..
- В каком составе?
- Что "в каком составе"?
- В каком составе, спрашиваю, вы пошли за штопором и по какому случаю собирались пить?
Теперь уже я взглянула на него с изумлением:
- По поводу Рождества... Просто у моей соседки была бутылка вина, а штопора у нас не было. Вот Виктория Павловна и вспомнила, что, вроде бы, видела его у женщины из девятой палаты... Мы пошли к ней, она в это время читала книгу. Но штопора у неё не оказалось, а была энергетическая спираль...
- И что это за "зверь" можете объяснить? - опер потер лоб так, словно у него сильно болела голова.
Мне показалось правильным объяснить подробно и доступно:
- Это такая спиралька, как развернутая пружинка... Похожа на штопор, но на подставочке, а сверху голубой шарик. Поэтому бутылку не откроешь.
- Не слепой. Видел... Назначение можете объяснить?
Похоже, мимо зловещего вопроса о бутылке удалось удачно проскользнуть!
- А-а... Ну, это, вроде бы, что-то для коррекции биополя. Нервную систему ещё восстанавливает, лечит. Короче, какая-то экстрасенсорная штучка.
- Понятно, - он сдержал усмешку. - И о чем же вы с гражданкой Барановой разговаривали?
- Да, я почти все время молчала. А они с Викторией Павловной разговаривали о здоровье, о том, какая у нас медицина плохая, транспорт. Еще о том, что к пенсионерам плохо относятся... Знаете, она мне показалась женщиной из того разряда, которые вечно ворчат и постоянно всем недовольны... Но к нашему приходу она, кстати, отнеслась нормально. Даже ножнички маникюрные дала, чтобы пробку попробовать отковырять!
- Видимо, те самые ножницы, которые намеревалась вернуть ей утром гражданка Ким?
А я до этого и не знала, как фамилия Виктории Павловны...
- Ясно, - опер откинулся на спинку стула. - А о чем-нибудь конкретном говорили? Ну, кроме того, как у нас все плохо?
- А! - вспомнила я. - Она говорила, что здесь, в профилактории у неё работает какой-то близкий знакомый. И еще, что приехала сюда из-за лечебных ванн.
Мой собеседник утвердительно кивнул, безо всякого, впрочем, интереса. Наверное, он с Викторией Павловной побеседовал до меня, и она сказала то же самое.
В коридоре снова послышался какой-то топот, и сквозь сигаретный дым пробился запах валериановых капель.
- Хорошо, Женя, - опер неожиданно перешел с иронически-официального тона на почти дружеский. - Теперь постарайся вспомнить, не слышала ли ты сегодня ночью чего-нибудь необычного? Может быть, выходила куда-нибудь и что-то подозрительное увидела?
- А куда мне было выходить?
- Ах, ну да... У вас же "удобства" в номере... Ну, ладно. Тогда, может, все-таки слышала?
- Вы, знаете, вообще, у меня очень хороший и крепкий сон, - с легким оттенком гордости сообщила я. - А вчера ещё к тому же снились кошмары...
- Кошмары при хорошем и крепком сне! - "позавидовал" он. - А что конкретно за кошмары? Вопли? Крики о помощи? Шаги? Стук?
- Нет, вы знаете.. Зубы. И ещё наш врач. Анатолий Львович.
- Это этот что ли? У которого глаз дергается? - светлые брови опера в радостном порыве поползли на лоб. - Что? Такой страшный, что даже в кошмарах снится? А на вид ничего - мирный!
А решила не опускать ситуацию до уровня скверного анекдота и поэтому не пустилась в подробное изложение своих снов, ограничившись неопределенным пожатием плеч.
- Ладно, - мой собеседник уперся обеими руками в столешницу и встал, разминая плечи. - Значит, ничего не видела - ничего не слышала?.. Ну, хорошо. С тобой пока закончили.
Я, не дожидаясь просьбы, встала и покорно потрусила к двери. Опер размашистым шагом последовал за мной. Дверь рванул на себя резко и сильно и, высунув голову в коридор, гаркнул:
- Следующая девушка, заходите!..
С Алисой он разговаривал даже меньше, чем со мной. Вероятно, потому, что она так и не успела пообщаться с покойной. Бледную и перепуганную, мою соседку "выпустили" минут через пятнадцать. Точнее, это меня "запустили" обратно. Чему я несказанно обрадовалась, так как за то время, что слонялась по коридору чуть не дошла до состояния близкого к истерике.
