Но всего на несколько минут. Но ведь она, – хирург пожал плечами, – она, кажется, собралась сидеть с ним в палате все время. Постарайтесь убедить ее, что вашему сыну сейчас это не пойдет на пользу.
– Конечно, я так и сделаю. – Как только Дэниел произнес эти слова, в голове у него пронеслась картина того скандала, который закатит Уинифред, если он велит ей соблюдать предписания врача. И чем это может кончиться… Дэниел содрогнулся. Если она снова начнет действовать ему наперекор, он уже не удержится и изобьет ее.
Голосом, в котором чувствовалась доброта, мистер Ричардсон проговорил:
– Я не могу запретить вам волноваться, мистер Кулсон. Это было бы бессмысленно. Но будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть его к жизни. И, если это удастся, мы поможем ему снова освоиться в этом мире.
– Спасибо. Я вам действительно очень благодарен.
В коридоре они распрощались. Дэниелу не пришлось возвращаться в комнату ожидания, чтобы забрать Уинифред. Она уже ждала его в приемной возле конторки. Уинифред тут же обратилась к мужу, привлекая своими словами внимание всех находящихся в комнате:
– Я этого так не оставлю. Я напишу жалобу в Департамент здравоохранения. Почему-то все другие могут сидеть в палатах со своими родными! Что он себе позволяет?!
Голос Дэниела был едва слышен, но слова, которые он произносил, впивались в нее, словно железные стружки:
– Этот человек всего-навсего спас твоего сына. Да, именно твоего возлюбленного сына. Не какого-нибудь чужого. И, наверное, ты одна у нас способна волноваться и переживать, а больше никто. Ты видела Аннетту? Нет? Так иди, взгляни. Иди отсюда.
Уинифред обвела свирепым взглядом лица посторонних, которые со всех сторон уставились на нее, и выбежала из больницы. Направляясь к машине, она оглянулась на Дэниела и прошипела:
– Как ты смеешь выставлять меня напоказ!
– Да тебя и не приходится выставлять напоказ, ты всегда сама это делаешь. Вот уж в чем ты всегда была непревзойденным мастером. Ну а теперь отправляйся в машину.
Он сел на свое место, завел мотор, а она все еще стояла без движения. Наконец звук работающего двигателя заставил ее открыть дверцу. Словно тяжелый мешок, рухнула она на сиденье.
За всю поездку они не произнесли ни слова. Едва Дэниел подвел машину к дому и остановился, Уинифред выскочила наружу. Дэниел уже не в первый раз поразился тому, насколько легко она, с ее-то весом, может двигаться. Вот и сейчас она бежала по дороге, словно молоденькая девушка.
Джо уже успел вернуться. Он быстро подошел к машине Дэниела, наклонился к окошку и сказал:
– Будь к ней повнимательнее, ладно? Ведь иначе…
– Иначе что?
– Знаешь, на твоем месте я вызвал бы ей врача. Она ведь долго так не продержится. В ней может что-нибудь сломаться.
– Да уже давно сломалось все, что могло, – голос Дэниела звучал устало.
– Можно и так сказать, но я о другом. Она никогда не сталкивалась ни с чем подобным.
– Никто из нас не сталкивался.
– Да, тут ты прав, совершенно прав. Но, может, все-таки стоит вызвать врача? Давай я вызову.
– Ну, вызови. Вреда от этого не будет. Дэниел понимал, что еще утро и пить рано. Но ему просто необходимо было глотнуть крепкого виски перед тем, как подняться к Уинифред и сообщить ей указание хирурга: ей нельзя сидеть с Доном в больнице.
Дэниел выпил уже двойную порцию виски, когда дверь приоткрылась и тихий голос произнес:
– Папа.
Он обернулся и увидел Стивена, в нерешительности стоящего на пороге.
Дэниел встал ему навстречу.
– Как, ты уже на ногах, так рано? – Он прервал сам себя и хотел было добавить: „Неужели все сам?", но вместо этого спросил: – А где все?
– Мэгги на кухне, папа. Лили ушла в церковь с Биллом. Пэгги, – Стивен на секунду замолчал, склонив голову набок, – Пэгги, по-моему, наводит порядок в уборной. Не в моей. Я вел себя хорошо. Правда, папа, я вел себя хорошо.
– Какой молодец. – Дэниел положил сыну руку на плечо. – А что ты сейчас собираешься делать?
– Я… Я хочу увидеть Джо. Я хочу спросить его насчет Дона и Аннетты.
Дэниелу уже давно стало ясно, что, когда Стивен нуждался в помощи, он всегда обращался к Джо, а не к нему, своему отцу.
