Арнис стащил куртку, повесил в гардероб.
— Проходи... я обед уже приготовила, — только и выговорила Ильгет.
— Даже обед... ну ты даешь! — засмеялся Арнис, — ты думаешь, я такой голодный?
— Меня мама учила, — объяснила Ильгет, — что мужчину надо в первую очередь накормить, — и покраснела, подумав, что Пита сейчас бы немедленно спошлил. Арнис вошел в гостиную. Ильгет подумала, что вот сейчас он увидит эту квартиру, такую неуютную, нелепую, по-мещански пышную, квартиру, в убранстве которой нет почти ничего от самой Ильгет, и подумает, что это — ее, что это она такая... Но Арнис, похоже, не замечал обстановки.
— Пойдем в кухню...
Ильгет поставила астры в кувшин. Стала накрывать на стол. Арнис поискал вилки, стаканы, выставил их... Ильгет выложила на тарелки шипящие золотистые треугольнички запеченного мяса в тесте, тушеную капусту.
— Очень вкусно, правда... я и забыл, как ты здорово готовишь!
Ильгет улыбнулась.
— Чего улыбаешься?
— А это второй раз в моей жизни, когда я слышу, что хорошо готовлю.
— Странно, — сказал Арнис, — но на самом деле очень вкусно!
Он перестал есть и посмотрел на Ильгет. Глаза Арниса странно блестели.
— Я тебя вспоминал, — сказал он тихо, — все время вспоминал.
— Я тебя тоже.
Пауза повисла в воздухе. Арнис опустил глаза и принялся за еду.
— У тебя уже все зажило? Ну конечно, уже год прошел...
— Зажило за неделю. Это все ерунда, Иль.
Ей казалось, что в воздухе звенит неслышная музыка, очень светлая, прекрасная музыка, и оба они — Ильгет и Арнис захвачены этой музыкой, как потоком, и поток этот несет и вертит их как хочет, словно сухие листья на ветру, и нет ничего прекраснее этого ощущения.
— Арнис... — наконец опомнилась она, — как ты оказался здесь? Почему ты... охранник?
Квиринец перестал есть, положил вилку и внимательно посмотрел на Ильгет.
— Иль, я выполняю задание. Я нахожусь здесь нелегально. На этот раз. И это связано с тем, что у вас происходит. Я решил рискнуть и сказать тебе это.
Ильгет хмыкнула.
— Ты думаешь, я сейчас побегу доносить в СБ?
— Ну... такой вариант никогда нельзя исключить стопроцентно, особенно учитывая ваши нынешние обстоятельства.
Да, хотелось сказать Ильгет, обстоятельства... и поговорить, подробно рассказать обо всем, что произошло за этот год и в стране, и в ней самой. Но сейчас не это было главным.
— Нет, Арнис, я доносить не пойду, — сказала она тихо, — никогда и ни за что. Понимаешь?
Он кивнул.
— Что у вас происходит?
И вот тогда Ильгет прорвало. Она рассказала все о своей тревоге, о страшном ощущении надвигающейся беды... и о всеобщем маразме торговли и процветания, о бешеном, болезненном энтузиазме, охватившем страну. О трудовом рвении Питы и строительных потугах свекрови. О том, что ни одного человека, так или иначе не изменившегося, вокруг, похоже, не осталось. О том, что произошло в церкви. О своих тщетных попытках устроиться на работу, наконец — о проклятой фабрике. О постоянном, непрекращающемся ощущении наползающей на страну коричневатой душной мути.
Арнис слушал очень внимательно, временами задавая вопросы. Потом он задумался.
— Что происходит, Арнис? — спросила Ильгет тихо, — ты видишь, я чувствую что-то, но это все ощущения, сны, эмоции, я не могу ничего объяснить. Вроде бы все нормально и правильно. Может быть ты понимаешь, что происходит?
Арнис встал, подошел к ней. Сел рядом на табуретку. Внимательно поглядел в глаза.
— Ильгет, я могу тебе ничего не говорить, и это будет... лучше, проще для тебя.
— Нет, не лучше! — она почти вскрикнула, — пойми, хуже уже некуда! Я не могу больше так жить... я ничего не понимаю, что происходит!
— Есть куда хуже, — усмехнулся Арнис, — и намного хуже. Так вот, я не хочу, чтобы тебе стало хуже. Знаешь сказочку про перо жар-птицы?
Но для счастья своего
Не бери себе его.
Много, много непокою
Принесет оно с собою...
— Все равно, — сказала Ильгет упрямо, — лучше непокой.
— Это очень опасно, понимаешь? Даже само это знание — того, что происходит, опасно. Смертельно.
Ильгет помотала головой, золотистые волосы метнулись по плечам.
