Как знать, возможно, она способна внушить любовь этому тяжелому человеку. За него бой будет тяжелым. Но разве у нее есть выбор? Она едва не умерла из-за разлуки с ним. Пока у нее есть хотя бы тень надежды, пока ее хищник хочет с ней разговаривать, пока он прикасается к ней так, как будто хочет ее, она будет бороться.
Может быть, еще наступит такой день, когда Тарик поверит ей, полюбит ее настолько, чтобы принять в ней все. А до тех пор тайна, которой ей смертельно хочется поделиться, останется похороненной очень глубоко в ее груди.
– Расскажи мне, – тихо, но решительно произнесла Джасмин.
– Что?
– Что именно они хотели сделать.
– Мина… – Тарик не скрывал раздражения. – Я же сказал: прошлое – это прошлое. Об этом мы говорить не будем.
Он поерзал, поправляя упряжь.
– Я обязана исполнять твои распоряжения, не задавая вопросов?
Тарик долго молчал.
– Никому не дано оспаривать то, что сказал шейх.
– Ты – мой муж.
– Значит, тебе полагается быть послушной женой.
– Если тебе нужно послушание, заведи собаку. Или еще какого-нибудь домашнего любимца.
Джасмин не добавила, что из-за послушной жены он бы через неделю расшиб свой аристократический лоб о стенку.
Руки Тарика крепче сжали ее.
– Нет, Мина, другие любимцы мне не нужны. Потому теперь я могу любить тебя. – Рука Тарика, покоившаяся под грудью Джасмин, проснулась и нажала на ее живот.
И тут он неожиданно стал рассказывать:
– Мы сделали остановку в Бахрейне из соображений дипломатического характера. По дороге из аэропорта два грузовика отрезали мою машину от основной группы.
– А Хираз?
– В то время я был не лучшим спутником. – Тихий ответ Тарика оставил еще один порез на сердце Джасмин, израненном угрызениями совести. – Хираз ехал в передней машине с двумя охранниками. Еще двое ехали в следующей.
– Так ты был один…
Инстинктивно Джасмин отпустила седельную луку и схватилась за руку Тарика.
– Мина, я никогда не бываю один. – Он говорил, словно жалуясь; таких интонаций она еще никогда от него не слышала. Конечно, даже шейхи хотят иногда побыть одни. А такому человеку, как Тарик, одиночество необходимо больше, чем любому другому. – Все мои водители – квалифицированные охранники.
– Что было потом?
Тарик наклонился вперед и сдвинул ее капюшон, чтобы можно было шептать на ухо.
– Мы с ними разобрались.
Мужской запах Тарика, тепло его тела обволакивали Мину.
– Это все, что ты можешь сказать? – спросила она, досадуя на то, что Тарик опять уходит от разговора.
– А что тут можно сказать? Это были зилоты из одного беспокойного племени. Они рассчитывали убить меня голыми руками. Я вывел из строя троих, мой водитель – двоих.
Тарик ткнулся в шею Джасмин таким привычным движением, что на ее глаза навернулись слезы.
– А другие телохранители разобрались с остальными бандитами? – предположила она.
В ответ Тарик саркастически фыркнул.
– Хватит об этом. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, как себя чувствует твоя сладкая попка?
Она вспыхнула и толкнула его локтем.
– Веди себя прилично.
Последние остатки льда растаяли. Джасмин сглотнула слезы счастья. Не надо больше боли в такой замечательный день. Она сделает вид, что мир прекрасен, а этот человек, который так заботливо ее поддерживает, любит ее.
Но к вечеру у Джасмин уже не оставалось сил притворяться, что день прошел чудесно. Она ощущала только смертельную усталость.
– Ничего, если я уйду пораньше? – спросила она Тарика.
От пламени костра, казавшегося еще вчера бесконечно романтичным, сегодня у нее щипало в глазах.
Тарик, сидевший, как и в прошлый раз, рядом и чуть впереди, глянул на нее через плечо.
– Ты не хочешь посидеть?
В его голосе слышалось что-то темное, но что именно, Джасмин не могла угадать.
– Я устала. Для меня все это внове.
Правдивая фраза, в которой одна правда скрыта под другой.
Тарик вдруг притянул ее к себе. Он редко прикасался к ней на людях, и она замерла от наслаждения.
– Извини, Мина. Ты не жалуешься, вот я и забываю, что тебе наверняка тяжело так ехать.
Глубокий голос, чуткий, заботливый тон, слова, похожие на ласковый, долгожданный дождь.