– Я думаю, Джо сейчас занят. Мы ведь только что приехали из больницы. Лучше бы тебе…
Стивен прервал его:
– Только… только не отправляй меня наверх. Пожалуйста, не отправляй. Мне… мне горько. Мне так горько. Мне бы хотелось повидать Дона. Я… я видел вчера, как это случилось. Я…
– Я знаю: ты видел, – резко оборвал Дэниел. – И ты расстроен. Но я хочу, чтобы ты вел себя спокойно, как настоящий парень. И я обещаю: как только Дон и Аннетта немного поправятся, я возьму тебя с собой в больницу. Что ты об этом думаешь?
– Правда, возьмешь?
– Да. Обещаю. Как только они немного поправятся. Но ты должен хорошо себя вести. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Стивен опустил голову и, по-детски всхлипывая, сказал:
– Да, папа, да. Я знаю, о чем ты говоришь. И я буду… буду хорошо себя вести.
– А теперь возвращайся на кухню и побудь с Мэгги. Я тем временем сбегаю наверх. А потом вернусь, и мы с тобой поболтаем или сыграем на бильярде.
– Это правда, папа? Ты сыграешь со мной на бильярде?
– Сказал: сыграю. А теперь ступай.
От удовольствия лицо Стивена расплылось в улыбке. Он повернулся и неуклюже побежал по направлению к кухне. Дэниел посмотрел на графин в буфете, с минуту поколебался, а затем вышел и поднялся по лестнице.
Вместо того чтобы постучать в дверь, подойдя к комнате Уинифред, Дэниел крикнул:
– Ты тут?
Ответа не последовало. Тогда он просто отворил дверь и зашел. Его жена, уже сняв верхнюю одежду, сидела перед туалетным столиком. Дэниел всегда интересовался, зачем она проводила столько времени за этим столиком. Должно быть, она восхищалась своей кожей без единой морщины или своими волосами, еще не тронутыми сединой. Он не понимал, почему она не стремится избавиться от лишнего веса, ведь тогда она стала бы снова весьма привлекательной женщиной. Ее проблемы с едой, как сказал доктор, происходят от внутренних волнений. Да она этими внутренними волнениями портила жизнь всей семье уже столько лет!
Дэниел, не подходя близко, остановился у кровати и начал:
– Мне нужно с тобой поговорить. Уинифред не ответила, ухитряясь, как обычно, смотреть на его отражение в зеркале даже из-за своего туалетного столика.
– Это насчет посещения больницы, – продолжал Дэниел. – Мистер Ричардсон советует нам в течение ближайших дней свести наши визиты к минимуму. Минута или две, не больше. Это пойдет Дону на пользу…
– На пользу? – Ее тело дрожало от ярости. Мышцы рук пульсировали под тугими рукавами платья, большая грудь колыхалась. У другой подобные телодвижения можно было бы счесть соблазнительными. Но у Уинифред, и Дэниел это хорошо знал, они были лишь сигналами поднимающейся ярости.
Речь ее сперва была медленной:
– Пойдет Дону на пользу? Это ты-то заботишься о его пользе… Наверное, тебя мучает совесть. Ты устроил всю его жизнь, устроил эту женитьбу. Ты сделал все, чтобы оторвать Дона от меня. Но ведь его свадьба была лишь законным прикрытием твоих собственных делишек, – голос Уинифред повысился, но еще не перешел в крик. – Ты не мог смириться с мыслью, что я сохранила его чистым и непорочным. А я предвидела, что он не пойдет по твоим стопам. Он – не то, что ты со своей грязной женщиной.
– Заткнись!
Уинифред вскочила на ноги. Она судорожно вцепилась в спинку кровати, как будто хотела оторвать ее.
– Никогда не смей затыкать мне рот! И послушай. Если мой сын умрет, я убью тебя. Ты слышишь? Я убью тебя! – Она уже кричала в полный голос. – Ты так желал вчера, чтобы он был осквернен, превращен в мужчину вроде тебя… с твоей грязной шлюхой…
Удар пришелся ей прямо по губам, но она даже не отшатнулась. Напротив – она резко выбросила руки и вцепилась в лицо Дэниела. При этом она выкрикивала такие непристойные ругательства, что он не верил своим ушам.
Схватив Уинифред за горло, Дэниел боролся с ней. В нем поднялась ничуть не меньшая ненависть, и он уже даже не знал, что сделает в следующую минуту, как вдруг почувствовал, что чьи-то руки оттаскивают его. Сквозь пелену крови на лице Дэниел увидел рядом с собой черное лицо Харви, а затем Джо, который крепко обхватил руками Уинифред и усадил ее в шезлонг рядом с кроватью.
