, — сказал я с омерзением, повесил трубку и удалился из этого района.Отказавшись от мысли найти Рено, я решил навестить своего клиента, старика Илайхью. С помощью любовных писем, которые он написал Дине Бранд, а я позаимствовал у покойника Дона, я надеялся добиться от него хотя бы приличного поведения.Я шел по самым темным улицам, держась в тени. Для человека, который презирает физические упражнения, это была чертовски длинная прогулка. Когда я добрался до квартала, где жил Уилсон, я уже пребывал в достаточно паршивом настроении, следовательно, в обычной форме для наших с ним бесед. Однако это свидание пришлось отложить.Всего два дома отделяли меня от цели, когда из темноты кто-то зашипел.Я подпрыгнул если и не на шесть метров, то немногим ниже.— Все в порядке, — прошептал чей-то голос.Было очень темно. Высунувшись из-под своего куста — я уже стоял на четвереньках в чьем-то дворике, — я различил фигуру, скорчившуюся у живой изгороди. Револьвер был уже у меня в руке. Особых причин не верить человеку на слово, что все в порядке, я не имел. Поэтому я поднялся с четверенек и пошел к нему. Подойдя поближе, я узнал одного из тех, кто впускал меня вчера в дом на Ронни-стрит.Я присел рядом на корточки и спросил:— Где найти Рено? Моток О'Марра сказал, что Старки хочет меня видеть.— Верно, хочет. Знаешь, где забегаловка Малыша Маклауда?— Нет.— На Мартин-стрит, повыше Кинг-стрит. Спросишь там самого Малыша. Иди обратно три квартала, потом свернешь. Да ты увидишь.Я сказал, что постараюсь, и оставил его дежурить в скрюченном виде у дома моего клиента. Он явно дожидался того момента, когда можно будет пульнуть в Пита Финна, Шепота или других недругов Рено, если им случится навестить старика Илайхью.Довольно быстро я нашел лавку с прохладительными напитками, всю размалеванную красной и желтой краской. Там я спросил Малыша Маклауда. Меня повели в заднюю комнату, где толстяк в грязном воротничке, с множеством золотых зубов, но всего с одним ухом, признал, что он и есть Маклауд.— За мной послали от Рено, — сказал я. — Где его найти?— А вы кто такой будете? — спросил он.Я сказал, кто я такой. Маклауд вышел, не говоря ни слова. Через десять минут он вернулся в сопровождении парнишки лет пятнадцати с отсутствующим выражением на красном прыщавом лице.— Пойдете с Сынком, — сказал мне Малыш Маклауд.Я пошел за парнем в боковую дверь, потом по переулку, через песчаный пустырь, сквозь облезлые ворота — к задней двери щитового домика.Мальчишка постучал. Его спросили, кто там.— Сынок, с парнем от Малыша, — ответствовал он.Дверь открыл долговязый О'Марра. Сынок удалился. Я прошел в кухню, где Рено Старки и еще четверо сидели вокруг стола, на котором было очень много пива. Я заметил, что над дверью вбиты два гвоздя, на каждом висело по автоматическому пистолету. Это на случай, если кто-то из обитателей дома, открыв дверь, обнаружил бы перед собой врага с револьвером и получил бы приказ поднять руки.Рено налил мне стакан пива и повел меня в комнату, выходившую на улицу. Какой-то человек, лежа на животе, приник глазом к щели между опущенной шторой и подоконником и наблюдал окрестности.— Иди выпей пива, — велел ему Рено.Тот встал и удалился. Мы расположились на стульях.— Когда я устроил тебе это алиби в Таннере, — произнес Рено, — я сказал: делаю это потому, что мне нужны друзья.— Я тебе друг.— Пригодилось алиби? — спросил он.— Пока нет.— Ты с ним продержишься, — успокоил он меня, — если на тебя не слишком много собак навешано. Всерьез они тебе клеят дело?Я считал, что всерьез, но сказал:— Нет. Магро просто развлекается. Все уладится само собой. У тебя-то что слышно?Он допил стакан и вытер губы тыльной стороной руки.— Как-нибудь справлюсь. Однако твоя помощь не помешает. Расклад такой: Пит спелся с Магро, значит, теперь фараоны и пивная банда идут вместе против меня и Шепота. Но мы с Шепотом больше стараемся сунуть перо друг дружке, чем поломать ихнюю шайку. Кислое дело, будь оно проклято. Пока мы собачимся, эти гады нас сожрут.