— С моей помощью.— Послушай, Женя! Это же здорово — с твоей помощью!— Посильной. И конфиденциальной.— Я не об этом. Уходи-ка ты со службы, старина! Будем работать вместе. Я даже согласен, чтобы в названии фирмы твоя фамилия шла первой. «Сыскное агентство Рамодина и Фризе. Особо сложные дела».— А пенсия? Мне до нее еще служить и служить.— Пенсия — это серьезно. Сколько набежит? Долларов шестьдесят в месяц? На манную кашу хватит. У тебя к пенсии все равно зубов не останется.— Все шутишь?— Да нет, уже не шучу! Сегодня ты как никогда красноречив. Убедил.Неожиданно по окнам забарабанил дождь. В кабинете стало темно.— Наконец-то! — радостно сказал майор, и Фризе не понял, что так обрадовало приятеля: дождь, которого ждали в Москве уже месяц, или его согласие взяться за поиски украденных «малых голландцев»?Морской хронометр на стене у письменного стола показывал семнадцать часов. А начали они свой пивной марафон в двенадцать. Время летело незаметно. Никуда не надо было спешить, ни перед кем отчитываться, на что ты потратил время. Душе никто не ставил пределов.«Завтра все изменится», — с грустью подумал Фризе.Он перевел рассеянный взгляд с хронометра на портрет отца. Фризе-старший смотрел на него строго. Пшеничные усы чуть топорщились и выглядели воинственно. Отец как будто хотел сказать: «Ну, мы вам покажем!»Из-за этих усов Фризе-старший однажды поссорился с первым секретарем горкома партии. Мрачный и болезненный чиновник терпеть не мог усатых. Когда отца, беспартийного ученого, собирались назначить директором научно-исследовательского института, секретарь даже не заикнулся о том, что директору неплохо бы вступить в партию. А вот про усы не смолчал. Посоветовал сбрить:— Не солидно! Будете возглавлять такое крупное учреждение, а усы как у таракана.Фризе-старший хотел сослаться на Coco Джугашвили, но вовремя передумал. Благо, имелись и другие примеры. Не такие громкие, но тоже убедительные.— А Семен Михайлович Буденный? — возразил он секретарю после некоторой заминки.Эта заминка не ускользнула от внимания начальства и была правильно истолкована — из доклада в доклад, с которым выступал первый секретарь, кочевали слова о том, что новый директор института хотя и талантливый ученый, но человек нескромный.Отцовы воинственные усы на портрете помогли Владимиру справиться с охватившим его чувством недовольства собой. «А что?! — подумал он. — Мы им покажем! Еще как покажем!»Переведя взгляд с портрета на своего разомлевшего от пива гостя, Фризе сказал:— Передай своему протеже: он оплачивает расходы и дарит картину. По моему выбору. Все фиксируем в договоре.— Молодец, Длинный. Ты этим главнюкам и за меня нос утрешь!— Только чур, Женя! Ты должен выполнить несколько моих условий. Я сейчас их изложу.— Только доходчиво, лады?— Первое. О моем участии в деле никто, кроме тебя и клиента, не должен знать. Цветухин не проговорится Службе?— Это я беру на себя.— Второе. Ты должен помочь мне стать бомжом.— Ну, это семечки, — засмеялся Рамодин. — Отпиши мне квартиру, имущество…— Без шуточек! Мне надо быстро слиться с их нестройными рядами. План у меня такой: этот бомж в генеральской форме… ОТЧЕГО ПОТЕЕТ МУРАВЕЙ? Произведения искусства крадут профессионалы. По заказу. Или случайные люди. Неопытные скокари. Залез в квартиру за деньгами и дорогим барахлом, а там картины по стенам. Разве удержишься? Такие воры быстро попадаются. Потому что продать золотое колечко можно и случайному прохожему, а картину?Фризе понимал, что похищение одной из самых известных в Москве частных коллекций голландской живописи, коллекции художников, получивших известность в мировой культуре как «малые голландцы», — готовилось очень тщательно. И совершили его высокие профессионалы. Безусловно по заказу. А заказчик — либо зарубежный коллекционер, либо свой, доморощенный, навостривший лыжи на выезд.