В дверях показалось ошеломленное лицо Пэгги. Джо крикнул ей:
– Сбегай за Мэгги.
Но Мэгги уже появилась в комнате. Невольно взгляд ее задержался на Дэниеле, из расцарапанных щек которого ручьями струилась кровь.
Быстро повернувшись к Пэгги, она закричала:
– Позови миссис Джексон. Она в саду со Стивеном. А потом позвони доктору. – Мэгги обратилась к Харви и тихо попросила: – Заберите его. Уведите его отсюда.
Дэниел позволил вывести себя из комнаты. Но в коридоре и он, и Харви в удивлении остановились, увидев на лестнице священника.
Отцу Коди едва перевалило за тридцать. Выражение его лица было аскетичным, говорил он отрывисто и без заметного акцента.
– Я услышал какой-то шум, – сказал он. – А вообще-то я просто решил зайти перед обедней, посмотреть, как поживает наша юная пара… О Господи! Да я вижу, у вас тут было целое сражение. Ну да сейчас не время кого-либо обвинять. Ваша жена ведь так сильно страдала в последнее время. Вы не можете этого не знать. Ей нужно утешение. Особенно после того, что произошло. Два таких невинных создания… Бедняжки. Но вы знаете, – отец Коди поднял руку, – говорят, что грехи отцов передаются детям вплоть до третье-го-четвертого поколения. За все в жизни приходится расплачиваться. Бог ведь все видит. Да, Он все…
– Убирайся! – Дэниел вырвался из рук Харви.
– Как вы смеете! – Священник выставил руки перед собой. – Дэниел Кулсон! Да как вы смеете так обращаться со мной. Я – духовник вашей жены. И в настоящую минуту, я уверен, ей нужна моя помощь.
– Вот что. Если ты не хочешь, чтобы я помог тебе пинком в зад, сейчас же убирайся. Я не желаю видеть тебя в моем доме.
Отец Коди бросил взгляд на Харви, надеясь, что тот вступится за него. Но вместо этого адвокат проговорил низким голосом:
– На вашем месте я поступил бы именно так, как вам сказали. И притом как можно быстрее.
– Меня не запугаешь! – Отец Коди перевел взгляд с Харви на Дэниела. Но тут Дэниел, сжав кулаки, быстро шагнул к нему. Священник, оценив свое положение, резко повернулся. Но успел сказать:
– Бог действует странным образом. Но Он защитит своих, вот увидите.
– Иди к черту! А то и куда подальше… Двое мужчин стояли на лестнице, наблюдая, как священник в своем черном пальто пересек залу и покинул дом. Затем Харви, держа Дэниела за руку, произнес:
– Ну, пошли. Тебе надо умыться. – И тут он добавил то, что в другой обстановке вызвало бы улыбку: – Такой не попадет в ад. Ты заметил, как он перекрестился, спускаясь по лестнице?
Врач дал Уинифред успокоительное, но оно почти не подействовало, столь сильна была ярость, кипящая в ней. Взглянув на Дэниела, врач проговорил:
– Тигр царапает глубже, но не намного. Надо бы сделать вам укол. – И позже, уже собираясь уходить, он добавил: – Видимо, в ближайшие дни ей понадобится помощь. Особенная помощь. Вы понимаете меня?
Дэниел понимал его слишком хорошо и молился, чтобы этот день наступил поскорее.
Почти в два часа пришел отец Рэмшоу. В доме стояла необычная тишина. Священник направился прямо на кухню, увидел там Мэгги и стал спрашивать:
– Куда это все подевались?
– Я думаю, хозяина вы найдете в его кабинете, святой отец. А остальные сидят по своим комнатам.
– Как раз хозяина-то я и хочу увидеть. А нет ли у вас чаю?
– Я могу заварить его в любую минуту, святой отец.
– Буду вам очень признателен.
Отец Рэмшоу прошел через всю залу к кабинету и постучал в дверь.
– Это я.
Дэниел спустил ноги с кожаного дивана, но не поднялся. Священник отворил дверь, глянул на него и остолбенел. Рот его изумленно приоткрылся, и он воскликнул:
– О Боже, нет! Откуда это? Хотя, что я спрашиваю… – Он сел на край дивана и, сокрушенно качая головой, пробормотал: – Нужно что-то делать. Но что – знает один Бог. В подобных историях всегда есть кульминационная точка. И твое лицо – лучшее тому доказательство. Ну ты как, паршиво себя чувствуешь?
– Да уж не лучшим образом, святой отец. Но вы, наверное, пришли по поводу вашего помощника?
