Жди.
Авторитеты даже позеленели от злости и сгруппировались в небольшую, но грозную стенку, способную подмять под себя целый наряд милиции. Стенка медленно двинулась вперед. Колесов сообразил, что его забубенный дружок опять дошутился до угрожающей ситуации, выхватил из кобуры пистолет, снял с предохранителя, передернул затвор и взревел так, будто поднимал в атаку батальон омоновцев:
- Стоять, мать вашу! Каждый ваш шаг будет расценен, как нападение на сотрудника милиции. Стреляю без предупреждения!
Авторитеты остановились, переглянулись, и их дружный коллектив сразу же распался на отдельные индивидуумы, уже никакой угрозы не представляющие.
- Все, кроме хозяина, свободны! - скомандовал я.
Воровские авторитеты быстро и незаметно слиняли, прихватив юных путан.
После их ухода я повел носом, нарисовал на лице удивление.
- Да вы тут никак ширялись?! Как же так, Витек?! Ведь эта крупная статья напрочь перечеркнет лет на десять твою "непорочную" биографию. Да ещё этих вот, быстро повзрослевших девочек, вовлекаешь. Нехорошо, Свистун! Никак не ожидал от тебя такого паскудства. Огорчаешь ты родную ментовку. Очень огорчаешь! Что же нам теперь с тобой, голубь ты сизокрылый, шулер сраный, делать прикажешь?
После этого Свистунов струхнул до дрожи в коленках, порочное лицо его стало буро-красным, как у алкоголика со стажем.
- Ты чего, в натуре, офанарел, начальник! - закричал он. - Да мы, "марафета" и не нюхали. Что мы не знаем что ли че - по чем?!
- Опять врешь, скотина! - укоризненно покачал я головой. Повернулся к Колесову. - Сережа, ты веришь этому шулеру, этому бессовестному авантюристу?
- Ни единому слову, - ответил тот с улыбкой, любуясь, как я классно "кручу кино".
- Вот видишь, Свистун, чего ты добился своим отвратным поведением. Потерял ты наше доверие, а вместе с ним и уважение. Жаль! А ведь такие подавал надежды!
- Падлой буду! - взмолился Свистунов. - Нет у меня "марафета"! Нет! Хоть всю квартиру обшмонайте!
- А зачем мы будем шмонать. У нас, Витек, для этого в райуправлении есть барбоска, спаниель называется. Стоит её только вызвать по телефону, она у тебя чего хочешь найдет. Определенно. Даже вот этот вот пакетик с героином в твоем парадно-выходном лепене, висящим в шифоньере. - Я достал из кармана куртки полиэтиленовый пакетик с толченным мелом, имитирующим героин. Этим пакетиком я уже многих "расколол".
- Менты поганые! Суки пархатые! - в отчаянии проговорил Свистунов, опускаясь на диван. - Что вам, в натуре, от меня надо?!
Я ухватил его за ухо, поднял на ноги.
- Если ты, козел, сейчас же не извинишься, то я с тобой порву всякие дипломатические отношения. А разрыв дипломатических отношений может привести к непредсказуемым последствиям. Усек?
- Извини! - жалко промямлил он.
- Нет, так не пойдет! - "возмутился" я, продолжая крепко держать Свистунова за ухо. - Надо четко, громко и с выражением: "Извините, товарищ старший лейтенант! Я больше так делать не буду". Итак, начали.
- Извините, товарищ старший лейтенант! Я больше не буду! - чуть не плача пробормотал вконец униженный шулер.
Я понял, что клиент дозрел окончательно. Пора приступать к главному.
- А теперь, Витек, ответь, где скрывается Тугрик? И мы забудем все твои прегрешения перед родной ментовкой.
- Какой ещё Тугрик?! - завилял Свистунов глазками, будто собака хвостом.
Я неспеша прошелся по комнате, окинул её взглядом, заглянул в соседнюю, проговорил восхищенно:
- Хорошая квартирка! Сколько заплатил?
- Сколько заплатил - все мои, - хмуро отозвался Свистунов, понимая к чему я клоню.
- По-всему, немалые "бабки" ты за неё влупил. Жаль будет терять!
- А почему это я её должен терять?! - Голос у Свистунова вибрировал от перенапряжения.
- Ты что дурак, или только прикидываешься? - "удивился" я. - Статья же предусматривает конфискацию. Понял? Вернешься ты, Витек, через червонец, старый, больной, а здесь, как в пушкинской сказке - одно лишь разбитое корыто.
- Да меня ж за Тугрика "замочат"! - жалобно захныкал шулер.
- А кто узнает, Витек? Если ты сам не растрепишь, никто не узнает. Слово даю.
Свистун долго сидел в глубокой задумчивости. Затем проговорил обреченно:
- В Тогучине он, у своего дальнего родственника Павла Васильчикова.
