— Да нет. Я не придумываю. — Лида вздохнула и снова взялась расстегивать пуговицы на рубашке Владимира. Сказала со смешком: — Я сейчас пожалела, что у меня под халатом ничего не надето. Ты бы тоже долго расстегивал пуговицы на моей блузке, потом «молнию» на юбке, потом застежки на лифчике, потом…— Предпочитаю, когда женщина раздевается сама.— Фу! — Лида отпрянула от него. — Как можно жить без романтики?— Не живу. Прозябаю, — с готовностью согласился Фризе. И поежился, вспоминая дни, проведенные среди бомжей.— Я как увидела тебя, подумала: заносчивый столичный пижон.— А потом?— Разглядела глаза. Они у тебя добрые. И не клеился ко мне. Знаешь, Володя, натерпелась я от мужиков. — Лида рассказывала, а сама продолжала медленно, шаг за шагом, раздевать Фризе. — Даже когда в Союз писателей принимали. Я была совсем молодая. И красивая.— Ты и сейчас молодая и красивая.— Ладно тебе! Ты мне нравишься и без комплиментов. Так вот, приехала в Москву, на Всесоюзное совещание молодых писателей. Была первым кандидатом на прием в Союз, — рассказывала Лида с гордостью. — Жили мы в гостинице «Россия». И позвонил мне секретарь Союза. Такой слатенький и гладенький. Детской литературой занимался. Пригласил к себе в номер. Сказал: придешь — завтра получишь членский билет.— Пошла?— Посоветовала засунуть билет… Сам знаешь куда. А через день нам эти билеты вручил Михалков. Оказывается, решение о приеме в Союз было уже принято, когда слатенький меня в гости приглашал.— Как же его зовут?— Зачем тебе? Он уже давно не секретарь.— Родина должна знать своих «героев».— Узнай. Его фамилия Алексинский.О писателе с такой фамилией Фризе ничего не знал. Но он мало читал современную литературу.— Аминь! Забудем героев. Займемся героинями, — весело сказал он. И развязал поясок на ярком халате своей гостьи.* * *Утром Фризе проснулся от энергичного стука в дверь. В этом Доме так никогда не стучали. Если приходила дежурная позвать к телефону или кто-то из знакомых — пригласить на прогулку, стучали осторожно, словно боялись нарушить покой. А не дождавшись отклика, тут же уходили.Сейчас стучали громко и настойчиво. И уходить не собирались.Владимир осторожно, стараясь не разбудить Лиду, поднялся с кровати, накинул первое, что попалось ему под руку, — яркий Лидии халат.У дверей стоял крупный молодой мужчина, из-за его спины выглядывали милиционер и дежурная.— Владимир Петрович Фризе? — громко спросил штатский.— Да. Не могли бы вы потише? — Фризе попробовал закрыть дверь, но гость уже заглянул в комнату.Лида в это время проснулась и сонным голосом спросила:— Володя, кто там?— Милиция.— Да? Разве мы нарушили Конституцию?Штатский смутился:— Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?— Пожалуйста. Сейчас оденусь. А что случилось?— Владимир Петрович, с Ирочкой Карташевой несчастье, — выглянула из-за широкой спины дежурная. Мужчина в штатском так свирепо взглянул на нее, что она стушевалась и виновато заморгала.Фризе осторожно прикрыл дверь. Ему пришлось слегка отодвинуть гостя из милиции, который бесцеремонно заглядывал в номер, где не вполне проснувшаяся Лида разгуливала в неглиже. Наверное, искала свой халат. Владимир не стал задумываться над природой любопытства молодого человека. Чисто профессиональной — желанием разглядеть потенциального свидетеля — или желанием увидеть голую женщину.— Ой! — воскликнула Лида, одновременно обнаружив и халат, и Фризе. — Неужели я выгляжу в этом халате так же нелепо, как и ты?— Зато сейчас ты великолепна. Мент, по-моему, ослеп, пяля на тебя глаза.— Поделом. — Лида сняла с Владимира халат, прижалась к нему всем телом. Шепнула: — Володя…— С твоей подругой случилось несчастье.— С Иркой? — Лидин голос прозвучал очень буднично. Словно она давно ожидала, что с приятельницей случится несчастье.— С Иркой. — Фризе помог гостье надеть халат. И даже туго завязал поясок. — Меня, кажется, хотят допросить. А ты будь умницей.Он быстро натянул на себя джинсы, футболку. Достал из письменного стола паспорт, визитные карточки — любое знакомство с властью начинается с документов. Без бумажки ты букашка! Старая, глубоко засевшая в сознании истина.