Отыскать такую коллекцию в одиночку можно, только если сильно повезет. Владимир на одно везение никогда не рассчитывал. Но сейчас других благоприятных предпосылок к раскрытию кражи он не видел. И взялся за дело, во-первых, потому, что у него самого имелась небольшая коллекция «малых голландцев», доставшаяся в наследство от деда и отца. Он знал круг коллекционеров, догадывался о том, к кому могут обратиться воры. Если рискнут сбыть картины в России. А во-вторых, потому, что ему было обидно за своего приятеля майора Рамодина, которого так нагло — и, главное, незаконно — отстранили от следствия. И кто? Люди, по глубокому убеждению Фризе, не имеющие никакого права это следствие проводить.От встречи с ограбленным коллекционером особых результатов Фризе не ждал. Но готовился к ней основательно. Что, впрочем, делал всегда.Накануне он переговорил по телефону с несколькими знакомыми коллекционерами, заглянул в антикварные магазины на Старим Арбате и на Тверской — только в те, где хорошо знал владельцев и продавцов. Ни в один из этих магазинов не поступали ориентировки из правоохранительных органов на украденные картины!Это открытие поставило сыщика в тупик. Первое, о чем он подумал: картины уже нашли по горячим следам, а оставшиеся в живых грабители задержаны. Но почему об этом не знают ни Рамодин, ни владелец коллекции Цветухин?Он пытался найти объяснение таким действиям, объяснение, которое выглядело бы логично. И не находил.Фризе пришла в голову даже фантастическая мысль, что картины нашли и прикарманили. Подарили какой-нибудь влиятельной даме на новоселье. Например, на новоселье в замке. Еще один приемлемый для Владимира вариант заключался в следующем: следствие установило, что картины, несмотря на осложнения, переправлены за границу. И теперь надо думать, как их вернуть оттуда, а не рассылать ориентировки по антикварным магазинам.И еще Фризе не забывал рассказ Рамодина о перестрелке с грабителями. Может быть, картины так сильно повреждены, что следователи сейчас ломают голову над тем, как подсластить горькую пилюлю Цветухину? Пустое! Каких только грехов нет у сотрудников правоохранительных органов, но в сентиментальности их упрекнуть нельзя.Что до самого Фризе, то у него теплилась надежда: картины еще в России.* * *Ни у себя дома, ни тем более дома у Игоря Борисовича Цветухина сыщик назначать встречу не захотел. Из осторожности. Даже телефонные переговоры они вели на улице с мобильных аппаратов.Коллекционер предложил встретиться в квартире своего знакомого, в огромном новом доме на Садовом кольце.— Друг все лето живет на даче. А ключи у меня. Время от времени наведываюсь проверить: не залили ли водой верхние соседи? Не залезли ли воры? А воры-то нагрянули ко мне! Ну не смешно ли?«Не унывает мой будущий клиент, — одобрительно подумал Фризе. — Молодец. С такими работать легче, чем с нытиками».Как только он вошел в явочную квартиру — очень светлую, очень уютную, отделанную с большим вкусом и прекрасно обставленную, — сразу понял, что в ней обитает женщина. А если мужчина и появляется здесь, то ненадолго. Для этого мужчины в квартире хранятся красивые мягкие шлепанцы большого размера — сейчас они были надеты на ноги Цветухина, открывшего сыщику дверь. Фризе заметил, как уютно сидят шлепанцы на больших ступнях Игоря Борисовича, и сделал вывод: именно для него они и предназначены. Судя по тому, что гостю тапочки не предложили, они существовали в единственном экземпляре. Похоже, в этом райском гнездышке желанным гостем был только Цветухин.Коллекционер внимательно оглядел Фризе. Улыбнулся удовлетворенно. И только тогда протянул руку:— Ну наконец-то! Я уж подумал, что мы никогда не встретимся. Сколько предосторожностей! — Не дожидаясь ответа, Цветухин ласково прикоснулся к локтю гостя. — Прошу!В комнате, куда провел он сыщика, стояло несколько мягких удобных кресел из белой кожи и такой же диван. Низкий ореховый столик со стеклянной столешницей выглядел изящно, но ненадежно. На нем возвышалась китайская ваза с большим букетом белых роз. А огромный ковер на полу тоже был китайский. Небесно-голубого цвета.«Уж не для меня ли эти розы? — усаживаясь в кресло, подумал Фризе и непроизвольно улыбнулся. — Или хозяйка все-таки иногда покидает свою дачу, чтобы встретиться здесь с Игорем Борисовичем?»Его улыбка не осталась незамеченной.— У каждого есть свои маленькие тайны, — сказал Цветухин. Он сделал неопределенный жест рукой и тоже улыбнулся.— Нас не могут здесь подслушивать? Писать?