Я сказал, что полностью с ним согласен. Рено продолжил:— Тебя Шепот послушает. Найди его, ладно? Он точит на меня зуб за то, что пристукнули Джерри Хупера, а я не прочь добраться до него первым. Мое предложение такое: забудем все это на пару дней. Особо большого доверия тут не надо. Шепот никогда сам не ходит на дело, ребят посылает. Я тоже так поступлю. Соединим свои команды и провернем работенку. Уберем этого проклятого Финна, тогда у нас останется больше времени, чтобы палить друг в дружку. Выложив ему это по-тихому. Пусть только не думает, что я перед ним сдрейфил. Ты передай ему обязательно, как я тебе сказал: когда не будет Пита, очистится место, где мы сами можем сшибиться. Пит засел в Вискитауне. У меня не хватает народу поехать туда и выкурить его. У Шепота тоже. А вместе у нас хватит. Так ему и скажи.— Шепот умер, — сообщил я.— Да? — переспросил Рено, как будто не очень мне поверил.— Вчера утром Дэн Ролф убил его в старом складе Редмана. Заколол тем самым ледоломом, которым Шепот прикончил девушку.Рено спросил:— Точно знаешь? Или трепешься?— Точно знаю.— Непохоже. Его ребята ведут себя, как будто он на месте, — сказал он, уже начиная мне верить.— Они сами не знают. Он прятался, при нем был только Тед Райт. Вот Тед знал. И подзаработал на этом. Сказал, что и от тебя получил сотню или полторы, через Пика Марри.— Я бы этому обалдую вдвое больше дал, если бы он всю правду выложил, — проворчал Рено. Потом потер подбородок и сказал: — Ну, значит, про Шепота и говорить нечего.— Почему? — спросил я.— То есть как — почему?— Если его ребята не знают, где он, надо им подсказать. Когда Нунан его загреб, они же его выручили. А если пустить слух, что Магро втихую опять его засадил? Может, они снова придут на подмогу?— Говори дальше, — сказал Рено.— Если его дружки поверят, что он за решеткой, и устроят налет на тюрьму, то у полиции, в том числе и у ребят Пита, будет чем заняться. А пока они будут этим заниматься, ты попробуешь удачи в Вискитауне.— Это можно, — медленно протянул он. — Надо подумать.— Дело верное, — ободрил я его и встал. — Ну, до встречи…— Оставайся здесь. Чем тебе здесь плохо? Там на тебя легавых напустили. А нам такой крепкий парень будет не лишний.Это мне не особенно понравилось, однако у меня хватило ума промолчать. Я снова сел.Рено занялся распространением слуха. Его ребята не слезали с телефона. Кухонная дверь то и дело открывалась, впуская и выпуская народ. Впускала она больше, чем выпускала. Дом наполнился людьми, дымом, тревогой. 25. Вискитаун В половине второго Рено оторвался от телефонной трубки и сказал:— Ну, поехали, прокатимся.Он пошел наверх и спустился с черным чемоданчиком. К тому времени почти все уже ушли через кухонную дверь.Рено передал мне чемоданчик со словами:— Не слишком размахивай.Чемоданчик оказался тяжелым.Мы вышли всемером через парадную дверь и влезли в зашторенный автомобиль, который О'Марра подогнал к дому. Рено сел рядом с О'Маррой, я втиснулся на заднее сиденье и зажал чемоданчик между колен.Из первого же переулка вывернула еще одна машина и пошла впереди нас. Другая двигалась следом. Скорость мы держали около шестидесяти километров — достаточно, чтобы привезти нас куда требуется, недостаточно, чтобы на нас обращали внимание.Путешествие уже подходило к концу, когда нас потревожили.На южной окраине города, застроенной одноэтажными домами-развалюхами, из двери высунулся человек, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.Кто-то из задней машины сшиб его выстрелом.На следующем углу мы проскочили сквозь град пистолетных пуль.Рено обернулся и предупредил меня:— Попадут в твой багаж — все улетим на Луну. Открывай. На месте придется работать быстро.Когда мы затормозили перед трехэтажным зданием из темного кирпича, я уже откинул крышку.На меня полезли со всех сторон, расхватывая содержимое чемоданчика — там в опилках лежали бомбы, сделанные из обрезков пятисантиметровых труб. Пули раскалывали шторки на окнах машины.Рено перегнулся назад, за бомбой, выпрыгнул на тротуар, не обращая никакого внимания на струйку крови, которая внезапно появилась у него на левой щеке, и метнул свой кусок трубы с начинкой в дверь кирпичного здания.Полыхнуло пламя, раздался оглушительный грохот. Дождем посыпались обломки. Взрывная волна едва не сбила нас с ног. Дверь куда-то исчезла.