- Адрес знаешь?
- Нет, адреса не знаю. Знаю только, что живет в центре в одной из пятиэтажек.
Тугрика по наводке Свистунова взяли в ту же ночь.
Вспомнил я эту давнюю историю потому, что в лежавшем на полу трупе узнал никого иного как Витю Свистуна. Допрыгался шулер, довыступался. "За что же Ванечку Морозова?" По всему, кому-то чем-то не угодил. Определенно. Впрочем, в их сволочном мире убить могут и просто так, ради развлекаловки. А то и в карты прошмалял свою жизнь. Всяко бывает. Убийца то ли из скупости (не хотел тратиться на боеприпасы), то ли любил прямой контакт с жертвой, но убил Свистуна что барана, перерезав горло ножом или бритвой. Это говорило о его хладнокровии и жестокости. Убит Свистунов в квартире Людмилы Сергуньковой по кличке Кукарача - красивой молодой шалавы, пробивавшейся в жизни древней как мир профессией. Странная кличка. Была раньше такая песня: "Я - Кукарача. Я - Кукарача..." Но когда это было. Я в то время под стол пешком ходил, а Людмилы даже в проекте не было. О том, для чего и с какой целью Свистун оказался в этой квартире, свидетельствовал его вид - был он голенький, будто Адам ещё до появления Евы и лежал рядом с разобранной шикарной кроватью, этаким альковом неги и сладострастия. Натешился козел напоследок, усладился роскошным телом опытной путаны.
Об убийстве сообщила в милицию сама хозяйка квартиры. Сегодня я дежурил по городу. Звонок прозвучал под утро, когда я уже надеялся, что ничего серьезного не произойдет. В шесть ноль ноль я в составе оперативной группы, куда входили: следователь прокуратуры Виталий Матвеевич Медунов, человек пожилой, серьезный и основательный, судмедэксперт Светлана Львовна Горлица и мой давний приятель технический эксперт капитан Толя Коретников, выехал на место происшествия. Огромный Новосибирск только-только протирал глаза после тяжелого сна. В наше смутное время города, как и люди, спали очень неспокойно. На улицах уже появились первые автомобили, отравлявшие утренный воздух шумом и выхлопными газами. По тротуарам медленно брели редкие прохожие. Квартира Сергуньковой находилась на Юго-Западном жилмассиве. В ней мы и нашли знакомого мне шулера с перерезанным горлом. Сама Людмила сидела на кухне, чашку за чашкой пила кофе и крупно тряслась красивым телом. Отчего убийца или убийцы оставили её в живых? Странно, если не сказать больше. Ведь она прямой свидетель случившегося. Одно из двух: или она соучастница убийства, или... Или фиг знает почему. Ничего, разберемся.
Я пригласил из соседних квартир понятых - двух женщин. Медунов достал из "дипломата" бланк протокола осмотра места происшествия и, сказав мне:
- Дмитрий Константинович, я думаю, вы знаете что делать. Не мне вас учить, - приступил к осмотру. Судмедэксперт села на диван и в ожидании своей очереди, принялась вязать дочке кофточку.
Я решил побеседовать с Сергуньковой и направился на кухню. На Людмиле кроме прозрачной комбинашки, которая лишь подчеркивала её прелести, ничего не была. Продолжая трястись, она урабатывала очередную чашку кофе. Здесь же я застал Толю Коретникова, отчего-то выявлявшего папиллярные узоры на многочисленных кастрюлях, банках, склянках, шкафах и прочем и время от времени бросавшего слишком заинтересованные взгляды на полуобнаженную "натуру". Толя был хорошим ментом, но слишком доверчивым и наивным, и из-за этих качеств часто попадал в дерьмовые ситуации. Вот уже десять лет его мама мечтает женить сына на хорошей девушке, но пока безуспешно. То ли хороших девушек слишком мало осталось, то ли их чем-то не устраивает Коретников, но факт остается фактом - Толя до сих пор пребывает в холостяках.
- Привет, Люда! - поздоровался я.
- Здравствуй, Дима! - обрадовалась она, увидев меня. - А ты что, опять в ментовке работаешь?
С Людмилой мы знакомы давно. Однажды, когда работал частным детективом, я даже пользовался её услугами, и сохранил об этом самые жгучие воспоминания. Определенно.
- Да вот попросили. Не смог отказать, - бросил небрежно. - Слушай, ты б оделась, а то неудобно как-то.
- А что, у меня что-то не в порядке? - с нагловатой улыбкой уверенной в себе путаны проговорила Людмила и облизнула полные губы.
Вот женщины! Ведь только-что сидела, тряслась, будто осина при артобстреле, но стоило лишь только заговорить о её прелестях, сразу все на фиг забыла.
