Прикинутые.Когда Памперс, разомлев от пива и тепла, перестал кряхтеть и постанывать, ощупывая больные места, Фризе решил, что настала пора вернуться к черному «линкольну». Но сделать это оказалось нелегко. Бомж «поплыл». Еще полчаса назад излагавший свои мысли на понятном языке и казавшийся Владимиру вполне разумным и даже хитрым человеком, Памперс выдавливал из себя одни междометия. Или пересказывал чьи-то смутные религиозные фантазии. Он даже не мог вспомнить своего настоящего имени.— Слышишь, раб Божий? Слышишь? — шептал бомж, приложив ухо к земле.— Слышу. — Фризе не всякий случай согласился и тоже склонил голову к пожухлой чахлой траве.— Считают! — Памперс с трудом разогнул распухший указательный палец. — На счетной машине.— Чего считают?— Лох! Жмурикам бабки подбивают. Как сойдется — бах! Все! Тип-топ! В разные стороны грамматики.— А этот «линкольн» далеко в лесу?— Тс-с! Памперса там чуть не убили. В Раздорах. Ты слушай. Слушай! — Он снова приложился ухом к земле. Попытался загибать пальцы, как делают при счете. Но они не повиновались. — Стекляхи задней в лайте нет. Я и протырился. Думаю — скручу шумовку.— Что за шумовка?— Да радио! Блеер этот чертов! Не понимаешь?— Теперь понял.— Ну вот. Рассказываю. Тут крутые насыпались. Давили меня, пока легавый не сказал — подох.— Менты насыпались?— Не! Крутые.— Ты же сказал — легавый!— Ты бы откинул сандалии — и не такое примерещилось.— А как найти то место?— Ты, сука! Гаденыш! — с бешенством заорал Памперс и сел. Зло посмотрел на Фризе глазами-щелочками. И, похоже, не узнал. — Моя тачка!Его гнева хватило лишь на несколько секунд. Он снова лег. Сказал вполне благожелательно:— Хана! Хана, хана… Сойдется счет — ба-бах! В разные стороны грам… гралл…— Грамматики?— Нет! Всей всемерной! Всей!— Понятно. Всей Вселенной. Галактики.— Ну да!— Значит, считают? А со счета не собьются?— В том и гвоздь, — обрадовался Памперс и заговорил вполне осмысленно: — Знать, когда сойдется, все бы приготовились. Запели блажные песни. Глядишь — отмолились. А так… — Он безнадежно махнул рукой.— А что считают-то? — опять спросил Владимир. Он понимал, что, пока собеседник не выгребет из закоулков своего сознания остатки засевшей там «теории», серьезного разговора о том, где спрятан автомобиль, не получится.— Считают жмуриков. Понимаешь? Господь же все видит. Вот, например, ты. Зыришь на меня и думаешь: что б он сдох, Памперс проклятый. Щелк! Счетная машина прибавила единичку. По телику или в кино ухайдокали мужиков двадцать — опять щелк, щелк. Сечешь? А в мире-то всего пять миллионов душ.Фризе не стал его поправлять. Миллионов так миллионов.— Сечешь? Как дебил с кретином сойдутся — чертов баланс, называется — бах! Гроб с музыкой. Сами себя со свету сживаем. А попели бы… — Памперс вздохнул. — Попели бы блажные песни…— Еще попоем.— Значится, так! Повезет тебе — бабки поровну. Один блеер чего стоит! И доллары там, наверное, остались. Не повезет — похороны за государственный счет. Понял?Теперь он говорил очень спокойно, осмысленно. Пригладив темной ладонью жиденькие травинки на газоне, ткнул пальцем в бурый окурок.— Гляди. Это Раздоры. Сойдешь с электрички — направо. Ехай позднее. Контролеров нет. Пойдешь шагов пятьсот назад. Потом по песчаной дороге…Фризе много раз бывал в Раздорах у друзей, хорошо знал окрестности поселка. Справа от станции вся территория была застроена современными коттеджами. Они буквально налезали друг на друга, и спрятать машину там было негде. Значит, Памперс не хотел, чтобы Владимир нашел «линкольн». Или слышал лишь «звон», пересказывая бомжовские байки. Но он так лаконично и четко обрисовал дорогу, что Фризе усомнился: а не ломал ли бомж комедию, талдыча про «всемерную грамматику» и счетную машину, подсчитывающую жмуриков, как Чичиков мертвые души? Выдав информацию, Памперс сунулся лицом в траву и захрапел. Интеллектуальный порыв его доконал.