Эл был с ними. Он не убивал, но разгон держал вместе со всеми. Эл тогда вообще ошивался в Филадельфии. Их всех замели, а он смылся. Вот почему он залег здесь в кустах. Вот почему не позволяет печатать свою карточку в газетах и афишах. Перебивается по мелочам, хотя сам из высшей лиги. Поняли? Этот Айк Буш на самом деле Эл Кеннеди, которого фараоны в Филли ищут за кистоунский разбой. Поняли? Он с ними вместе…— Понял, понял, — остановил я эту карусель. — Теперь надо до него добраться. Как это сделать?— Он ночует в гостинице Максуэлла на Юнион-стрит. Наверное и сейчас там, отдыхает перед рубкой.— Чего ему отдыхать? Он же не знает, что ему придется драться. Хорошо, попробуем туда зайти.— То есть как попробуем? С чего вы взяли, что я туда пойду? Вы же обещали, побожились даже, что я буду в стороне.— Угу, — сказал я, — теперь вспомнил. Какой он на вид?— Волосы черные, сам худощавый, одно ухо расплющено, брови срослись. Вряд ли вы его с ходу узнаете.— Попробую справиться. Где вас потом искать?— В бильярдной Марри. Так не продавайте меня. Вы обещали.Гостиница Максуэлла была неотличима от десятка ей подобных на Юнион-стрит — узкий парадный вход, зажатый между витринами лавчонок, и обшарпанная лестница, ведущая в регистратуру на втором этаже. У Максуэлла регистратура была прямо в коридоре. Доска для ключей висела за деревянной стойкой, которую давно пора было покрасить. На стойке рядом с медным колокольчиком лежала грязная книга для записи постояльцев. Вокруг не было ни души.Мне пришлось проглядеть восемь страниц, пока я нашел запись «Айк Буш, Солт-Лейк-Сити, — № 214». Ключа от комнаты на доске не было. Я одолел еще несколько ступеней и постучал в дверь с указанным номером. Ничего не произошло. Я сделал еще две-три попытки и зашагал обратно.Кто-то поднимался по лестнице. Я остановился на площадке и попытался рассмотреть того, кто шел мне навстречу. Света для этого как раз хватало.Это был худой мускулистый парень в армейской рубашке, синем костюме и серой кепке. Его черные брови срослись в прямую линию.Я сказал:— Привет.Он кивнул, не останавливаясь и не отвечая.— Выиграешь сегодня? — спросил я.— Надеюсь, — коротко бросил он, проходя мимо.Я дал ему сделать четыре шага к двери и сказал:— И я надеюсь. Не хотелось бы отправлять тебя обратно в Филадельфию, Эл.Он сделал еще один шаг, очень медленно обернулся, оперся плечом о стену и хмыкнул:— Чего?— Жаль, если тебя сковырнет в шестом или каком там раунде такой слизняк, как Малыш Купер, — сказал я. — Не делай этого, Эл. Ты же не хочешь обратно в Филли.Парень вдавил подбородок в шею и пошел на меня. На расстоянии вытянутой руки он остановился и слегка развернулся левым боком. Руки у него свободно висели. Я держал свои в карманах пальто.Он повторил:— Чего?Я сказал:— Постарайся запомнить — если Айк Буш сегодня проиграет, завтра Эл Кеннеди поедет на восток.Он приподнял левое плечо. Я немного подвигал в кармане револьвером, как раз столько, сколько надо. Он проворчал:— С чего ты взял, что я проиграю?— Болтают разное. Я и решил, что ты с этого ничего не будешь иметь, разве что бесплатную поездку в Филли.— Тебе бы челюсть своротить, жулик толстый.— Это лучше прямо сейчас, — посоветовал я. — Ведь если ты выиграешь, то больше меня не увидишь. А если проиграешь — увидишь, только на тебе будут наручники.Я нашел Максуэйна в бильярдной Марри на Бродвее.— Были у него? — спросил он.— Угу. Все в порядке. Конечно, если он не смоется из города, или не проболтается своим покровителям, или не пропустит мои слова мимо ушей, или…Максуэйн занервничал.— Вы лучше поберегитесь, — предупредил он. — Черт их знает, может, они попробуют вас убрать. Он… Мне тут надо повидать кой-кого… — И Максуйэн помчался прочь, только пятки засверкали.