Кто-то бросился вперед, размахнулся, швырнул адскую трубку в дверной проем. С окон нижнего этажа сорвало ставни, внутри взвился фонтан стекла и огня.Машина, которая пришла третьей, прикрывала нас, обмениваясь выстрелами с округой. Та, что шла впереди нас, свернула в переулок. В промежутках между взрывами из-за дома доносились пистолетные выстрелы — это головная машина заняла огневой рубеж у задней двери.О'Марра выбежал на середину улицы, сильно размахнулся и забросил бомбу на крышу кирпичного здания. Она не взорвалась. О'Марра высоко вскинул ногу, схватился за горло и тяжело повалился на спину.Под пулями, которые посыпались из соседнего деревянного дома, упал еще кто-то из нашей команды.Рено смачно выругался и сказал:— Выкури их оттуда, Брюхо.Брюхо поплевал на бомбу, забежал за нашу машину и размахнулся.Мы повскакали с тротуара, увертываясь от летящих предметов, и увидели, что с деревянным домиком покончено. По его разломанным бокам поползло пламя.— Есть там еще? — спросил Рено. Мы озирались, наслаждаясь новизной положения: в нас перестали стрелять.— Последняя, — ответил Брюхо, протягивая бомбу.В верхних окнах кирпичного дома плясал огонь. Рено взглянул туда, взял у Брюха бомбу и приказал:— Осади назад. Сейчас будут выходить.Мы отодвинулись.Внутри кто-то крикнул:— Рено!Рено скользнул в тень нашей машины и только тогда ответил:— Ну?— Мы сдаемся, — прокричал грубый голос. — Выходим. Не стреляйте.Рено спросил:— Кто это «мы»?— Это Пит, — сообщил грубый голос. — Нас осталось четверо.— Иди первым, — приказал Рено, — и клешни на голову. Остальные — за тобой, по одному, с промежутками в полминуты. Пошли.Мы прождали секунд пять, и в растерзанном дверном проеме появился Пит Финн. Руками он держался за лысину. В отблесках пламени от соседнего пожара было видно, что лицо у него в порезах, одежда разодрана в клочья.Перешагивая через обломки, бутлегер медленно спускался по ступеням.Рено обозвал его рыбоедом паршивым и четыре раза выстрелил ему в лицо и в грудь.Пит упал. Позади меня кто-то рассмеялся.Рено швырнул в проем последнюю бомбу.Мы влезли в машину, Рено сел за руль. Мотор молчал. До него добрались пули.Рено вовсю заработал клаксоном, а мы вылезли обратно.В нашу сторону двинулась машина, стоявшая на углу. В ожидании я бросил взгляд вдоль улицы, освещенной двумя пожарами. В окнах кое-где виднелись лица, но прохожие, если они и были, попрятались. Недалеко послышались пожарные колокола.Машина замедлила ход, чтобы взять нас на борт. Она уже была набита битком. Пришлось укладываться штабелями. Кто не поместился, повис на подножках.Мы переехали, подскочив, ноги мертвого Мотока О'Марры и легли на обратный курс. Один квартал проехали в тишине, хотя и без удобств. В дальнейшем мы уже не имели ни того, ни другого.Из-за угла вынырнул лимузин, промчался полквартала нам навстречу, развернулся боком и остановился. Оттуда началась стрельба.Вторая машина объехала лимузин и атаковала нас. Из нее тоже стреляли.Мы старались как могли, но теснота в нашей машине не давала драться по-настоящему. Нельзя прицелиться как следует, если на коленях у тебя сидит человек, на плече висит другой, а третий стреляет на расстоянии двух сантиметров от твоего уха.Наша третья машина — та, что была в тылу за кирпичным домом, — подтянулась и стала нам помогать. Но тут к противнику присоединились еще два автомобиля. Видимо, налет талеровских ребят на тюрьму так или иначе закончился, и армия Пита подоспела оттуда, чтобы не дать нам уйти. Славная заварилась каша.Я перегнулся через чей-то раскаленный пистолет и заорал в ухо Рено:— Так не пойдет. Пусть лишние вылезут, будем отбиваться с улицы.Он одобрил эту идею и распорядился:— Выкатывайтесь по одному, ребята, доставайте их с мостовой.Первым выкатился я, не сводя глаз с темного проулка напротив.Туда же вслед за мной прибежал Брюхо. Я проворчал из своего укрытия:— Не садись мне на голову. Найди себе какую-нибудь дыру. Вон там подходящий подвал.Брюхо покорно затрусил туда, и на третьем шагу его подстрелили.Я осмотрел свое убежище. Закоулок был всего в шесть метров длиной, он упирался в высокий забор с запертыми воротами.