– Хозяин дома, – сообщила кухарка, едва Рут вошла на кухню.
– Да? А почему так рано?
– Ему вырвали зуб, лицо опухло, как подушка. Он пошел искать парня.
– Ох уж этот мальчишка! Мы только время зря тратим. Бегаем за ним, как полоумные. Проголодается, сам явится домой.
– Тоже самое я сказала хозяину. Есть захочет, сам прибежит.
– А хозяйка вернулась?
– Нет еще. И лучше бы мальцу Бену объявиться до нее, а то ему достанется. И стоит задать ему трепку. Он такой паршивец.
Рут вышла в холл. У входной двери стояла Ада Хаулитт.
– Хозяин дома. У него зубы болят. Он ходил искать этого чертенка, потом вернулся мрачнее тучи, злой, как дьявол. Вот опять идет. Ну и вид у него, наверное, зубы мучают. – Ада повернулась и заторопилась в столовую. – Не думаю, что ему захочется есть, но раз уж он дома, хозяйка пожелает, чтобы подали обед.
Рут стояла у подножия лестницы и мысленно повторяла, что скажет хозяину: «Не надо беспокоиться, сэр, – скажет она, – он найдется. Мистер Бен любит, если из-за него разгорается сыр-бор». Но она не сказала ничего. Когда он вошел, Рут взглянула на его лицо. Одна щека, действительно, раздулась, рот немного перекосился, но его взгляд! Никакая зубная боль не могла бы стать причиной такого взгляда. Вид у него был дикий и безумный. «Милостивый Боже! – с ужасом подумала Рут. – Наверное, он все знает. Если он был у беседки, то слышал каждое слово. У меня голос, как иерихонская труба».
Хозяин поровнялся с ней, остановился и испытующе заглянул в глаза. Ни Дэн, ни Рут не проронили ни слова, но девушка больше не сомневалась, что секрет теперь уже знали трое, а это означало, что скоро все выплывет наружу.
Он поднялся по лестнице и открыл дверь, когда Рути тихонько окликнула его.
– Сэр, сэр. – Она быстро поднялась за ним в спальню.
– Сэр, о, сэр, – едва слышно проговорила она.
Дэн моргнул, словно стараясь увидеть ее четче, затем оттолкнул и с силой захлопнул дверь.
Он замер на несколько секунд и вновь распахнул дверь. Его взгляд остановился на Рут.
– Виски, – бросил он. – Принеси мне графин и… стакан.
– Хорошо, сэр. – Она сбежала вниз и через считанные минуты вернулась. Войдя без стука, поставила графин со стаканом на пристенный столик.
Хозяин стоял к ней спиной, глядя в окно.
– На вашем месте, я бы прилегла, сэр, – тихо сказала девушка.
Он ответил не сразу.
– Передай… своей хозяйке, что я. – Он умолк, моргнул, судорожно сглотнул воздух и закончил: – Что я лег в постель. – С этими словами мужчина погладил щеку.
– Да, сэр, передам. Конечно, – усердно закивала она и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
* * *
Барбара вернулась примерно через полчаса. Встретившая ее Ада сообщила, что хозяину вырвали зуб, он вернулся раньше и лежит в постели, лицо у него все распухло и болит. Она ничего не стала рассказывать о побеге Бена. Рут предупредила ее, чтобы она держала язык за зубами. Ада, кухарка и Бети знали, что Рут в доме на особом положении. Ее поддерживал хозяин, а хозяйка терпела, потому что только эта девушка могла справиться с ордой в детской. Хозяйка могла распоряжаться во всем доме, но на верхнем этаже командовала Рут Фоггети.
Барбара прошла прямо к себе в комнату и сняла верхнюю одежду. Перед тем, как пойти к Дэну, она задумалась. Плохо, что ее не было, когда муж вернулся, но он уже много лет не приезжал так рано, особенно в будни. Ей очень хорошо запомнился день, когда он приехал так же неожиданно. Именно тогда, в лесу состоялось ее первое свидание с Майклом.
Барбара вышла из комнаты, прошла по коридору и постучала. Не дождавшись ответа, она приоткрыла дверь. Дэн лежал на боку. Присмотревшись, она решила, что он спит, это подтверждал и полупустой графин, который она сама наполняла.
Женщина стояла, глядя на мужа. Лицо его сильно раздулось, опухоль изменила даже форму рта. У него был красиво очерченный рот, пухлые губы, но их прикосновение всегда вызывало у нее легкое отвращение, а вот губы Майкла… Она сказала себе, что не должна сейчас думать о Майкле, но не могла, продолжая чувствовать тепло его объятий.