Боксом в Отравилле любуются на краю города, посреди заброшенного Луна-парка, в большом деревянном здании — бывшем казино. Когда я прибыл туда в восемь тридцать, большинство зрителей было уже на местах. Они плотно забили тесные ряды складных стульев в партере и еще плотнее — скамейки на двух узких балкончиках.Дым. Вонь. Жара. Шум.У меня было место в третьем ряду, возле ринга. Пробираясь туда, я обнаружил неподалеку, возле прохода, Дэна Ролфа, а рядом с ним Дину Бранд. Она наконец постриглась и завилась и, облаченная в пышную серую меховую шубу, выглядела на миллион долларов.— Поставили на Купера? — спросила она, когда мы обменялись приветствиями.— Нет. А вы много в него вложили?— Не так много, как хотелось бы. Мы все придерживали, думали, что нам предложат ставку повыше, но черта с два.— Кажется, весь город знает, что Буш сковырнется, — сказал я. — Пять минут назад я видел, как на Купера ставили сотню при ставке четыре против одного. — Я перегнулся через Ролфа, приблизил губы к тому месту, где в сером меховом воротнике пряталось ухо Дины, и прошептал:— Проигрыш Буша отменяется. Поставьте наоборот, пока есть время.Ее большие воспаленные глаза расширились и потемнели от тревоги, алчности, любопытства, подозрительности.— Это точно? — хрипло спросила она.— Ага.Она прикусила жирно намазанные губы, нахмурилась, потом сказала:— Откуда вам это известно?Я промолчал. Она прикусила губу посильнее.— Макс в курсе?— Я его не видел. Он здесь?— Наверное, — ответила она рассеянно, с отсутствующим выражением лица. Губы у нее шевелились, словно она что-то про себя подсчитывала.Я сказал:— Не хотите — не верьте, но это точно.Она подалась вперед, впилась в меня взглядом, открыла сумку и извлекла оттуда пачку денег толщиной с кофейную банку. Часть пачки сунула Ролфу.— На, Дэн, поставь на Буша. У нас еще час в запасе.Ролф взял деньги и ушел выполнять поручение. Я сел на его место. Она положила руку мне на плечо и сказала:— Если из-за вас я потеряю столько монет, начинайте молиться.Я сделал вид, что мне смешно это слышать. Начались предварительные бои — схватки по четыре раунда между всякой шушерой. Я искал взглядом Талера, но не находил. Дина ерзала возле меня, не обращая внимания на ринг. Она то и дело возвращалась к вопросу, откуда у меня такие сведения, а в промежутках грозила мне адским пламенем и вечными муками, если они окажутся враньем.Шел полуфинал, когда Ролф вернулся и отдал ей пригоршню билетов. Пока она щурясь разглядывала их, я встал и пошел на место. Она бросила вдогонку, не поднимая головы:— Когда кончится, дождитесь нас у выхода.Я еще протискивался к своему стулу, а на ринг уже поднялся Малыш Купер, коренастый крепыш с соломенными волосами, изрытым шрамами лицом и некоторым избытком мяса над резинкой лиловых трусов. Айк Буш, он же Эл Кеннеди, пролез сквозь веревки в углу напротив. Тело у него на вид было получше — подтянутое, по-змеиному гибкое, — а лицо бледное и угрюмое.Они пожали друг другу руки, выслушали в центре ринга обычные наставления, разошлись по своим углам, сбросили халаты. Прозвучал гонг, и стычка началась.Купер был неуклюж и бездарен. Все, чем он располагал, — это размашистые боковые, попади они в цель — могли бы причинить боль, но любой человек на двух ногах сумел бы от них уйти. Вот Буш — тот был классным боксером: легкие ноги, точная и быстрая левая рука, проворная правая. Выпускать Купера на ринг против этого стройного парнишки выглядело чистым убийством — если бы Буш хоть немного постарался. Но как раз этого он и не делал. Он не старался выиграть. Напротив, старался не выиграть, и делал это изо всех сил.