Барбара закрыла дверь и прикрыла щель внизу ковриком. Затем, не спеша, вернулась к кровати и легла на пол рядом. Протянув руку, Барбара нащупала пальцы Майкла и крепко стиснула, затем опустила голову на край кровати и стала ждать. Странно, но последние ее мысли были не о Майкле, не о муже или ненавистном сыне, а о Бриджи, единственной матери, которую она знала. И уходя в небытие, женщина успела подумать: «Это потрясение ее убьет, и она тоже присоединится к нам. Я рада этому, потому что я все же любила ее. И она больше не попытается разлучить нас».
Глава 7
Около половины третьего в пятницу Ханна снова приготовилась уходить. И опять она не улыбалась своему пациенту, не говорила ему теплых слов. В этот момент ей меньше всего хотелось улыбаться.
– Есть хорошая китайская пословица, – выходя из-за ширмы, сказала девушка. – «И дорога в тысячу миль начинается с первого шага».
– Я ее знаю, а теперь скажу вам свою пословицу: «Нервы похожи на партизан: прижмешь их в одном месте, они появятся в другом». Это не восточная мудрость, она родилась во Франции.
– И ее сочинил Мерфи.
– Да, Мерфи.
– Знаете что, капитан Беншем?
– Что, говорите, с удовольствием вас послушаю.
– Я устала от вашего Мерфи, его философии, его стихов. Я без конца слушаю о нем уже много месяцев. Вам лучше всего дать вашему Мерфи свалиться в пропасть.
– Он и так уже там, сестра Петтит, он ступил за край земли.
– Тем лучше. Его нет, и вы должны забыть о нем, потому что я не вижу, чтобы от его философии была польза ему или вам.
– Его звали не Мерфи, сестра. Верьте или нет, но имя его Джеральд Пертви Федерстоун-Гор, но ему оно не нравилось. Он обожал до безумия картошку, вот его и прозвали Мерфи, и он был моим другом.
– Но теперь он мертв, и на этом конец. Я против тех, кто всю жизнь оплакивает мертвых. Но мне также не по душе, когда грешников после смерти превращают в ангелов. А теперь я ухожу, у меня выходной, и я не собираюсь тратить его на то, чтобы уговаривать вас пройти по дорожке и выйти за ворота. И еще хочу вам сказать, если вы не переведете, как можно скорее, Лоренса, миссис Ренни сбежит. А вы, как я понимаю, решили пожить в коттедже, пока совсем не поправитесь?
– Вы правы, сестра.
– Мне также ясно, что Лоренс захочет жить в коттедже с вами или с миссис Беншем. Не думаю, чтобы миссис Беншем рискнула снова там поселиться, так что остаетесь вы. И не забудьте, у вас есть два кандидата в прислуги, они тоже не могут болтаться здесь без конца. А, собственно, что мне до этого? Не знаю, с чего это я вдруг так распереживалась.
– Вы правы, сестра, к вам это не имеет отношения.
Они смотрели друг на друга почти враждебно. Ханна побагровела и, круто повернувшись, гордо вышла из комнаты.
Бен сидел, не шевелясь. Внешне могло показаться, что он снова впал в оцепенение. Но мозг его лихорадочно работал. Несносная женщина! У нее просто дар выводить людей из себя: девушка, мисс, миссис, как ее ни называй. И она всегда должна быть права. Но неужели он в самом деле так много говорил о Мерфи, а стихи? Бен не помнил, чтобы часто их цитировал. Но, наверное, так и было. У Мерфи был талант, и он собирался выпустить после войны сборник стихов.
Как ты нужна мне, не сказать словами.
Когда тебя я потерял,
В груди моей разверзлась пропасть,
Куда навек отправилась душа.
Ничто теперь вернуть ее не сможет.
Ведь жизни нет мне без тебя.
«Как ты нужна мне, не сказать словами»… Нет, ничего не выйдет. В семье и без того хватает сложностей. Это будет верхом всего. Он – сын своей матери и дочь ее любовника… Нет, нет, этого не должно случиться. Вопрос в том, как долго он сможет этому противостоять.
Но в одном девчонка права. Он должен заставить себя выйти из ворот и дойти до коттеджа. А когда вернется к нормальной жизни, у него будут те женщины, каких он захочет. Но в последнее время Бен не чувствовал, что ему кто-то нужен, кроме… Но все к нему вернется. Все придет в норму. Как она сказала, ему надо только заставить себя пройти эти проклятые ворота. А за воротами начиналась открытая местность без края и конца. В парке оставалось еще много деревьев, прикрывавших край земли. За воротами шла каменистая возвышенность, а дальше поднимались холмы. Опять подъемы и спуски: вверх-вниз… Ему было бы легче и проще, если бы дорога к коттеджу проходила по низине. Но на некоторых участках она была даже приподнята.