Барбара удивлялась, что ей до сих пор удавалось избежать беременности. Но она напоминала себе, что такую возможность исключать нельзя, поэтому не следует совсем отвергать Дэна. Сколько он уже не был в ее постели? По меньшей мере восемь недель, а, возможно, и десять. Нужно снова пустить его к себе. Хотя ей было трудно представить, как сможет она это вынести, но такова была еще одна плата за встречи с Майклом. До этого ей пришлось заплатить за них раздором с Бриджи.
Барбара и не думала, что недовольство Бриджи будет так сильно задевать ее. Бриджи презирала ее. И под ее взглядом Барбара чувствовала себя измазанной в грязи. Но она не делала ничего грязного и постыдного. Если бы тогда Бриджи не вмешалась, их близость с Майклом была бы теперь вполне законной.
Барбара медленно отошла от кровати Дэна и вышла в коридор. Она чувствовала себя очень усталой и с удовольствием тоже отправилась бы в постель. Она подумала, что уснула бы глубоким блаженным сном. А еще сильнее ей хотелось уснуть в лесу, в объятиях Майкла. В глубине леса, в зарослях они нашли укромное местечко, где их не могли заметить. В лес редко кто заглядывал, и в своем убежище они были защищены от посторонних глаз. А если кто-то приближался к ним, то хруст веток заранее предупреждал их об этом.
Они не виделись три недели, и это свидание прошло очень бурно. Две предыдущие пятницы Майкл не мог приехать, и Барбара страшно истосковалась по нему. Он объяснил, что не мог оставить Ханну. Девочка тяжело болела, он даже опасался за ее жизнь. Но теперь опасность миновала, и домашние не были против его «поездки на рыбалку», потому что он две недели не отходил от Ханны.
На свидании она предложила подыскать какое-нибудь уединенное место, где они могли бы снять домик. Барбара не стала рассказывать, что эта мысль созрела у нее давно. Она даже завела знакомство с некой миссис Тернер, которую встретила у портнихи. Барбара обратила внимание на эту женщину, когда узнала, что у нее есть коттедж на окраине Хексема, который она сдавала в наем. Барбара решила, что вполне имеет право съездить на день куда-нибудь развеяться, поэтому покинуть Ньюкасл для нее было бы достаточно просто. Майклу пришлось бы сложнее, но она не сомневалась, что он найдет выход из положения.
О, как она мечтала провести с Майклом долгий день, а, возможно, и ночь. Какой невыразимо прекрасной, полной трепетного волнения была бы их жизнь, если бы они поженились. Стоило их губам соприкоснуться, как ее тело мгновенно откликалось на ласку. Она превосходила его силой страсти, которой отдавала всю себя без остатка.
Теперь же ей следовало оставить мысли о сладостных минутах и вернуться к своим обязанностям. И она отправилась в детскую, где нашла мрачного Бена. Он не заговорил с матерью, даже не взглянул в ее сторону и все из-за того, что она не взяла его с собой. Барбара чувствовала себя очень счастливой, поэтому сердце ее смягчилось. Она подошла к Бену и положила руку ему на плечо.
– Извини, дорогой, – мягко произнесла она, – обещаю, что завтра мы вместе пойдем гулять.
Сын дернул плечом, сбрасывая ее руку, и отвернулся.
– Ты ведешь себя по-детски, даже хуже, как маленькая девочка, – резко заметила Барбара, ее благодушное настроение начинало улетучиваться, но реакция Бена заставила ее вздрогнуть.
Мальчик круто повернулся к ней, вскинул голову и вскочил. Лицо его стало пунцовым, губы тряслись.
– Я не хочу завтра никуда идти! – закричал он, – я с тобой никуда не хочу ходить, никуда! И никогда больше не пойду. Ни за что!
– Это уже слишком, ты просто грубиян, я пожалуюсь отцу.
В комнату вбежала Рут и бросилась к Бену.
– Пусть он сейчас же отправляется в кровать, – раздраженно сказала ей Барбара. – И я запрещаю давать ему после ужина пудинг.
Рут, не мигая, смотрела на хозяйку. Барбаре стало не по себе от ее пронзительного взгляда.
– В чем дело? Ты хочешь мне что-то сказать?
– Ничего, мадам.
– Тогда нечего на меня так смотреть.