Купер топтался по рингу на своих плоских стопах и закидывал свои боковые куда попало — от ламп до углов. Система у него была простая — дать рукам волю, а там видно будет. Буш двигался вокруг толстячка, время от времени доставая его перчаткой, но в удар не вкладывал ничего.Зрители завыли еще до конца первого раунда. Второй оказался таким же позорищем. Я чувствовал себя неважно. На Буша, похоже, не слишком повлияла наша маленькая беседа. Краем глаза я видел, как Дина Бранд пытается привлечь мое внимание. Вид у нее был разгоряченный. Я позаботился о том, чтобы мое внимание оказалось прикованным к чему-то совсем в другой стороне.Полюбовная забава на ринге продолжалась и в третьем раунде, на сей раз под вопли зрителей: «Вон с ринга!», «Дай ему раза!» и «Пусть дерутся!». Вальсируя, противники очутились в ближнем ко мне углу как раз в тот момент, когда крики на миг оборвались.Я сложил ладони рупором и заорал:— Обратно в Филли, Эл!Буш был ко мне спиной. Он подтолкнул Купера к веревкам, развернул его и оказался ко мне лицом.Издали, с другой стороны зала, донесся еще чей-то вопль:— Обратно в Филли, Эл!Это Максуэйн, решил я.Какой-то пьяница рядом со мной поднял отекшее лицо и заорал то же самое, смеясь, как над удачной шуткой. Остальные подхватили крик, не понимая, в чем дело, но заметив, что эти слова раздражают Буша.Глаза его метались из стороны в сторону под черной полосой бровей.Одним из своих шальных ударов Купер заехал стройному парнишке сбоку в челюсть.Буш свалился мешком к ногам судьи.За две секунды судья досчитал до пяти, но его оборвал гонг.Я посмотрел на Дину Бранд и засмеялся — а что мне еще оставалось делать? Она, однако, смотрела на меня без улыбки. Лицо у нее было больное, как у Дэна Ролфа, только гораздо злее.Секунданты поволокли Буша в угол и стали растирать, не вкладывая в это особой души. Он открыл глаза и посмотрел себе на ноги. Ударил гонг.Малыш Купер затопал на середину, поддергивая трусы. Буш дождался, когда дурень приблизится, и быстро пошел на него.Левая перчатка Буша нырнула вниз и буквально утонула в брюхе Купера. Купер сказал: «Ух» — и попятился, сложившись пополам.Буш выпрямил его ударом правой в зубы и утопил свою левую снова. Купер опять сказал: «Ух», и у него начались неприятности с коленями.Буш врезал ему с обеих сторон по голове, взвел свою правую как пружину, длинным ударом левой аккуратно установил лицо Купера в нужном положении и выбросил правую руку прямо из-под своей челюсти в челюсть Купера.Все, кто был в зале, почувствовали удар.Купер грохнулся на пол, подпрыгнул и лег смирно. Судье потребовалось полминуты, чтобы отсчитать десять секунд. Он мог считать хоть полчаса. Малыш Купер был в отключке.Осилив, наконец, счет, судья поднял руку Буша. Вид у обоих был невеселый.Наверху что-то сверкнуло, притянув мой взгляд. С узкого балкона метнулась вниз серебряная полоска.Раздался женский крик.Полет серебряной полоски закончился на ринге звуком, в котором смешались глухой удар и хлопок.Айк Буш высвободил руку из пальцев судьи и свалился на Малыша Купера. Из шеи у него торчала черная рукоятка ножа. 10. Требуются преступления любой давности Когда полчаса спустя я вышел на улицу, Дина Бранд сидела за рулем маленькой голубой машины и разговаривала с Максом Талером, стоявшим рядом.Квадратный подбородок Дины выдавался вперед, ее крупные яркие губы грубо выплевывали слова, морщинки по углам рта стали глубокими и жесткими.У игрока был такой же неприятный вид. Красивое лицо пожелтело и затвердело, словно деревянное. Тонкие губы вытянулись в нитку.Все это напоминало веселую семейную сцену. Я бы не стал в нее вмешиваться, если бы девушка не увидела меня и не позвала:— Господи, Боже, я уж думала, вы никогда не выйдете.Я подошел к машине. Талер взглянул на меня поверх крыши без особого дружелюбия.