– Ах, да, – священник напустил на себя свирепое выражение. – Ты оскорбил моего помощника! Насколько я понимаю, ты послал его к черту. – Он повернул голову. – Как же мне хочется временами набраться храбрости и сказать ему то же самое. Даже не пытайся улыбнуться, – быстро прибавил он, – тебе будет больно, я вижу. – Они переглянулись, и отец Рэмшоу уже серьезным тоном проговорил: – Она, должно быть, совершенно спятила. Но что же между вами произошло?
– Она устроила сцену в больнице, потому что ей не разрешили сидеть с Доном. Врач отозвал меня и попросил внушить ей, что она должна сократить время своих визитов, чтобы посещения длились минуты, а не дни и ночи, как хотелось бы ей. Я спокойно объяснял все это, но она… – Дэниел вздохнул. – Она считает меня главным виновником аварии. Если бы я не устроил женитьбу Дона и если бы они не отправились в путь на этой машине, ничего бы не случилось. То есть перекладывает всю вину на меня.
– Знаешь, Дэниел, по-своему Уинифред права. Ты же сам рассказывал, что это ты их познакомил и только благодаря этому они вчера поженились. Странно, но с какой-то стороны она права. Хотя и у тебя были благие намерения. Воистину благие. Ты хотел спасти парня от излишней материнской заботы, чтобы она не поглотила его целиком. Ведь это какой-то эдипов комплекс, вывернутый наизнанку. Ничего хуже этого я никогда не видел. А уж я-то повидал разное. Такое встречается не так уж редко, хотя обычно бывает глубоко спрятано от посторонних глаз. Сколько женщин ненавидят своих снох! Причиняют им всякие неприятности и даже разлучают пары. Я знал одну такую, которая ухитрилась устроить развод сыну, хотя они были католиками. Она развела их, да так, что они друг друга возненавидели. А потом эта пара встретилась случайно на улице. И этот незадачливый сын сам мне рассказывал об их встрече. „С моей стороны, – говорил он бывшей жене, – было просто сумасшествием слушать мать и ставить ее выше тебя. Если бы ты только вернулась, уж я показал бы ей, где ее место". И, ты знаешь, он так и поступил. И у них было еще десять лет счастливой семейной жизни. Конец у этой истории тоже довольно странный. Когда тот парень умер, поверишь ли, две женщины подружились и еще много лет жили душа в душу. Представляешь? Нет ничего загадочнее человеческой природы. Я немного наблюдаю это изнутри. – Отец Рэмшоу помолчал, потирая руками чисто выбритые щеки. – Да, в один из ближайших дней Уинифред придется увезти. По крайней мере, на время. Ей нужен специальный уход, для ее же блага.
Дэниел уставился на священника. Он удивился, услышав из его уст свои сокровенные мысли. Именно сокровенные мысли. Хотя вместе с тем Дэниел часто пытался убедить себя: он не может обвинять жену в психической неполноценности только за то, что она испытывает к сыну неестественную страсть. Но где истина? И не помутился ли в самом деле ее рассудок от всего этого?
– Я слышал, что Дон в очень плохом состоянии. Если так – может, лучше бы Господь забрал его к себе.
– Но как это получится? Хирург, мистер Ричардсон, не сдается. Я имею в виду, что…
– Я понимаю, о чем ты. Где жизнь – там всегда есть место надежде. Но я знаю Фредди Ричардсона, я знаком с его семьей с детства. И хотя я не был уверен, что именно он занимается лечением Дона, но почувствовал, что он должен быть в курсе, и сходил к нему. Он сказал, что парню действительно очень плохо. И, по-моему, Дэниел, нужно смотреть правде в лицо. Ты сможешь это сделать, я знаю. Но сомневаюсь, что Уинифред на это способна. Недавно ты говорил мне, что опять думаешь уйти от нее. Я отговаривал тебя. И отговорил. Но, глядя на тебя сейчас, я уже не уверен, что это был лучший совет. Иногда мне хочется быть ближе к Богу. Тогда я знал бы, как действовать в подобных случаях.
Дэниел медленно поднялся на ноги и сказал:
– По-моему, вы и так достаточно близки к Нему. Ближе никому и не дано подойти.
– Ой, прекрати. Я же не говорю о святости и тому подобном. Просто мне тоже свойственно ошибаться.
– Я вот что вам скажу сейчас, святой отец. Может, я решусь на это потому, что уже не понимаю, сплю я или бодрствую. Но ведь вы – мой лучший друг, вы знаете обо мне все, и хорошее, и плохое. И я думаю, вы не станете обращать мои слова против меня, даже если я признаюсь, что хотел прикончить жену сегодня утром.
