Джасмин сразу помрачнела.
– Ладно. Вот приедем домой, и ты меня научишь ездить на этих зверях.
Тарик усмехнулся.
– Было бы хорошо, если бы ты побыла с людьми.
– Ты хочешь, чтобы я пообщалась с народом?
– Да. С женщинами в первую очередь. Здесь, в пустыне, они застенчивее, чем в городах.
– Значит, моя задача – поговорить с ними и убедиться, что все у них хорошо?
Тарик кивнул.
– Ты женщина, и ты умеешь быть приветливой. Только не забывай улыбаться всем. – Он как будто ворчал, но внимательный слушатель понял бы, что он одобряет поведение Джасмин. – Большинство жителей Зейны захотят встретиться с нами. Через такие встречи мы стараемся укреплять связи между нашими гражданами. Мужчины, надо полагать, ждут общения со мной, а вот женщинам интереснее познакомиться с тобой.
Внезапно Джасмин нахмурилась, закусив губу. Она скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Тарик.
– Тебе не хочется с ними встречаться?
– Что ты, я буду рада. Просто… разве я, по-твоему, смогу? Я же самая обыкновенная женщина. Станет твой народ разговаривать со мной?
На протяжении всей жизни Джасмин не слишком-то располагала людей к общению. Может быть, прошлое возьмет верх над самоуважением, завоеванным с таким трудом в последнее время?
– Ну, Мина… – Тарик стиснул ее колено и привлек ее к себе. – Ты – моя жена, и люди уже приняли тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. А ты должна доверять мужу и делать то, что он тебе велит.
– Так точно, капитан.
Джасмин скорчила насмешливую гримасу, при виде которой Тарик рассмеялся и расцеловал ее.
Десять минут спустя он уже выезжал в пустыню, на бодрящий воздух утра. Проводив его, Джасмин перевела дух и направилась к центру поселения. В считанные минуты ее окружили дружелюбно настроенные местные женщины.
Лишь когда заходящее солнце стало отбрасывать на пустыню багровые отблески, Джасмин возвратилась в свою резиденцию. Смыв с себя пыль и песок, она облачилась в золотистую блузу и юбку, доходящую до щиколоток, и в ожидании мужа прилегла на низкую кушетку. Отрешившись от негромкого гула голосов снаружи, она прикрыла глаза, мысленно разрешив себе только минутный отдых.
Вернувшись в палатку, Тарик опять застал Мину спящей. На этот раз ему пришлось разбудить ее не для того, чтобы утолить голод. Теперь ситуация была куда интригующей.
– Моя Джасмин, просыпайся.
Она открыла глаза, потянулась к нему и повлекла к себе.
– Я скучала по тебе.
– Правда, Мина? – Голос изменил ему. Она ему нужна, но больше никогда он не доверится ей настолько, чтобы сказать об этом вслух. – Тогда покажи, как ты по мне скучала. Покажи, Мина.
Он раздел ее так стремительно, что она только ахнула, но не оказала сопротивления. Уложив ее на толстый ковер на полу, он целовал ее, твердил ее имя как заклинание. Пальцы его совершили путешествие по всему ее телу и замерли на груди; она застонала. Прервав наконец поцелуй, Тарик опустил голову и, захватив губами набухший сосок, с силой втянул его.
Затрепетав под ним, Джасмин зарыла ладони в его волосы.
– Пожалуйста… Пожалуйста…
Ее прерывающийся голос подхлестнул Тарика. Он раздвинул коленом ее ноги, и она открылась ему. Небесно-голубые глаза сделались индиговыми, когда его пальцы коснулись небольшого бугорка, спрятанного среди вьющихся волос.
Да, он старался не сделать ей больно, и тем не менее его ласки были жесткими. Мина стиснула его руки, ощутив взрыв внутри своего тела. А Тарик удвоил усилия, остановившись лишь на мгновение, чтобы дать ей возможность закинуть ногу на его бедро. Теперь путь в самые потаенные ее глубины был полностью открыт перед ним.
Ее стона теперь было ему мало. Ему требовалась полная, безоговорочная покорность Мины. Чтобы она не прятала от него ничего. Чтобы он был нужен ей так же, как она ему нужна. Чтобы она любила его так сильно, что никогда бы его не покинула.
Она выгнулась под ним. На ее коже выступила влага. Он наклонил голову и легко, осторожно прикусил пухлую грудь. Она зажала рот, чтобы удержать крик, а затем со сдавленным стоном впилась зубами в его плечо.
Ему нравилась эта сладкая боль.
– Мина, ты моя. Только моя. – Эти слова родились в той части его существа, которая требовала, чтобы он владел ею вечно.