— Вчера вечером я советовал тебе уехать во Фриско. — Шепот у него был резче, чем крик. — Сейчас я тебе приказываю.— И на этом спасибо, — ответил я, влезая в машину.Пока Дина возилась с зажиганием, Макс сказал ей:— Не в первый раз ты меня продаешь. Это был последний.Она тронула машину с места, обернулась и пропела ему через плечо:— Пошел ты к черту, любовь моя!До города мы добрались быстро.— Буш умер? — спросила она, сворачивая на Бродвей.— Конечно. Когда его перевернули, острие ножа торчало спереди.— Мог бы сообразить, что с ними шутки плохи. Зайдем куда-нибудь поесть. Мне отломилось сегодня почти одиннадцать сотен, так что мой дружок может дуться, пока не лопнет. А вам сколько перепало?— Я не ставил. Значит, вашему Максу это не понравилось?— Не ставил?! — воскликнула она. — Ну не осел ли! Где это слыхано, чтобы человек не ставил, когда он такое знает?— Я не был до конца уверен. Значит, Максу не понравился такой оборот дел?— Нетрудно догадаться. Он много просадил. А теперь еще злится, что у меня хватило ума вовремя переметнуться и взять свое. — Она яростно затормозила у китайского ресторана. — Да пошел он к черту, дешевка плюгавая!Глаза у нее блестели — от влаги. Вылезая из машины, она промокнула их платком.— Господи, есть-то как хочется, — сказала Дина, таща меня за собой. — Закажете мне свинины с лапшой, целую тонну?С тонной она бы не справилась, но умяла полную тарелку и еще половину моей порции. Потом мы сели в машину и поехали к ней домой.Дэн Ролф был в столовой. Перед ним на столе стоял стакан и коричневая бутылка без наклейки. Он сидел прямо, уставившись на бутылку. В комнате пахло настойкой опия.Дина Бранд сбросила шубу, которая соскользнула со стула на пол, и, щелкнув пальцами перед лицом чахоточного, нетерпеливо осведомилась:— Деньги получил?Не отрывая глаз от бутылки, он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку банкнот и бросил на стол. Девушка схватила ее, дважды пересчитала, причмокнула и запихнула деньги в сумку.Она пошла на кухню и стала колоть лед. Я сел и закурил. Ролф глядел на бутылку. У нас с ним никогда не находилось, о чем поговорить. Наконец Дина принесла джин, лимонный сок, сельтерскую и лед.Мы выпили, и она сказала Ролфу:— Макс злой как черт. Узнал, что ты побежал в последнюю минуту ставить на Буша, и думает, обезьяна, что я его надула. Я-то здесь при чем? Сделала то, что сделал бы любой нормальный человек, — взяла свое. Я чиста, как младенец, правда? — спросила она меня.— Правда.— Еще бы. Макс просто боится, что те, другие, подумают, будто мы с ним были заодно. Будто Дэн ставил и его деньги вместе с моими. Ну это проблемы Макса. Может хоть утопиться, паршивец плюгавый. Еще капельку, хорошо пошла.Она налила по новой себе и мне. Ролф не дотронулся и до первой порции. Он сказал, по-прежнему глядя на коричневую бутылку:— Вряд ли можно было рассчитывать, что его это сильно обрадует.Девушка насупилась:— Как хочу, так и рассчитываю. А он не имеет права так со мной разговаривать. Он меня не купил. Я ему докажу.Она осушила стакан, со стуком поставила его на стол и повернулась в мою сторону.— Это правда, что Илайхью Уилсон дал вам десять тысяч долларов на очистку города?— Угу.Ее воспаленные глаза жадно блеснули.— А если я вам помогу, перепадет мне что-нибудь из этих…— Так нельзя, Дина. — Ролф говорил с трудом, но ласково и настойчиво, как с ребенком. — Это была бы крайняя подлость.Девушка медленно обратила к Дэну лицо. На нем появилось такое же выражение, как при разговоре с Талером.— Нет, можно, — сказала она. — Значит, я подлая, да?Он не ответил, не поднял глаз от бутылки. Лицо у нее стало красным, грубым, жестоким, а голос, напротив, мягким, воркующим:— Как жаль, что такой чистый джентльмен, пусть и слегка чахоточный, связался с такой низкой тварью, как я.