– При сложившихся обстоятельствах это вполне объяснимая реакция. Но тебе же известно, что мы должны обуздывать в себе такого рода позывы. Все мы должны, – священник криво улыбнулся. – Спасибо, Дэниел, за то, что ты назвал меня своим другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Конечно, я так и сделаю. – Как только Дэниел произнес эти слова, в голове у него пронеслась картина того скандала, который закатит Уинифред, если он велит ей соблюдать предписания врача. И чем это может кончиться… Дэниел содрогнулся. Если она снова начнет действовать ему наперекор, он уже не удержится и изобьет ее.
Голосом, в котором чувствовалась доброта, мистер Ричардсон проговорил:
– Я не могу запретить вам волноваться, мистер Кулсон. Это было бы бессмысленно. Но будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вернуть его к жизни. И, если это удастся, мы поможем ему снова освоиться в этом мире.
– Спасибо. Я вам действительно очень благодарен.
В коридоре они распрощались. Дэниелу не пришлось возвращаться в комнату ожидания, чтобы забрать Уинифред. Она уже ждала его в приемной возле конторки. Уинифред тут же обратилась к мужу, привлекая своими словами внимание всех находящихся в комнате:
– Я этого так не оставлю. Я напишу жалобу в Департамент здравоохранения. Почему-то все другие могут сидеть в палатах со своими родными! Что он себе позволяет?!
Голос Дэниела был едва слышен, но слова, которые он произносил, впивались в нее, словно железные стружки:
– Этот человек всего-навсего спас твоего сына. Да, именно твоего возлюбленного сына. Не какого-нибудь чужого. И, наверное, ты одна у нас способна волноваться и переживать, а больше никто. Ты видела Аннетту? Нет? Так иди, взгляни. Иди отсюда.
Уинифред обвела свирепым взглядом лица посторонних, которые со всех сторон уставились на нее, и выбежала из больницы. Направляясь к машине, она оглянулась на Дэниела и прошипела:
– Как ты смеешь выставлять меня напоказ!
– Да тебя и не приходится выставлять напоказ, ты всегда сама это делаешь. Вот уж в чем ты всегда была непревзойденным мастером. Ну а теперь отправляйся в машину.
Он сел на свое место, завел мотор, а она все еще стояла без движения. Наконец звук работающего двигателя заставил ее открыть дверцу. Словно тяжелый мешок, рухнула она на сиденье.
За всю поездку они не произнесли ни слова. Едва Дэниел подвел машину к дому и остановился, Уинифред выскочила наружу. Дэниел уже не в первый раз поразился тому, насколько легко она, с ее-то весом, может двигаться. Вот и сейчас она бежала по дороге, словно молоденькая девушка.
Джо уже успел вернуться. Он быстро подошел к машине Дэниела, наклонился к окошку и сказал:
– Будь к ней повнимательнее, ладно? Ведь иначе…
– Иначе что?
– Знаешь, на твоем месте я вызвал бы ей врача. Она ведь долго так не продержится. В ней может что-нибудь сломаться.
– Да уже давно сломалось все, что могло, – голос Дэниела звучал устало.
– Можно и так сказать, но я о другом. Она никогда не сталкивалась ни с чем подобным.
– Никто из нас не сталкивался.
– Да, тут ты прав, совершенно прав. Но, может, все-таки стоит вызвать врача? Давай я вызову.
– Ну, вызови. Вреда от этого не будет. Дэниел понимал, что еще утро и пить рано. Но ему просто необходимо было глотнуть крепкого виски перед тем, как подняться к Уинифред и сообщить ей указание хирурга: ей нельзя сидеть с Доном в больнице.
Дэниел выпил уже двойную порцию виски, когда дверь приоткрылась и тихий голос произнес:
– Папа.
Он обернулся и увидел Стивена, в нерешительности стоящего на пороге.
Дэниел встал ему навстречу.
– Как, ты уже на ногах, так рано? – Он прервал сам себя и хотел было добавить: „Неужели все сам?", но вместо этого спросил: – А где все?
– Мэгги на кухне, папа. Лили ушла в церковь с Биллом. Пэгги, – Стивен на секунду замолчал, склонив голову набок, – Пэгги, по-моему, наводит порядок в уборной. Не в моей. Я вел себя хорошо. Правда, папа, я вел себя хорошо.
– Какой молодец. – Дэниел положил сыну руку на плечо. – А что ты сейчас собираешься делать?
– Я… Я хочу увидеть Джо. Я хочу спросить его насчет Дона и Аннетты.
Дэниелу уже давно стало ясно, что, когда Стивен нуждался в помощи, он всегда обращался к Джо, а не к нему, своему отцу.