Пока он собирался, Лида стояла посреди номера, наблюдая за его действиями. И только после того, как Фризе ласково провел ладонью по ее щеке, спросила шепотом:— Ее убили?— У меня такое предчувствие.Когда они вместе вышли из номера, милицейский в штатском, в одиночестве расхаживающий по коридору, мрачно сказал:— Госпожа Протулис! Вы тоже далеко не уходите. Потом побеседуем и с вами.— А до столовой? Это не будет слишком далеко? — любезным голоском поинтересовалась поэтесса.— Не будет. НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА — Дежурная открыла нам эту комнату. — Милиционер показал на номер, из которого накануне выехал критик Двориков. — Там и побеседуем. Не возражаете?Окна комнаты выходили на север. В ней было прохладно. Пахло лекарствами.Они сели друг против друга возле журнального столика с темной столешницей. Столешница носила на себе следы многочисленных выпивок — большие и малые круги от бутылок и рюмок наводили на мысль о том, что многие поколения обитателей номера пили не водку, а по крайней мере концентрированную кислоту.Гость из милиции, не знавший особенностей литфондовской мебели, сел на уютный с виду диванчик. Теперь этот диванчик противно поскрипывал даже тогда, когда милиционер просто задавал вопросы.Фризе сидел на стуле и думал о том, что вся его беседа с милиционером, которую записывал маленький магнитофон, поставленный на журнальный столик, будет идти под аккомпанемент этого скрипа.Звали милиционера Леонидом Ивановичем. Работал он следователем в местном отделении внутренних дел и имел чин лейтенанта.— Я веду предварительное дознание, — предупредил он Фризе, внимательно ознакомившись с его паспортом. — Следователь прокуратуры с минуты на минуту подъедет.Владимир понял, что его предчувствие оправдалось. Прокуратура расследует убийство.… Тело Ирины Карташевой обнаружили сотрудники патрульно-постовой службы, проезжавшие в три часа ночи по главной улице поселка, Большому проспекту. На пересечении с Морской, рядом с когда-то популярным, а ныне никому не нужным полуразрушенным кафе. Фризе почти каждый день проходил мимо него. Одному из патрульных померещилось что-то белое в кустах. «Уазик» подъехал поближе. Водитель включил дальний свет… Рядом с дорогой лежала женщина в белом платье. Тут же валялась мягкая кожаная сумочка.Обо всем этом Леонид Иванович рассказал Фризе перед тем, как начал задавать вопросы. Не раскрыл только самого главного — как погибла Карташева.Лейтенант медленно перелистал странички паспорта. Демонстративно сравнил фотографию с оригиналом.— Отдыхаем?— Стараемся.— Залив нынче сильно зацвел, — словно бы извиняясь за главную местную достопримечательность, констатировал лейтенант.Не дождавшись ответа, следователь нахмурился:— Ваше место работы?Фризе знал, что такой вопрос неминуем, и продумал ответ. Докладывать стражу порядка о том, что занимается частным сыском, он не собирался.— В настоящее время нигде не служу.— Безработный?— По образованию юрист. Последнее время работал в еженедельнике «Сыщики и воры». — Он положил перед лейтенантом визитную карточку. — Еженедельник закрылся. Сейчас пишу книгу.— Понятно. С Ириной Карташевой давно знакомы?— Со дня приезда. Здесь, в Доме творчества, так мало обитателей, что все друг с другом знакомы.— Карташева москвичка, как и вы.— До приезда в Комарове мы знакомы не были.— Понятно.«Этим своим „понятно“ он меня достанет!» — подумал Фризе.— Вчера поздно вечером вы пришли домой вместе с Карташевой…— Да. Ужинали в ресторане «Олень». Встретились в семь у залива. За столик, наверное, сели в половине восьмого.— С Карташевой вы провели вечер в ресторане, а ночь…— А ночь с другой женщиной.— Не мои заботы! — Лейтенант порозовел и опять насупился. — Ночью вы с Карташевой не встречались?— Нет, Леонид Иванович, мы разошлись по своим номерам. Моя соседка, Лидия Павловна, услышала, что я не сплю, и заглянула на огонек. Почитать свои стихи.На этот раз сакраментального «понятно» не последовало. Заглянув в маленькую записную книжку, лейтенант спросил:— У вас с Карташевой были близкие отношения?— Нет. — Фризе чуть не сказал: «Мы же с ней только познакомились». С Лидой он познакомился на день раньше.— Но вы же пригласили ее в ресторан?