Открылась дверь, и вошла сестра Бинг. Бен отметил про себя, что она несколько задержалась, а по ее лицу мужчина понял, что она пришла с плохими известиями.
– Бедная Петти, вы не можете даже себе представить, капитан Беншем, что случилось.
Он замер. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Когда он заговорил, то не узнал собственного голоса.
– Что случилось с сестрой Петтит? – скорее пропищал, чем произнес он.
– Нет, с ней ничего.
Дурнота отступила, в голове у него прояснилось.
– Что же тогда стряслось?
– С фермы пришел человек. Мне кажется, ее дядя. Он принес ужасную весть. Ее отец покончил с собой.
– …Нет!
– Да, его нашли в коттедже с женщиной. Они отравились газом.
Он снова оказался в пустоте. Казалось, жизнь покинула его тело. Сердце не билось, остановилось дыхание. Пустота, пустота вокруг. Словно издалека он услышал голос: «Капитан Беншем, очнитесь, капитан Беншем!».
«Как ты нужна мне, не сказать словами. Когда тебя я потерял, в груди моей разверзлась пропасть… и жизни нет мне без тебя». Скорбь охватила все его существо. Но кого он оплакивал? О ком горевал? О ней? О какой потере? Его собственной или потере, что выпала Ханне? А почему он должен был горевать о ней, своей матери? Если бы перед тем, как покончить с собой и любовником, она пришла бы с ножом и убила бы их с Ханной, то и тогда не добилась бы большего, не уничтожила бы вернее ту невысказанную надежду, что появилась у них. И все же это о ней Бен горевал так отчаянно, о ней, в чьем чреве плавал, как головастик в кувшине на нити, что держит в руках Всевышний. Его братьев она любила. Но он родился первым, проложил дорогу другим. Он снова был у края и скользил вниз. Но рядом не оказалось спасительного круга. Она ушла за холмы – за холмы. Тонкая нить между ними не выдержит такого расстояния. Все кончено. Всему конец…
Глава 8
Их хоронили в один день. По воле случая, это произошло даже в один и тот же час, но на разных кладбищах.
За гробом Барбары шел только один человек. Бриджи и Бен прийти были не в состоянии. У Джона случился небольшой сердечный приступ, поэтому Дэн оказался единственным, кто провожал Барбару в последний путь, не считая священника и могильщиков. Одиночеству его не было границ.
А за гробом Майкла тянулась длинная процессия. Фермеры со всей округи, деловые люди из города и многие, с кем он вел дела на рынке, пришли отдать ему последний долг и выразить соболезнование вдове, которой, Бог свидетель, всю жизнь приходилось не сладко. А последнее унижение было уже чересчур.
Все знали, что Майкл долгие годы имел женщину на стороне. Старики поговаривали, что именно она покалечила в молодости его жену. Но молодежь не верила, чтобы столь приятный человек, как Майкл, мог сойтись с такой «злодейкой». Кроме того, Майкл происходил из приличной семьи. Его мать – воспитанная образованная дама. Нет, она никогда бы не допустила, чтобы ее сын дошел до такого.
Разговоры и пересуды велись до выхода воскресных газет, где эта история была подробно описана и названо имя женщины: миссис Беншем.
Теперь все узнали, что миссис Беншем и была этой самой «девчонкой Моллена», того старого негодяя, что раскидал по всей округе своих меченных белой прядью отпрысков.
Много лет назад ходила молва, что никто из Молленов не умирал в своей постели. И смерть миссис Беншем это подтвердила, потому что, как сообщалось в газете, женщина лежала на полу. Кто из них включил газ, сомнений не вызывало, так как Майкла нашли в постели обнаженным, на Барбаре же был халат. Старики не удивлялись, хорошо зная, на что способны Моллены. Но они не могли понять, как допускал все это ее муж.
До чего только доходят некоторые люди, а особенно эти джентри. Хотя какие Беншемы джентри. Хай-Бэнкс-Холл принадлежал им долгие годы, но старик Беншем поднялся из низов и не нашел ничего лучшего, как жениться на гувернантке своих детей. А что же она? Тоже хороша, сколько лет была у старика Моллена в любовницах, но это много раньше, когда еще Хай-Бэнкс-Холл принадлежал старику Томасу. Теперь хозяйкой поместья была она. Но, судя по всему, старушка впала в детство. Она жила наверху в детской, а весь дом отдала под госпиталь. Некоторые считали, что она это сделала ради внука, который тронулся умом, когда на фронте рядом с ним разорвался снаряд. И в довершение всего в доме жил еще один внук Беншема, сын его дочери – идиот.