— Это можно исправить, — медленно сказал Ролф, вставая. Он был налит опием до краев.Дина Бранд вскочила и обежала вокруг стола. Дэн Ролф смотрел на нее пустыми одурманенными глазами. Она вплотную приблизила к нему лицо и спросила:— Значит, теперь я для тебя слишком подлая, да?Он сказал, не повышая голоса:— Я сказал, что предавать друзей подло, так оно и есть.Она поймала его за тонкое запястье и стала выкручивать, пока Дэн не очутился на коленях. Другой рукой она принялась с размаху бить его по впалым щекам. Голова его моталась из стороны в сторону. Свободной рукой он мог защитить лицо, но не стал этого делать.Дина отпустила запястье, повернулась к Ролфу спиной и потянулась за джином с сельтерской. Она улыбалась. Эта улыбка мне не нравилась.Ролф, моргая, поднялся с колен. Запястье у него покраснело, лицо распухло. Он потверже встал на ноги и посмотрел на меня тусклыми глазами.Все с тем же выражением лица и пустых глаз он сунул руку под пиджак, достал черный автоматический пистолет и выстрелил в меня.Но он слишком трясся — ему недоставало ни скорости, ни точности. Я успел швырнуть в него стакан и попал в плечо. Пуля ушла куда-то вверх.Я прыгнул на Ролфа, пока он не успел выстрелить вновь, и сумел выбить пистолет. Вторая пуля ушла в пол.Я дал ему в челюсть. Дэн свалился ничком и остался лежать.Я обернулся.Дина Бранд собиралась стукнуть меня по голове тяжелым сифоном с сельтерской, который раздробил бы мне череп.— Стойте! — заорал я.— А зачем вы его так? — огрызнулась она.— Что теперь делать. Лучше приведите его в чувство.Дина поставила сифон на место, и я помог ей перенести Дэна в спальню. Когда у него задергались веки, я предоставил ей заканчивать работу и вернулся в столовую. Она пришла через пятнадцать минут.— Все в порядке, — сказала она. — Но можно было обойтись и без этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Боксом в Отравилле любуются на краю города, посреди заброшенного Луна-парка, в большом деревянном здании — бывшем казино. Когда я прибыл туда в восемь тридцать, большинство зрителей было уже на местах. Они плотно забили тесные ряды складных стульев в партере и еще плотнее — скамейки на двух узких балкончиках.Дым. Вонь. Жара. Шум.У меня было место в третьем ряду, возле ринга. Пробираясь туда, я обнаружил неподалеку, возле прохода, Дэна Ролфа, а рядом с ним Дину Бранд. Она наконец постриглась и завилась и, облаченная в пышную серую меховую шубу, выглядела на миллион долларов.— Поставили на Купера? — спросила она, когда мы обменялись приветствиями.— Нет. А вы много в него вложили?— Не так много, как хотелось бы. Мы все придерживали, думали, что нам предложат ставку повыше, но черта с два.— Кажется, весь город знает, что Буш сковырнется, — сказал я. — Пять минут назад я видел, как на Купера ставили сотню при ставке четыре против одного. — Я перегнулся через Ролфа, приблизил губы к тому месту, где в сером меховом воротнике пряталось ухо Дины, и прошептал:— Проигрыш Буша отменяется. Поставьте наоборот, пока есть время.Ее большие воспаленные глаза расширились и потемнели от тревоги, алчности, любопытства, подозрительности.— Это точно? — хрипло спросила она.— Ага.Она прикусила жирно намазанные губы, нахмурилась, потом сказала:— Откуда вам это известно?Я промолчал. Она прикусила губу посильнее.— Макс в курсе?— Я его не видел. Он здесь?— Наверное, — ответила она рассеянно, с отсутствующим выражением лица. Губы у нее шевелились, словно она что-то про себя подсчитывала.Я сказал:— Не хотите — не верьте, но это точно.Она подалась вперед, впилась в меня взглядом, открыла сумку и извлекла оттуда пачку денег толщиной с кофейную банку. Часть пачки сунула Ролфу.— На, Дэн, поставь на Буша. У нас еще час в запасе.