- Да нет, даже слишком в порядке. Но ведь менты тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
- Это я, Дима, очень даже хорошо помню, - подмигнула мне Сергунькова.
- А если помнишь, то заканчивай свой стриптиз, не испытывай наше терпение, оно не беспредельно. Наша служба и так "и опасна, и трудна", зачем нам ещё дополнительные стрессы. Оденься. У меня к тебе серьезный разговор.
- Как прикажите, гражданин начальник, - нехотя ответила Людмила вставая и, покачивая соблазнительной "кормой", поплыла к двери.
- Толя, а ты что тут делаешь? - спросил я Коретникова, после ухода хозяйки.
- Не видишь что ли? Работаю. - пробурчал он, сосредоточенно обрабатывая кисточкой очередной шкаф.
- Да что ты говоришь?! - "удивился" я. - А мне показалось, что ты полировал взглядом вымя этой блудницы. Или я в очередной раз ошибаюсь?
- Не говори глупостей! - рассердился Толя. - Больно она мне нужна.
- Толя, я начинаю терять к тебе всякое уважение. Как можно проходить мимо этаких прелестей. Неужто они тебя больше не волнуют? В таком случае, прими мое самое искреннее соболезнование.
- Ну, почему же, - вконец растерялся Коретников. - Что же я не такой, как все.
- А как твой "мавр"? По-прежнему селен и жаждет подвигов, готов сокрушить любую преграду?
- Ну, в общем-то, да, - не совсем уверено ответил Коретников.
- Я рад за тебя. Хочешь сосватую? - кивнул я на дверь.
- Ты что, офонарел?! - Глаза Толяна стали по рублю царской чеканки. У моей мамы точняком будет инфаркт. Она мечтает об учительнице.
- А Людмила и есть учительница младших классов.
- Свистишь?! - не поверил Толя.
- Честно. Даже целый год кантовалась в школе. Но поскольку учителя в наше время не в почете у власти, а кормить такое шикарное тело чем-то надо было, вот она и решила использовать свои природные данные в борьбе за существование. А что, баба она путевая. Говорят, что из таких получаются самые верные жены. Ну так как?
- Нет, спасибо. Ты меня уже однажды "сосватал". Больше не хочу.
Был такой случай. В прошлом году я очень красиво и удачно разыграл Толяна с одной шикарной стервой, соучастницей убийства своего муженька. Так удачно, что Коретников едва мне морбу не набил.
- Ты, Толя, не прав. Откуда мне было тогда знать, что она окажется преступницей, верно?
- А почему ты считаешь, что эта не окажется?
- Плохи твои дела, Толя. Если в каждой женщине видеть потенциальную преступницу, то век тебе оставаться бобылем. Не дождется твоя мама внучка. Жалко женщину.
На кухню вернулась Людмила, прервав тем самым нашу содержательную дискуссию. Теперь на ней было шелковое красивого бирюзового цвета платье. Но даже самый строгий деловой костюм не состоянии был скрыть её профессии. Было в её облике что-то такое, этакое... Словом, мужик, ищущий приключений, пошел бы за ней, нарядись она хоть в одежду монашки. Определенно.
- Я, пожалуй, пойду, - пробормотал Коретников и пулей вылетел из кухни.
- Что это с ним?! - удивилась Людмила, глядя вслед убежавшего мента.
- А то не знаешь? - вопросом ответил я. - Влюбился мужик без памяти.
- В кого?
- Ну не в меня же. Толя - человек традиционных сексуальных ориентиров. В тебя конечно.
- Скажешь тоже! - фыркнула Сергунькова. Похоже, она жила настоящим и уже не лелеяла надежд на будущее.
- Серьезно. Ты думаешь почему он здесь ошивался? Мечтал познакомиться с тобой. Очень ты ему понравилась.
- А чего ж не познакомился?
- Он у нас очень стеснительный.
- Правда что ли?!
- Нет, вру. Дмитрий Беркутов в своей праведной жизни ещё ни разу никому не соврал.
- Первый раз встречаю стеснительного мента. Он женатый?
- Никогда им не был.
- Надо же! - удивилась Людмила и в её глазах вспыхнул неподдельный интерес к происходящему. И глядя куда-то в будушее своими красивыми васильковыми глазами, в задумчивости проговорила: - А он ничего, симпатичный.
А я, грешным делом подумал, что она в общем-то путевая баба, что ей до чертиков надоело подставляться разным там свистунам и прочей швали, и если бы не сволочная жизнь, то она могла быть сейчай хорошей женой и матерью. Чтобы там не лопотали с экранов телевизоров "ночные бабочки", описывая "прелести" своей жизни, все они одиноки и глубоко несчастны, и уверен каждая мечтает о теплоте и уюте семейного очага. Определенно. Ибо делить постель с нелюбимым человеком противоречит самой природе женщины. Ни фига, блин, заявочки! Вот это я выдал! Силен бродяга! Иногда меня заносит на крутых поворотах.