Фризе тоже задремал.Разбудил его полный флегматичный сержант. Постучал носком ботинка по ноге. Как и Чубайс. Только деликатно.— Гражданин, не положено, — сказал страж порядка миролюбиво, когда Владимир открыл глаза. «Слава богу, — подумал Владимир, — я еще не лишился гражданства».— Один секунд. — Он поднялся с травы и стал будить Памперса. Тот отплевывался и не хотел просыпаться.— Лучше бы вам убраться отсюда поскорее. И самостоятельно.Владимир поставил своего нового приятеля на ноги, обнял за талию и поволок за собой. Куда, он еще не решил. Лишь бы подальше с милицейских глаз.Уже через несколько минут Памперс очухался:— Ох и плохо мне, мужик. Наверное, помру.— Выживешь, чудак.— Чудак — полтора дурака. Ты куда меня таранишь?— Где тепло и не дует.— Стой!Фризе остановился.— Сча вспомню. Сча… — Памперс бубнил, выдыхая запахи пива и гнили. От одежды несло потом. «И сыром рокфор», — мелькнуло у Владимира в голове. — Между Плющихой и Ростовской набережной. Такой большой дом. С верблюдом на крыше. Знаешь?— Нет.— Сучонок! На Москву-реку домишко зырит.Фризе вспомнил огромный дом полукругом. Его фасад возвышался на пригорке у реки. На крыше дома победно реяла реклама сигарет «Кэмел».— Не знаю! Откуда?— Там на чердаке единственное место, где зимой тепло. А счас не дует. Запомнил?— Запомнил. Ты про аптечный киоск Чубайсу говорил… Для понта?— Нет. Хотел дождаться, когда откроется. Там тетка иногда дает лекарства в долг. Хотел анальгина раздобыть.Постепенно бомж оклемался. Покряхтывал и пошатывался, но шел самостоятельно. Фризе, повесив свою сумку через плечо, двигался рядом, готовый в любую минуту прийти ему на помощь.В аптеке на Новом Арбате Владимир купил несколько упаковок анальгина. Алексей никак не мог выдавить таблетки из упаковки. Распухшие пальцы не слушались.— Ковырни, Володя Питерский, — попросил он, протягивая блистер Фризе. — Штучки три.Разжевав горькое снадобье и не поморщившись, бомж повеселел.— Закурить найдется? — Он хитро посмотрел на кармашек, из которого Владимир всегда доставал папиросы.Памперс с таким наслаждением сделал первую затяжку, что Фризе ему позавидовал. Сам он курил лишь за компанию. Как сейчас. И ни от папирос, ни от сигарет не получал удовольствия. Только от трубки. Тщательно набив ее хорошим табаком, раскурив как следует и пуская по кабинету ленивые сизые колечки, Фризе испытывал истинное наслаждение. Но трубки и табак хранились дома, в кабинете. А домой ему пока ходу не было.— Алексей, я тебе имя свое не называл. Откуда ты его знаешь?— Пс-с, — ухмыльнулся бомж. — Москва — одно большое ухо. Тебя Чубайс потрошит, а люди слушают. Шумок по вокзалу идет. Какая-то добрая душа менторше Анастасии шепнула.— Вот как?!— Вот так! — передразнил Памперс. Потом деловито и бодро, как будто еще полчаса назад не висел беспомощным кулем на Владимире, сказал: — Покалякали, и ладушки. Не забудь, если дело выгорит — башли пополам. — Он чуть помедлил и добавил: — «Под верблюдом» в каждом подъезде домофоны. Число надо знать. И один на чердак не суйся. Мужики строгие. Со мной — другое дело. Свидимся.Памперс поковылял по проспекту вниз, к Москве-реке. Фризе смотрел ему вслед, пока бомж не свернул налево под высокую арку мрачноватого жилого дома.«Свидимся, — усмехнулся Владимир. — Тоже мне самомненьице! Как будто спроси первого встречного: „Не знаете ли, где сейчас обитает бомж по прозвищу Памперс?“ — и тебе тут же расскажут, как его найти».Неподалеку от метро, в тихом пустынном переулке, Фризе нашел телефон-автомат. И позвонил своей давней приятельнице Светлане. Молодая женщина вела в городской газете криминальную рубрику, и сыщик иногда снабжал ее информацией. А случалось, просил о помощи. Но в последнее время делал это очень редко. Берег. У Светланы и без него хватало проблем. И врагов.Но сейчас просьба казалась ему пустяковой. Да и обращаться было больше не к кому.