Доводилось ли хоть кому-нибудь слышать столь запутанную историю? Если бы не война, скорее всего, после такого события дом непременно бы подожгли в первый же базарный день.
Теперь же об этом случае посудачили недели две, после чего пересуды вытеснили более важные для всех разговоры о событиях на фронте.
Глава 9
– Дядя Дэн.
– Да, Лоренс?
– Вы не могли бы отвезти меня к Петти?
– Извини, Лоренс, не могу.
– Не можете?
– Не могу, Лоренс.
– Нет, Лоренс, – повторил он ответ Дэна и покачал головой. – А почему? – спросил племянник, глядя дяде прямо в глаза.
– Потому, что это далеко. Она живет за холмами. – В голосе Дэна чувствовалось нетерпение.
– Она живет на ферме, где есть коровы. Петти мне рассказывала, что у них есть коровы. Мне нравятся коровы. Я сегодня сделал корову, дядя Дэн.
– Правда? Хорошо.
– Людям нравятся мои коровы.
– Да, да, конечно.
– Да, им они нравятся. Они платят деньги за моих коров.
– Я читал на доске объявлений, что ты собрал двести семьдесят пять фунтов. Ты заработал очень много денег для Красного Креста.
– Мне нравится делать коров. А когда Петти вернется?
– Не… я не знаю, – судорожно вздохнул Дэн. – Послушай, знаешь, чем сейчас займись, возьми корову, которую ты сделал, спустись вниз и покажи ее своему двоюродному брату Бену.
– Брата Бена нет.
– Как нет? – Дэн повернул голову, взглянув на сидевшую в кожаном кресле Бриджи.
За последние недели она еще больше съежилась и сморщилась. Голос у нее стал совсем тихим, а в глазах поселилась печаль.
– Он хочет сказать, что Бен мало разговаривает.
– А… – Дэн снова вздохнул. – Когда я шел сюда, то заглянул в его комнату… Его там не было. Я решил, что он в парке.
– Да, он там… Я вижу его там часто.
– Но он так и не дошел до коттеджа.
– Пока нет, но дай парню время. Он еще не готов. Начало уже положено и этому надо радоваться. Спустись вниз и посмотри, – обратилась Бриджи к Лоренсу, – вернулся ли твой кузен Бен.
Лоренс поднялся с пола, где сидел, но не пошел сразу к двери. Он наклонился своим худым и длинным телом к Бриджи и сказал:
– Я могу пойти за холмы. Я могу дойти до Петти и привести ее обратно.
– Лоренс, это слишком далеко.
– Слишком далеко. Я могу ходить далеко.
– Знаю, дорогой. А теперь спустись и посмотри, пришел ли Бен.
На этот раз Лоренс послушно вышел из комнаты.
– Ты говорила с ним? – спросил Дэн Бриджи.
– Да он поднимался ко мне вчера.
– И что ты думаешь?
– На мой взгляд, хуже ему не стало, но и улучшений нет.
– Она собирается вернуться?
– Я… я не знаю, Дэн, но откровенно говоря, надеюсь, что вернется.
– Ты надеялась, что у них что-нибудь получится?
– Да, Дэн, надеялась. Ханна – исключительная женщина. Посмотреть особенно не на что, но в ней есть сила, бодрый дух, нечто такое, что нужно нашему Бену.
– Я не совсем с тобой согласен, Бриджи. Мне казалось это неуместным и раньше, а теперь тем более. Ты знаешь, мне пришло в голову, что Барбара каким-то образом узнала о них, и совершила этот безумный поступок, чтобы поставить на их пути непреодолимую преграду.
– Ты слишком строг к ней.
– Вовсе нет. Я не держу на нее зла.
– Правда? Ты на самом деле не злишься на нее?
– Хотя это может показаться странным, – со вздохом начал Дэн, – но сначала мне было невыносимо одиноко. Долгие годы я не знал близости с женой, но после ее ухода, пришел в отчаяние. Снова, как в юности, я жаждал ее с необыкновенной силой. А теперь… я чувствую себя свободным. Я мог бы освободиться от Барбары давным-давно, но был не в силах отпустить ее. Если бы она ушла сама – другое дело, но я отпустить ее не мог. А сейчас я чувствую себя тюремщиком, отпустившим непокорного узника. Знаешь, Бриджи, она на самом деле была пленницей, словно птица в клетке. Скорее, даже как тигрица на заднем дворе. Я пытался приручить ее лаской, но, вероятно, больше подошел бы кнут. – Дэн достал носовой платок и вытер лицо.
