Снова заводить дискуссию о деньгах не было времени, и я сказал:— Надеюсь, что возьмете.Кажется, я повторил это несколько раз, горячо и убежденно.— Еще бы. Теперь слушайте. Вы пьяны, и я пьяна, и как раз настолько, чтобы все вам выложить. Такая уж я девушка. Если мне кто понравился, я все расскажу. Стоит только спросить. Ну, давайте, спрашивайте.Что я и сделал:— За что Уилсон дал вам пять тысяч долларов?— Не «за что», а «отчего». От хорошего настроения. — Она откинулась назад, чтобы всласть посмеяться. Потом продолжила:— Ну слушайте. Он выискивал какой-нибудь скандал, а у меня были факты. Заверенные заявления, свидетельства и всякое прочее, что я приберегла для обмена на живую монету. Уж я такая — выкраиваю мелочишку где только можно. В общем, у меня все это было припрятано. Когда Дональд начал охотиться за скальпами, я дала ему знать, что у меня есть кое-что на продажу, и позволила ему взглянуть на бумажки одним глазком, чтобы он понял — товар стоящий. Товар и правда был стоящий. Потом пошел разговор насчет цены. Он был не таким скрягой, как вы, — таких я в жизни еще не видала, — но сперва немножко заупрямился. Так что дело застопорилось. А вчера я решила поднажать. Позвонила ему и сказала, что у меня есть другой покупатель и, если товар ему нужен, пусть является вечером либо с пятью тысячами наличными, либо с заверенным чеком. Я ему, конечно, баки забивала, но он в таких делах плохо разбирался и заглотнул крючок.— Почему в десять вечера? — спросил я.— А почему нет? Нормальное время, не хуже любого другого. В таких переговорах главное — назначить точный час. Ах, да, вы хотите знать, почему наличными или заверенным чеком? Ладно, скажу. Все вам скажу, что хотите. Уж я такая. И всегда была такая.Тут она задержалась минут на пять, объясняя мне в подробностях, какая она, и как она всегда была такая, и почему. Я поддакивал, пока не сумел вставить:— Ладно, так зачем было заверять чек?Она прикрыла один глаз, помахала пальцами у меня перед носом и ответила:— Чтобы он не мог приостановить выплату. Потому что товар, который я продала, ему не годился. Хороший был товар. Слишком хороший. Если бы он опубликовал эти бумажки — его старик сел бы в кутузку со всеми остальными. Папаша Илайхью увяз бы глубже всех.Я посмеялся с ней, пытаясь разогнать пары джина, клубившиеся у меня в голове.— А кто бы еще погорел? — спросил я.— Да все, будь они прокляты. — Она небрежно отмахнулась. — Макс, Лу Ярд, Пит, Нунан и Илайхью Уилсон — все, пропади они пропадом.— Макс Талер знал, что происходит?— Конечно нет. Знал только Дональд Уилсон.— Это точно?— Точнее некуда. Вы что думаете, я звонила на всех углах?— А как вы считаете, кто теперь про это знает?— Не интересуюсь, — сказала она. — Я просто хотела сыграть с ним шутку. Он не стал бы пускать в ход этот товар.— А вам не кажется, что ребятки, секреты которых вы продали, не поймут ваших шуток? Нунан пытается пришить это убийство вам и Талеру. Значит, шеф полиции нашел ваши бумаги в кармане Дональда Уилсона. Эта компания и без того думала, что старик Илайхью при помощи сына хочет со всеми разделаться, верно?— Так точно, сэр, — сказала она, — и тут я с ними согласна.— Скорее всего, вы ошибаетесь, но это неважно. Если Нунан нашел в кармане у Дональда Уилсона ваш товар и узнал, что вы продавец, он, ясно, решил, что вы с дружком Талером переметнулись на сторону старика Илайхью.— Он же понимает, что старик Илайхью на этом горит не меньше других.— А что же все-таки вы продали Дональду?— Три года назад они тут строили новое здание муниципалитета, — сказала она, — и никто из них при этом не обеднел. Если бумаги у Нунана, он сразу сообразит, что старик Илайхью на этом замазан, как все, а то и посерьезнее.— Это не имеет значения. Он сразу решит, что старик задумал выпутаться в одиночку. Уж поверьте, сестренка, — Нунан и его дружки считают, что вы, Талер и Илайхью сговорились их утопить.— Мне плевать, что они там считают, — упрямо заявила она. — Это была просто шутка. Я так задумала. Так оно и было.— Вот и славно, — согласился я. — Значит, пойдете на виселицу с чистой совестью. Вы видели Талера после убийства?— Нет. Но Макс не убивал Дональда, хотя и был поблизости.— Почему?