезла, как это случалось с большинством предметов, найденных на старом складе.
Итак, к острову приближался корабль. Или шлюпка с парусом. Или оснащенный мачтой плот. Малыш не умел анализировать свои предчувствия и именно потому воспринимал их непосредственней и острее. К острову со стороны далекого и неведомого континента приближался корабль. К острову приближались перемены. Малыш открыл дверь. Как и прочие внутренние помещения долины, столовая изнутри казалась больше, чем снаружи. Кто-нибудь посторонний мог бы удивиться, но Малыш вырос здесь и привык к этим чудесам. Привыкнуть можно почти ко всему.
— Давно же тебя не было! — произнес буфет густым дружелюбным басом, подразумевающим оттенки гостеприимства, готовность пойти навстречу всем гастрономическим желаниям, хоть и сопроводив их некоторой дозой нравоучительного ворчания. — Ты хочешь есть?
Буфет был сделан из того же материала, что и все приличные, уважающие себя буфеты, то есть из какого-то темного, матово-блестящего полированного дерева, напоминающего о солидности, добротности и тяжеловесности.
— Хочу, — ответил Малыш, усаживаясь за такой же основательный стол.
— Есть куриный суп, раковый суп, суп из трюфелей, луковый суп, суп а-ля…
— Давай что угодно, только побыстрей! — перебил его Малыш, нетерпеливо стуча по столу ладонью.
— Хорошо, — удивленно ответил буфет.
Секунду спустя одна из дверей буфета распахнулась, и сбоку возникла деревянная рука. Она ловко поставила перед Малышом тарелку с какой-то ароматной жидкостью. Малыш так и не понял, с какой именно, потому что тарелка быстро опустела.
— У тебя сегодня хороший аппетит, — не без удовольствия заметил буфет. — И хлеба ты ешь много. А где ты был?
— Второе давай! — заявил Малыш. — Я был по другую сторону гор, — добавил он, спохватившись. — На стороне зла.
— Раньше ты не заходил так далеко, — простодушно заметил буфет, ставя перед ним яичницу с колбасой.
Это блюдо не считалось фирменным, но буфет как-то догадался, что сейчас оно самое уместное. Утолив первый голод, Малыш спокойнее поглощал яичницу и кое-как, перескакивая с пятого на десятое, рассказал о своих приключениях, вплоть до разговора с отшельником и встречи с драконом.
— Наверное, это было очень интересно, — заметил буфет. — Значит, ты вернулся в Долину без Дейзи?
— Да, — признался Малыш. Вспомнив, с кем говорит, он потерял к рассказу всякий интерес.
— Сложная история, — сказал буфет. — Тебе надо посоветоваться со старшими.
Это вершина его жизненной мудрости. Великий специалист в области кулинарии, буфет был заурядно глуп во всех прочих отношениях. С людьми такое тоже часто случается.
— Давай чай, — сказал Малыш, отодвигая пустую тарелку. — И давай пирожные!
Покончив и с тем и с другим, он поднялся, чувствуя, что ноги стали совсем ватными, а веки предательски смыкаются. До сумерек было еще далеко, но у Малыша хватило сил только на то, чтобы добраться до своей хижины, упасть на постель и заснуть крепким сном…
Вольф снова поднял голову. Корабль приблизился, и теперь отчетливо проступили детали. Это был очень стандартный малотоннажный корабль для дальних перелетов, без каких-либо изысков. И тем не менее его движение по-прежнему казалось ЗЛОВЕЩИМ.
— Погляди-ка туда, — предложил он крысе. Та послушно задрала нос к звездам.
— Ну и что? — спросила она спустя полминуты.
— Тебе не кажется странным этот корабль? — спросил Вольф, уже понимая бесполезность вопроса.
— Нет, не кажется, — ответила крыса. — Я не впервые вижу такие. А что?
— Ничего, — сказал Вольф. — Мне показалось.
— А что случилось на следующий день? — спросила крыса. — Когда он проснулся.