– Что ты намерен делать дальше?
– Есть у меня одна мысль. А вот что определенно не буду делать, так это сидеть сиднем и киснуть. Мне пятьдесят шесть, но в душе я молод и полон задора. Моя жизнь была не слишком интересной. После войны я собираюсь осуществить свою мечту: хочу побродить по свету. Я считаю, надо двигаться в путь, пока еще есть силы и желание. Быть может, удастся повидать совсем немного, но и это доставит мне удовольствие. – Дэн помолчал, потом спросил: – Позволь задать тебе вопрос, а что чувствуешь ты?
– Печаль, Дэн, бесконечную печаль. Она постоянно со мной и не покидает ни на минуту. Мне кажется, стоит протянуть руку, и я смогу прикоснуться к ней. Жизнь моей девочки оказалась бесцельной, в этом большая доля моей вины.
– Нет, Бриджи, я так не думаю. Даже если бы она его сразу получила, все равно возникли бы сложности. Барбара была рождена причинять беды, это так же верно, как то, что искры всегда летят вверх. В жизни встречаются такие люди. Она отравляла все, к чему прикасалась.
– О, не говори, так. Бедная Барбара. Моя бедная дорогая Барбара. Она была моим единственным ребенком. – Слезы покатились по ее морщинистым щекам, и Бриджи принялась их осушать с присущим ей изяществом. – Ты женишься на Рут, теперь ты свободен? – спросила она после паузы.
– Нет, Бриджи, никогда!
– Почему?
– Почему? – Дэн дернул головой, словно стараясь освободиться от чего-то неприятного. Об этом никогда не шла речь, и Рути это понимала.
Бриджи задержала на Дэне взгляд своих выцветших, водянистых глаз. «Мужчины все одинаковы, – подумала она. – Суть у всех одна и та же. Наверное, Бог вложил в сердце первого мужчины бездумный эгоизм, который унаследовали все его потомки». Томас Моллен мог бы на ней жениться, но не женился. Бриджи не считала Рут подходящей женой для Дэна. Простая девушка, которая выросла и превратилась в простую женщину. Добрую, жизнерадостную, да, но не такую, что подошла бы Дэну. И она задала этот вопрос просто из принципа.
– Тебе виднее, – сказала Бриджи. Усталая улыбка осветила ее иссушенные временем черты. – А вопрос, что буду делать я, не возникает? Со мной уже, кажется, все ясно? Я могу лишь сидеть и ждать, но… – Она чуть заметно покачала головой. – Это я и делала всю жизнь, по меньшей мере шестьдесят шесть лет, я сидела и смотрела, что собирается сделать тот или иной из вас…
– О нет, Бриджи, ты не сидела, сложа руки, – возразил Дэн. – Ты направляла события, а сейчас?
– Да, да, думаю, ты прав, я слишком вмешивалась во все, и теперь сожалею об этом. Но в девяносто шесть выбора у меня нет, согласен? Я вынуждена ждать неизбежного. Полагаю, что могла бы поторопить события, но не буду. На этот раз я останусь сидеть и ждать по крайней мере, чтобы увидеть, как Бен и Лоренс поселятся в коттедже… Дэн, ты должен сделать для этого все, что можешь. Постарайся его убедить. Он слишком долго засиделся в своей комнате. Он никогда не преодолеет страх перед пространством, если останется в этих стенах.
– Знаешь, Бриджи, боюсь, что от меня здесь мало толку. Когда я завожу об этом разговор, сын говорит: «Времени достаточно, времени достаточно». Он в руках Господа и…
– Не болтай ерунды, ты меня удивляешь. – Казалось, бремя прожитых лет свалилось с ее плеч. Бриджи решительно выпрямилась в своем кресле и молодо крикнула ему: – Бог помогает тем, кто сам заботится о себе, а еще тем, кто хочет помочь другим.
От изумления Дэн широко разинул рот.
– Мне кажется, кто-то собирался всего лишь сидеть и ждать неизбежного, – с хитрой улыбкой произнес он.
– Да, я так сказала, но не имела в виду, что собираюсь тратить время впустую.
– О, Бриджи, ты не умрешь никогда. Тебя придется пристрелить.
– Вполне возможно, – без улыбки согласилась она и продолжала: – Но я на время избавлю их от такого беспокойства. Я хоть и страшно старая, но тем не менее женщина и требую своего права менять решение, и это поможет коротать время.
