– Что здесь происходит? Что за шум? – раздался на весь холл голос Гарри.
Только тогда Барбара пришла в себя и обрела способность видеть кого-либо, кроме стоявшей перед ней девушки и рыдающего сына. Много лет уже она не испытывала такой ярости. В последний раз это случилось, когда Пэт Ферье причислил ее детей к племени Моллена.
Гарри тяжело дышал. В семьдесят один год, он уже начинал чувствовать свой возраст, поднимаясь во лестнице.
– Что у вас тут такое, а? – повторил Гарри.
За ним следовала Бриджи. Она сразу оценила ситуацию. Ей стало все ясно еще до того, как Барбара, со вздымающейся от возмущения грудью и глазами, метающими молнии, объяснила, что произошло.
– Она, она его отшлепала. Спустила штаны и отшлепала.
– Неужели? – Бриджи взглянула на девушку, потом перевела взгляд на темноволосого мальчугана, уткнувшегося в юбку матери. «Кто-то рано или поздно должен был это сделать, – решила Бриджи, – но лучше бы это была ты». Вслух же она сказала: – А что случилось? За что она его? – Бриджи повнимательнее присмотрелась к новой няне. На вид ей было лет шестнадцать. Ее сбитая фигура говорила о молодости и здоровье. Круглыми была грудь девушки, ягодицы, лицо и даже глаза, которые сверкали сейчас ярче, чем у Барбары. Бриджи подумала, что к сорока годам она превратится в маленькую, пышную толстушку, хотя сейчас являлась лишь воплощением юности и свежести. – Давайте спустимся вниз, – предложила Бриджи, глядя на Барбару.
Та не ответила и, обжигая Рут взглядом, закричала:
– А ты собирай свои вещи и сегодня же убирайся отсюда!
– Нет!…Нет!
Теперь все взоры устремились на Бена. Он отошел от матери и, глядя на нее сквозь слезы, твердо повторил:
– Нет!
– Что значит «нет», Бенджамин? – как к взрослому обратилась к нему Барбара.
– Не надо прогонять Руги. – Бен посмотрел по очереди на изумленные лица и снова остановил взгляд на матери. – Мне нравится Рути, – объяснил он.
Барбара открыла было рот, чтобы сказать: «Но ведь Рути только что отшлепала тебя», – но промолчала. Она смотрела на сына, которого не могла любить, но с готовностью брала на руки, ласкала и успокаивала. Она ласкала и других сыновей, особенно Джонатана, внешне похожего на своего брата Гарри, но иного по характеру, а уж Бену он был полной противоположностью. Барбара никогда не говорила себе, что не любит Бенджамина, что даже смотреть на него ей было мучительно трудно. Ей нужно было выполнить свой материнский долг. Именно об этом она сейчас и думала. В воображении Барбара в который раз видела перед собой не четырехлетнего мальчугана, а взрослого темноволосого мужчину с белой прядью от макушки до левого виска. В глазах ребенка отражался не детский опыт, а его рот чувственно улыбался.
– Успокойся, Бенджамин, подтяни брюки и отправляйся в детскую. Делай то, что тебе говорят.
– Нет, мама, нет. – Он отступил от нее еще дальше, повернулся и бросился к Рут. Теперь он уже прижимался к няне.
Кровь бросилась к щекам Барбары. Ее снова охватила волна гнева, но теперь она негодовала по другой причине. Ее оттолкнули, и она была глубоко оскорблена. Ее ребенок открыто предпочел ей няню, ту самую, что отхлестала его.
– Не уходи, Рути, не уходи, – жалобно произнес Бенджамин.
Рут Фоггети взглянула на мальчика, и на лице ее заиграла улыбка, которая была подобна ласковому ветерку, успокаивающему бурное море, умиротворяющий голос словно гасил пенные волны.
– Ну, что, мистер Бен, что я вам говорила? Вы сами виноваты, а ведь я вас предупреждала. – Кратковременному штилю пришел конец, и буря разыгралась с удвоенной силой, когда Рут в заключение сказала Бену: – Я предупреждала: еще один х… и я вас отшлепаю.
Услышав такое, Барбара, не помня себя, закричала:
– Хватит, сию же минуту иди наверх. – Она собралась силой оторвать сына от этой кошмарной девчонки, но Гарри перехватил ее руку и развернул к лестнице.
– Успокойся. Не надо устраивать бурю в стакане воды. Давайте поговорим об этом позже. – Он посмотрел через плечо на няню: на ее лице читался вызов. – А ты, девушка, отведи пока детей наверх и подожди там.