— Арнис, я... пожалуйста! Если ты против этого, того, что происходит... если ты хочешь, чтобы все было ну хотя бы как раньше, в моем детстве — я с тобой! Я хочу помочь тебе, если это возможно.
Арнис посмотрел на Ильгет. Покачал головой.
— Тогда зачем ты пришел ко мне? — воскликнула она, — подразнить меня? Просто подразнить и сказать — я не хочу, чтобы ты рисковала... это потому, что я женщина, да?
Арнис покачал головой.
— Нет, Иль. Я пришел тебя вербовать. Честно. Но сейчас испугался. Я дурак, наверное.
Он встал, подошел к окну.
— Ладно, Иль, ты права. Проехали. Слушай. Ваша планета заражена. Вами управляют сагоны.
Ильгет вздрогнула.
— О сагонах ты должна кое-что знать...
— Да, я слышала, конечно. Не то, чтобы много, но я знаю, кто это такие...
— Ну вот, теперь у них новая тактика. Они захватили Лонгин... ваше правительство — марионетки в руках сагонов. Может быть, сагон только один, никто не знает. Все это началось вместе с пресловутыми Реформами. Их цель — завоевание Лонгином всего остального мира и... ну сама понимаешь, власть, управление, уничтожение неудобных людей и использование удобных для своих целей. Это то, что доказано неопровержимо. С этим, к сожалению, уже не поспоришь. Да взять хотя бы нашу фабрику... вы производите дэггеров. Эти комочки, которые ты выращиваешь — внутренние органы сагонских биороботов.
Ильгет молчала, опустив глаза. И какая-то злость зрела внутри. Сагоны, значит...
Да, это объясняет абсолютно все. Оружие сагонов — психотронное, информационное. Это объясняет и странное изменение психологии... и даже то, что Ильгет на работу не брали. И все эти завоевательные кличи. Ильгет подняла глаза на Арниса.
— Ты здесь для того, чтобы... ты против сагонов?
— Квирин — основной противник сагонской империи в Галактике, — объяснил Арнис, — в том числе, мы действуем и на таких планетах, как ваша. Согласись, что когда сагон уничтожит половину населения и всю цивилизацию, будет поздно... Сколько стран уже превращены в руины вашими бомбардировками?
— Я тебе верю, — спокойно сказала Ильгет. Она верила и в самом деле. Не логически, может быть, что-то было и не так во всем этом. А просто потому что если Арнису не верить — кому же тогда можно верить в этом мире?
— Я хочу быть с тобой.
Арнис посмотрел ей в глаза.
— Это серьезно, Иль. Это очень опасно, понимаешь?
— Какая разница? Тебе ведь нужна помощь?
— Нужна, — Арнис замолчал.
— Если ты... то и я, — сказала Ильгет, — понимаешь? Я не боюсь ничего. Я так же, как и ты...
Она не договаривала фраз, но это было и не нужно.
— Иль, с большой вероятностью это закончится смертью. Твоей, — с трудом сказал Арнис.
— А если сагоны у нас развернутся — это будет не смерть? Лучше уж так. Лучше бороться.
— А если тебе придется убивать других? Лонгинцев, Иль, твоих же братьев. Подумай.
Ильгет подумала.
— Да, — сказала она , — что же делать, ведь это война.
— Иль, — сказал Арнис, — еще одно. Они... я имею в виду структуры, созданные сагонами. Нашего противника. Если они возьмут тебя в плен, живой, то... они применяют пытки.
Ильгет опустила голову.
— Арнис, я не то, что... но я вообще-то человек слабый, боли ужасно боюсь, так что выдержать не смогу.
— Поставим психоблокировку. Ты все забудешь. Я о другом — ты просто должна понимать, что это возможно. Такой исход.
— Я понимаю, — спокойно сказала Ильгет. Пальцы ее медленно теребили серебряный крест на цепочке.
— Но даже это еще не худшее. Еще есть сагон. Их немного, а может, он здесь один. Но в случае твоего попадания в плен, есть вероятность, что он обратит на тебя внимание... ты будешь ценным пленным. Встреча с сагоном чаще всего кончается безумием. Или человек превращается в марионетку, эммендара, полностью управляемого сагоном.
— Я все равно хочу быть с тобой, — тихо сказала Ильгет.
— Ты действительно хочешь этого?
— Я хочу, чтобы у нас все хорошо кончилось. Я хочу бороться... я не могу больше так жить, Арнис, моя жизнь бессмысленна, я не знаю, зачем я живу, работаю, все становится хуже и хуже.
Арнис опустил голову и долго молчал. Молчала и Ильгет, глядя поверх склоненной головы Арниса в окно, на голые покачивающиеся верхушки деревьев.