Да, коротать время, заполненное до отказа одиночеством. Оставалось благодарить Бога, что ей приходилось страдать от этой пустоты в последний раз. Дорогая и любимая Барбара ушла и оставила ее безутешной. Ничто не могло унять или смягчить эту боль, пока они не встретятся в ином мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Глава 7
Около половины третьего в пятницу Ханна снова приготовилась уходить. И опять она не улыбалась своему пациенту, не говорила ему теплых слов. В этот момент ей меньше всего хотелось улыбаться.
– Есть хорошая китайская пословица, – выходя из-за ширмы, сказала девушка. – «И дорога в тысячу миль начинается с первого шага».
– Я ее знаю, а теперь скажу вам свою пословицу: «Нервы похожи на партизан: прижмешь их в одном месте, они появятся в другом». Это не восточная мудрость, она родилась во Франции.
– И ее сочинил Мерфи.
– Да, Мерфи.
– Знаете что, капитан Беншем?
– Что, говорите, с удовольствием вас послушаю.
– Я устала от вашего Мерфи, его философии, его стихов. Я без конца слушаю о нем уже много месяцев. Вам лучше всего дать вашему Мерфи свалиться в пропасть.
– Он и так уже там, сестра Петтит, он ступил за край земли.
– Тем лучше. Его нет, и вы должны забыть о нем, потому что я не вижу, чтобы от его философии была польза ему или вам.
– Его звали не Мерфи, сестра. Верьте или нет, но имя его Джеральд Пертви Федерстоун-Гор, но ему оно не нравилось. Он обожал до безумия картошку, вот его и прозвали Мерфи, и он был моим другом.
– Но теперь он мертв, и на этом конец. Я против тех, кто всю жизнь оплакивает мертвых. Но мне также не по душе, когда грешников после смерти превращают в ангелов. А теперь я ухожу, у меня выходной, и я не собираюсь тратить его на то, чтобы уговаривать вас пройти по дорожке и выйти за ворота. И еще хочу вам сказать, если вы не переведете, как можно скорее, Лоренса, миссис Ренни сбежит. А вы, как я понимаю, решили пожить в коттедже, пока совсем не поправитесь?
– Вы правы, сестра.
– Мне также ясно, что Лоренс захочет жить в коттедже с вами или с миссис Беншем. Не думаю, чтобы миссис Беншем рискнула снова там поселиться, так что остаетесь вы. И не забудьте, у вас есть два кандидата в прислуги, они тоже не могут болтаться здесь без конца. А, собственно, что мне до этого? Не знаю, с чего это я вдруг так распереживалась.
– Вы правы, сестра, к вам это не имеет отношения.
Они смотрели друг на друга почти враждебно. Ханна побагровела и, круто повернувшись, гордо вышла из комнаты.
Бен сидел, не шевелясь. Внешне могло показаться, что он снова впал в оцепенение. Но мозг его лихорадочно работал. Несносная женщина! У нее просто дар выводить людей из себя: девушка, мисс, миссис, как ее ни называй. И она всегда должна быть права. Но неужели он в самом деле так много говорил о Мерфи, а стихи? Бен не помнил, чтобы часто их цитировал. Но, наверное, так и было. У Мерфи был талант, и он собирался выпустить после войны сборник стихов.
Как ты нужна мне, не сказать словами.
Когда тебя я потерял,
В груди моей разверзлась пропасть,
Куда навек отправилась душа.
Ничто теперь вернуть ее не сможет.
Ведь жизни нет мне без тебя.
«Как ты нужна мне, не сказать словами»… Нет, ничего не выйдет. В семье и без того хватает сложностей. Это будет верхом всего. Он – сын своей матери и дочь ее любовника… Нет, нет, этого не должно случиться. Вопрос в том, как долго он сможет этому противостоять.
Но в одном девчонка права. Он должен заставить себя выйти из ворот и дойти до коттеджа. А когда вернется к нормальной жизни, у него будут те женщины, каких он захочет. Но в последнее время Бен не чувствовал, что ему кто-то нужен, кроме… Но все к нему вернется. Все придет в норму. Как она сказала, ему надо только заставить себя пройти эти проклятые ворота. А за воротами начиналась открытая местность без края и конца. В парке оставалось еще много деревьев, прикрывавших край земли. За воротами шла каменистая возвышенность, а дальше поднимались холмы. Опять подъемы и спуски: вверх-вниз… Ему было бы легче и проще, если бы дорога к коттеджу проходила по низине. Но на некоторых участках она была даже приподнята.