Барбара последовала вниз за Гарри и Бриджи. Теперь ее негодование нашло иное русло. Да как он только посмел! Как позволил себе распоряжаться в ее доме! Это уж слишком. Ее надолго не хватит. Она уже устала, состояние подавленное, а еще ей все надоело, да ей невыносимо все наскучило. Жизнь сейчас ничуть не лучше, чем когда она сидела взаперти в коттедже среди холмов. Для чего вообще жизнь? Барбара собрала со стола нарциссы и, запихав их в вазу, позвонила в колокольчик, стараясь взять себя в руки. Тут она услышала, как Гарри говорил Бриджи:
– Давай, разоблачайся, милая, похоже ты не дождешься, чтобы тебе предложили раздеться.
– Ах, Бриджи, извини пожалуйста. – Барбара подошла к ней. Женщины обнялись и поцеловались. – Садитесь, – пригласила хозяйка. – Я так расстроилась.
– Но если ты ее выгонишь, найдется ли кто-то лучше? – рассудительно заметила Бриджи, усаживаясь и расправляя шерстяную юбку. – Две няни до нее оказались совершенными тряпками. На прошлой неделе ты писала, что довольна, и дети к ней привязались, это ведь твои слова.
– Да, это мои слова, – вздохнула Барбара, – но вы же все сами видели и слышали. – Она перевела взгляд на Гарри.
– Распорядись подать нам чай, тогда я скажу, что обо всем этом думаю, – произнес он, по-хозяйски плотно усевшись в кресло с подголовником.
На звонок Барбары появилась Ада Хаулитт, и, получив указание, вышла.
– Из этих двух, что я видел, могу точно сказать, какая стоящая, – веско проговорил Гарри. – В этой блеска не больше, чем у грязи в Манчестере. В городе полно безработных, мне кажется, ты могла бы найти кого-нибудь получше.
«Ядовитый человек мой тесть, – подумала Барбара. – Не упустит случая, чтобы не вставить шпильку».
– Когда они служат недалеко от города, то им больше нравится жить дома, – поджав губы стала объяснять она. – А если прислуга из провинции, тогда она предпочитает жить в доме, хотя получает меньше.
– И сколько ты ей платишь?
– Пять шиллингов в неделю.
– Ну, за такую работу, цена, думаю, подходящая. Но мои люди тебе бы в глаза плюнули, я говорю о рабочих на фабрике.
– Гарри, ты не можешь сравнивать труд фабричных рабочих и домашней прислуги, – резко заметила Бриджи.
– Нет, и ты, кстати, тоже не можешь. – Он смотрел на нее склонив голову к плечу и язвительно прищурившись. – Но думаю, что тебе пора бы и сравнить. Некоторые работают также много, за исключением домашней прислуги. Мои рабочие трудятся как негры, а вы с Кенли портите домашнюю прислугу. Деньги! Сколько мне следует платить, решаю только я.
– Успокойся, Гарри.
И он, действительно, быстро остыл. Барбара смотрела на него и удивлялась способности своей приемной матери влиять на всех людей, с кем ей приходилось общаться.
После чая, обсудив ситуацию с Рут Фоггети, они стали прощаться. Барбара к этому времени заметно успокоилась. Она пообещала прислушаться к совету Гарри и не торопиться отсылать Рут.
Перед тем, как сесть в экипаж, Бриджи обернулась к Барбаре и испытующе посмотрела ей в лицо.
– Ты ждешь сегодня кого-нибудь, дорогая?
– Нет, никого, а почему ты вдруг спросила?
– Так просто, причины особой не было. Может быть, потому, что в доме какая-то особая атмосфера гостеприимства. У тебя так мило, дорогая.
Барбара не отвела взгляда.
– Перед вашим приездом я всегда стараюсь все сделать, чтобы вам понравилось, – тоном любящей и заботливой дочери ответила она. – Тем более никогда не забываю, что ты умеешь все отлично подмечать, как будто у тебя глаза на затылке.
Они обменялись вежливыми улыбками. Бриджи села в экипаж и помахала Барбаре на прощание рукой.
Как только они выехали с подъездной аллеи на дорогу, Бриджи с особым вниманием стала смотреть в окно.
– Что это тебя там так заинтересовало!
– Я хочу увидеть нанятый экипаж, который следовал за нами сюда.
– Да ты рехнулась, женщина.
– Твое право, можешь мне верить, можешь не верить.
– Ты видела его в городе и решила, что он увязался за тобой?
– Не сомневаюсь.
– Хочу надеяться, что ты ошибаешься, а если нет, то мне придется рассказать об этом Дэну.
– Нет, – возразила Бриджи, круто развернувшись от окна, – ты не должен делать этого.
– Ну уж нет, я никому не позволю сделать из Дэна посмешище. Ни за что!