— Захотелось потанцевать с красивой женщиной.— Вы не обратили внимания — у Ирины Георгиевны не было здесь… мужчин… которым бы она уделяла много внимания?— Она подолгу беседовала с человеком, который вчера вечером выехал из этого номера.— Это кто? — В серых глазах лейтенанта вспыхнул огонек.— Петр Петрович Двориков. Известный питерский критик. Он говорил мне, что стихи Ирины великолепны.— В какое время он уехал?— Леонид Иванович, Дворикову восемьдесят семь лет. Но мужчина крепкий. Вы не хотите мне рассказать, как погибла Ира? Может быть, и я смогу оказаться полезным.Лейтенант с сомнением посмотрел на магнитофон. Крошечный красный огонек, похожий на кончик зажженной сигареты, свидетельствовал о том, что аппарат работает.— Эта поэтесса… Лидия Павловна, всю ночь была с вами?— Вплоть до вашего прихода.— Ночью из номера не выходила?— Нет. Спала как сурок. — Фризе мельком взглянул в окно. В скверике перед столовой несколько женщин о чем-то взволнованно разговаривали. О чем — догадаться было не трудно.— Понятно, — следователь выключил магнитофон. — Отвечу на ваш вопрос — Карташеву сбила машина. Она куда-то отправилась ночью, в сторону Зеленогорска.— О господи! — Фризе с горьким сожалением подумал о том, что все могло бы обернуться иначе, если бы…— Вопросов возникает много. — Лейтенант опять включил магнитофон. — Почему она ночью ушла из своей комнаты? Куда направилась? Не знаете?— Дежурная видела, как Ира уходила?— Нет. Крепко спала. А утром заметила, что дверной запор открыт.— Но кто-то должен был вызвать Иру? Криков под окнами мы не слышали. О телефонном звонке дежурная бы знала.— Зачем было звонить дежурной? У Карташевой имелся сотовый телефон. Мы нашли в сумочке.«Фризе! Вы теряете квалификацию, — с огорчением подумал Владимир, — в Ирочкиной сумочке лежал не пистолет, а сотовый телефон. Надо же так обмишулиться!»— Вас это удивило? — Наверное, следователь почувствовал замешательство Владимира. Фризе все больше и больше проникался уважением к лейтенанту. Судя по молодости, он только-только начал службу. Но в его манере выстраивать свои вопросы, прятать среди, казалось бы, пустых, очевидных ключевые угадывалась природная интуиция. И особая хватка, без которой невозможен хороший следователь.— Удивило, — подтвердил Фризе. — Когда мы вернулись вечером из ресторана, дежурная сказала, что Карташевой дважды или трижды звонил мужчина.— Знаю.— И еще. По дороге из ресторана Ира просила меня остановиться у телефонной будки в Зеленогорске.— Кому она звонила?— Я не спрашивал. Судя по тому, как быстро она управилась, абонент был занят. Или автомат не работал.Фризе придумал этот эпизод в надежде, что лейтенант расскажет о том, что «выжало» следствие из Ириного телефона. Кому, например, сделала она последний звонок? Но лейтенант не собирался делиться с ним информацией.— Карташева не говорила вам о своих близких в Москве? Домашний телефон молчит. Надо же сообщить о несчастье родным.— Позвоните в Администрацию президента.— Это еще зачем? — спросил лейтенант. Похоже, он воспринял совет Фризе как неудачную шутку.— Там работает ее муж. Большой чин.Владимир видел, как уходит краска с тугих, гладких щек следователя, а глаза, долю секунды назад проницательные, по-милицейски давящие, становятся тревожными. И даже беспомощными.— Вы не шутите, Владимир Петрович?— Какие тут шутки? Валентин Эмильевич Карташев близок к Самому. Наверное, в Ириной сумочке есть его служебный телефон. Правда, она мне говорила, что супруг последнее время пропадает за границей. В Швейцарии и Германии.— Понятно. — Щеки лейтенанта медленно приобретали нормальный цвет. — Почему же никто мне об этом не сказал раньше? Дежурная, например? И вот что странно — такие дамочки обычно отдыхают в элитных санаториях. Здесь «Белые ночи» рядом.— Ира поэтесса. Может быть, ей хотелось пообщаться с коллегами? Помните: «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества»?— Ради этого она поехала с вами в ресторан?Фризе промолчал.— Простите, сказанул что-то несуразное. Вы не знаете, с кем еще общалась Карташева?