Открылась дверь, и вошла сестра Бинг. Бен отметил про себя, что она несколько задержалась, а по ее лицу мужчина понял, что она пришла с плохими известиями.
– Бедная Петти, вы не можете даже себе представить, капитан Беншем, что случилось.
Он замер. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Когда он заговорил, то не узнал собственного голоса.
– Что случилось с сестрой Петтит? – скорее пропищал, чем произнес он.
– Нет, с ней ничего.
Дурнота отступила, в голове у него прояснилось.
– Что же тогда стряслось?
– С фермы пришел человек. Мне кажется, ее дядя. Он принес ужасную весть. Ее отец покончил с собой.
– …Нет!
– Да, его нашли в коттедже с женщиной. Они отравились газом.
Он снова оказался в пустоте. Казалось, жизнь покинула его тело. Сердце не билось, остановилось дыхание. Пустота, пустота вокруг. Словно издалека он услышал голос: «Капитан Беншем, очнитесь, капитан Беншем!».
«Как ты нужна мне, не сказать словами. Когда тебя я потерял, в груди моей разверзлась пропасть… и жизни нет мне без тебя». Скорбь охватила все его существо. Но кого он оплакивал? О ком горевал? О ней? О какой потере? Его собственной или потере, что выпала Ханне? А почему он должен был горевать о ней, своей матери? Если бы перед тем, как покончить с собой и любовником, она пришла бы с ножом и убила бы их с Ханной, то и тогда не добилась бы большего, не уничтожила бы вернее ту невысказанную надежду, что появилась у них. И все же это о ней Бен горевал так отчаянно, о ней, в чьем чреве плавал, как головастик в кувшине на нити, что держит в руках Всевышний. Его братьев она любила. Но он родился первым, проложил дорогу другим. Он снова был у края и скользил вниз. Но рядом не оказалось спасительного круга. Она ушла за холмы – за холмы. Тонкая нить между ними не выдержит такого расстояния. Все кончено. Всему конец…
Глава 8
Их хоронили в один день. По воле случая, это произошло даже в один и тот же час, но на разных кладбищах.
За гробом Барбары шел только один человек. Бриджи и Бен прийти были не в состоянии. У Джона случился небольшой сердечный приступ, поэтому Дэн оказался единственным, кто провожал Барбару в последний путь, не считая священника и могильщиков. Одиночеству его не было границ.
А за гробом Майкла тянулась длинная процессия. Фермеры со всей округи, деловые люди из города и многие, с кем он вел дела на рынке, пришли отдать ему последний долг и выразить соболезнование вдове, которой, Бог свидетель, всю жизнь приходилось не сладко. А последнее унижение было уже чересчур.
Все знали, что Майкл долгие годы имел женщину на стороне. Старики поговаривали, что именно она покалечила в молодости его жену. Но молодежь не верила, чтобы столь приятный человек, как Майкл, мог сойтись с такой «злодейкой». Кроме того, Майкл происходил из приличной семьи. Его мать – воспитанная образованная дама. Нет, она никогда бы не допустила, чтобы ее сын дошел до такого.
Разговоры и пересуды велись до выхода воскресных газет, где эта история была подробно описана и названо имя женщины: миссис Беншем.
Теперь все узнали, что миссис Беншем и была этой самой «девчонкой Моллена», того старого негодяя, что раскидал по всей округе своих меченных белой прядью отпрысков.
Много лет назад ходила молва, что никто из Молленов не умирал в своей постели. И смерть миссис Беншем это подтвердила, потому что, как сообщалось в газете, женщина лежала на полу. Кто из них включил газ, сомнений не вызывало, так как Майкла нашли в постели обнаженным, на Барбаре же был халат. Старики не удивлялись, хорошо зная, на что способны Моллены. Но они не могли понять, как допускал все это ее муж.
До чего только доходят некоторые люди, а особенно эти джентри. Хотя какие Беншемы джентри. Хай-Бэнкс-Холл принадлежал им долгие годы, но старик Беншем поднялся из низов и не нашел ничего лучшего, как жениться на гувернантке своих детей. А что же она? Тоже хороша, сколько лет была у старика Моллена в любовницах, но это много раньше, когда еще Хай-Бэнкс-Холл принадлежал старику Томасу. Теперь хозяйкой поместья была она. Но, судя по всему, старушка впала в детство. Она жила наверху в детской, а весь дом отдала под госпиталь. Некоторые считали, что она это сделала ради внука, который тронулся умом, когда на фронте рядом с ним разорвался снаряд. И в довершение всего в доме жил еще один внук Беншема, сын его дочери – идиот.