Народу в холле и коридоре было непривычно много. По "боевой тревоге" срочно вызвали весь персонал: и двух медсестер, которые сегодня должны были быть в отгулах, и вторую повариху, и докторшу из нашего "ванного" салона, которая по расписания появлялась после двенадцати. На работе осталась и та самая толстая медсестра, прибежавшая на крик Виктории Павловны и вызвавшая милицию. По идее, после ночного дежурства ей уже полагалось отсыпаться дома...
Лица у всех были нервные, издерганные и злые. И я, бесцельно слоняющаяся от стены к стене в своем дурацком цветастом халате и вельветовых тапочках, вызывала у всех исключительно сильное раздражение. По мощи воздействия я могла бы сравниться, наверное, только с непрерывным оханьем невротика Лесникова, рвавшимся из-за двери третьей палаты. И если бы не разумные эгоистические возгласы типа: "Это мог быть я!.. Он мог убить меня!.. Он убил человека из одноместного номера!", изредка прорывающиеся сквозь поток стенаний, можно было бы подумать, что Галина Александровна Баранова была его близкой и любимой родственницей...
- Н-да-а.., - Алиса раскачивалась на стуле туда сюда и задумчиво пожевывала нижнюю губу. - Он мне сказал ещё минут сорок никуда не выходить. Потом всех соберут в холле и что-то скажут... Интересно, что они могут сказать?.. Может, профилакторий закроют? Людям-то тогда деньги отдадут или нет?
- Да люди, по-моему, отсюда безо всяких денег ломанутся, как только можно будет! - невесело отвечала я.
- Ну, не скажи!.. Я вот, например, ещё не уверена, что хочу отсюда смотаться. А о таких, как Виктория Павловна с мужем и говорить нечего. Они поди полгода с пенсии на путевки откладывали... Для них это, знаешь ли, серьезная потеря!
Я кивала и нервно прикусывала кончики ногтей. Неприятное, скользкое чувство вины лежало на моем сердце тяжелым камнем. В принципе, я намеренно скрыла от следствия факт, который мог оказаться важным. Оставалось успокаивать себя тем, что Алиса просто попала в трудную ситуацию - почти в такую же, как я сама несколько месяцев назад, и мой долг помочь ей выбраться из этой истории с минимальными потерями...
В холл нас позвали не через сорок минут, а больше чем через час. Пришли все оставшиеся пациенты и значительно более многочисленный персонал. Двое "ребят в штатском" слонялись возле пальм, увитых мишурой. Речь, похоже, опять собирался держать наш знакомый.
- Значит так, граждане, - сказал он голосом Глеба Жеглова, откашлявшись и поставив ноги на ширину плеч (Надо заметить, что плечи у него были довольно внушительные), - у нас есть для вас сообщение... Все вы знаете, что сегодня ночью в профилактории совершено убийство. Погибла одна из пациенток - Баранова Галина Александровна... Так же вам всем известно о пресловутом маньяке. О всяких там картошках, теперь вот виноград...
Я снова вспомнила спелую солнечную гроздь на этикетке, и мне сделалось нехорошо. Опер же, тем временем, продолжал:
- Главное, в этой ситуации не распространять панику... Чтобы не было всяких там домыслов, нарисую вам предположительную картину случившегося... Убийца, вероятно проник в корпус через железную дверь служебного входа, которая почему-то - совершенно непонятно почему - не запирается на ночь... Далее, он поднялся на лестничную клетку второго этажа, где есть, как вы знаете, две двери: одна - в терапевтическое отделение больницы, другая - в профилакторий... Маньяк-то он, конечно, маньяк, но не дурак! Поэтому сообразил, что в коридоре стационара на посту сидит дежурная медсестра, а в профилактории, где нет серьезно больных, дежурная медсестра, по всей видимости, спит... Хотя, возможно, он руководствовался совсем другими мотивами!
Последняя фраза опера, вроде бы, частично реабилитировала толстую медсестру, дежурившую у нас сегодня ночью, но она все равно стояла красная, как рак, и дышала прерывисто и тяжело.
- ...Далее, убийца либо зашел в первую же незапертую комнату, либо, как резонно предположил гражданин... э-э-э... Лесников! Да, Лесников! В первый одноместный номер на его пути...
Несчастный невротик одновременно побледнел и позеленел, но не забился в истерике и не упал в обморок, что меня, честно говоря, несказанно удивило.