Владимир рассказал о белой «ауди». Его так и подмывало, сославшись на Ирочку, которая теперь уже не сможет ничего опровергнуть, сообщить следователю подробности — номер машины, имя ее владельца, его место в Ирочкиной жизни. Но осторожность взяла свое — показывать информированность было опасно.— Моя соседка, Протулис-Проневич, наверное, сможет рассказать подробнее. Это она видела «ауди», видела ее владельца.— Вы надолго приехали в Комарово?— Купил путевку на десять дней. Сегодня — четвертый. И такой печальный.— Да, не самый удачный денек. — Лейтенант положил перед Владимиром визитную карточку. Поднялся с дивана. — Соберетесь уезжать — поставьте меня в известность. У следователя прокуратуры наверняка будут вопросы. Где вас найти?— В номере. Или на пляже.Наблюдая за тем, как следователь убирает в кейс магнитофон, Фризе подумал: «Лейтенант и представить себе не может, какая начнется здесь нервотрепка, когда приедет Ирочкин супруг! Поставят на уши всех силовиков. А когда наткнутся на свидетеля по фамилии Фризе, будут очень удивлены».Он подумал об Ирочкином кулоне с «тигровым глазом». Спросил:— Драгоценности были при ней?— Кулон? Нашли рядом. С оборванной цепочкой. ПО СЛЕДУ БЕЛОЙ «АУДИ» «Теперь милиция начнет искать белую „ауди“, — размышлял Фризе. — Для них Вячеслав Горобец не будет иголкой в стоге сена. Это вам не в одиночку прочесывать заросшие соснами дачные участки! Спросят дорожно-постовую службу, возьмут под наблюдение автозаправочные станции». Он еще раз похвалил себя за то, что не стал расспрашивать о машине Горобца у лейтенанта на трассе.Лишь одно обстоятельство утешало сыщика — Лида, по ее словам, не обратила внимания на номера «ауди». От нее милиция не узнает, что они московские. Питер хоть и не столица, но белые красотки «ауди» и на его улицах мелькают. Будут проверять все.Дело оставалось за малым — найти московского финансиста раньше милиции.Не давали Фризе покоя и слова повара-грузина о том, что Горобца кто-то пасет. Но сейчас Владимир уже не был уверен, что следили за Вячеславом Николаевичем. Грузин видел слежку в тот момент, когда любовники проводили время вместе. После того, что случилось с Ирочкой, можно предположить, что следили за ней.После беседы со следователем Фризе вернулся в свой номер. Побрился. В стареньком, облупленном по краям зеркале, висевшем над умывальником, он показался себе мрачным и потерянным. И осунувшимся. «Выше нос, Владимир Петрович!» — попытался он подбодриться, но улыбка получилась вымученной.Идти на завтрак ему не хотелось. Он представил себе, с каким интересом будут приглядываться к нему обитатели Дома, проинформированные о ночном происшествии. Приятного мало. Но именно эта мысль и заставила его пересилить отвращение.Когда он выходил из номера, следователь нетерпеливо стучал к Лиде.— Что за пожар? — послышался ее веселый звонкий голос. — Сейчас открою.— Завтракать? — поинтересовался лейтенант, заметив Фризе.— Да. А потом пройдусь.Фризе специально упомянул о прогулке, чтобы узнать реакцию следователя. Но тот промолчал. Это означало, что пока никаких новых вопросов к нему не возникло.Когда Владимир вешал ключ от номера на доску в вестибюле, то обнаружил наколотую на гвоздик записку. Крошечный, сложенный вдвое листок, вырванный из записной книжки.Мелким, словно бисер, округлым почерком там была написана одна фраза:«Володя, ты прав. И.».В чем прав, можно было только догадываться.В Доме творчества все знали о случившемся. А по тому, с каким подчеркнутым вниманием — а некоторые и участием — здоровались с ним или перекидывались несколькими фразами, Владимир догадался, что отдыхающим известно о том, что вчера поздно вечером Ирочка вернулась домой в его сопровождении. Вряд ли они знали, что из ресторана. Ни лейтенант, ни Лида не стали бы об этом рассказывать. Правда, каждый по своим соображениям.Когда Фризе выехал из ворот Дома творчества на своем «жигуленке», ему вдруг пришла в голову мысль о том, что вчера Горобец мог договориться с Ирочкой о новой встрече. И приехать утром за ней к Дому. Или даже заглянуть в номер. И попасть в лапы оперативников.Он оставил машину на обочине возле ворот, а сам решил прогуляться, не выпуская из поля зрения подходы к Дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23