– Пожалуйста, Гарри. – Она придвинулась к нему поближе и взяла за руку. – Пожалуйста, сделай, как я прошу, не вмешивайся, по крайней мере пока. Я…я знаю Барбару. Ею пренебрегали, с презрением отвергли. Ей и в голову не придет встретиться с ним. Гордости у нее хоть отбавляй.
– Все может быть. Но не забывай о сплетнях. У Джима Уэйта длинный язык. И он метет им на рынке, как помелом. Он обязательно разговорится. Уж он не упустит случая поболтать с Уаттом.
– Его дело править экипажем, а не заниматься сплетнями.
– Тс! – шикнул Гарри, указывая на сидевшего снаружи кучера.
– Если он не слышал тебя, то не услышит и моих слов, – резонно заметила Бриджи. – Но все же я считаю, что он не прочь посплетничать.
– Иногда, мне кажется, полезно послушать сплетни, можно узнать, что творится в округе. Поговаривают, что Майкл Радлет, человек угрюмый и замкнутый, он привязан только к дочери. А когда мужчина недоволен жизнью, хорошего не жди. Тебе следовало бы это знать.
Бриджи медленно отвернулась к окну. Она вздрогнула и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. В боковой аллее она заметила экипаж и рядом с ним высокого мужчину, стоявшего к ним спиной. Но ей не надо было видеть его лица, чтобы узнать.
Она напряженно думала, мысль лихорадочно работала. Когда же заговорила, повернувшись к Гарри, голос ее звучал особенно мягко, не напоминая не только мисс Бригмор, но даже Бриджи.
– Не предпринимай ничего, то есть не говори ничего Дэну о наших подозрения, пока мы до конца не убедимся. Пожалуйста, Гарри, сделай так ради меня.
– Как ты сможешь в чем-либо убедиться, если бываешь здесь так редко?
– Я все узнаю в следующий раз, когда ее увижу. А будет это скоро, на следующей неделе.
Он пристально посмотрел на жену прежде чем спросить:
– А ты скажешь мне правду?
– Скажу по крайней мере то, что узнаю.
– Хорошо, – кивнул Гарри. – А теперь мы поедем на склад к Дэну и расскажем ему, что произошло сегодня днем. Эта малышка самая лучшая из всех нянь, что у них перебывало, а ты как думаешь?
– Полностью с тобой согласна, – улыбнулась Бриджи.
– Ну и ляпнула же она сегодня.
– Гарри! – Он услышал голос мисс Бригмор.
Мужчина откинулся на кожаную спинку и затрясся от смеха.
– Ну и ну, когда она это выдала, да еще так непринужденно, я думал с лестницы свалюсь. Но что ты думаешь насчет Бена. Мальчишка прямо прилип к ней, и это после того, как она его отлупила, и прилично, надо сказать. Зад у него был сильно красный. Что-то есть в этом странное, даже пугающее: ребенок отворачивается от матери и жмется к няне. Как, по-твоему?
– Ты же знаешь, что в наше время многие дети больше времени проводят с нянями, чем с родителями.
– Нет, это не тот случай. Дэн, как и я, не сторонник того, чтобы держать детей в детской. Думаю, за этой сценой скрывается что-то еще, нечто более серьезное, чем кажется на первый взгляд.
Да, конечно, за этим стояло гораздо большее, и Бриджи прекрасно знала, что именно. Объяснение было предельно простым: ребенок сознавал, что мать не любит его.
Бриджи наблюдала, как вела себя с детьми Барбара. Она никогда не гладила Бена по темноволосой голове, как других своих сыновей. Да, она его причесывала, одевала, кормила, но делала это без любви. Сначала Бриджи и подумала, что не может ни о чем судить так как они редко видятся. Но когда их визиты к Барбаре стали более частыми, убедилась в том, что ребенок, родившийся первым из трех, как заноза, не давал Барбаре покоя. Мальчик был копией портрета, висевшего в коттедже над камином. Бен своим видом постоянно напоминал Барбаре, что она дочь Томаса Моллена.
Бриджи не сомневалась, что Бен вырастет похожим на своего деда. И это в душе вызывало двоякое чувство: радость и сожаление. Радовало ее то, что Томас повторится во внуке, но одновременно она жалела мальчика, лишенного материнской любви, в том возрасте, когда она особенно нужна.
* * *
В одиннадцать часов вечера того же дня Рут Фоггети сидела на кухне на стуле с высокой спинкой у края пустого деревянного стола, ожидая решения своей участи. После дневного скандала хозяйка обратилась к ней с единственной фразой:
– Подожди прихода хозяина, он поговорит с тобой.