Квиринец посмотрел на Ильгет. Взял в свои ладони ее руку и слегка сжал.
— Ладно, Иль, все. Давай работать... Только ты меня еще крендельками обещала угостить, кажется?
— Конечно, Арнис... давай сначала чаю попьем.

Не так уж много узнала Ильгет, но все, что она узнавала, ложилось под психоблокировку, под выбранную ею кодирующую фразу, цитату из любимого Мейлора.
И крутилось, целыми днями крутилось в голове простенькое детское стихотворение:
Но для счастья своего
Не бери себе его.
Много, много непокою
Принесет оно с собою.
Первое, что Ильгет должна была сделать — раз уж она работала во «внутреннем» цехе — добыть для Арниса образец «мерзавчика». Осуществить это оказалось совсем несложно. Просто взять с собой пузырек, нагнувшись, незаметно наполнить его жидкостью с черным влажным комочком, убрать в карман. Потом спрятать его в условленном месте, у автобусной остановки, под урной. Все это казалось Ильгет несерьезной детской игрой. В шпионов.
Разговаривать и встречаться с Арнисом было запрещено. Инструкции для следующего задания Ильгет нашла в том же условленном тайнике. На этот раз задача оказалась сложнее — добыть жидкость, в которой росли «глаза» этих самых биороботов, во втором Внутреннем цехе.
Ильгет разработала целый план, как добиться этого. К счастью, она продолжала общаться с Сайрой, работавшей в нужном месте. За обедом она заметила у Сайры несколько бородавок на руке и сказала:
— Между прочим, я слышала, что есть отличное средство от бородавок...
— Какое?
— Ты ведь работаешь там, где «глаза» выращивают? Ну или что-то похожее... так вот эта жидкость, в которой они растут — говорят, отлично действует...
— Откуда ты знаешь? — Сайра посмотрела на свои бородавки.
— Бабы в цеху говорили сегодня. Слушай, как бы достать, а?
— А у тебя разве есть бородавки?
— Ага. На ноге, — соврала Ильгет.
— Ну достать-то я могу... а это не вредно, как ты думаешь?
— Да не думаю, что вредно... во всяком случае, заколебали эти бородавки уже, хуже не будет. Вот только... если охрана заметит, что скажут.
— Ну, я потихоньку, не заметят...
Сайра и сама загорелась. На следующий день вынесла в столовую баночку с желтоватой жидкостью, таинственно, под столом передала Ильгет. В тот же вечер образец перекочевал в новый тайник — в подъезде, куда Ильгет зашла, якобы, поправить колготки.
Самое любопытное, что через два дня сияющая Сайра продемонстрировала Ильгет абсолютно чистое предплечье. Без всяких бородавок.
— Ты посмотри-ка, бабы-то не соврали! А у тебя как?
— Да, у меня тоже сошла, — Ильгет отвернулась, чтобы не расхохотаться.

Дома, бросив сумку в гардероб, Ильгет сразу проскользнула в ванную. Развернула записку, вынутую из тайника
"Информация под блок: через два месяца завершение операции. Спасибо за образец, он нам здорово пригодился. В течение месяца ты должна постараться перевестись в закладочный цех. Там хуже условия, но это нужно. Следующее — 14го, в воскресенье надо будет поехать в Тригону и передать нашему человеку пакет с деталями. Пакет ты найдешь в следующем тайнике: пустой почтовый ящик без номера в синем корпусе вашего квартала, А3. Предлог придумай сама. В Тригоне тебя встретят на вокзале, поезд в 13 ч., это наша женщина, у нее твое фото, она тебя узнает. Она высокая, худая, светловолосая. Пароль: вы хотите комнату снять? — ответ: меня интересуют только отдельные квартиры. Женщину зовут Иволга. Пакет ей передашь, когда доберетесь до дома, если все будет благополучно. В том же тайнике смотри инструкции начиная с 20го, если ты понадобишься раньше, я найду способ тебя известить.
Блок окончен.
Храни тебя Господь. До победы. А. "
В конце был нарисован маленький силуэт ландера — условный значок, удостоверяющий, что текст принадлежит именно Арнису. Ильгет села на край ванны и сосредоточившись, стала повторять упражнения, чтобы «убрать» содержание письма под психоблокировку. Если, не дай Бог, Ильгет попадется, достаточно произнести фразу-сигнал, и содержание письма забудется навсегда. Минут через пять Ильгет удостоверилась, что блокировка удалась. В этот момент зазвонил телефон.
— Ильгет! Ты долго еще сидеть будешь? Тебя!
Кто бы это мог быть? Ильгет вскочила, недоумевая... ну вот, хотелось еще и помыться после работы. Мне же никто никогда не звонит. Арнис звонить не станет. А так — никому я не нужна... Ильгет подбежала к Пите и взяла у него трубку. Тут же все разъяснилось. Ильгет слегка напряглась, услышав голос мамы.