Только когда она проиграла битву с неудержимым наслаждением, ее крик прорезал ночную темноту, Тарик позволил себе расслабленно рухнуть на нее…
Во время последнего ужина с Арином Джасмин узнала, какие отношения связывают обоих мужчин.
– Тарик с малых лет бывает в каждом из наших двенадцати племен. Чтобы изучать свой народ.
Джасмин подумалось, что эти визиты, должно быть, заставляют его чувствовать себя одиноким. Он – один из этих людей, но в то же время отделен от них, поскольку он – будущий властитель.
Ей стало жаль мальчика, которым он был когда-то, хотя результаты такого воспитания говорили сами за себя. Тарик общался с обитателями пустыни так же непринужденно, как и с жителями города.
– Он приехал в Зейну, когда ему было пятнадцать, и мы подружились.
Эти простые слова открыли Джасмин всю глубину их дружбы. Ее муж с легкостью доверие людям не расточает. А когда его доверие обманывают…
– И остались друзьями. – Арин улыбнулся. – Он мой друг, но еще и мой шейх. Зато вы можете сделать так, чтобы он был только вашим мужем, а не шейхом.
Этот совет удивительно точно соответствовал ее собственным недавним мыслям. Тарик должен иметь возможность снимать с себя тяжкое бремя власти, хотя бы на несколько часов в день. В памяти ее всплыло их вчерашнее горчайшее и прекрасное соединение. Этот тяжелый человек, чьей женой она сделалась, мужчина еще более великолепный, чем тот принц, что был ее первой любовью, ни за что не подарит ей доверие и любовь, если она не докажет, что достойна этих даров…
Вечером Джасмин сидела, скрестив ноги, на их затянутом шелком ложе и смотрела, как Тарик раздевается в теплом свете светильников. Но вот он повернулся и подозвал ее царственным кивком. Джасмин поднялась и подошла к нему. Ей не нужно слов, чтобы знать, чего он хочет. Она принялась снимать с него одежду. Его спина – расплавленное золото, его торс прекрасен.
– Из тебя вышла бы отменная рабыня для гарема, – хмыкнул Тарик.
Джасмин ущипнула его за плечо.
– Мне кажется, здешняя первобытная атмосфера плохо на тебя действует.
Тарик усмехнулся и ловким рывком стянул с себя шаровары, не сводя с нее глаз. Джасмин застыла на месте, когда он, обнаженный шагнул к ней. Конечно, она уже видела его наготу, но раньше его поведению не была свойственна сексуальная агрессия. Даже в его бешеном напоре прошлой ночи не было столько… от самца.
Тем не менее этот стройный, мускулистый воин, излучающий силу, контролировал себя со своей женой. Джасмин знала, что Тарик никогда не причинит ей физической боли, и оттого его мужская привлекательность только усиливалась. В чувственном забытье она приоткрыла рот, подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза, светящиеся в полумраке.
– Что-то на тебе слишком много надето для рабыни из гарема, – пробормотал Тарик и сдернул с нее ночную рубашку через голову, оставив Джасмин совершенно обнаженной.
– А у женщин есть гаремы? – сумела произнести Джасмин, несмотря на внезапную сухость в горле.
– Мина, тебе нужен гарем?
Она сделала серьезное лицо, словно обдумывая вопрос. Тарик крепко стиснул ее.
– Пожалуй, нет. Я смогу справиться одновременно только с одним, – поспешно выпалила Джасмин.
– Тебе придется справляться только со мной, – по-хозяйски заявил Тарик.
Не задумываясь, Джасмин с улыбкой отозвалась:
– Конечно! Ведь я люблю только тебя.
Тарик окаменел. Джасмин тут же захотелось взять назад свои поспешные слова. Он не готов, она это знает. Но слова вылетели из сердца прежде, чем она смогла бы их поймать.
– Ты не должна так говорить.
Под ее ладонями кожа Тарика сделалась стальной и обжигающе холодной.
– Я сказала правду. Я люблю тебя.
Отступать некуда. Позабыв про гордость, Джасмин смотрела на Тарика, безмолвно умоляя поверить.
Несмотря на светильники, глаза Тарика были сейчас черны как ночь.
– Этого не может быть.
– Что мне сделать, чтобы ты поверил?
Как вернуть радость, смех, ослепительную красоту их любви?
Она опоздала. Опоздала на четыре года.
Он покачал головой; молчание было ей ответом. Когда-то его удивительное самообладание обмануло ее, заставив поверить, что страданиям он не подвластен. Только сейчас, слишком поздно она поняла, что нанесла ему непереносимую рану. Он отдал ей свое сердце воина, а она пренебрегла им, не представляя себе его цены.