— Кто? — не понял Вольф.
— Этот Малыш, — объяснила крыса. — Ты ведь о нем рассказывал.
— Ах да, — вздохнул Вольф, с усилием отрывая взгляд от корабля, который уже выходил из сектора видимости. — Малыш проснулся очень рано…
Малыш проснулся очень рано, как это бывает, когда ложишься задолго до заката. Он хорошо выспался, встал со свежей головой и припомнил вчерашний день, завершившийся плотным ужином и советом обратиться к старшим.
Такая возможность появилась очень скоро. Дедушку Дизза он встретил на площадке у лифта.
— О, здравствуй, Малыш! — прошамкал тот. — А где Дейзи? Что-то я давно ее не видал.
Это был хороший вопрос. А главное, своевременный, Малыш постарался по возможности ясно на него ответить.
— Визард! — несказанно оживился старик, едва услышав это имя. — Как же, я его помню! Когда мы втроем, я, он и рыцарь Керри, впервые ступили на берег этого острова, то встретили здесь массу злобных тварей. Сначала это были гоблины. Они еще ничего не успели нам сделать, а мы уже накинулись на них, как бешеный ветер. Керри рубил их в капусту, Визард жег октариновым огнем, а я…
Дело было плохо. Как и всякий живущий прошлым человек, старик был готов безнадежно увязнуть в воспоминаниях. Малыш попытался исправить дело, снова напомнив о Визарде, но этим он только переключил мемуариста на другую главу книги его жизни.
— О, Визард! — вдохновенно воскликнул дедушка Дизз. — Я помню, как мы познакомились в Гондоре, когда я искал попутчика для путешествия к Долгому Озеру. В ту пору цены на лошадей в Средиземье выросли вдвое, и я спорил с барышником из-за маленькой белой лошадки, когда к нам подошел высокий и довольно молодой волшебник. Вообще-то, принято считать, что волшебники все длиннобородые, и бороды у них белые, но ведь когда-то и они были молодыми… Так ты его видел? — спросил он вдруг, когда Малыш уже отчаялся привлечь внимание старика, произнося «дедушка Дизз!» и дергая за спинку кресла.
— Я не видел, — ответил Малыш. — Но его гоблины схватили нас, меня и Дейзи. Я бежал, а Дейзи отвели к Визарду в его Заоблачный замок.
— Ты что-то путаешь, — мягко возразил дедушка Дизз. — Визард не стал бы путаться с гоблинами. А если он пригласил малышку Дейзи к себе в гости… — Тут мысли старика внезапно приняли новое, хотя и довольно естественное направление. — И почему он просто не пожаловал в Долину? В свою Долину! Которую сам сотворил, отделив ее от стороны зла! Вот что, Малыш, когда увидишь его, то передашь, что он свинья, а не волшебник! Почему он просто не…
Уже в этот момент Малыш понял, что любые усилия будут тщетными. Блуждавшее в иллюзиях сознание старика противилось познанию реальности с упорством хорошо прокаленной пружины. Он еще раз попытался вызвать у старика образ страшных гоблинов, хватающих и волокущих под мышками беззащитных маленьких детей, и в ответ получил новую порцию старого повествования об эпохе покорения острова, на который трое героев высадились и набросились на гоблинов раньше, чем те успели что-нибудь героям сделать. На последний момент старик напирал с особым удовольствием, так что у Малыша даже мелькнула мысль, что не начни герои первыми, то гоблины, пожалуй, ничего дурного им бы и не сделали. Еще раз попробовав приблизить старика к реальности и не преуспев, он вздохнул и, не слушая больше великую сагу покорения острова, побрел к лифту. Уже входя в лифт, он вспомнил об увиденном вчера парусе и оглянулся. Разумеется, теперь горизонт был чист…
— Значит, он так и не нашел того, кто бы ему помог? — поинтересовалась крыса.
— Из обитателей Долины — нет, — сказал Вольф, вставляя разъем. — По пути к старому складу наш маленький герой встретил еще одного братца, которого звали… Ну, скажем, его звали братец Дози.