Однако, пора переходить к официальной части нашего разговора. Сделав суконное лицо, сказал:
- Садись, Людмила. Я тебя сейчас буду допрашивать,
- Это как? Если как три года назад, то я согласна, - игриво подмигнула она.
- Ты мне брось эти глупости. Я тут не просто так, а при исполнении, понимаешь.
Сергунькова села и, тяжко вздохнув, покорно сказала:
- Я вас слушаю, товарищ начальник.
Я достал бланк протокола допроса, записал биографичекие данные Людмилы, спросил:
- Каким образом Свистунов оказался в твоей квартире?
- Он был моим постоянным клиентом и часто пользовался моими услугами. Вот и на этот раз пришел.
- Он пришел один?
- Один.
- Трезвый?
- Почти. Чуть-чуть под шафе.
- В котором часу?
- Я точно не помню, но поздно, где-то около двенадцати.
- Что было потом?
- Поужинали и легли в постель.
- Выпивали?
- Конечно. Виктор принес бутылку коньяка. Но я его пить не стала, не было настроения. В холодильнике был недопитый "Мартини" и я выпила бокал вина. А он - рюмки две коньяка.
- О чем говорили?
- Да так, практически не о чем. Он сказал, что кого-то крепко обул, рассказал пару свежих анекдотов. Вот практически и все.
- И что же дальше?
- Дальше - легли. Пару раз покувыркались и уснули. Я проснулась от яркого света. Открыла глаза и увидела двух мужиков рядом с кроватью. У одного в руке был нож, а у другого - пистолет. Я закричала. А этот, с ножом, сказал: "Заткнись, сука! А то я сам заткну тебе хайло".
- Как они выглядели?
- Они были в масках.
- Что за маски?
- Обычные. Их сейчас носят и бандиты и менты. Черные шапочки с прорезями.
- А внешне как эти бандиты выглядели?
- В смысле?
- Большие, маленькие, полные, худые?
- Тот, что с ножом, очень высокий и массивный, а с пистолетом помельче.
- Очень высокий - это какой?
- Где-то под метр девяносто. Второй под метр восемьдесят.
- Ясно. Они что-то ещё говорили.
- Высокий рассмеялся и сказал Свистуну: "Ну что, сучара, считал, что ты самый хитрый, да? Думал всех объе..ть?"
- А что Свистунов?
- Он ничего не ответил. Мне кажется, что он сознание потерял от страха. Высокий скинул его на пол и перерезал горло, сказав: "Собаке, собачья смерть!" Второй, показал на меня пистолетом и спросил: "Что будем с ней делать?" Высокий ответил: "Красивая баба. Пусть живет". А затем сказал мне: "В милицию позвонишь через полчаса. Поняла?" Я кивнула. Он сказал: "Извини, хозяйка, что слегка наследили у тебя, но иначе было нельзя". И после этого они ушли.
- Какой голос у этого высокого?
- Грубый такой, хрипловатый, будто прокуренный.
Слушая её я подумал: "Уж ни Тугрик ли здесь побывал? Внешние данные один к одному. И голос такой же. Освободился волчара, прознал кто на него ментов навел и пришел вернуть долг. Очень даже может быть. Дали ему в прошлый раз двенадцать лет. Охранник сам оказался приличным козлом и спровоцировал Тугрика на убийство. Надо проверить."
- Свистун ни на кого тебе не жаловался?
- Нет. Мы с ним о его делах вообще не говорили.
- Кого-то из его друзей знала?
- Кроме Миши Пухнаря - никого.
- Кто этот Пухнарь?
- Нормальный мужик. Полный такой, добродушный. Виктор говорил, что тот его друг детства. Он как-то даже ко мне с ним приходил.
- Как его фамилия?
- Я считала, что Пухнарь - это и есть фамилия.
- Да нет, это скорее всего, кличка. А чем он занимается?
- Понятия не имею.
- Кстати, а чем занимался Свистунов?
- Так ведь он шулер.
- А больше ничем?
- Я не знаю.
- Скажи, Люда, а эти двое никак друг друга не называли?
- Тот, что поменьше, когда спрашивал, что со мной делать, как-то называл высокого, но я забыла. Как-то интересно.
- Уж не Тугрик ли? - спроосил я на удачу.
- Точно. Тугрик.
Я даже подскочил на стуле.
- Ты ничего не путаешь?!
- Нет-нет. Как сейчас помню, он спросил: "Тугрик, а что с ней будем делать?"
Если все обстоит действительно так, как говорит Людмила, то это убийство можно считать раскрытым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32