— Ну и вопросик. Нынче разве убережешься? Захотят — кто остановит?Такой ответ успокоил Владимира. Начни Игорь Борисович горячо протестовать, он бы еще усомнился и потратил немного времени, чтобы поискать прослушки.— С чего начнем, Владимир Петрович? — спросил коллекционер. — По правде говоря, я бы предпочел с выпивки. А? Коньяк? Виски? Вино? — Заметив, что гость взглянул с улыбкой, Цветухин тут же отреагировал: — Да, да! Вы правы! Я хорошо знаю местные погреба. Сам иногда приношу бутылочку-другую. Итак?— Коньяк, — рискнул Фризе. Понадеялся, что в такой квартире и напитки приличные. И не ошибся. Это оказался коньяк «Хеннесси».Они осторожно пригубили коньяка и почти синхронно поставили бокалы на хрупкий столик.— Наверное, у вас ко мне много вопросов? — Цветухин лучился доброжелательностью. — И не последний финансовый? Мы подпишем договор?— Да. Финансы прежде всего. Сколько долларов похитили из вашей квартиры?— Какие доллары, Владимир Петрович?! Какие доллары?Перейдя к делу, они наконец перестали друг другу улыбаться. Игорь Борисович смотрел на Фризе большими грустными глазами. И вместе с тем умильными. Как будто сыщик уже знает, где спрятаны его «малые голландцы». И чем ласковее с ним, с сыщиком, разговаривать, тем скорее он раскроет свой секрет.Фризе не любил, когда с ним обращались чересчур ласково. Мужчины. Да и женские ласки он предпочитал только в интимной обстановке. Не терпел ничего показного.— Но это доказанный факт. Во время перестрелки раскрылся ваш чемодан. Большой кейс из белого металла. По переулку разлетелись зелененькие. Несметное количество.Владимиру было интересно увидеть выражение лица ограбленного коллекционера при упоминании несметного количества долларов. Его долларов, пущенных по ветру. И он увидел. Лицо Цветухина исказила гримаса боли.— Ой! От слова «перестрелка» у меня мурашки бегают по спине. — Цветухин передернул широкими плечами. — Пули могли попасть в картины!Все-таки картины были дороже его сердцу, чем деньги. Фризе это оценил. Ну имелись у него деньги, много денег. Да кто ж в наше время будет афишировать свои сбережения? Даже если они приобретены законным путем. А у коллекционера такие пути известны. Продал какой-нибудь свой шедевр «на сторону» — доморощенному олигарху или заезжему собирателю, — вот и появилась валюта. А привычки у наших граждан заносить такой доход в налоговую декларацию еще не появилось.— Ужас! Ужас! И это в Москве, за каких-то сто с лишним дней до начала нового тысячелетия. И еще. — Коллекционер осторожно тронул мягкой, ухоженной ладонью руку Владимира. — У меня не было кейса, который бы соответствовал вашему описанию. Большого, из белого металла… Единственный кейс — вот он. — Игорь Борисович поднял с пола щегольской кожаный «дипломат» с кодовыми замками. — Я брал его с собой в Лондон. Сейчас в нем лежат списки и фотографии картин моей коллекции. И деньги на ваше расследование. Задаток плюс расходы. Мне пришлось залезть в долги. А вы рассказываете про тучи летящих по переулку долларов!— Свидетели рассказывают.— Владимир Петрович. — Цветухин хитро улыбнулся, а глаза его, серо-голубые, сделались еще более умильными. Как у спаниеля, увидевшего в руках хозяина сахарную косточку. — Помните Булгакова? Весь театр, битком набитый зрителями, наблюдал, как Фагот разбрасывал червонцы. А что оказалось?— Ладно, не в деньгах дело. Ваши они? Чужие. Были — и след простыл, — согласился сыщик. Постепенно настороженность в отношении клиента уступала место симпатии. — Вы не ставите передо мной задачу их отыскать?— Фу! Говорю вам — это иллюзия. Массовый психоз.— На том и остановимся. — Владимир мог бы напомнить о найденной купюре, но, как известно, одна ласточка весны не делает. Фризе просто принял во внимание, что клиент с ним неискренен.— А что говорят вам официальные представители? Виделись вы со следователем, ведущим дело?— Виделся. Странный тип. Он даже не знал, кто такие «малые голландцы». Поэтому я и обратился к вам. Следователь-коллекционер! Это удача для меня. Вы знаете наш мир. Знаете людей, кто может заказать такую кражу…— Игорь Борисович, не обольщайтесь! По-моему, никто из наших коллекционеров не станет держать украденные ценности в России. Даже олигархи. Если и заказывали вашу коллекцию, то на вывоз.