— Что-то слишком странные у них имена, — заметила крыса.
— А какая же разница… — начал Вольф.
— Да, об этом мы уже с тобой говорили, — перебила крыса. — И братец Дози тоже ему не помог?
— Совершенно верно, — кивнул Вольф. — Не помог. Не захотел. У него не было настроения вставать и куда-то идти, да еще чем-то рискуя. Бывает так в жизни, когда, нуждаясь в помощи, мы вдруг узнаем, что совершенно одиноки.
Вольфу показалось, что крыса собралась что-то сказать, но в последний момент передумала. Загадочный корабль давно исчез из поля зрения, но неприятное предчувствие не проходило.
— Единственное, что Малышу удалось, — продолжил Вольф, — это отыскать на старом складе кучу золота. Но как ты понимаешь, от этой находки не было никакой пользы. Все равно он не сумел бы пересечь горы и вернуться на сторону зла.
— И тогда? — спросила крыса.
— И тогда он растерялся. Он сидел на берегу и плакал, как плачет всякий ребенок, попавший в беду.
Крыса ждала продолжения.
— А дальше? — спросила она.
— Дальше? — Вольф усмехнулся. — В соответствии с законами жанра в этой истории должен появиться новый участник. Как думаешь?
— Никак, — сказала крыса. — Я не знаю, что это за законы. Скажи лучше, кто это был?
Вольф рассеянно улыбнулся и включил терминал. Экран послушно засветился.
— Ну, скажем так, — заявил он, — это был ангел.
— Да? — переспросила крыса. — А что это означает? Мне незнакомо это слово.
— Наверное, я неудачно пошутил, — объяснил Вольф. — Ангелами звались когда-то существа не от мира сего, которые вмешивались в дела людей по воле свыше. Особенно в тех случаях, когда естественный ход событий не мог привести ни к чему хорошему. Пожалуй, незнакомец вполне подходил под это определение. Но выглядел он просто как человек. — И Вольф надолго замолчал, щелкая клавишами и не отрывая глаз от мелькания диалоговых окон. — А пока мне придется прекратить рассказ, — сказал он. — Ты не против?
— Конечно нет, — заявила крыса. — Когда у тебя появится время, я сама напомню.
— Как считают ученые, — сказал Протектор, с грустью глядя в пустой бокал, — предыстория человеческой цивилизации начинается с того, что люди научились изготовлять орудия из камня. Не знаю. Не уверен. В нашем корабельном музее имеется одно такое орудие. Оно называется каменным топором, но я сомневаюсь, что им можно срубить что-нибудь путное. И потому остаюсь при своем мнении.
— А что это за мнение? — с любопытством спросил Хейл.
— Этот обколотый со всех сторон кусок камня можно использовать только в одном качестве.
— А именно?
— В качестве пресс-папье.
— Гм! — сказал Хейл. — Вы полагаете, первобытным людям могло понадобиться пресс-папье?
— Ну, скажем так, они могли изготовить его на всякий случай — если вдруг выпадет оказия разжиться бумагой… Почему вы смеетесь? На что им пресс-папье, хотите сказать вы? А на что им нужен тупой топор, которым нельзя ничего срубить?
Хейл хохотал.
— Интересная теория, — сказал он, немного успокоившись. — А ведь я уже слышал что-то подобное. Но только боюсь, что ваш рассказ может затянуться. Вы собирались рассказать, что вслед за обработкой камня люди научились одомашнивать животных, постигли первые навыки земледелия, обработки глины и металлов. Не так ли?
— Вы правы, — сказал Протектор. — Вероятно, ранняя история нашего мира не представляет собой ничего оригинального.
— Но тем не менее мне бы хотелось, чтобы вы познакомили меня с некоторыми ее моментами, хотя бы вкратце. Еще бокал?
— О, разумеется! — сказал Протектор. — А с какими именно?