Трубку сняла сама Светлана. Иначе и быть не могло. Или снимала она — когда находилась в редакции, или не снимал никто. Ни один коллега не желал общаться с ее опасными клиентами.— Светка, это не я, — с ходу предупредил Владимир.— Конечно нет. Ваш голос мне совсем незнаком. Вы что-то хотели?— Возьми ручку.— Всегда со мной.— Предупреди моего кореша Онегина. Через жену. И обязательно с автомата.— Поняла.— Станция Раздоры… — Он повторил все, что услышал от Памперса. Только сторону назвал левую. Бомж или оговорился, или сознательно ввел в заблуждение. Справа нельзя было бы спрятать и спичечный коробок. — Запиши телефон.— Угу.— Передай, что весточку от него получил.— Угу.— Что ты угукаешь? Тебя не повысили?— Ну и вопросик.— Голос стал протокольным.— Уважаемый! Говорите по существу.— За последнюю неделю напечатано много сообщений о том, что город завален фальшивыми дублонами.— Это и я заметила.— Узнай, откуда ветер дует. Не деза?— Трудно проверить.— Очень просто. Найди хоть одного мента, который участвовал в операции. Если таких нет — информацию «сливают» из центров общественных связей.— Логично. Это для меня?— Нет. Адресат тот же.— И все очень срочно?— Хотелось бы.— Мне бы тоже кое-чего хотелось. Вы, гражданин, откуда звоните?— Из Бонна. Минута разговора знаешь сколько стоит?Фризе повесил трубку. ПО ЦЕПОЧКЕ — Мужик!Фризе приоткрыл глаза. Взгляд уперся в грязные, стоптанные кроссовки и синие брюки с широкими алыми лампасами. Владимир поднял голову. Перед ним стоял генерал в парадной форме. Десятка три орденских ленточек на груди. Золотое, слегка потемневшее от времени шитье. Вот только вместо фуражки с золотой кокардой на генеральской, давно не стриженной голове красовался красный кепарик с надписью «Труссарди». Одутловатые, небритые щеки выдавали бомжа со стажем.— Мужик! — Чудной гость присел перед Фризе на корточки. — Брюхо свело? Не горюй!Чего-чего, а сочувствия в этой набитой отбросами общества клетке Владимир не ожидал.— На волю хочу.— Всего-то? — Губы у сокамерника дернулись. Наверное, в попытке изобразить улыбку. Но лицо так опухло, что улыбки не получилось. Мелькнуло что-то между гримасой боли и выражением сочувствия. — Утречком выпрут на волю.— Дай бог.— Тебя где загребли?— В погребе note 2 Note2
Погреб — метро (жарг.).

. На Красной Пресне.Фризе исподволь, стараясь не показывать заинтересованности, приглядывался к необычной экипировке бомжа. Он сразу же отверг предположение, что перед ним настоящий генерал, но мундир сидел так ладно и бомж вел себя так естественно, не испытывая никакого неудобства, что впору было засомневаться. Похоже, что бомж был тот самый, о котором предупредил Рамодин.— Ну, метро-то понятно… А кости где бросил?— Нигде. Пару дней, как приехал.— Вот как?Фризе показалось, что в генеральских глазах-щелочках на мгновение появился неподдельный интерес. Но тут же погас.— Люблю питерских. И каким же путем ты в столицу прикатил? На «Красной стреле»? С Лужковым еще не встретился?— Ваше превосходительство, а вам не тяжело? — ласково поинтересовался Фризе.— Ну-ну! — почему-то шепотом, угрожающе выдавил бомж. — Хочешь сказать, что положил на меня… с прибором? Мы и не таких обламывали.— По три вопроса сразу задавать не тяжело?Секунду, не больше, бомж размышлял над тем, как ему отреагировать: продолжать задираться или выпустить пары. И принял верное решение — рассмеялся. Опять не раскрывая рта.— Узнаю питерца. Вам палец в рот не клади!Фризе невольно покосился на распухшую, с цыпками, с навеки въевшейся грязью руку и внутренне содрогнулся. Но решил перебросить маленький мостик.— Я под облаву попал. Слыхал, как в Питере бомжа давят?— Как?— Заловят ночью сотни две, набьют в автобус — и в лес. Километров за сто. Или куда подальше. Вытряхнут — гуляй, Вася! И всякий раз ряженые note 3 Note3
Ряженые — милиционеры (жарг.).