Ролф взял деньги и ушел выполнять поручение. Я сел на его место. Она положила руку мне на плечо и сказала:— Если из-за вас я потеряю столько монет, начинайте молиться.Я сделал вид, что мне смешно это слышать. Начались предварительные бои — схватки по четыре раунда между всякой шушерой. Я искал взглядом Талера, но не находил. Дина ерзала возле меня, не обращая внимания на ринг. Она то и дело возвращалась к вопросу, откуда у меня такие сведения, а в промежутках грозила мне адским пламенем и вечными муками, если они окажутся враньем.Шел полуфинал, когда Ролф вернулся и отдал ей пригоршню билетов. Пока она щурясь разглядывала их, я встал и пошел на место. Она бросила вдогонку, не поднимая головы:— Когда кончится, дождитесь нас у выхода.Я еще протискивался к своему стулу, а на ринг уже поднялся Малыш Купер, коренастый крепыш с соломенными волосами, изрытым шрамами лицом и некоторым избытком мяса над резинкой лиловых трусов. Айк Буш, он же Эл Кеннеди, пролез сквозь веревки в углу напротив. Тело у него на вид было получше — подтянутое, по-змеиному гибкое, — а лицо бледное и угрюмое.Они пожали друг другу руки, выслушали в центре ринга обычные наставления, разошлись по своим углам, сбросили халаты. Прозвучал гонг, и стычка началась.Купер был неуклюж и бездарен. Все, чем он располагал, — это размашистые боковые, попади они в цель — могли бы причинить боль, но любой человек на двух ногах сумел бы от них уйти. Вот Буш — тот был классным боксером: легкие ноги, точная и быстрая левая рука, проворная правая. Выпускать Купера на ринг против этого стройного парнишки выглядело чистым убийством — если бы Буш хоть немного постарался. Но как раз этого он и не делал. Он не старался выиграть. Напротив, старался не выиграть, и делал это изо всех сил.Купер топтался по рингу на своих плоских стопах и закидывал свои боковые куда попало — от ламп до углов. Система у него была простая — дать рукам волю, а там видно будет. Буш двигался вокруг толстячка, время от времени доставая его перчаткой, но в удар не вкладывал ничего.Зрители завыли еще до конца первого раунда. Второй оказался таким же позорищем. Я чувствовал себя неважно. На Буша, похоже, не слишком повлияла наша маленькая беседа. Краем глаза я видел, как Дина Бранд пытается привлечь мое внимание. Вид у нее был разгоряченный. Я позаботился о том, чтобы мое внимание оказалось прикованным к чему-то совсем в другой стороне.Полюбовная забава на ринге продолжалась и в третьем раунде, на сей раз под вопли зрителей: «Вон с ринга!», «Дай ему раза!» и «Пусть дерутся!». Вальсируя, противники очутились в ближнем ко мне углу как раз в тот момент, когда крики на миг оборвались.Я сложил ладони рупором и заорал:— Обратно в Филли, Эл!Буш был ко мне спиной. Он подтолкнул Купера к веревкам, развернул его и оказался ко мне лицом.Издали, с другой стороны зала, донесся еще чей-то вопль:— Обратно в Филли, Эл!Это Максуэйн, решил я.Какой-то пьяница рядом со мной поднял отекшее лицо и заорал то же самое, смеясь, как над удачной шуткой. Остальные подхватили крик, не понимая, в чем дело, но заметив, что эти слова раздражают Буша.Глаза его метались из стороны в сторону под черной полосой бровей.Одним из своих шальных ударов Купер заехал стройному парнишке сбоку в челюсть.Буш свалился мешком к ногам судьи.За две секунды судья досчитал до пяти, но его оборвал гонг.Я посмотрел на Дину Бранд и засмеялся — а что мне еще оставалось делать? Она, однако, смотрела на меня без улыбки. Лицо у нее было больное, как у Дэна Ролфа, только гораздо злее.Секунданты поволокли Буша в угол и стали растирать, не вкладывая в это особой души. Он открыл глаза и посмотрел себе на ноги. Ударил гонг.Малыш Купер затопал на середину, поддергивая трусы. Буш дождался, когда дурень приблизится, и быстро пошел на него.