Доводилось ли хоть кому-нибудь слышать столь запутанную историю? Если бы не война, скорее всего, после такого события дом непременно бы подожгли в первый же базарный день.
Теперь же об этом случае посудачили недели две, после чего пересуды вытеснили более важные для всех разговоры о событиях на фронте.
Глава 9
– Дядя Дэн.
– Да, Лоренс?
– Вы не могли бы отвезти меня к Петти?
– Извини, Лоренс, не могу.
– Не можете?
– Не могу, Лоренс.
– Нет, Лоренс, – повторил он ответ Дэна и покачал головой. – А почему? – спросил племянник, глядя дяде прямо в глаза.
– Потому, что это далеко. Она живет за холмами. – В голосе Дэна чувствовалось нетерпение.
– Она живет на ферме, где есть коровы. Петти мне рассказывала, что у них есть коровы. Мне нравятся коровы. Я сегодня сделал корову, дядя Дэн.
– Правда? Хорошо.
– Людям нравятся мои коровы.
– Да, да, конечно.
– Да, им они нравятся. Они платят деньги за моих коров.
– Я читал на доске объявлений, что ты собрал двести семьдесят пять фунтов. Ты заработал очень много денег для Красного Креста.
– Мне нравится делать коров. А когда Петти вернется?
– Не… я не знаю, – судорожно вздохнул Дэн. – Послушай, знаешь, чем сейчас займись, возьми корову, которую ты сделал, спустись вниз и покажи ее своему двоюродному брату Бену.
– Брата Бена нет.
– Как нет? – Дэн повернул голову, взглянув на сидевшую в кожаном кресле Бриджи.
За последние недели она еще больше съежилась и сморщилась. Голос у нее стал совсем тихим, а в глазах поселилась печаль.
– Он хочет сказать, что Бен мало разговаривает.
– А… – Дэн снова вздохнул. – Когда я шел сюда, то заглянул в его комнату… Его там не было. Я решил, что он в парке.
– Да, он там… Я вижу его там часто.
– Но он так и не дошел до коттеджа.
– Пока нет, но дай парню время. Он еще не готов. Начало уже положено и этому надо радоваться. Спустись вниз и посмотри, – обратилась Бриджи к Лоренсу, – вернулся ли твой кузен Бен.
Лоренс поднялся с пола, где сидел, но не пошел сразу к двери. Он наклонился своим худым и длинным телом к Бриджи и сказал:
– Я могу пойти за холмы. Я могу дойти до Петти и привести ее обратно.
– Лоренс, это слишком далеко.
– Слишком далеко. Я могу ходить далеко.
– Знаю, дорогой. А теперь спустись и посмотри, пришел ли Бен.
На этот раз Лоренс послушно вышел из комнаты.
– Ты говорила с ним? – спросил Дэн Бриджи.
– Да он поднимался ко мне вчера.
– И что ты думаешь?
– На мой взгляд, хуже ему не стало, но и улучшений нет.
– Она собирается вернуться?
– Я… я не знаю, Дэн, но откровенно говоря, надеюсь, что вернется.
– Ты надеялась, что у них что-нибудь получится?
– Да, Дэн, надеялась. Ханна – исключительная женщина. Посмотреть особенно не на что, но в ней есть сила, бодрый дух, нечто такое, что нужно нашему Бену.
– Я не совсем с тобой согласен, Бриджи. Мне казалось это неуместным и раньше, а теперь тем более. Ты знаешь, мне пришло в голову, что Барбара каким-то образом узнала о них, и совершила этот безумный поступок, чтобы поставить на их пути непреодолимую преграду.
– Ты слишком строг к ней.
– Вовсе нет. Я не держу на нее зла.
– Правда? Ты на самом деле не злишься на нее?
– Хотя это может показаться странным, – со вздохом начал Дэн, – но сначала мне было невыносимо одиноко. Долгие годы я не знал близости с женой, но после ее ухода, пришел в отчаяние. Снова, как в юности, я жаждал ее с необыкновенной силой. А теперь… я чувствую себя свободным. Я мог бы освободиться от Барбары давным-давно, но был не в силах отпустить ее. Если бы она ушла сама – другое дело, но я отпустить ее не мог. А сейчас я чувствую себя тюремщиком, отпустившим непокорного узника. Знаешь, Бриджи, она на самом деле была пленницей, словно птица в клетке. Скорее, даже как тигрица на заднем дворе. Я пытался приручить ее лаской, но, вероятно, больше подошел бы кнут. – Дэн достал носовой платок и вытер лицо.
– Что ты намерен делать дальше?