— Ну, скажем так, расскажите, с чего все началось.
Хейл имел серьезный вид. Нельзя было подумать, будто он просто забавляется. Протектор задумался. Хейл наполнил его бокал почти до самого края.
— Не будь тех неоценимых услуг, которые вы нам сегодня оказали, — сказал наконец Протектор, — я бы рассказал о том, что, когда люди научились сеять съедобные злаки, они бросили охоту и занялись земледелием. Во всяком случае именно так написано в наших учебниках. — Протектор вздохнул. — Не знаю, как вам, а мне всегда казалось странной теория, утверждающая, что они тут же с радостью бросили охоту и принялись копаться в земле. Скажите на милость, какому нормальному гуманоиду подгоревшая лепешка из плохо измельченного зерна, в которую по оплошности запечен кусок жернова, покажется лучше куска изжаренного на огне свежего мяса? Это странная идея, как вы полагаете?
— И более того, — подтвердил Хейл, — выслеживать в зарослях зверя, подстреливать из засады птиц, извлекать добычу из капканов куда приятней и интересней, чем от восхода до заката, не разгибаясь, ковырять землю заостренной палкой. Возможно, дело в том, предположил он, что, истребив большую часть крупных животных, племена охотников подорвали свою кормовую базу. Угроза голода заставила людей перейти к другим способам добывания пищи. Наверное, это можно назвать первым в истории экологическим кризисом.
— Довольно логичная теория, — с уважением заметил Протектор. — Может, так случилось на вашей родной планете. Но не у нас. В благодарность за то, что вы помогли нам, я открою вам тайну. История нашей цивилизации началась с вождей.
— М-м? — уточнил Хейл.
Протектор отпил вина, кивнул и замолчал, собираясь с мыслями.
— Я уже говорил вам, что я глава цивилизации. И это правда. Более того, я и не человек. Я тень. Это высшая государственная тайна, но я не стану ее скрывать от вас. Насколько я понимаю, мы едва ли встретимся вновь?
— Полагаю, что не встретимся, — подтвердил Хейл. — А в каком смысле — тень?
— В самом прямом. В этом скрытый смысл моего титула. Тот, кого я представляю сейчас, был одним из вождей цивилизаций, творивших историю нашей планеты. Когда настал срок его ухода из жизни, взамен себя он сотворил меня, своего двойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
С чувством ватной слабости в ногах Малыш зашагал к Высоким Деревьям…
Вольф замолчал, задумчиво наблюдая за кораблем, который возник из пустоты и медленно приближался к станции. Мысли его витали где-то далеко от Малыша и Тихой Долины. А вот крысе было глубоко наплевать на корабль, у нее он не вызывал никаких предчувствий.
— А дальше? — спросила она.
— Дальше? — переспросил Вольф, с некоторым даже недоумением глядя на зажатую в руке отвертку. — Дальше Малыш решил найти кого-нибудь из своих близких. Оставалась надежда… что кто-то поможет ему. — И одним движением закрутил винт до отказа, едва не сорвав резьбу. Потом снова задрал голову, удивляясь своим ощущениям.
Ему вовсе не приходило мыслей о неведомых и непознаваемых звездных мирах. Это было вне объяснений, но неторопливое движение корабля сквозь пустоту было ЗЛОВЕЩИМ, и это ощущение можно было сравнить только с чувством, которое внушал шум черного водопада, сбрасывающего пенящиеся черные воды в мрачно-сумеречную пропасть.
— Но, как оказалось, — продолжил он, взяв другой винт, — найти своих ближних было легче, чем добиться от них какой-нибудь осмысленной помощи. Первым Малыш нашел братца Трензила. Сидя под старым дубом, тот пребывал в дремотном состоянии. Братец Трензил был полной противоположностью Дензила. Он был толстым, неуклюжим и по возможности избегал лишних движений. Толку от разговора с ним было чуть.