Разве сможет он поверить в нее после такого предательства? Но теперь ее любовь глубже, богаче, острее. Прежняя девочка, впервые полюбившая, стала теперь зрелой женщиной и любит его с такой силой, что временами ей кажется: она вот-вот умрет от этой любви.
Когда Тарик поцеловал ее, она упала в его объятия, глотая слезы. Тарик играет на ней как на хорошо настроенном инструменте, извлекая удовольствие из каждой ноты. Ее воин не верит, что она не способна ранить ее снова. И своего сердца ей не отдает…
Тарик давно уснул, а Джасмин все лежала с открытыми глазами, думая о прошлом и о том, какой несмываемой печатью оно легло на ее будущее.
Когда Джасмин проснулась, Тарика с ней не было. Ей не хватало его. Не хватало его улыбки, утренних ласк, когда его плоть проскальзывает в ее тело и приносит ей радость; прежде она даже не предполагала, что такая радость может родиться между мужчиной и женщиной. Когда их тела сливались в одно, на одно слепящее мгновение ей казалось, что она видит его душу. Но только иногда. Вот и в эту ночь он закрылся от нее. Лаская ее с исключительной нежностью, он все-таки дарил ей всего лишь физическую страсть.
Она поднялась и быстро привела себя в порядок. Торопилась она не без оснований. Стоило ей потянуться за бюстгальтером, как створки входа в палатку раздвинулись, и теплый ветерок тронул ее спину. В тревоге она обернулась через плечо и покраснела.
– Я еще не привыкла, что эти палатки такие открытые. – Повернувшись, она взяла бюстгальтер.
– Оставь.
Удивленная неожиданным приказом Тарика, хриплым и резким, Джасмин выронила кружевной комочек. Еще больше она была поражена, когда почувствовала спиной его обнаженную грудь; ведь он был полностью одет, когда входил, а она отвернулась всего на несколько секунд. В Отличие от вчерашнего вечера, сейчас руки его были нетерпеливы. Они тискали ее груди, щекотали соски и проделывали все это скорее с пылкой медлительностью, он был даже грубоват и властен без меры.
Джасмин почувствовала прилив горячей влаги между бедер. Причем Тарик как будто об этом узнал. Продолжая сжимать ее грудь, он зарыл палец в темный треугольник.
– Ты готова.
В его прерывающемся голосе была нотка удовлетворения, словно ему понравилась ее отзывчивость.
Джасмин не успела понять, что происходит, а Тарик уже крепко обхватил ее сзади за талию и прижал к себе.
– Пожалуйста, Тарик, пожалуйста, – простонала она, изгибаясь и клонясь вниз. – О, пожалуйста…
По тому, как Тарик прерывисто задышал и дал ей то, что было ей нужно, она поняла, что он доволен ее жаждой, ритмом ее движений. Она почувствовала, что увлекла его за собой, и вскоре с ее криком освобождения слился его гортанный крик.
Но вот он усадил ее к себе на колени, по-прежнему не разъединяясь с ней. Джасмин опустила голову на его плечо и постаралась успокоить сердцебиение. Тарик издал смешок прямо ей в ухо и укусил мягкую мочку.
– Не чересчур быстро? Я слышал, женщинам нравится медленный секс.
Джасмин толкнула его локтем в бок.
– Ты бесподобно дерзок, но я слишком сыта, чтобы с тобой спорить.
Она рассмеялась, а Тарик последним изумительным движением сжал ее груди и с явной неохотой поставил ее на ноги.
– Нам надо готовиться к отъезду, моя Джасмин. Пора домой.
Глубоко вздохнув, Джасмин быстро оделась, взялась за мускулистую руку Тарика, и они вышли из палатки. Тарик улыбнулся ей наглой улыбкой и пообещал:
– Приедем домой – поиграем.
От этой шутливой, исполненной чувственности реплики Джасмин покраснела. Как будто прошедшей ночи и не было. К ней вернулся муж. Но этого недостаточно. Если она допустит, чтобы он отрицал ее любовь, значит, навсегда обречет себя на полужизнь. Может быть, она недостойна любви из-за своих недостатков. Может быть, ее попытки обречены. Но она будет пытаться. Отныне никто на свете, даже Тарик, не удержит ее от борьбы за любовь.
– Я тогда сказала правду. Я люблю тебя.
Внезапно лицо Тарика переменилось. Только что оно было открытым, смешливым, теперь же наглухо замкнулось.
– Нам пора.
Больше ни слова он не сказал.