Рут не отвела взгляда, выражение ее лица не изменилось. Барбара непроизвольно заморгала. Она не могла с точностью сказать, что было написано на лице Рут. Барбара предположила, что девушка осуждала ее за то, что она ударила Бенджамина. В этот момент у женщины возникло желание ударить и Рут. Когда кто-то ее сильно раздражал, Барбаре всегда хотелось ударить. Она должна была подавлять в себе это стремление и постоянно напоминать, что ее несдержанность обернулась трагедией и стала причиной того положения, в котором она теперь оказалась. Но тем не менее, она с огромной радостью избавилась бы от этой наглой и дерзкой девчонки. К сожалению, ее услуги были незаменимы, и она любила детей, Барбара отдавала ей в этом должное.
Она повернулась и ушла в комнату для игр. Джонатан и Гарри сидели за столом и рисовали. У Джонатана получалось очень неплохо.
– Здравствуй, мама, – поздоровались мальчики, отрываясь от работы.
– Здравствуйте, мои дорогие. – Она по очереди приласкала их. – Что вы рисуете?
– Я рисую корабль, – объявил Гарри.
– Посмотри мой рисунок. – Джонатан протянул ей альбом.
– Замечательно! – не удержалась Барбара от восторженного возгласа. – Мне кажется знакомым это лицо, кто это?
– Мистер Пурвис.
– Ах, да, ну, конечно, – она склонилась к сыну, коснувшись подбородком его волос, – бедный мистер Пурвис, с его набрякшими веками. Не стоит показывать ему рисунок, – тихонько рассмеялась она.
– Когда он нервничает, у него веко дергается, – вставил Гарри.
– А еще он сопит. – И Джонатан усердно засопел.
– Ах, как ужасно. – Барбара сделала вид, что ей стало противно. Затем она поцеловала детей. – Будьте хорошими мальчиками, – эту фразу она всегда говорила перед уходом.
– Мама, а ты придешь пожелать нам спокойной ночи? – спросил Джонатан, когда она была уже у двери.
– Да, конечно, я зайду позднее.
Стоило Барбаре выйти за дверь, как в комнату вошла Рут.
– Молодцы, парни, – сказала она, и мальчики улыбнулись ей. Потом Гарри принял важный вид и заявил: – Мы слышали, что говорила мама и решили поделиться с Беном пудингом. Они рассмеялись, когда она по очереди взъерошила им волосы. – Еще бы ваша парочка этого не сделала, а сейчас отправляйтесь и подбодрите его.
* * *
Около девяти вечера Барбара вновь зашла взглянуть на мужа. Он спал, и она отправилась к себе в комнату и быстро уснула.
Почти в то же самое время проснулся Дэн. Голова у него трещала, во рту было полно крови. Лицо распухло еще сильнее, а губы словно одеревенели, он с трудом смог разлепить их.
Мужчина с усилием сел на постели. Газ в светильнике был убавлен. Кто-то позаботился его зажечь. Дэн старался собраться с мыслями. Случилось что-то невероятное, ужасное. Жизнь была разрушена, разбита, но почему? Он не мог ничего вспомнить. Боль в голове и челюсти становилась невыносимой. Надо было что-то выпить, чтобы постараться ее заглушить. Дэн взглянул на столик. Там все еще стоял графин, но ему хотелось не виски, а что-нибудь теплое и приятное.
Господи! Что же с ним произошло? Дэн спустил ноги с кровати, и едва коснулся ими пола, как пришло просветление, и он вспомнил все. Но не то, что врач только с четвертой попытки вытащил зуб и вдобавок сломал его. Его пронзила мысль, что сын видел, как его мать целовалась в лесу с незнакомым мужчиной. Дэн вспомнил, как она заходила к нему в комнату, и он едва сдержался, чтобы не схватить ее за горло и душить, пока жизнь не покинет ее тело, как ушла она из него, когда он стоял у дверей беседки, слушая, что служанка уговаривала мальчика держать это в тайне, тем самым сохраняя детям мать, а мужу – жену.
Но он лишился жены, если когда-нибудь ее имел. Он спрашивал себя: была ли у него жена? Он стал для Барбары средством обретения свободы. Ему пришлось это признать. Он знал, на что шел, и с радостью согласился на это, потому что считал, что ни один мужчина не любил женщину так, как он ее с самых малых лет. Но так и не смог пробудить в ней ответную любовь. Любовь рождает любовь… но это сказано не о нем. «Энни из Торо» – он никогда не станет больше вспоминать об этих стихах.
Как долго это продолжается? Очень, очень давно. Скорее всего с тех пор, как они переехали в этот дом, а прошло уже почти четыре года. Все это время Барбара искусно дурачила его. Она лежала в его объятиях, позволяла ему любить себя, а может быть, в тот же самый день ее обнимал и ласкал тот белокурый здоровяк-фермер… Господи, Боже! Окажись этот парень перед ним, он бы воткнул в него нож, не посмотрел бы, что тот такой рослый и сильный. Дэн пожалел, что у него не было ружья, он бы на следующий день отправился на ферму и пристрелил бы негодяя, как бешеную собаку… Если бы он оказался человеком определенного склада, но, увы, он не такой, любовь сделала его слабым и нерешительным.