Джасмин склонила голову мужу на плечо и почувствовала, что терзавшая ее боль утихла. А он поддерживал ее так, как будто она ему небезразлична.
– Или мне нужно остаться, потому что я – твоя жена?
Мускулистая рука сильнее стиснула ее, и Тарик придвинулся ближе, так, что между ними вообще не осталось пространства.
– Одна из причин того, что я на тебе женился, – это твой ум, – прошептал он. – Наши люди строго судят чужаков. Это наш минус, но это родовая черта Зюльхейля и, возможно, в этом заключается божественная к нам милость. Нам не свойственно легковерие.
Об этом-то Джасмин знала с первого дня знакомства с Тариком.
– Даже при том, что они тебя приняли, – продолжал Тарик, глядя на нее сверху вниз, – и будут повиноваться тебе, насколько они станут тебя уважать, будет зависеть от тысячи обстоятельств. В частности, от твоей способности сжиться с нашей неласковой землей.
Она поняла, что он держит в уме тот нюанс, о котором никогда не станет говорить вслух. Отныне его честь связана с ее честью. Это хрупкая связь, она может пострадать, как уже пострадала однажды, и тогда она лишится даже этих неустойчивых отношений, которые между ними существуют сейчас.
– Я останусь. Только не отпускай меня, хорошо? – Голос ее дрогнул.
В ответ Тарик почти незаметно погладил ее по щеке и отвернулся. На его лице снова заплясали отблески костра. Красив и опасен одновременно, думала Джасмин. Хищник на отдыхе. Воин на своей земле, среди своего народа.
Джасмин улыбнулась. Отчаяние и страдания этого дня отступили, и напоминала о них лишь смутная тоска. Как ни странно, в эту минуту она была довольна. Она подняла глаза к усыпанному бриллиантами небу, думая о том, есть ли среди множества огоньков та свеча, которая когда-нибудь осветит ей путь к сердцу ее мужа.
Глава шестая
Когда Тарик вернулся после короткого совещания с одним из сопровождающих, Мина уже засыпала, свернувшись калачиком. Ни свет костра, ни голоса мужчин их ложа не достигали. Тарик стянул с себя просторный белый костюм того особого покроя, который создали его предки для спасения от безжалостного солнца пустыни. Он был доволен тем, что в этом оазисе нашелся небольшой водоем, где и искупалась вся компания. Ему вспомнилась пронизавшая его знакомая голодная пульсация, которую он испытал, когда смотрел на плывущую жену. Однако было очевидно, что Мина измучена. Его душила нежность к ней. Она такая маленькая, такая хрупкая – при этом сильно действует на него. Чересчур сильно. Сердце его как клещи сжимают эмоции, которых он не желает.
Он устроился рядом с женой и обвил ее руками. Пусть отдыхает. Но она внезапно вздрогнула, вытянулась в струнку, и он почти почувствовал запах ее страха. Он переменил позу, чтобы покрепче обнять ее.
– Тарик!
Она не осознавала, что он рядом, просто вскрикнула в темноту.
– Я здесь, Мина.
Тарик по-прежнему сжимал трепещущую Джасмин в своих объятиях. Его тревожило ее ускоренное сердцебиение.
– Тарик.
На этот раз – еле слышный шепот, но не менее испуганный, чем первый крик. Маленькие ручки вцепились в его плечи.
– Тише. Все хорошо, моя Джасмин.
Пытаясь ее успокоить, Тарик погладил ее по гибкой спине. Но она все дрожала; тогда он перевернул ее на спину и сам прижался к ней. Кажется, этот полный контакт возымел действие. Она отчасти расслабилась.
– Мина?
– Они тебя ранили.
– Кто?
– Те, в грузовиках.
Тарик никак не мог предвидеть, что его признание подействует на нее таким вот образом.
– Мне ничто не угрожает. У них не получилось. Ты меня не потеряла. – Судя по ее лицу, она как будто не согласна. Он стиснул ее еще крепче. – Успокойся.
В сильных руках мужа страхи ее стали понемногу таять.
– Я постараюсь. Наверное, это от усталости.
– Мы больше не будем об этом говорить.
Тарик закрыл глаза, а Джасмин снова переживала свой ночной кошмар, с той разницей, что теперь уже не спала. Террористам не удалось убить Тарика. Правда, они оторвали ее от него, разрубили связывавшие их эмоциональные нити. Насмешки этих негодяев убили в Тарике последние остатки привязанности к ней.
Честь мужчины – хрупкая вещь.
Честь воина – его первое оружие.
Честь шейха – опора его народа.
Она должна считаться с силой этих трех слагаемых.
Верблюд пересекал золотые пески.