— Много есть причин. Во-первых, Макс не стал бы делать этого своими руками. Он нашел бы кого-нибудь, а сам был бы далеко отсюда и с железным алиби. Во-вторых, у Макса револьвер калибра 9, 65 и тот, кому он поручил бы эту работу, стрелял бы из пушки не слабее. Что это за профессионал с калибром 8, 13?— Тогда кто стрелял?— Я вам рассказала все, что знаю, — пробормотала она. — И то слишком много.Я встал:— Нет, вы мне рассказали ровно столько, сколько надо.— Вы что, уже знаете, кто его убил?— Угу. Хотя надо уточнить еще кое-что, прежде чем я буду его брать.— Кто это? Кто? — Она вскочила, внезапно почти протрезвев, и вцепилась мне в лацканы. — Скажите, кто.— Потом.Она отпустила лацканы, заложила руки за спину и расхохоталась мне в лицо.— Ладно. Не хотите — не надо. А на досуге погадайте, сколько правды было в моей истории.Я сказал:— Сколько бы ни было — спасибо. За джин тоже. И если Макс Талер для вас что-нибудь значит, вы бы шепнули ему, что Нунан пытается его зацапать. 5. Старик Илайхью согласен поговорить толково Было почти полтретьего ночи, когда я добрался до гостиницы. Вместе, с ключом ночной дежурный передал мне записку с просьбой позвонить по номеру Тополь 605. Я знал этот номер. Это был телефон Илайхью Уилсона.— Когда звонили? — спросил я дежурного.— Около часу ночи.Похоже было, что дело срочное. Я вошел в будку и набрал номер. Секретарь старика попросил меня немедленно приехать. Я обещал поторопиться, сказал дежурному, чтобы он вызвал мне такси, и поднялся к себе глотнуть виски.Лучше было бы, конечно, ехать трезвым, но это все равно было исключено. Раз уж меня ожидала новая работа, я не хотел бы приступать к ней, если спиртное у меня в желудке при последнем издыхании. Стаканчик меня взбодрил. Я налил про запас во фляжку, сунул ее в карман и спустился в такси.Дом Илайхью Уилсона был освещен сверху донизу. Не успел я притронуться к звонку, как секретарь открыл дверь. Он трясся всем тощим телом под голубой пижамой и синим халатом. Худое лицо его пылало от возбуждения.— Скорее! — сказал он. — Мистер Уилсон вас ждет. И, пожалуйста, уговорите его, чтобы он разрешил убрать тело.Я пообещал уговорить и пошел за секретарем в спальню к старику.Старик Илайхью был по-прежнему в постели, но теперь на одеяле, возле его пухлой руки, лежал черный автоматический пистолет.Едва я появился, старик оторвал голову от подушек, выпрямился и гаркнул на меня:— Есть у вас храбрость или одно только нахальство?Лицо его было нездорового багрового цвета. Пленка с глаз исчезла. Они были жесткие и злобные.Я подождал с ответом, разглядывая труп, распростертый на полу, между дверью и кроватью.Невысокий коренастый человек в коричневом костюме лежал на спине, уставив в потолок мертвые глаза из-под козырька серой кепки. Выстрелом у него снесло кусок челюсти. Под задранным подбородком виднелся след второй пули, которая пробила галстук, воротничок и продырявила шею. Одна рука была подвернута, другая сжимала дубинку величиной с молочную бутылку. Вокруг было много крови.Я перевел взгляд с этой некрасивой картинки на старика. Он глупо и злобно ухмылялся.— Болтать вы мастер, — сказал он. — Это мне известно. На словах все вы горазды кулаками махать. А что у вас за душой? Храбрость или одно нахальство? Или все в болтовню ушло?Урезонивать его не было смысла. Я нахмурился и напомнил:— Я ведь просил меня не беспокоить, пока вы не захотите для разнообразия поговорить толково.— Вот именно, мой мальчик. — В его голосе звучало дурацкое торжество. — Будем говорить толково. Мне нужен человек, который смог бы очистить отравиллский свинарник, выкурить отсюда крыс, больших и малых. Это мужская работа. Вы мужчина?— Не стоит ударяться в поэзию, — проворчал я. — Если у вас есть честная работенка по моей специальности и вы согласны прилично заплатить, может, я и возьмусь. Но все эти глупые слова насчет выкуривания крыс и очистки свинарников для меня пустой звук.— Ладно. Я хочу, чтобы Отервилл был очищен от мошенников и взяточников. Так вам понятно?— Сегодня утром вы этого не хотели, — заметил я. — Почему захотели теперь?