- ...Задушил гражданку Баранову, оставил свой знак - на этот раз в виде грозди винограда и вышел тем же путем, каким и вошел... Так вот, к чему я вам это все рассказывал? Ничего сверхъестественного или мистического не произошло. Милиция ищет убийцу и постарается найти его в самое ближайшее время. Поэтому я убедительно прошу вас не пугать знакомых и родственников кошмарными и душераздирающими рассказами и не поднимать панику! Успокаивайтесь, приходите в норму и продолжайте ваше лечение. На входе теперь, естественно, будет дежурить охрана. Служебный вход начнет запираться на ключ... Ну, и потом, молния два раза в одно дерево не ударяет? Ведь так?
Он попытался улыбнуться располагающе и ободряюще - вышло, в лучшем случае, на "троечку". При виде этой улыбки один из "ребят в штатском", флегматично ощипывающий пальму, скривился, как от зубной боли.
- Вот и все, что я хотел вам сказать! - уверенно поставил финальную точку опер. - Нашей гостье из Москвы, конечно, очень не повезло. Но милиция сделает все возможное, и уже делает все для того, чтобы в кратчайшие сроки задержать убийцу.
- А кто же тут её родственник-то? - сочувственно подала голос Виктория Павловна. Она сидела в кресле, и её полное, опухшее лицо ещё хранило следы недавних слез. Муж-кореец стоял рядом и ритмично, почти автоматически гладил округлое женино плечо. - Вот горе семье-то!
Мой любимый опер, уже направившийся размашистым рейнджерским шагом к пальме, круто остановился и развернулся на каблуках.
- Насколько я помню, а помню я хорошо - разговора о родственниках не было, - заправив большие пальцы за ремень джинсов, он качнулся с носков на пятки. - Был разговор о каком-то близком знакомом, который занимает важную должность... Тут возникают два варианта. Либо вы и вон та девушка что-то не так поняли. Либо убитая просто "ездила по ушам"... Знаете, как у вас, у женщин, принято? "Завотделением - давняя приятельница моей бабушки, доктор - сосед троюродного брата по лестничной клетке, а санитар - ещё чей-то там внучатый племянник". Чем больше таких знакомств, тем выше, якобы, авторитет!.. В общем, пока нет никаких оснований предполагать, что кто-то из персонала профилактория состоял с Барановой Галиной Александровной в родственных или каких-либо других отношениях. Путевку она приобрела у московской компании-распространителя, базирующейся в районе станции метро "Дмитровской", за наличный расчет... Еще вопросы есть? Если нет, тогда всем до свидания!
"До свидания!" прозвучало не так, чтобы очень оптимистично, я бы, конечно, предпочла слово "прощайте". Но меня никто не спрашивал. Представители правоохранительных органов удалились. Тело Галины Александровны увезли ещё до того. Да, и везти-то, собственно, было недолго: городской морг тоже находился на территории больничного городка. И народ тут же ринулся к телефонам, коих было три: в холле, в бальнеологическом зале, и в кабинете Шайдюка.
Я терпеливо попыталась дождаться очереди внизу, но, в конце концов, смирилась со своей горькой участью и потащилась на второй этаж.
- Звоните! Можно, - буркнул Анатолий Львович, подвигая ко мне аппарат и обхватывая голову руками. Мои пальцы быстро набрали нужную последовательность кнопок, и после пары длинных гудков в трубке прорезался сонный голос Лехи:
- Алло! Да!
Это чудовище ещё спало! Оно смело дрыхнуть, счастливо сбагрив меня в профилакторий, в тот момент, когда я сходила с ума от разнообразных переживаний.
- Это я! У нас убийство, - мрачно сообщила я безо всяких экивоков. Зато самочувствие у меня отменное. Поэтому или приезжай сюда за мной, или объясняй, как добраться до вашего дома. Иначе я заблужусь.
- Как "убийство"? - вполне невинно поинтересовался Митрошкин, видимо, все ещё рассчитывая услышать остроумную шутку.
- Так убийство! Ночью задушили пациентку. Которая спала, между прочим, чуть ли не в соседней палате.
Анатолий Львович тихо и уныло заскулил, по-прежнему не отрывая рук от головы.
Леха, похоже, начал что-то соображать:
- Женька, ты что, серьезно что ли?.. Слушай, это уже ненормально! Ты опять умудрилась влезть в историю с убийством?!
- Влезть?! - возопила я. - Лично я никуда не лезла! Это ты притащил меня в гости в свой город, забыв упомянуть об одной "маленькой" и "несущественной" детальке - о вашем замечательном местном маньяке, который, между прочим, эту женщину и пристукнул... Есть тебе что на это ответить? Или молчать будем?