– Тарик, тот мой ночной кошмар… Я хочу тебя спросить…
– Нет. Тебе не о чем волноваться. – Вспомнив, как она трепетала от страха, он крепче прижал ее к себе.
– Я большая девочка. Я выдержу.
– Нет.
Он не допустит, чтобы ей было больно.
– Тарик, не надо так! Ты не защитишь меня тем, что будешь держать меня в неведении. – Она вся напряглась от злости. – Мне уже не восемнадцать лет.
Тарик удивился тому, как Джасмин истолковала его поведение, и внутренне признал, что она права. – Допустим, не восемнадцать, – согласился он.
– Итак, убийцы…
– Мина, мы обсудили все, что можно было обсудить.
После недолгого молчания Джасмин откинулась назад и прильнула к Тарику.
– Прости меня.
Пытаясь отвлечь ее от мрачных мыслей, Тарик принялся рассказывать ей о пустыне, о своем народе. Прошло немало времени, прежде чем Джасмин улыбнулась опять. Да, за четыре года она сильно изменилась. Возможно, кто-нибудь другой был бы удручен переменой. Тарик был заинтригован.
Утром четвертого дня путешественники въехали в Зейну, небольшой индустриальный поселок. В архитектуре стальных и бетонных зданий, невзирая на их промышленное назначение, преобладали скругленные углы и плавные линии. Занесенные вездесущим песком, приземистые строения почти сливались с пустыней. К удивлению Джасмин, маленький караван проехал через весь поселок и двинулся дальше по двухполосному шоссе, по которому, как видно, с добывающих предприятий вывозилась нефть. Далеко впереди виднелись рассыпанные среди песков большие разноцветные палатки.
– Добро пожаловать в Зейну, – шепнул Тарик на ухо Джасмин.
– Я думала, Зейна там. – Джасмин кивнула назад, на селение, через которое они проехали.
– Там – часть Зейны. А здесь ее сердце.
– Домов нет, одни палатки, – заметила Джасмин вслух.
– Арину и его народу так больше нравится. А если они счастливы, то у меня нет права сомневаться.
Джасмин немного подумала, потом спросила:
– Насколько я понимаю, большинство из них работает в промышленной зоне. Как же они добираются сюда?
Тарик насмешливо хмыкнул.
– Для любителей старины существуют верблюды, но есть здесь и несколько вездеходов.
– Так почему мы не поехали на вездеходе? – Джасмин помрачнела при мысли о том, как намучилось ее тело.
– Мы проехали несколько таких мест, куда въезжать опасно даже на вездеходе. К тому же вездеходы наносят ущерб экологии пустыни. А для того, чтобы доехать до металлозавода, они вполне удобны, – объяснил Тарик. – Люди Арина, может быть, и консервативны, но на редкость практичны. Видишь бледно-голубые тенты?
– Есть там немного.
– С виду они как все прочие. Но приглядись внимательнее.
Прищурив глаза, Джасмин всмотрелась.
– Они не трепещут на ветру! Что это? Пластик?
– Да, – подтвердил Тарик. – Наши инженеры разработали особо прочный сорт. В каждой палатке – сантехника для четырех семей, состоящих в родстве.
– Остроумно. – На Джасмин произвело впечатление то, как здесь старина сочетается с новейшими достижениями техники.
– Безусловно, Арин очень изобретателен.
Через несколько минут Джасмин увидела загадочного Арина. Это был здоровенный, похожий на медведя мужчина с короткой, аккуратно подстриженной бородкой, однако внешность его не казалась угрожающей благодаря приветливой улыбке.
После обмена приветствиями Арин повел супругов к своей просторной палатке.
– Прошу вас. Пожалуйста, садитесь.
– Спасибо.
Джасмин улыбнулась и присела на одну из роскошных мягких подушек, разложенных вокруг круглого стола.
– Джасмин, я запрещаю тебе улыбаться этому мужчине.
Джасмин в изумлении воззрилась на мужа.
– Ты запрещаешь мне улыбаться человеку, у которого мы в гостях?
При этом упреке на губах Тарика появилась необъяснимая усмешка, а Арин громко расхохотался, ухая. Джасмин с недоумением переводила взгляд с одного на другого. Очевидно, она чего-то не поняла. Тарик по-прежнему улыбался озорной улыбкой, а Арин все еще ухал. Она вскинула руки.
– Вы оба сошли с ума.
– Нет, нет, – отозвался Арин; его плечи тряслись от хохота. – Этот господин опасается моего влияния на женщин.