– Есть у меня одна мысль. А вот что определенно не буду делать, так это сидеть сиднем и киснуть. Мне пятьдесят шесть, но в душе я молод и полон задора. Моя жизнь была не слишком интересной. После войны я собираюсь осуществить свою мечту: хочу побродить по свету. Я считаю, надо двигаться в путь, пока еще есть силы и желание. Быть может, удастся повидать совсем немного, но и это доставит мне удовольствие. – Дэн помолчал, потом спросил: – Позволь задать тебе вопрос, а что чувствуешь ты?
– Печаль, Дэн, бесконечную печаль. Она постоянно со мной и не покидает ни на минуту. Мне кажется, стоит протянуть руку, и я смогу прикоснуться к ней. Жизнь моей девочки оказалась бесцельной, в этом большая доля моей вины.
– Нет, Бриджи, я так не думаю. Даже если бы она его сразу получила, все равно возникли бы сложности. Барбара была рождена причинять беды, это так же верно, как то, что искры всегда летят вверх. В жизни встречаются такие люди. Она отравляла все, к чему прикасалась.
– О, не говори, так. Бедная Барбара. Моя бедная дорогая Барбара. Она была моим единственным ребенком. – Слезы покатились по ее морщинистым щекам, и Бриджи принялась их осушать с присущим ей изяществом. – Ты женишься на Рут, теперь ты свободен? – спросила она после паузы.
– Нет, Бриджи, никогда!
– Почему?
– Почему? – Дэн дернул головой, словно стараясь освободиться от чего-то неприятного. Об этом никогда не шла речь, и Рути это понимала.
Бриджи задержала на Дэне взгляд своих выцветших, водянистых глаз. «Мужчины все одинаковы, – подумала она. – Суть у всех одна и та же. Наверное, Бог вложил в сердце первого мужчины бездумный эгоизм, который унаследовали все его потомки». Томас Моллен мог бы на ней жениться, но не женился. Бриджи не считала Рут подходящей женой для Дэна. Простая девушка, которая выросла и превратилась в простую женщину. Добрую, жизнерадостную, да, но не такую, что подошла бы Дэну. И она задала этот вопрос просто из принципа.
– Тебе виднее, – сказала Бриджи. Усталая улыбка осветила ее иссушенные временем черты. – А вопрос, что буду делать я, не возникает? Со мной уже, кажется, все ясно? Я могу лишь сидеть и ждать, но… – Она чуть заметно покачала головой. – Это я и делала всю жизнь, по меньшей мере шестьдесят шесть лет, я сидела и смотрела, что собирается сделать тот или иной из вас…
– О нет, Бриджи, ты не сидела, сложа руки, – возразил Дэн. – Ты направляла события, а сейчас?
– Да, да, думаю, ты прав, я слишком вмешивалась во все, и теперь сожалею об этом. Но в девяносто шесть выбора у меня нет, согласен? Я вынуждена ждать неизбежного. Полагаю, что могла бы поторопить события, но не буду. На этот раз я останусь сидеть и ждать по крайней мере, чтобы увидеть, как Бен и Лоренс поселятся в коттедже… Дэн, ты должен сделать для этого все, что можешь. Постарайся его убедить. Он слишком долго засиделся в своей комнате. Он никогда не преодолеет страх перед пространством, если останется в этих стенах.
– Знаешь, Бриджи, боюсь, что от меня здесь мало толку. Когда я завожу об этом разговор, сын говорит: «Времени достаточно, времени достаточно». Он в руках Господа и…
– Не болтай ерунды, ты меня удивляешь. – Казалось, бремя прожитых лет свалилось с ее плеч. Бриджи решительно выпрямилась в своем кресле и молодо крикнула ему: – Бог помогает тем, кто сам заботится о себе, а еще тем, кто хочет помочь другим.
От изумления Дэн широко разинул рот.
– Мне кажется, кто-то собирался всего лишь сидеть и ждать неизбежного, – с хитрой улыбкой произнес он.
– Да, я так сказала, но не имела в виду, что собираюсь тратить время впустую.
– О, Бриджи, ты не умрешь никогда. Тебя придется пристрелить.
– Вполне возможно, – без улыбки согласилась она и продолжала: – Но я на время избавлю их от такого беспокойства. Я хоть и страшно старая, но тем не менее женщина и требую своего права менять решение, и это поможет коротать время.
Да, коротать время, заполненное до отказа одиночеством. Оставалось благодарить Бога, что ей приходилось страдать от этой пустоты в последний раз. Дорогая и любимая Барбара ушла и оставила ее безутешной. Ничто не могло унять или смягчить эту боль, пока они не встретятся в ином мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30