– Я думаю, Джо сейчас занят. Мы ведь только что приехали из больницы. Лучше бы тебе…
Стивен прервал его:
– Только… только не отправляй меня наверх. Пожалуйста, не отправляй. Мне… мне горько. Мне так горько. Мне бы хотелось повидать Дона. Я… я видел вчера, как это случилось. Я…
– Я знаю: ты видел, – резко оборвал Дэниел. – И ты расстроен. Но я хочу, чтобы ты вел себя спокойно, как настоящий парень. И я обещаю: как только Дон и Аннетта немного поправятся, я возьму тебя с собой в больницу. Что ты об этом думаешь?
– Правда, возьмешь?
– Да. Обещаю. Как только они немного поправятся. Но ты должен хорошо себя вести. Ты ведь понимаешь, о чем я?
Стивен опустил голову и, по-детски всхлипывая, сказал:
– Да, папа, да. Я знаю, о чем ты говоришь. И я буду… буду хорошо себя вести.
– А теперь возвращайся на кухню и побудь с Мэгги. Я тем временем сбегаю наверх. А потом вернусь, и мы с тобой поболтаем или сыграем на бильярде.
– Это правда, папа? Ты сыграешь со мной на бильярде?
– Сказал: сыграю. А теперь ступай.
От удовольствия лицо Стивена расплылось в улыбке. Он повернулся и неуклюже побежал по направлению к кухне. Дэниел посмотрел на графин в буфете, с минуту поколебался, а затем вышел и поднялся по лестнице.
Вместо того чтобы постучать в дверь, подойдя к комнате Уинифред, Дэниел крикнул:
– Ты тут?
Ответа не последовало. Тогда он просто отворил дверь и зашел. Его жена, уже сняв верхнюю одежду, сидела перед туалетным столиком. Дэниел всегда интересовался, зачем она проводила столько времени за этим столиком. Должно быть, она восхищалась своей кожей без единой морщины или своими волосами, еще не тронутыми сединой. Он не понимал, почему она не стремится избавиться от лишнего веса, ведь тогда она стала бы снова весьма привлекательной женщиной. Ее проблемы с едой, как сказал доктор, происходят от внутренних волнений. Да она этими внутренними волнениями портила жизнь всей семье уже столько лет!
Дэниел, не подходя близко, остановился у кровати и начал:
– Мне нужно с тобой поговорить. Уинифред не ответила, ухитряясь, как обычно, смотреть на его отражение в зеркале даже из-за своего туалетного столика.
– Это насчет посещения больницы, – продолжал Дэниел. – Мистер Ричардсон советует нам в течение ближайших дней свести наши визиты к минимуму. Минута или две, не больше. Это пойдет Дону на пользу…
– На пользу? – Ее тело дрожало от ярости. Мышцы рук пульсировали под тугими рукавами платья, большая грудь колыхалась. У другой подобные телодвижения можно было бы счесть соблазнительными. Но у Уинифред, и Дэниел это хорошо знал, они были лишь сигналами поднимающейся ярости.
Речь ее сперва была медленной:
– Пойдет Дону на пользу? Это ты-то заботишься о его пользе… Наверное, тебя мучает совесть. Ты устроил всю его жизнь, устроил эту женитьбу. Ты сделал все, чтобы оторвать Дона от меня. Но ведь его свадьба была лишь законным прикрытием твоих собственных делишек, – голос Уинифред повысился, но еще не перешел в крик. – Ты не мог смириться с мыслью, что я сохранила его чистым и непорочным. А я предвидела, что он не пойдет по твоим стопам. Он – не то, что ты со своей грязной женщиной.
– Заткнись!
Уинифред вскочила на ноги. Она судорожно вцепилась в спинку кровати, как будто хотела оторвать ее.
– Никогда не смей затыкать мне рот! И послушай. Если мой сын умрет, я убью тебя. Ты слышишь? Я убью тебя! – Она уже кричала в полный голос. – Ты так желал вчера, чтобы он был осквернен, превращен в мужчину вроде тебя… с твоей грязной шлюхой…
Удар пришелся ей прямо по губам, но она даже не отшатнулась. Напротив – она резко выбросила руки и вцепилась в лицо Дэниела. При этом она выкрикивала такие непристойные ругательства, что он не верил своим ушам.
Схватив Уинифред за горло, Дэниел боролся с ней. В нем поднялась ничуть не меньшая ненависть, и он уже даже не знал, что сделает в следующую минуту, как вдруг почувствовал, что чьи-то руки оттаскивают его. Сквозь пелену крови на лице Дэниел увидел рядом с собой черное лицо Харви, а затем Джо, который крепко обхватил руками Уинифред и усадил ее в шезлонг рядом с кроватью.
В дверях показалось ошеломленное лицо Пэгги. Джо крикнул ей:
– Сбегай за Мэгги.