Рут достаточно долго прожила в этом доме, чтобы разобраться, кто в нем настоящий хозяин. Там, где она раньше служила, всем заправляла мадам, поэтому Рут думала, что и здесь будет так же. Но теперь она не стала бы этого утверждать. Сперва ей показалось, что хозяин добрый и покладистый, готов на все ради спокойствия в доме. Однако это оказалось не совсем так. Взять, к примеру, случай на прошлой неделе с миссис Кинг, кухаркой. Ну какая из миссис Кинг кухарка! Горе одно. Она даже кролика не умеет как следует освежевать. Подала его к столу с кусками шкуры. А что она сделала с капустой? Можно подумать, что злосчастная капуста варилась в воде, которую взяли из доков. Хозяин то же самое сказал, но по-своему. Рут очень удивилась, услышав его холодный, спокойный тон, попадающий в самую точку.
– Если к концу месяца вы не научитесь готовить, я бы посоветовал вам подыскать другое место.
Рут казалось, что жаловаться на стряпню должна была хозяйка. И она действительно что-то говорила об этом. Но в тот вечер именно хозяин пришел на кухню из столовой с тарелкой в руках и сунул ее кухарке под нос.
– Миссис Кинг, потрудитесь объяснить мне, что это такое? – он сказал это так язвительно, что мамаша Кинг сразу невзлюбила его.
Но Рут хозяин нравился и даже очень.
Девушка кивнула в подтверждение своих мыслей. Она должна была признаться, что ей нравится хозяин. Но теперь он ее выгонит и симпатии конец. Ей хотелось, чтобы он поторопился и с делом было покончено. Хозяин пробыл наверху уже больше получаса, а домой вернулся в начале одиннадцатого. Он был на каком-то собрании или еще в каком-то месте, где собираются деловые люди.
Хотя Рут и ожидала, что дверь откроется, но, когда это произошло, вздрогнула и вскочила со стула.
– Сиди, сиди, – успокоил ее Дэн. Он взял у дальней стены стул и придвинул его к столу с противоположной стороны. – Так что случилось? – спросил он, усаживаясь.
– Не знаю, что вам рассказали, сэр. – Она смотрела на него честным открытым взглядом. – Вся штука в том, что я надрала задницу вашему сыну и ничуть об этом не жалею. Я, правда, не вру.
– Что же он натворил?
– Он протянул веревку на лестнице и обкрутил ею перила, чтобы дернуть, когда я пойду. И я бы глазом не успела моргнуть, как скатилась бы вниз и валялась там со сломанной шеей.
Дэн смотрел в ее поблескивавшие глаза – смелость и прямота девушки восхитили его. В то же время низкий голос и яркие выражения няни, весьма оживлявшие речь, вызывали у него желание рассмеяться, всякий раз, когда он это слышал.
Ему было трудно понимать, что говорят некоторые из его работников, особенно в первое время после приезда в Ньюкасл. Сложнее всего приходилось с уроженцами низовий реки. А один говорил так, что оставалось лишь объясняться с ним через переводчика. Временами Дэна раздражало, что речь рабочих становилась для него почти такой же непонятной, как иностранный язык: они говорили очень быстро и использовали массу диалектических выражений. Только позднее, когда Дэн стал прислушиваться к речи этой девушки, говор рабочих перестал быть для него китайской грамотой.
– Бен поступил очень плохо. Ты совершенно права, все могло кончиться ужасно. Понимаю, как ты рассердилась…
– Я не сердилась.
– Правда?
– Да.
– Ты хочешь сказать, что шлепала его и при этом не сердилась на мальчика, то есть сделала это хладнокровно?
– Пожалуй, что так, сэр. Я обещала, что задам ему трепку, потому что он пихал мне в постель всё, что попало. Вот только с кроликом у него ничего не вышло, но лишь из-за того, что тот не хотел сидеть смирно.
– Ты говоришь, он притащил тебе в кровать кролика? – Глаза Дэна широко раскрылись от удивления, но ему удалось сохранить серьезное выражение лица.
– Точно, сэр, но я ума не приложу, как он умудрился втащить его ко мне по приставной лестнице.
Это было верхом всего. Дэн склонил голову, в его глазах зажглись веселые огоньки. Смех рвался наружу, он сдерживал его из последних сил. Мужчина ярко представил себе картину: Бен вместе с верными пажами волочит кролика по крутой лестнице.
Дэн поднял голову, услышав сдавленный смех, девушка зажимала себе рот рукой, глаза ее весело искрились.
– Ох, сэр, он такой проказник, от него не знаешь, что ожидать. Вечера не проходит, чтобы я не нашла в постели что-нибудь. Я буквально под потолок подпрыгиваю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30