Он объяснил мне — громко, бурно и пространно, большей частью в непечатных выражениях. Общий смысл сводился к тому, что он построил Отервилл буквально по кирпичу, собственными руками, и намеревался оставить его в своем полном владении, а в противном случае — стереть с горного склона. Как ему посмели угрожать в его собственном городе?! Он их не трогал, но когда некоторые стали указывать ему, Илайхью Уилсону, что ему можно, а чего нельзя, он решил показать, кто есть кто. К концу речи он указал на труп и хвастливо произнес:— Теперь увидят, что старик еще не совсем выдохся.Шутовство Уилсона сбивало меня с толку. Мне не удавалось нащупать, что за этим скрывалось.— Это ваши дружки его подослали? — спросил я, кивнув на мертвеца.— Я с ним говорил только на этом языке, — сказал он, похлопывая по пистолету. — Но думаю, что они.— Как это случилось?— Как, как — очень просто. Я услышал, как открылась дверь, зажег свет, увидел его, выстрелил, и вот он, любуйтесь.— Когда?— Около часу ночи.— И с тех пор он тут валяется?— Вот именно. — Старик свирепо захохотал и снова принялся за свое: — Вам что, вид мертвеца действует на нервы? Или вы призраков боитесь?Я засмеялся. Наконец-то я понял. Старый черт был смертельно напуган. За его кривлянием скрывался страх. Поэтому он и шумел, поэтому и не давал убрать тело. Ему нужно было все время видеть покойника, чтобы отогнать ужас — это было наглядное доказательство, что он сумеет за себя постоять. Теперь я имел точку опоры.— Вы действительно хотите очистить город? — спросил я.— Сказал — хочу, значит — хочу.— Мне нужна полная свобода, никому никаких поблажек, и я веду дело, как считаю нужным. И задаток в десять тысяч.— Десять тысяч долларов! Какого черта я стану давать столько денег человеку, которого вижу впервые? И который пока что только болтает!— Не дурите! Когда я говорю «мне», это значит агентству «Континентал». Их-то вы знаете.— Знаю. И они знают меня. И пора бы понять, что я могу…— Не в том дело. Люди, которых вы хотите отдать в химчистку еще вчера были вашими друзьями. Может быть, завтра вы опять подружитесь. Мне на это плевать. Но в ваших политических играх я не участвую. Меня нельзя нанять, чтобы я их только припугнул, а потом дать мне отставку. Если вы хотите, чтобы дело было сделано, то заплатите за все целиком. Что останется, вам вернут. Или делать работу с начала до конца, или не делать ее вовсе. Вот так. Да или нет?— Какого черта, конечно нет! — взревел он.Уилсон подождал, пока я спущусь по лестнице, и потребовал меня обратно.— Я старый человек, — проворчал он. — Будь я лет на десять помоложе… — Он насупился и пожевал губами. — Я дам вам этот паршивый чек.— И разрешение действовать до конца, как я сочту нужным.— Хорошо.— Тогда перейдем к делу. Где ваш секретарь?Уилсон нажал кнопку у кровати, и бесшумный секретарь явился из какого-то тайного убежища. Я сказал ему:— Мистер Уилсон хочет выписать чек на десять тысяч долларов сыскному агентству «Континентал» и послать агентству в Сан-Франциско письмо с разрешением использовать эту сумму для расследования преступности и политической коррупции в Отервилле. В письме должно быть ясно указано, что агентство может вести расследование по своему усмотрению.Секретарь вопросительно взглянул на старика. Тот набычился и кивнул круглой седой головой.— Но сперва, — сказал я, когда секретарь заскользил к двери, — позвоните-ка в полицию, что у нас здесь убитый грабитель. И вызовите врача мистера Уилсона.Старик объявил, что ему не нужны никакие чертовы доктора.— Сейчас получите хороший укол в руку и заснете, — пообещал я, перешагивая через труп, чтобы забрать с постели черный пистолет. — Я останусь у вас, и завтра начнем разбираться в отравиллских делишках.Старик явно устал. Когда он принялся нецензурно и довольно длинно объяснять, что думает о моей наглости и как никому не позволит тут распоряжаться, от его голоса почти не вздрагивали стекла.Я снял с мертвеца кепку, чтобы получше его разглядеть. Лицо его ничего мне не говорило. Я водрузил кепку на место.Когда я разогнулся, старик, несколько умерив пыл, осведомился:— Получается у вас что-нибудь с поимкой убийцы Дональда?— По-моему, да. Через день все будет кончено.— Кто он? — спросил старик.Вошел секретарь с чеком и письмом. Я передал их старику вместо ответа на его вопрос. Он поставил на обоих документах волнистую подпись, и, когда явилась полиция, бумаги, сложенные вчетверо, уже лежали у меня в кармане.