Зевая так, будто не спал неделю, он сообщил, что Дензил в последние дни в Долине вообще не появлялся. А если и появлялся, то не попадался Трензилу на глаза. Лениво сообщив эти сведения, братец снова смежил веки. Будь он старше, начитанней и нуждайся в оправдании своей жизни, он назвал бы это медитацией.
И тогда Малыш направился к Большим Деревьям. Больше никого не встретив, он вошел в лифтовую кабину и поднялся наверх. Есть хотелось ужасно, и, не задерживаясь на площадке, Малыш сразу направился в столовую. Окружающий пейзаж его не интересовал, хотя сам по себе того стоил. Вечер вступал в права, растущие тени придавали панораме отчетливость и перспективу, воздух был предельно прозрачен. Столовая выглядела маленьким домиком, похожим на другие: те же бревенчатые стены, покатая крыша, резные окна. Уже подходя к ней, Малыш случайно увидел на восточном горизонте парус.
Парус, и больше ничего, маленькое белое пятнышко в центре огромной синевы. Малышу никогда раньше не приходилось видеть наяву паруса, только на рисунках в книгах, но во всяком случае он точно знал, что парус — это всегда еще и корабль. А корабль — это всегда и люди. А если не люди, то все равно какие-нибудь живые существа. А если не живые, то, на худой конец, мертвые.
Такую картинку он видел в книжке, которая попалась ему на старом складе. На картинке был изображен скелет, который небрежно правил кораблем, держа одну из костлявых рук на круглом штурвале. На свой безглазый череп скелет нахлобучил треугольную шляпу, а в свободной от управления руке Держал пузатую кружку с каким-то пенным напитком. Содержания книжки Малыш так и не узнал: тогда он еще не научился читать, а книжка вскоре исчезла, как это случалось с большинством предметов, найденных на старом складе.
Итак, к острову приближался корабль. Или шлюпка с парусом. Или оснащенный мачтой плот. Малыш не умел анализировать свои предчувствия и именно потому воспринимал их непосредственней и острее. К острову со стороны далекого и неведомого континента приближался корабль. К острову приближались перемены. Малыш открыл дверь. Как и прочие внутренние помещения долины, столовая изнутри казалась больше, чем снаружи. Кто-нибудь посторонний мог бы удивиться, но Малыш вырос здесь и привык к этим чудесам. Привыкнуть можно почти ко всему.
— Давно же тебя не было! — произнес буфет густым дружелюбным басом, подразумевающим оттенки гостеприимства, готовность пойти навстречу всем гастрономическим желаниям, хоть и сопроводив их некоторой дозой нравоучительного ворчания. — Ты хочешь есть?
Буфет был сделан из того же материала, что и все приличные, уважающие себя буфеты, то есть из какого-то темного, матово-блестящего полированного дерева, напоминающего о солидности, добротности и тяжеловесности.
— Хочу, — ответил Малыш, усаживаясь за такой же основательный стол.
— Есть куриный суп, раковый суп, суп из трюфелей, луковый суп, суп а-ля…
— Давай что угодно, только побыстрей! — перебил его Малыш, нетерпеливо стуча по столу ладонью.
— Хорошо, — удивленно ответил буфет.
Секунду спустя одна из дверей буфета распахнулась, и сбоку возникла деревянная рука. Она ловко поставила перед Малышом тарелку с какой-то ароматной жидкостью. Малыш так и не понял, с какой именно, потому что тарелка быстро опустела.
— У тебя сегодня хороший аппетит, — не без удовольствия заметил буфет. — И хлеба ты ешь много. А где ты был?
— Второе давай! — заявил Малыш. — Я был по другую сторону гор, — добавил он, спохватившись. — На стороне зла.
— Раньше ты не заходил так далеко, — простодушно заметил буфет, ставя перед ним яичницу с колбасой.
Это блюдо не считалось фирменным, но буфет как-то догадался, что сейчас оно самое уместное. Утолив первый голод, Малыш спокойнее поглощал яичницу и кое-как, перескакивая с пятого на десятое, рассказал о своих приключениях, вплоть до разговора с отшельником и встречи с драконом.