— Да, понимаю. Понимаю, но надежда еще теплится. Я трудился в поте лица, как муравей собирал коллекцию. И вот… — Он с таким огорчением взглянул на сыщика, что Фризе показалось — Цветухин сейчас заплачет. — Значит, увезли? Значит, все бесполезно?— Я не взялся бы за поиски, если бы так считал. Два похитителя убиты. Машина изрешечена пулями и явно где-то брошена. От этого нелегко оправиться. Есть надежда, что грабители на какое-то время затаятся. По сути, задуманная операция провалилась. Предположим, что похитители должны были ехать в аэропорт…— Зачем?— Зачем ездят в аэропорт, Игорь Борисович?— Ну да, ну да! Вы хотите сказать, что у них уже были взяты билеты на самолет? За бугор? — Цветухин был явно озадачен.— Это одна из версий. И если отнестись к ней серьезно, то следует признать, что план не сработал.— Ерунда. Чтобы вывезти картины, надо иметь разрешение. Ни один таможенник не пропустил бы такое собрание картин без документов. А если бы и пропустил, то, узнав о краже, тут же доложил бы начальству.— И тут все проснулись.— Ну да, ну да! Взятки, коррупция, беспредел. Но через таможню в аэропорту провезти такую коллекцию, как моя, невозможно.Фризе подумал о том, что собеседнику, наверное, уже приходилось сталкиваться с таможенниками. И эти столкновения не оставили у него приятных впечатлений. Он не стал спорить.— Автомобиль они могли сменить. Передать кому-то картины по дороге в аэропорт. Наконец, самолет мог быть частным.— Это исключено! — быстро и сердито ответил Игорь Борисович.— Считаете, что коллекция не заслуживает частного самолета?— Она заслуживает самого высокого пиетета. Но по-моему, вы склоняетесь к жанру американского триллера. Впрочем — искать вам.— Хорошо. Больше не буду вдаваться в подробности. Что вам сказал следователь?— Ничего! Ни-че-го! В том и странность. Он выворачивал меня наизнанку, а когда спрашивал я — один ответ: «В интересах следствия детали разглашать рано». Помилуйте! Я — пострадавший! Владелец украденных шедевров. Я должен знать, продвинулось ли следствие. Если вы будете поступать со мной подобным образом, я попаду в психушку.— Не волнуйтесь. Клиент должен знать все.— Надеюсь, надеюсь!— Какие вопросы задавал следователь?— Владимир Петрович. — Цветухин опять коснулся руки сыщика. Очень ласково. — Строго между нами. Он пугал меня статьями. Поверьте, звучало внушительно. Даже грозно. Но вам… — Игорь Борисович задумался. Наконец-то из глаз напрочь исчезла умильность. Взгляд стал сосредоточенным. Даже жестким. — Извольте: когда я решил ехать в Лондон? Когда брал билеты? Попросил показать корешки. Переписал из них какие-то данные. Спросил, кто знал о точной дате и времени отлета.— Как вы ответили на этот вопрос?— Так и ответил: знали все. Друзья, знакомые, соседи. Ирочке Карташевой, что живет в квартире напротив, я оставил ключи от квартиры. Это очень порядочная семья.— Какие еще вопросы задавал следователь?— Не ручаюсь, что вспомню все… Спрашивал о соседях. О Карташевых упомянул. Выше этажом живет старпер из Политбюро. Из того, из прошлого. Живет с женой. Забавный тип. О нем следователь никаких подробностей не выспрашивал. На том же этаже — бывший помощник нашего правителя. Такой бородатый, ну вы знаете. Похож на неандертальца. Сейчас по научной части. О господи! Да у нас не дом, а паноптикум. Почти все — бывшие. Но ведь не воры!Готовясь к встрече с ограбленным коллекционером, Фризе подробно расспросил Рамодина о жильцах всех квартир, расположенных в подъезде. Квартир было не так много. По две на каждом этаже. Зато какие! Самая маленькая — сто сорок метров. Обитатели пяти квартир с начала весны жили на дачах. Появлялись в городе один-два раза в месяц. Одна квартира числилась как служебная. Принадлежала Управлению делами Администрации президента. Кто в ней проживал в настоящее время, Рамодину выяснить не удалось. Фризе с трудом уговорил его заглянуть в ДЭЗ, но его сотрудники на вопросы отвечать отказались. Молчали как проклятые и усиленно подмигивали майору, воздевая очи горе.Игорь Борисович о служебной квартире то же почти ничего не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23