Но Мэгги уже появилась в комнате. Невольно взгляд ее задержался на Дэниеле, из расцарапанных щек которого ручьями струилась кровь.
Быстро повернувшись к Пэгги, она закричала:
– Позови миссис Джексон. Она в саду со Стивеном. А потом позвони доктору. – Мэгги обратилась к Харви и тихо попросила: – Заберите его. Уведите его отсюда.
Дэниел позволил вывести себя из комнаты. Но в коридоре и он, и Харви в удивлении остановились, увидев на лестнице священника.
Отцу Коди едва перевалило за тридцать. Выражение его лица было аскетичным, говорил он отрывисто и без заметного акцента.
– Я услышал какой-то шум, – сказал он. – А вообще-то я просто решил зайти перед обедней, посмотреть, как поживает наша юная пара… О Господи! Да я вижу, у вас тут было целое сражение. Ну да сейчас не время кого-либо обвинять. Ваша жена ведь так сильно страдала в последнее время. Вы не можете этого не знать. Ей нужно утешение. Особенно после того, что произошло. Два таких невинных создания… Бедняжки. Но вы знаете, – отец Коди поднял руку, – говорят, что грехи отцов передаются детям вплоть до третье-го-четвертого поколения. За все в жизни приходится расплачиваться. Бог ведь все видит. Да, Он все…
– Убирайся! – Дэниел вырвался из рук Харви.
– Как вы смеете! – Священник выставил руки перед собой. – Дэниел Кулсон! Да как вы смеете так обращаться со мной. Я – духовник вашей жены. И в настоящую минуту, я уверен, ей нужна моя помощь.
– Вот что. Если ты не хочешь, чтобы я помог тебе пинком в зад, сейчас же убирайся. Я не желаю видеть тебя в моем доме.
Отец Коди бросил взгляд на Харви, надеясь, что тот вступится за него. Но вместо этого адвокат проговорил низким голосом:
– На вашем месте я поступил бы именно так, как вам сказали. И притом как можно быстрее.
– Меня не запугаешь! – Отец Коди перевел взгляд с Харви на Дэниела. Но тут Дэниел, сжав кулаки, быстро шагнул к нему. Священник, оценив свое положение, резко повернулся. Но успел сказать:
– Бог действует странным образом. Но Он защитит своих, вот увидите.
– Иди к черту! А то и куда подальше… Двое мужчин стояли на лестнице, наблюдая, как священник в своем черном пальто пересек залу и покинул дом. Затем Харви, держа Дэниела за руку, произнес:
– Ну, пошли. Тебе надо умыться. – И тут он добавил то, что в другой обстановке вызвало бы улыбку: – Такой не попадет в ад. Ты заметил, как он перекрестился, спускаясь по лестнице?
Врач дал Уинифред успокоительное, но оно почти не подействовало, столь сильна была ярость, кипящая в ней. Взглянув на Дэниела, врач проговорил:
– Тигр царапает глубже, но не намного. Надо бы сделать вам укол. – И позже, уже собираясь уходить, он добавил: – Видимо, в ближайшие дни ей понадобится помощь. Особенная помощь. Вы понимаете меня?
Дэниел понимал его слишком хорошо и молился, чтобы этот день наступил поскорее.
Почти в два часа пришел отец Рэмшоу. В доме стояла необычная тишина. Священник направился прямо на кухню, увидел там Мэгги и стал спрашивать:
– Куда это все подевались?
– Я думаю, хозяина вы найдете в его кабинете, святой отец. А остальные сидят по своим комнатам.
– Как раз хозяина-то я и хочу увидеть. А нет ли у вас чаю?
– Я могу заварить его в любую минуту, святой отец.
– Буду вам очень признателен.
Отец Рэмшоу прошел через всю залу к кабинету и постучал в дверь.
– Это я.
Дэниел спустил ноги с кожаного дивана, но не поднялся. Священник отворил дверь, глянул на него и остолбенел. Рот его изумленно приоткрылся, и он воскликнул:
– О Боже, нет! Откуда это? Хотя, что я спрашиваю… – Он сел на край дивана и, сокрушенно качая головой, пробормотал: – Нужно что-то делать. Но что – знает один Бог. В подобных историях всегда есть кульминационная точка. И твое лицо – лучшее тому доказательство. Ну ты как, паршиво себя чувствуешь?
– Да уж не лучшим образом, святой отец. Но вы, наверное, пришли по поводу вашего помощника?
– Ах, да, – священник напустил на себя свирепое выражение. – Ты оскорбил моего помощника! Насколько я понимаю, ты послал его к черту. – Он повернул голову. – Как же мне хочется временами набраться храбрости и сказать ему то же самое. Даже не пытайся улыбнуться, – быстро прибавил он, – тебе будет больно, я вижу. – Они переглянулись, и отец Рэмшоу уже серьезным тоном проговорил: – Она, должно быть, совершенно спятила. Но что же между вами произошло?