Но что же делать? Сидеть и спокойно смотреть на все это?
А что произойдет, если тайна раскроется? Он потеряет ее. Барбара уйдет к этому Радлету, как устремляется к дому прирученный голубь. Ему невыносимо было даже думать об этом.
Все, что угодно, только не это. Дэн уронил на руки гудевшую от боли голову. А почему она не ушла? Держала ли ее привязанность к нему или к детям?
Но что бы там ни было, она не оказалась настолько бессердечной, чтобы все бросить и уйти.
Хотя, возможно, существовала и другая причина. Может быть, Майкл чувствовал себя обязанным остаться, возможно, совесть не позволяла ему оставить жену, которую покалечила Барбара, мать, что не чаяла в нем души, и ребенка. Дэн знал, что у Майкла росла дочь.
Мужчина с трудом поднялся и тяжело побрел к двери. На лестнице его встретила полутьма. Он бросил взгляд на дверь комнаты, находиться в которой было его законным правом. Волна ярости захлестнула его, подавив физическую и душевную боль. В нем заговорил буйный отцовский нрав, протестовавший против обмана. Сознание, что он – рогоносец, подогревало гнев.
Дэн никогда не был о себе слишком высокого мнения. Он знал, что не обладает какими-то выдающимися способностями. Его родители были простыми людьми, незнатного происхождения. И если бы отец не разбогател, Дэн выбрал бы жену среди своего класса. Но у отца появились деньги, он купил особняк, отправил своих сыновей в школу, где они научились манерам, что были у тех, кто жил в особняках. Но Дэн знал, что все, чему он научился, представляло только оболочку, под которой скрывалась его настоящая сущность, потому что никакое образование не способно проникнуть в то, что является стержнем человеческой натуры. А еще Дэн хорошо понимал, что в нем недостаточно отцовского характера, поэтому хотя его и душил гнев, он не вломится в комнату, как сделал бы отец, не вытащит ее из постели и не пустит в ход кулаки. Он жалел, что не способен это сделать, а если бы решился, то, возможно, у него появился бы повод уважать себя.
Дэн почти совсем протрезвел, но, несмотря на это, по лестнице спускался нетвердыми шагами. Он прошел через холл и вошел в кухню. Там все еще горел свет, а у стола, положив голову на руки, сидела Рут.
Увидев хозяина, девушка выпрямилась, моргнула, прогоняя остатки сна, и внимательно посмотрела на него.
– Боже милостивый, сэр! Какое же у вас лицо. Садитесь скорее.
Рут подвинула ему стул. Дэн уцепился за него и медленно опустился, облокотившись о стол.
– Вам хочется выпить что-нибудь горячее? Может быть, молока? Дать вам молока?
– Нет, – покачал головой он. – Черный кофе, крепкий черный кофе. Он едва шевелил онемевшими губами.
Быстро и уверенно двигаясь по кухне, Рут через несколько минут подала ему прямо в руки чашку с дымящимся кофе. Она взяла его другую руку и поднесла к чашке, будто перед ней был древний старик или ребенок.
– Выпейте это, – мягко, но настойчиво произнесла она.
Кофе оказался слишком горячим для незатянувшейся раны во рту. Кроме того, он не мог открыть рот настолько, чтобы сделать глоток. Рут взяла у него из рук чашку, налила кофе в блюдце, подула на него и поднесла к его губам. Дэн сделал маленький глоток, потом еще, так и выпил всю чашку.
После чего девушка принесла миску с горячей водой, окунула туда фланелевую тряпочку, отжала и приложила ткань к его больной щеке.
Приятное тепло медленно проникло в кожу. Дэн с облегчением вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Немного легче? – Снова и снова Рут делал компрессы, меняя воду.
Через некоторое время он остановил ее жестом.
– Спасибо, достаточно… пока спасибо. Губы теперь двигались значительно легче.
– Тому, кто с вами такое сделал, сэр, надо отправляться снова учиться. Я никогда в жизни не видела такого лица. У вас там будто вилами копались. Я слышала, хорошо помогает горячая вода с солью. – Она подошла к нему, наклонилась и спросила: – Я приготовлю вам горячий пунш, сможете выпить?
Он отрицательно покачал головой. Девушка села напротив, положив на стол стиснутые руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30