— Наверное, это было очень интересно, — заметил буфет. — Значит, ты вернулся в Долину без Дейзи?
— Да, — признался Малыш. Вспомнив, с кем говорит, он потерял к рассказу всякий интерес.
— Сложная история, — сказал буфет. — Тебе надо посоветоваться со старшими.
Это вершина его жизненной мудрости. Великий специалист в области кулинарии, буфет был заурядно глуп во всех прочих отношениях. С людьми такое тоже часто случается.
— Давай чай, — сказал Малыш, отодвигая пустую тарелку. — И давай пирожные!
Покончив и с тем и с другим, он поднялся, чувствуя, что ноги стали совсем ватными, а веки предательски смыкаются. До сумерек было еще далеко, но у Малыша хватило сил только на то, чтобы добраться до своей хижины, упасть на постель и заснуть крепким сном…
Вольф снова поднял голову. Корабль приблизился, и теперь отчетливо проступили детали. Это был очень стандартный малотоннажный корабль для дальних перелетов, без каких-либо изысков. И тем не менее его движение по-прежнему казалось ЗЛОВЕЩИМ.
— Погляди-ка туда, — предложил он крысе. Та послушно задрала нос к звездам.
— Ну и что? — спросила она спустя полминуты.
— Тебе не кажется странным этот корабль? — спросил Вольф, уже понимая бесполезность вопроса.
— Нет, не кажется, — ответила крыса. — Я не впервые вижу такие. А что?
— Ничего, — сказал Вольф. — Мне показалось.
— А что случилось на следующий день? — спросила крыса. — Когда он проснулся.
— Кто? — не понял Вольф.
— Этот Малыш, — объяснила крыса. — Ты ведь о нем рассказывал.
— Ах да, — вздохнул Вольф, с усилием отрывая взгляд от корабля, который уже выходил из сектора видимости. — Малыш проснулся очень рано…
Малыш проснулся очень рано, как это бывает, когда ложишься задолго до заката. Он хорошо выспался, встал со свежей головой и припомнил вчерашний день, завершившийся плотным ужином и советом обратиться к старшим.
Такая возможность появилась очень скоро. Дедушку Дизза он встретил на площадке у лифта.
— О, здравствуй, Малыш! — прошамкал тот. — А где Дейзи? Что-то я давно ее не видал.
Это был хороший вопрос. А главное, своевременный, Малыш постарался по возможности ясно на него ответить.
— Визард! — несказанно оживился старик, едва услышав это имя. — Как же, я его помню! Когда мы втроем, я, он и рыцарь Керри, впервые ступили на берег этого острова, то встретили здесь массу злобных тварей. Сначала это были гоблины. Они еще ничего не успели нам сделать, а мы уже накинулись на них, как бешеный ветер. Керри рубил их в капусту, Визард жег октариновым огнем, а я…
Дело было плохо. Как и всякий живущий прошлым человек, старик был готов безнадежно увязнуть в воспоминаниях. Малыш попытался исправить дело, снова напомнив о Визарде, но этим он только переключил мемуариста на другую главу книги его жизни.
— О, Визард! — вдохновенно воскликнул дедушка Дизз. — Я помню, как мы познакомились в Гондоре, когда я искал попутчика для путешествия к Долгому Озеру. В ту пору цены на лошадей в Средиземье выросли вдвое, и я спорил с барышником из-за маленькой белой лошадки, когда к нам подошел высокий и довольно молодой волшебник. Вообще-то, принято считать, что волшебники все длиннобородые, и бороды у них белые, но ведь когда-то и они были молодыми… Так ты его видел? — спросил он вдруг, когда Малыш уже отчаялся привлечь внимание старика, произнося «дедушка Дизз!» и дергая за спинку кресла.
— Я не видел, — ответил Малыш. — Но его гоблины схватили нас, меня и Дейзи. Я бежал, а Дейзи отвели к Визарду в его Заоблачный замок.