- Я сейчас приеду, - быстро проговорил он и повесил трубку.
Глава третья,
в которой я успеваю выдвинуть несколько версий, попасть под подозрение и узнать о себе много нового, удивительного и чрезвычайно неприятного.
Лехино "сейчас", естественно, растянулось аж на пятьдесят четыре минуты! И все это время я просидела под пальмой в холле, уже накинув на плечи полушубок и поставив на колени пакет со своими непрочитанными книжками, неразгаданными кроссвордами и пустой банкой из-под морковного салата. Мне почему-то казалось, что панические настроения стаей перепуганного воронья до сих пор должны реять над профилакторием, но, как ни странно, все потихоньку успокаивалось. Никто не бился в истерике, не привинчивал к дверям палат стальные засовы, и даже нервный господин Лесников больше не ахал и не стенал в своем номере. Но, самое странное, никто, кроме меня, похоже, не собирался "эвакуироваться"! Тетя Таня готовила обед, по коридору цокала каблучками медсестра Наташа, сменившая ту самую толстуху, которая проворонила убийство. Когда Наташа спустилась на первый этаж, скользя маленькой ладошкой по мраморным перилам, я, как бы между делом, поинтересовалась:
- А что, профилакторий точно уже закрываться не будет?.. Ну, в связи со всем этим?..
- Не только не будет.., - она сунула обе руки в карманы белого халатика, выудила из одного какую-то бумажку, взглянула на неё безо всякого интереса и опустила обратно, - но ещё и свободные места обещают по тридцатипроцентной стоимости распродать. В рекламных целях.
- По-моему, у вас сейчас така-а-я реклама!..
- Вот то-то и оно! Поэтому дирекция решила срочно предпринять чрезвычайные меры... Народу на халяву набежит целая туча, а зарплата у нас будет такая же!
- Вы думаете, набежит? - неподдельно изумилась я. - После такого?!!
- Ну, а что теперь? - Наташа пожала плечами. - Если одну в подъезде прибили, а второго в гараже, то что теперь - домой не заходить и на машинах не ездить?
Возразить на это было нечего. Оставалось только глубокомысленно кивнуть, достать из пакета "Чужое лицо" и, поудобнее завернувшись в полушубок, начать читать. Самое странное, что у меня, действительно, больше ничего не болело. "Стрессотерапия" подействовала лучше всяких инъекций и лечебных ванн.
Вскоре на крыльце профилактория нарисовался Леха. Без шапки и в расстегнутой куртке. Он остановился у стеклянной стены, тревожно и подозрительно, как секьюрити какого-нибудь крупного босса, оглядел вестибюль, заметил меня - живую и здоровую, и, успокоенный, толкнул дверь.
- Ну, какой же ты все-таки гад, а?! - вместо приветствия начала я. Ты же знал. Ты же все знал! И все равно приволок меня сюда!.. Да я бы на твоем месте в спешном порядке родственников из этого замечательного места эвакуировала, а не вояжи на лыжные базы организовывала!
- Жень, но я ведь даже подумать не мог, - жалостно забормотал он, пытаясь одновременно стряхнуть со своих волос снег и нежно стиснуть мою руку. (Половина снега, естественно, летела при этом мне в лицо, другая мне же за шиворот). - Я даже подумать не мог, что ты опять влезешь в уголовную историю! Михайловск не такой уж маленький город, вероятность была не то что нулевая - минусовая!!!
- Подумать, видите ли, он не мог!.. А надо было! Думать иногда полезно...
Фразу я не договорила и поспешно закашлялась, потому что испугалась, что Леха придерется к словам и ответит что-нибудь типа: "Прости, позабыл, что тебя на криминал тянет, как кошку на валерианку!". Но, видимо, он был слишком обескуражен и расстроен случившимся, и поэтому отвлекающий маневр удался - Митрошкин лишь виновато вздохнул и взял с моих колен пакет с банкой и книжками.
А солнце в белесом зимнем небе сияло так ярко, что ломило глаза. Заснеженные верхушки сосен едва заметно покачивались. Утоптанный снег под ногами хрустел и переливался тысячами крошечных искорок. Следов на тропинке было множество, и я вдруг подумала о том, что ночью быстрой серой тенью по этой самой тропке проскользнул убийца. Куда он отсюда пошел? К шоссе? Или, может быть, к лесу, темнеющему в каких-нибудь ста метрах за больничной оградой? Кстати, именно в этом леске располагалась лыжная база, при одном взгляде на которую (по словам Лехи, разумеется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40