Ничего не понимая, Джасмин посмотрела на Тарика, ожидая объяснений, но Тарик только усмехался. Тогда Джасмин, тряхнув головой, сделала над собой усилие, чтобы следить за разговором, который велся не на английском языке, поскольку хозяин дома не владел английским настолько, чтобы улавливать тонкости смысла.
– Примите мои извинения.
Было заметно, что Арин расстроен из-за того, что недостаточно хорошо понимает английский.
– Не надо извиняться, – серьезно попросила его Джасмин. – Это ваша земля, и я должна учить ваш язык. А для этого нет ничего лучше, чем погружение в него.
На лице гиганта отразилось облегчение. Тарик молча поблагодарил Джасмин, стиснув ее пальцы. Его теплая, сильная, мужская рука лучше всяких слов характеризовала его.
Сосредоточившись, Джасмин могла уловить общее направление беседы. По-видимому, мужчины обменивались новостями, но был в их голосах какой-то налет серьезности.
И вновь ее поразила перемена в Тарике.
Раньше на нем лежал отпечаток, означавший ожидание власти. На глазах Джасмин это ожидание претворилось в реальность.
– Достаточно, – наконец сказал Арин по-английски. – Плохой я хозяин, раз заставил вас дожидаться, пока я стряхну пыль с ваших одеяний.
Арин поднялся с удивительной для его комплекции легкостью и провел гостей в приготовленную для них палатку меньших размеров.
– Надо было бы разместить вас с большим комфортом. Я уступил бы вам свою палатку, но ваш муж считает, что его не следует принимать по-королевски.
Несмотря на неприглядный внешний вид, интерьер палатки оказался выше всяких похвал. Яркие краски, мягкие подушки, шелковые кружевные шторы… Джасмин в восторге оглядела помещение. Спальное место было отделано особенно роскошно.
– Спасибо! Это замечательно!
Джасмин подарила Арину ослепительную улыбку, от которой он пришел в заметное смущение.
Тарик нахмурился.
– Прогуляйся, – приказал он Арину. – Я хочу поговорить с женой насчет улыбок, которые она раздает направо и налево.
Арин весело рассмеялся и вышел, но при этом успел подмигнуть Джасмин. Она же не замедлила подбежать к мужу, обхватить руками его голову и поцеловать в макушку. Он легко приподнял ее с пола.
– Вот это можно, Мина. Целовать меня тебе не возбраняется ни в какое время.
– Благодарю покорно.
Она отстранилась от него, но Тарик реагировал быстрее. Он прижал ее к себе, поддерживая за ягодицы.
– Почему это ты запрещаешь мне улыбаться твоему другу?
– Потому что он умеет нравиться женщинам. А это опасно, – ответил Тарик, впрочем, без излишнего пыла.
– Мм… – Джасмин обвила его руками и ногами. – Но самый опасный на свете – ты.
Тарик усмехнулся – очень по-мужски. Наградой за искренность Джасмин послужил горячий, обжигающий поцелуй.
Ужин с Арином и его сородичами проходил в гигантской палатке Арина. Джасмин было приятно смотреть на своего шейха в окружении подданных. А Тарик был великолепен. Его блеск ощущался как нечто материальное и явственно харизматическое. Все присутствующие прислушивались к нему и отвечали на его вопросы, наслаждаясь вниманием с его стороны.
– Вам понравилось, как вас устроили? – поинтересовался Арин.
– Все великолепно. Спасибо вам. – Джасмин улыбнулась. – Муж запретил мне вам улыбаться, потому что вы нравитесь женщинам.
Арин погладил аккуратно подстриженную бородку.
– Проклятье, которое я вынужден нести. Из-за этого так трудно найти жену.
Джасмин показалось, что она неправильно поняла Арина.
– Трудно?
– Да, – печально кивнул Арин. – Как можно выбрать лучший фрукт, когда все твои дни проходят в саду?
Джасмин прижала ладонь к губам, чтобы не рассмеяться. Тарик в эту минуту с кем-то разговаривал, но пристально следил за ней.
Арин тем временем наклонился к ней и прошептал:
– Он как ребенок, не хочет ни с кем вас делить. И это разумно с его стороны.
Последние слова Джасмин решила пропустить мимо ушей, зато первые нашли отклик в ее душе. В них заключалась правда. Но в то же время Тарику нравилось, что Джасмин общается с его людьми, что у нее появляются подруги – Мумтаз например.
Закончив есть, Тарик встал из-за стола.
– Сегодня я собираюсь посетить несколько месторождений Розы Зюльхейля. Поездка будет тяжелой, так что ты меня сопровождать, к сожалению, не сможешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15