, подлюки, норовят за границу области вышвырнуть.— За финскую границу?— Скоро и за финскую отвезут. Как подберут подходящую компанию. Ты бы сгодился в своем мундире.— Вот и я думаю… — Бомж внимательно оглядел Фризе. Не оглядел — ощупал глазами. Словно хотел проверить, не прячет ли тот чего-нибудь интересное в карманах.Владимир сделал вид, что не заметил этого взгляда, и продолжал:— Меня тоже в лесу вытряхнули. За Мгой. Еле добрался до станции. Первая электричка — в Бологое. Сел и поехал. А уж там до Твери…— А с Твери-то до Москвы рукой подать! — закивал бомж. — Контролеры не высаживали?— Нет. Один раз тетка хотела привязаться. Уже и пасть открыла, а напарник ее увел.— Электричкой, значит. — Бомж задумчиво посмотрел куда-то поверх головы Владимира. — Хороший способ! Может, мне в Питер податься?— В таком мундире тебя и на «Красной стреле» подвезут задаром.— Подвезут. — Бомж на секунду отвернулся и негромко позвал .кого-то из тех, кому досталось место на нарах: — Колизей! Кати сюда колеса. Мужик из Питера угостить нас с тобой хочет.Но тот, кого назвали Колизеем, сердито отмахнулся.— Ты чего орешь, генерал! — рассердился Фризе. — Чем я угощу? Тебя менты не шмонали? У меня давно сигареты отняли.— Это я так… Хотел кирюху с питерцем познакомить, — примирительно поведал бомж, но уходить не собирался. Только стащил с головы шапочку, положил на холодный пол и уселся на нее. От сидения на корточках у него, наверное, затекли ноги. — Давно я в Питере не был. А коли соберусь, где посоветуешь кости бросить?— В «Приюте убогого чухонца».— Это где?— В гостинице «Пулковской». Пять звезд. Это тебе не ваш «зверинец».— Ладно, мужик, не сердись. Сейчас я обмелел. А, глядишь, к осени разбогатею. И на твой «Приют» башли найдутся. Погорельцем поработаю. Тут мне мундир во как сгодится! — Он провел черной ладонью по горлу. — Генерал-погорелец из Таджикистана. Хорошо дают.— А мундир откуда?— Генералы тоже не вечны. Помирают. А внукам такие шмотки на кой хрен? Вот и вывешивают рядом с помойками. Главное — узнать, в каком доме генерал помер. Ты на мой вопрос так и не ответил. Сам-то в Питере где ночевал?— На одном чердаке. Напротив Химдыма note 4 Note4
НИИгипрохим на улице Шпалерной (бывшая улица Воинова).

. Знаешь?— Не-а. Мне говорили, в Питере вблизи Ватрушки note 5 Note5
Площадь Ломоносова.

чердаки хорошие. — Бомж опять бросил на Фризе быстрый внимательный взгляд.— Ты не ушами шевели, а мозгами. И вообще, надоел ты мне до чертиков. Отпрыгни!Владимир закрыл глаза и прислонился к стене. Он слышал сердитое сопение бомжа и приготовился дать отпор, если тот вдруг полезет в драку. Но Генерал быстро закончил сопеть. Покашлял. Наверное, надеялся, что собеседник опять обратит на него внимание. И, наконец, убрался.«Странный тип, — думал Фризе, чувствуя, как легкая дрема туманит ему голову. — Все-то в нем ненастоящее — и мундир, и блатные словечки, и прилипчивая настырность. Все с чужого плеча. Чего он ко мне привязался? Прощупывает? Интересно, других бомжей он донимает?» Но открывать глаза, наблюдать за генералом ему было лень, Владимир вспомнил опухшее, небритое, с синим оттенком лицо своего собеседника и подумал: «А рожа у мужика настоящая, бомжовая. Такую ни за месяц, ни за два не нагуляешь. Как у Памперса. Чем-то они похожи, бедолаги. Уж не братья ли? — Уже засыпая, он философски рассудил: — Братья не братья. Да все они, бомжи, братья по несчастью. И все друг на друга похожи». ИЗГНАНИЕ КОЗЛИЩ — Что будем делать с этими вонючими козлами?Начальник отдела полковник Шутилин хмуро оглядел Рамодина и перевел взгляд на единственное окно в маленьком кабинете. Но и там ничего радостного не обнаружил: забранное здоровенной решеткой окно выходило во двор, где пылились проржавевшие, отслужившие свой срок милицейские машины.— Отпускать. Не кормить же их обедом!— Еще чего! Пендель под зад — и прощайте! — Начальник был особенно недоволен тем, что к операции по вылавливанию бомжей привлекли даже уголовный розыск. — Ты, может быть, все-таки сядешь? Стоишь столбом.— Вы, товарищ полковник, приказали бы коменданту стулья сменить. Уж очень скрипят. Сидеть на них невозможно.— Уже приказал. Говорит, могу только свои из дому принести. Третий год ни копейки на мебель не дают. Тьфу. А тут еще козлы эти…Раздражение начальства объяснялось довольно просто. Несколько дней назад из Управления внутренних дел поступило устное распоряжение — очистить микрорайон, прилегающий к Дому правительства, от бомжей. Намекнули: приказ идет с самого верха.Рамодин знал, чем вызвано гонение бомжей, но своими догадками он ни с кем не делился.Две ночи подряд сотрудники отдела прочесывали подвалы и чердаки, вылавливая спившихся мужчин и женщин, потерявших свое место в обществе. Потерявших работу, жилье, а очень часто и какие-либо документы.Подвалы заделывали решетками, на чердаках устанавливали железные двери. Бомжам доходчиво объясняли, что для их здоровья полезнее выбирать пристанище подальше от центра. Одну группу даже отвезли на омоновском автобусе на границу с Калужской областью и выпустили прямо в лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23