Встав на мусорный ящик, я перемахнул через ворота и оказался во дворе, мощенном кирпичом. Из этого двора я перелез в другой, потом в третий, где на меня с визгом кинулся фокстерьер. Я лягнул его, вскарабкался на очередной забор, выпутался из бельевой веревки, пересек еще два двора — в одном на меня завопили из окна и запустили бутылкой — и спрыгнул на булыжник в тихом переулке.Стрельба осталась позади, но не так уж далеко. Последнее я постарался поскорее исправить. Должно быть, я прошагал столько улиц, сколько во сне той ночью, когда убили Дину.У подъезда Илайхью Уилсона я взглянул на свои часы. Они показывали три тридцать утра. 26. Шантаж Мне пришлось долго тыкать пальцем в звонок своего клиента, чтобы добиться толку.Наконец дверь открыл рослый загорелый шофер. Он был в брюках и майке. В кулаке он сжимал бильярдный кий.— Чего надо? — осведомился он. Потом осмотрел меня и сказал: — А, это вы. В чем дело?— Мне надо видеть мистера Уилсона.— В четыре утра? Бросьте. — И он стал закрывать дверь.Я вставил в щель ногу. Он перевел взгляд с ноги на мое лицо, взвесил в руке бильярдный кий и спросил:— Что, трещину в колене захотел?— Я не шучу, — настаивал я. — Мне надо видеть старика. Скажите ему.— Нечего мне ему говорить. Сегодня днем он велел мне вас не пускать, если придете.— Вот как? — Я вынул из кармана четыре любовных письма, выбрал первое, наименее дурацкое, протянул его шоферу и попросил: — Передайте ему это и скажите, что я сижу на ступеньках и остальные письма у меня в кармане. Скажите, что я просижу здесь еще пять минут, а потом отнесу их Томми Робинсу из «Консолидейтед Пресс».Шофер хмуро покосился на письмо.— К черту Томми Робинса и всех его родственников! — рявкнул он, взял конверт и закрыл дверь.Через четыре минуты он появился вновь и позвал:— Эй, сюда.Я пошел за ним наверх, в спальню старика Илайхью.Мой клиент сидел в постели, зажав в одном круглом розовом кулаке свое любовное, письмо, а в другом конверт. Его короткие седые волосы топорщились, круглые глаза налились кровью. Параллельные линии рта и подбородка почти сходились. Он был в славном настроении.Едва увидев меня, старик завопил:— Значит, болтать про свою храбрость вы горазды, а как надо шкуру спасать, так бежите к старому пирату?Я сказал, что ничего подобного. Я сказал, что если он собирается нести чушь, то пусть делает это потише, чтобы в Лос-Анджелесе не узнали, какой он болван.Старикан взял еще на полтона выше и завыл:— Если вы украли чужие письма, это еще…Я заткнул уши. Меня это не спасло от шума, но его оскорбило, и завывания оборвались.Я вынул пальцы из ушей и сказал:— Отошлите холуя и поговорим. Я вам ничего не сделаю.Он повернулся к шоферу и приказал:— Выметайся.Шофер оглядел меня без особой нежности, покинул нас и закрыл дверь.Старик Илайхью разошелся на полную катушку. Он требовал, чтобы я немедленно вернул остальные письма, громко и нецензурно осведомлялся, где я их взял и что с ними сделал, а также угрожал мне разнообразными карами.Письма я не отдал. А на вопрос, где я их взял, ответил:— Взял у одного человека, которого вы наняли, чтобы их вернуть. Не повезло вам — для этого ему пришлось убить девушку.От лица старика отхлынуло столько крови, что оно стало нормального розового цвета. Он пожевал губами, ввинтился в меня взглядом и сказал:— Значит, вот как вы повели игру?Голос у него стал более или менее спокойным. Он приготовился к битве.Я подвинул к постели стул, сел, вложил в ухмылку столько дружелюбия, сколько смог, и спросил:— А почему бы так не сыграть?Старик молча глядел на меня, двигая губами. Я продолжал:— Хуже вас клиентов не бывает. Как вы себя ведете? Нанимаете меня очистить город, меняете решение, бросаете меня вовсе. Работаете против меня до тех пор, пока не выясняется, что я имею шанс победить. Затем выжидаете, сидя на заборе, а теперь, когда вам кажется, что меня опять побили, даже не хотите пускать в дом. Повезло мне, что я наткнулся на эти письма.Он сказал:— Это шантаж.Я рассмеялся и ответил:— Не вам это говорить. Ладно, можете называть как хотите. — Я постучал указательным пальцем по краю кровати. — Меня не побили, старина. Я победил. Вы прибежали ко мне жаловаться, что нехорошие дяденьки отняли у вас ваш городок. Пит Финн, Лу Ярд, Шепот Талер, Нунан. Где они теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19