— Ты что-то путаешь, — мягко возразил дедушка Дизз. — Визард не стал бы путаться с гоблинами. А если он пригласил малышку Дейзи к себе в гости… — Тут мысли старика внезапно приняли новое, хотя и довольно естественное направление. — И почему он просто не пожаловал в Долину? В свою Долину! Которую сам сотворил, отделив ее от стороны зла! Вот что, Малыш, когда увидишь его, то передашь, что он свинья, а не волшебник! Почему он просто не…
Уже в этот момент Малыш понял, что любые усилия будут тщетными. Блуждавшее в иллюзиях сознание старика противилось познанию реальности с упорством хорошо прокаленной пружины. Он еще раз попытался вызвать у старика образ страшных гоблинов, хватающих и волокущих под мышками беззащитных маленьких детей, и в ответ получил новую порцию старого повествования об эпохе покорения острова, на который трое героев высадились и набросились на гоблинов раньше, чем те успели что-нибудь героям сделать. На последний момент старик напирал с особым удовольствием, так что у Малыша даже мелькнула мысль, что не начни герои первыми, то гоблины, пожалуй, ничего дурного им бы и не сделали. Еще раз попробовав приблизить старика к реальности и не преуспев, он вздохнул и, не слушая больше великую сагу покорения острова, побрел к лифту. Уже входя в лифт, он вспомнил об увиденном вчера парусе и оглянулся. Разумеется, теперь горизонт был чист…
— Значит, он так и не нашел того, кто бы ему помог? — поинтересовалась крыса.
— Из обитателей Долины — нет, — сказал Вольф, вставляя разъем. — По пути к старому складу наш маленький герой встретил еще одного братца, которого звали… Ну, скажем, его звали братец Дози.
— Что-то слишком странные у них имена, — заметила крыса.
— А какая же разница… — начал Вольф.
— Да, об этом мы уже с тобой говорили, — перебила крыса. — И братец Дози тоже ему не помог?
— Совершенно верно, — кивнул Вольф. — Не помог. Не захотел. У него не было настроения вставать и куда-то идти, да еще чем-то рискуя. Бывает так в жизни, когда, нуждаясь в помощи, мы вдруг узнаем, что совершенно одиноки.
Вольфу показалось, что крыса собралась что-то сказать, но в последний момент передумала. Загадочный корабль давно исчез из поля зрения, но неприятное предчувствие не проходило.
— Единственное, что Малышу удалось, — продолжил Вольф, — это отыскать на старом складе кучу золота. Но как ты понимаешь, от этой находки не было никакой пользы. Все равно он не сумел бы пересечь горы и вернуться на сторону зла.
— И тогда? — спросила крыса.
— И тогда он растерялся. Он сидел на берегу и плакал, как плачет всякий ребенок, попавший в беду.
Крыса ждала продолжения.
— А дальше? — спросила она.
— Дальше? — Вольф усмехнулся. — В соответствии с законами жанра в этой истории должен появиться новый участник. Как думаешь?
— Никак, — сказала крыса. — Я не знаю, что это за законы. Скажи лучше, кто это был?
Вольф рассеянно улыбнулся и включил терминал. Экран послушно засветился.
— Ну, скажем так, — заявил он, — это был ангел.
— Да? — переспросила крыса. — А что это означает? Мне незнакомо это слово.
— Наверное, я неудачно пошутил, — объяснил Вольф. — Ангелами звались когда-то существа не от мира сего, которые вмешивались в дела людей по воле свыше. Особенно в тех случаях, когда естественный ход событий не мог привести ни к чему хорошему. Пожалуй, незнакомец вполне подходил под это определение. Но выглядел он просто как человек. — И Вольф надолго замолчал, щелкая клавишами и не отрывая глаз от мелькания диалоговых окон. — А пока мне придется прекратить рассказ, — сказал он. — Ты не против?
— Конечно нет, — заявила крыса. — Когда у тебя появится время, я сама напомню.