Глава седьмая
Следующие несколько дней прошли для Джасмин так, словно они всплыли из глубин ее худших ночных кошмаров. Тарик настолько отошел от нее, что она испугалась. Она испробовала все – шутила, злилась, умоляла, клялась в любви – ничто на него не действовало. Ясно, что Тарик может совершенно отсечь ее, ни секунды не раздумывая.
– Пожалуйста, Тарик, – сказала она в машине, когда они возвращались в Зюльхейну, – поговори со мной.
Она была в таком отчаянии, что Тарику пришлось отреагировать. Он поднял глаза от своих бумаг. Его глаза выражали слабый интерес незнакомого человека.
– О чем ты хочешь со мной говорить?
– О чем хочешь! Перестань закрываться от меня!
– Не знаю, что ты имеешь в виду.
С воплем, вырвавшимся откуда-то из глубины души, Джасмин сгребла все бумаги и отшвырнула их.
– Я не позволю тебе так со мной обращаться!
Глаза Тарика вспыхнули зеленым огнем. Он схватил ее за подбородок.
– Ты забыла правила игры. Я больше не исполняю твоих требований.
Никакого гнева, никакой ярости. Спокойствие и самообладание.
– Я люблю тебя. Неужели это ничего не значит?
– Спасибо за твою любовь. – Тарик подобрал бумаги и принялся приводить их в порядок. – Уверен, ее цена за четыре года не изменилась.
Тонкая, едкая колкость достигла цели.
– Мы уже не те, что были тогда. Дай же нам обоим шанс! – взмолилась Джасмин.
Он посмотрел на нее таким равнодушным взглядом, который не мог принадлежать ее мужчине.
– Я должен все это прочитать.
С разгневанным Тариком она еще могла бороться. Но только не с этим холодным, чуждым ей, закованным в броню человеком. Было видно: он жалеет, что уступал ее желаниям в Зейне, и считает, что она решила надеть на него узду, коль скоро он так много ей позволял.
Что ж, она не согнется. Тарик упрям, но в том, что касается ее любви к нему, она умеет быть не менее упрямой.
Она испытывала искушение провести первую ночь по возвращении из Зейны в своей спальне. Но… причесалась перед зеркалом Тарика и улеглась в его кровать. А когда он потянулся к ней, подалась ему навстречу. Постель объединяла их. Здесь их любовь всегда была необузданной, яростной, страстной. Это вселяло надежду. Пусть даже им движет голая похоть, все равно, подчиняясь ей, он шепчет: «Ты моя, Мина. Моя!»
Неделю спустя он неслышно подошел к ней, когда Джасмин подкалывала булавками золотистое одеяние.
– Жена, я желаю с тобой поговорить.
Глубокое недовольство в голосе Тарика удивило Джасмин; она отложила ножницы и вынула изо рта булавки.
– Не смей подкрадываться ко мне! – Она приложила руку к груди. – И не говори со мной угрожающим тоном!
Тарик нахмурился. Джасмин ожидала, что сейчас он напомнит ей: приказы здесь отдает он. Трудно было каждый день вступать в сражение с этим воином, но его злость закаляла решимость Джасмин. Гнев такой силы должен быть порожден глубоким чувством.
А еще она поняла, что ей нравится сражаться с ним: ведь воин – это часть любимого ею мужчины.
Воинственность тут же оставила ее, и Джасмин обвила руками его шею и поцеловала. Но он высвободился из ее объятий, крепко сжав ее ладони в своих.
– Я улетаю в Париж на неделю.
– Что? – Джасмин не смогла скрыть изумление. Ее кулаки сжались. – Когда?
– Через час.
– Почему ты не сказал мне раньше?
Челюсть Тарика сделалась каменной.
– У меня нет нужды сообщать тебе о таких вещах. Я твоя жена!
– Да. И ты останешься там, где тебе положено.
Уж лучше бы он ударил ее. Она наклонила голову, скрывая слезы.
– На этой неделе пройдут показы у нескольких французских модельеров. Если бы ты мне раньше сказал, я могла бы полететь с тобой.
Она уже привыкла к его властности, могла даже понять ее, но никогда еще он не поступал с ней так жестоко.
Он выпустил ее руки, с силой сжал подбородок двумя пальцами и поднял ее голову.
– Нет, Джасмин. Тебе нельзя уезжать из Зюльхейля.
Она помрачнела.
– Ты не доверяешь мне, правильно? Наверное, думаешь, что я от тебя убегу при первой возможности?
– Однажды я совершил глупость; теперь ты не заставишь меня совершить вторую.
– Я приехала и осталась по собственной воле. И сбегать не собираюсь.
– Когда ты сюда отправлялась, ты не знала, с чем столкнешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15