Левая перчатка Буша нырнула вниз и буквально утонула в брюхе Купера. Купер сказал: «Ух» — и попятился, сложившись пополам.Буш выпрямил его ударом правой в зубы и утопил свою левую снова. Купер опять сказал: «Ух», и у него начались неприятности с коленями.Буш врезал ему с обеих сторон по голове, взвел свою правую как пружину, длинным ударом левой аккуратно установил лицо Купера в нужном положении и выбросил правую руку прямо из-под своей челюсти в челюсть Купера.Все, кто был в зале, почувствовали удар.Купер грохнулся на пол, подпрыгнул и лег смирно. Судье потребовалось полминуты, чтобы отсчитать десять секунд. Он мог считать хоть полчаса. Малыш Купер был в отключке.Осилив, наконец, счет, судья поднял руку Буша. Вид у обоих был невеселый.Наверху что-то сверкнуло, притянув мой взгляд. С узкого балкона метнулась вниз серебряная полоска.Раздался женский крик.Полет серебряной полоски закончился на ринге звуком, в котором смешались глухой удар и хлопок.Айк Буш высвободил руку из пальцев судьи и свалился на Малыша Купера. Из шеи у него торчала черная рукоятка ножа. 10. Требуются преступления любой давности Когда полчаса спустя я вышел на улицу, Дина Бранд сидела за рулем маленькой голубой машины и разговаривала с Максом Талером, стоявшим рядом.Квадратный подбородок Дины выдавался вперед, ее крупные яркие губы грубо выплевывали слова, морщинки по углам рта стали глубокими и жесткими.У игрока был такой же неприятный вид. Красивое лицо пожелтело и затвердело, словно деревянное. Тонкие губы вытянулись в нитку.Все это напоминало веселую семейную сцену. Я бы не стал в нее вмешиваться, если бы девушка не увидела меня и не позвала:— Господи, Боже, я уж думала, вы никогда не выйдете.Я подошел к машине. Талер взглянул на меня поверх крыши без особого дружелюбия.— Вчера вечером я советовал тебе уехать во Фриско. — Шепот у него был резче, чем крик. — Сейчас я тебе приказываю.— И на этом спасибо, — ответил я, влезая в машину.Пока Дина возилась с зажиганием, Макс сказал ей:— Не в первый раз ты меня продаешь. Это был последний.Она тронула машину с места, обернулась и пропела ему через плечо:— Пошел ты к черту, любовь моя!До города мы добрались быстро.— Буш умер? — спросила она, сворачивая на Бродвей.— Конечно. Когда его перевернули, острие ножа торчало спереди.— Мог бы сообразить, что с ними шутки плохи. Зайдем куда-нибудь поесть. Мне отломилось сегодня почти одиннадцать сотен, так что мой дружок может дуться, пока не лопнет. А вам сколько перепало?— Я не ставил. Значит, вашему Максу это не понравилось?— Не ставил?! — воскликнула она. — Ну не осел ли! Где это слыхано, чтобы человек не ставил, когда он такое знает?— Я не был до конца уверен. Значит, Максу не понравился такой оборот дел?— Нетрудно догадаться. Он много просадил. А теперь еще злится, что у меня хватило ума вовремя переметнуться и взять свое. — Она яростно затормозила у китайского ресторана. — Да пошел он к черту, дешевка плюгавая!Глаза у нее блестели — от влаги. Вылезая из машины, она промокнула их платком.— Господи, есть-то как хочется, — сказала Дина, таща меня за собой. — Закажете мне свинины с лапшой, целую тонну?С тонной она бы не справилась, но умяла полную тарелку и еще половину моей порции. Потом мы сели в машину и поехали к ней домой.Дэн Ролф был в столовой. Перед ним на столе стоял стакан и коричневая бутылка без наклейки. Он сидел прямо, уставившись на бутылку. В комнате пахло настойкой опия.Дина Бранд сбросила шубу, которая соскользнула со стула на пол, и, щелкнув пальцами перед лицом чахоточного, нетерпеливо осведомилась:— Деньги получил?Не отрывая глаз от бутылки, он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку банкнот и бросил на стол. Девушка схватила ее, дважды пересчитала, причмокнула и запихнула деньги в сумку.