— Как считают ученые, — сказал Протектор, с грустью глядя в пустой бокал, — предыстория человеческой цивилизации начинается с того, что люди научились изготовлять орудия из камня. Не знаю. Не уверен. В нашем корабельном музее имеется одно такое орудие. Оно называется каменным топором, но я сомневаюсь, что им можно срубить что-нибудь путное. И потому остаюсь при своем мнении.
— А что это за мнение? — с любопытством спросил Хейл.
— Этот обколотый со всех сторон кусок камня можно использовать только в одном качестве.
— А именно?
— В качестве пресс-папье.
— Гм! — сказал Хейл. — Вы полагаете, первобытным людям могло понадобиться пресс-папье?
— Ну, скажем так, они могли изготовить его на всякий случай — если вдруг выпадет оказия разжиться бумагой… Почему вы смеетесь? На что им пресс-папье, хотите сказать вы? А на что им нужен тупой топор, которым нельзя ничего срубить?
Хейл хохотал.
— Интересная теория, — сказал он, немного успокоившись. — А ведь я уже слышал что-то подобное. Но только боюсь, что ваш рассказ может затянуться. Вы собирались рассказать, что вслед за обработкой камня люди научились одомашнивать животных, постигли первые навыки земледелия, обработки глины и металлов. Не так ли?
— Вы правы, — сказал Протектор. — Вероятно, ранняя история нашего мира не представляет собой ничего оригинального.
— Но тем не менее мне бы хотелось, чтобы вы познакомили меня с некоторыми ее моментами, хотя бы вкратце. Еще бокал?
— О, разумеется! — сказал Протектор. — А с какими именно?
— Ну, скажем так, расскажите, с чего все началось.
Хейл имел серьезный вид. Нельзя было подумать, будто он просто забавляется. Протектор задумался. Хейл наполнил его бокал почти до самого края.
— Не будь тех неоценимых услуг, которые вы нам сегодня оказали, — сказал наконец Протектор, — я бы рассказал о том, что, когда люди научились сеять съедобные злаки, они бросили охоту и занялись земледелием. Во всяком случае именно так написано в наших учебниках. — Протектор вздохнул. — Не знаю, как вам, а мне всегда казалось странной теория, утверждающая, что они тут же с радостью бросили охоту и принялись копаться в земле. Скажите на милость, какому нормальному гуманоиду подгоревшая лепешка из плохо измельченного зерна, в которую по оплошности запечен кусок жернова, покажется лучше куска изжаренного на огне свежего мяса? Это странная идея, как вы полагаете?
— И более того, — подтвердил Хейл, — выслеживать в зарослях зверя, подстреливать из засады птиц, извлекать добычу из капканов куда приятней и интересней, чем от восхода до заката, не разгибаясь, ковырять землю заостренной палкой. Возможно, дело в том, предположил он, что, истребив большую часть крупных животных, племена охотников подорвали свою кормовую базу. Угроза голода заставила людей перейти к другим способам добывания пищи. Наверное, это можно назвать первым в истории экологическим кризисом.
— Довольно логичная теория, — с уважением заметил Протектор. — Может, так случилось на вашей родной планете. Но не у нас. В благодарность за то, что вы помогли нам, я открою вам тайну. История нашей цивилизации началась с вождей.
— М-м? — уточнил Хейл.
Протектор отпил вина, кивнул и замолчал, собираясь с мыслями.
— Я уже говорил вам, что я глава цивилизации. И это правда. Более того, я и не человек. Я тень. Это высшая государственная тайна, но я не стану ее скрывать от вас. Насколько я понимаю, мы едва ли встретимся вновь?
— Полагаю, что не встретимся, — подтвердил Хейл. — А в каком смысле — тень?
— В самом прямом. В этом скрытый смысл моего титула. Тот, кого я представляю сейчас, был одним из вождей цивилизаций, творивших историю нашей планеты. Когда настал срок его ухода из жизни, взамен себя он сотворил меня, своего двойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55