Первым из блюстителей закона в комнате оказался сам шеф, жирный Нунан. Он дружески кивнул Уилсону, пожал руку мне и взглянул искрящимися зеленоватыми глазами на мертвеца.— Ну и ну, — заметил он. — На совесть сработано. Это Коротышка Якима. Глядите, какую мотыгу притаранил. — Он вышиб ногой дубинку из руки убитого. — Такой можно линкор потопить. Это вы его прихлопнули? — спросил он меня.— Мистер Уилсон.— Просто замечательно, — поздравил он старика. — Сколько народу избавили от хлопот, меня в том числе. Приберите тут, ребята, — велел он четверым полицейским, топтавшимся сзади.Двое в мундирах подхватили Коротышку Якиму за ноги и плечи и удалились, а один из оставшихся подобрал дубинку и фонарик, лежавший под трупом.— Вот здорово было бы, если бы все так разделывались с грабителями, — продолжал без остановки шеф. Он извлек из кармана три сигары, одну бросил на постель, другую сунул мне, а третью себе в зубы. — А я как раз интересовался, куда вы подевались, — сообщил он мне, прикуривая. — Тут намечается одна работенка, и я подумал, что вам будет интересно поучаствовать. Поэтому я здесь и оказался. — Он приблизил губы к моему уху и прошептал: — Едем брать Шепота. Хотите с нами?— Угу.— Я так и думал. Привет, док!Он пожал руку новоприбывшему — круглому человечку с серыми глазами, из которых еще не выветрился сон.Врач подошел к постели. Один из людей Нунана расспрашивал Уилсона насчет стрельбы. Я вышел вслед за секретарем в коридор и осведомился:— В доме есть еще кто-нибудь, кроме вас?— Да, шофер и повар-китаец.— Пусть шофер побудет сегодня в спальне у старика. Я уезжаю с Нунаном. Вернусь, как только смогу. Не думаю, что здесь еще что-нибудь произойдет, но ни за что не бросайте старика без присмотра. И не оставляйте его наедине с Нунаном или с кем-нибудь из его команды.У секретаря отвисла челюсть.— В котором часу вы расстались вчера с Дональдом Уилсоном? — спросил я.— Вы хотите сказать, позавчера, когда он был убит? Ровно в половине десятого вечера.— Вы с ним были все время с пяти часов?— С четверти шестого? Мы работали у него в редакции почти до восьми. Потом поехали в ресторан к Байярду и за ужином закончили дела. Он уехал в половине десятого, пояснив, что у него назначена встреча.— Что еще он говорил об этой встрече?— Больше ничего.— Не намекнул, куда едет, с кем встреча?— Нет, просто сказал, что назначена встреча.— И вы не догадывались, в чем дело?— Нет. А что? Вы думаете, что я что-то знаю?— Я думал, что он что-нибудь сказал. — Я переключился на последние события. — Кто из посетителей был сегодня у Уилсона, не считая того, которого он застрелил?— Вам придется меня извинить, — сказал секретарь, умоляюще улыбаясь. — Этого я не могу вам сказать без разрешения мистера Уилсона. Мне очень жаль.— Не приходил кто-нибудь из местных заправил? Скажем, Лу Ярд или…Секретарь покачал головой и повторил:— Мне очень жаль.— Не будем из-за этого ссориться, — сказал я и направился к двери спальни.Вышел доктор, застегивая пальто.— Сейчас заснет, — торопливо сообщил он. — Пусть кто-нибудь с ним побудет. Я заеду утром. — Он пустился бегом вниз по лестнице.Я вошел в спальню. Шеф и полицейский, который допрашивал Уилсона, стояли у кровати. Шеф расплылся в улыбке, словно мой приход доставил ему большую радость. Полисмен нахмурился. Уилсон лежал на спине и глядел в потолок.— Здесь, пожалуй, все, — сказал Нунан. — Поплелись дальше?Я не возражал и сказал старику: «Спокойной ночи». Он не глядя ответил: «И вам того же». Вошел секретарь с шофером — рослым, загорелым молодцом.Шеф, второй блюститель порядка — лейтенант по имени Магро — и я спустились и сели в машину шефа. Магро рядом с водителем, мы позади.— Будем брать на рассвете, — объяснил по пути Нунан. — У Шепота есть заведение на Кинг-стрит. Он обычно оттуда уходит, когда светает. Можно было бы разнести это местечко в пух и прах, но зачем нам лишние хлопоты? Возьмем его, когда будет уходить.Я размышлял, собирается ли он брать Шепота или убрать. И спросил:— А хватит у вас материала для ареста?— У меня-то? — Он добродушно рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19