Она пошла на кухню и стала колоть лед. Я сел и закурил. Ролф глядел на бутылку. У нас с ним никогда не находилось, о чем поговорить. Наконец Дина принесла джин, лимонный сок, сельтерскую и лед.Мы выпили, и она сказала Ролфу:— Макс злой как черт. Узнал, что ты побежал в последнюю минуту ставить на Буша, и думает, обезьяна, что я его надула. Я-то здесь при чем? Сделала то, что сделал бы любой нормальный человек, — взяла свое. Я чиста, как младенец, правда? — спросила она меня.— Правда.— Еще бы. Макс просто боится, что те, другие, подумают, будто мы с ним были заодно. Будто Дэн ставил и его деньги вместе с моими. Ну это проблемы Макса. Может хоть утопиться, паршивец плюгавый. Еще капельку, хорошо пошла.Она налила по новой себе и мне. Ролф не дотронулся и до первой порции. Он сказал, по-прежнему глядя на коричневую бутылку:— Вряд ли можно было рассчитывать, что его это сильно обрадует.Девушка насупилась:— Как хочу, так и рассчитываю. А он не имеет права так со мной разговаривать. Он меня не купил. Я ему докажу.Она осушила стакан, со стуком поставила его на стол и повернулась в мою сторону.— Это правда, что Илайхью Уилсон дал вам десять тысяч долларов на очистку города?— Угу.Ее воспаленные глаза жадно блеснули.— А если я вам помогу, перепадет мне что-нибудь из этих…— Так нельзя, Дина. — Ролф говорил с трудом, но ласково и настойчиво, как с ребенком. — Это была бы крайняя подлость.Девушка медленно обратила к Дэну лицо. На нем появилось такое же выражение, как при разговоре с Талером.— Нет, можно, — сказала она. — Значит, я подлая, да?Он не ответил, не поднял глаз от бутылки. Лицо у нее стало красным, грубым, жестоким, а голос, напротив, мягким, воркующим:— Как жаль, что такой чистый джентльмен, пусть и слегка чахоточный, связался с такой низкой тварью, как я.— Это можно исправить, — медленно сказал Ролф, вставая. Он был налит опием до краев.Дина Бранд вскочила и обежала вокруг стола. Дэн Ролф смотрел на нее пустыми одурманенными глазами. Она вплотную приблизила к нему лицо и спросила:— Значит, теперь я для тебя слишком подлая, да?Он сказал, не повышая голоса:— Я сказал, что предавать друзей подло, так оно и есть.Она поймала его за тонкое запястье и стала выкручивать, пока Дэн не очутился на коленях. Другой рукой она принялась с размаху бить его по впалым щекам. Голова его моталась из стороны в сторону. Свободной рукой он мог защитить лицо, но не стал этого делать.Дина отпустила запястье, повернулась к Ролфу спиной и потянулась за джином с сельтерской. Она улыбалась. Эта улыбка мне не нравилась.Ролф, моргая, поднялся с колен. Запястье у него покраснело, лицо распухло. Он потверже встал на ноги и посмотрел на меня тусклыми глазами.Все с тем же выражением лица и пустых глаз он сунул руку под пиджак, достал черный автоматический пистолет и выстрелил в меня.Но он слишком трясся — ему недоставало ни скорости, ни точности. Я успел швырнуть в него стакан и попал в плечо. Пуля ушла куда-то вверх.Я прыгнул на Ролфа, пока он не успел выстрелить вновь, и сумел выбить пистолет. Вторая пуля ушла в пол.Я дал ему в челюсть. Дэн свалился ничком и остался лежать.Я обернулся.Дина Бранд собиралась стукнуть меня по голове тяжелым сифоном с сельтерской, который раздробил бы мне череп.— Стойте! — заорал я.— А зачем вы его так? — огрызнулась она.— Что теперь делать. Лучше приведите его в чувство.Дина поставила сифон на место, и я помог ей перенести Дэна в спальню. Когда у него задергались веки, я предоставил ей заканчивать работу и вернулся в столовую. Она пришла через пятнадцать минут.— Все в порядке, — сказала она. — Но можно было обойтись и без этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19