– Она устроила сцену в больнице, потому что ей не разрешили сидеть с Доном. Врач отозвал меня и попросил внушить ей, что она должна сократить время своих визитов, чтобы посещения длились минуты, а не дни и ночи, как хотелось бы ей. Я спокойно объяснял все это, но она… – Дэниел вздохнул. – Она считает меня главным виновником аварии. Если бы я не устроил женитьбу Дона и если бы они не отправились в путь на этой машине, ничего бы не случилось. То есть перекладывает всю вину на меня.
– Знаешь, Дэниел, по-своему Уинифред права. Ты же сам рассказывал, что это ты их познакомил и только благодаря этому они вчера поженились. Странно, но с какой-то стороны она права. Хотя и у тебя были благие намерения. Воистину благие. Ты хотел спасти парня от излишней материнской заботы, чтобы она не поглотила его целиком. Ведь это какой-то эдипов комплекс, вывернутый наизнанку. Ничего хуже этого я никогда не видел. А уж я-то повидал разное. Такое встречается не так уж редко, хотя обычно бывает глубоко спрятано от посторонних глаз. Сколько женщин ненавидят своих снох! Причиняют им всякие неприятности и даже разлучают пары. Я знал одну такую, которая ухитрилась устроить развод сыну, хотя они были католиками. Она развела их, да так, что они друг друга возненавидели. А потом эта пара встретилась случайно на улице. И этот незадачливый сын сам мне рассказывал об их встрече. „С моей стороны, – говорил он бывшей жене, – было просто сумасшествием слушать мать и ставить ее выше тебя. Если бы ты только вернулась, уж я показал бы ей, где ее место". И, ты знаешь, он так и поступил. И у них было еще десять лет счастливой семейной жизни. Конец у этой истории тоже довольно странный. Когда тот парень умер, поверишь ли, две женщины подружились и еще много лет жили душа в душу. Представляешь? Нет ничего загадочнее человеческой природы. Я немного наблюдаю это изнутри. – Отец Рэмшоу помолчал, потирая руками чисто выбритые щеки. – Да, в один из ближайших дней Уинифред придется увезти. По крайней мере, на время. Ей нужен специальный уход, для ее же блага.
Дэниел уставился на священника. Он удивился, услышав из его уст свои сокровенные мысли. Именно сокровенные мысли. Хотя вместе с тем Дэниел часто пытался убедить себя: он не может обвинять жену в психической неполноценности только за то, что она испытывает к сыну неестественную страсть. Но где истина? И не помутился ли в самом деле ее рассудок от всего этого?
– Я слышал, что Дон в очень плохом состоянии. Если так – может, лучше бы Господь забрал его к себе.
– Но как это получится? Хирург, мистер Ричардсон, не сдается. Я имею в виду, что…
– Я понимаю, о чем ты. Где жизнь – там всегда есть место надежде. Но я знаю Фредди Ричардсона, я знаком с его семьей с детства. И хотя я не был уверен, что именно он занимается лечением Дона, но почувствовал, что он должен быть в курсе, и сходил к нему. Он сказал, что парню действительно очень плохо. И, по-моему, Дэниел, нужно смотреть правде в лицо. Ты сможешь это сделать, я знаю. Но сомневаюсь, что Уинифред на это способна. Недавно ты говорил мне, что опять думаешь уйти от нее. Я отговаривал тебя. И отговорил. Но, глядя на тебя сейчас, я уже не уверен, что это был лучший совет. Иногда мне хочется быть ближе к Богу. Тогда я знал бы, как действовать в подобных случаях.
Дэниел медленно поднялся на ноги и сказал:
– По-моему, вы и так достаточно близки к Нему. Ближе никому и не дано подойти.
– Ой, прекрати. Я же не говорю о святости и тому подобном. Просто мне тоже свойственно ошибаться.
– Я вот что вам скажу сейчас, святой отец. Может, я решусь на это потому, что уже не понимаю, сплю я или бодрствую. Но ведь вы – мой лучший друг, вы знаете обо мне все, и хорошее, и плохое. И я думаю, вы не станете обращать мои слова против меня, даже если я признаюсь, что хотел прикончить жену сегодня утром.
– При сложившихся обстоятельствах это вполне объяснимая реакция. Но тебе же известно, что мы должны обуздывать в себе такого рода позывы. Все мы должны, – священник криво улыбнулся. – Спасибо, Дэниел, за то, что ты назвал меня своим другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23