Все равно странно... мама никогда не звонит. Ждет, когда Ильгет сама соберется... а может, и не ждет.
— Привет! — голос мамы казался бодрым и молодым, — ну, как дела у тебя?
— Нормально, — сказала Ильгет, — работаю вот.
— А, ты все-таки нашла работу! И где же?
— Да на фабрике...ну а ты как? — быстро спросила Ильгет. Что-то не очень хотелось рассказывать о своей работе. Гордиться особенно нечем.
— У меня дела идут, — сказала мама с плохо скрываемой гордостью, — взяли в школу для одаренных детей. Теперь везде такие открывают. Ну, говорят, все-таки вы опытный педагог...
— Поздравляю, — сказала Ильгет. Действительно — за несколько лет до пенсии, это очень неплохо, что маме удалось так устроиться.
— Зарплата неплохая. Две тысячи, и это только начало, — поделилась мама, — ну а у тебя что?
— У меня все как обычно.
— Ребенка не завела еще?
— Нет, — Ильгет понизила голос.
— А с работой что?
— Да ничего. Просто на фабрике... надо же где-нибудь работать.
— Зря ты все-таки университет бросила, — упрекнула мама.
— Ну а как у тебя с личной жизнью? — Ильгет перевела разговор. Мама вздохнула.
— Да как... дядя Гент заходит иногда.
С Гентом Ильгет познакомилась, уже сама будучи замужем. Но по старой привычке мама своих ухажеров для Ильгет называла «дядями».
— Ты, Ильке, все-таки какая-то размазня. И ведь раньше ты такой не была! Вспомни, какая ты была собранная, целеустремленная, у тебя было столько увлечений... А что сейчас? Я в твоем возрасте уже добилась и квартиры, и содержала давно сама себя, и была хорошим специалистом. А ты что... никаких даже планов на жизнь, плывешь себе по течению...
— Ну почему, мам? Я коплю деньги, хочу в университет поступить.
— В твоем возрасте пора научиться реально смотреть на жизнь. Какой университет? Кому ты будешь нужна после университета? Тебе нужно приобрести нормальную специальность...
— Ладно, я подумаю, — выдавила Ильгет. Говорить совершенно не хотелось.
— Вот и бесплодие у тебя не случайно, — безжалостно продолжала мама, — у тебя ничего не получается, и тебе надо задуматься о своем характере... Это тебе знак свыше! Доченька, ты не обижайся, — сменила она тон, — я хочу тебе только добра.
— Ага, мам. Ну ладно... мне тут надо ужин готовить.
Ильгет распрощалась с матерью, положила трубку. Проскочила на кухню. Что бы приготовить сегодня? Побыстрее, попроще... макароны с сыром и яйцом. Ильгет поставила воду, начала у раковины оттирать грязную с позавчерашнего дня сковородку.
Устала... руки-ноги уже отваливаются после этой фабрики. Пите все-таки хорошо, сидит себе за компьютером, сегодня у него вообще домашний офис. В своем кабинете, захотел — сделал перерыв, захотел — пивка выпил. С другой стороны, меня тоже на эту работу никто силком не загонял, могла бы оставаться домохозяйкой. А так мучайся — на работе упахаешься, есть хочется, сил нет, а надо ужин готовить.
Ильгет высыпала в воду макароны

Надо еще измыслить предлог для перевода в закладочный цех. Там сейчас набирают новых работниц... хоть бы зарплата была выше, так нет — такая же. Можно подать заявление или просто пойти поговорить с мастером. Но вот чем я буду аргументировать это желание?
Сугубым интересом к процессу эмбрионального развития биороботов? Так этот интерес как раз очень подозрителен.
Ильгет вытащила из почтового ящика тяжелый картонный пакет. Детали... что еще за детали? Взрывное устройство, радио... оружие какое-нибудь. Ладно, не мое это дело. Про свое пребывание в этом подъезде Ильгет уже сочинила легенду: якобы зашла в гости к знакомой, но ошиблась дверью. Не ахти как хорошо, но ничего другого в голову не пришло.
Сердце стучало сильно и быстро. Ильгет едва сдерживалась, чтобы не начать выглядывать из-за угла и тревожно озираться. Спокойно, все совершенно спокойно. Пакет в сумке, его не видно. Выхожу из подъезда. Ну что за глупость, можно подумать, у входа рота мотоциклистов дежурит. Кому это надо меня выслеживать? Хотя всякое может быть... нет, это у меня уже паранойя.
Ильгет поймала себя на том, что происходящее все еще кажется ей забавной игрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59