Старший брат Джейка все свои деньги вложил в реактивный самолет. Он погиб, когда его новая игрушка потерпела крушение где-то над Тихим океаном. Сестра Джейка, Элеонор, жила в Колорадо с третьим по счету мужем; объединив свои средства, они построили престижный лыжный курорт.
Джейк, младший из трех, решил создать собственную империю там, где о Хили никто не слышал, – в Вирджинии. Он женился на юной жительнице Ричмонда и, прежде чем на его дипломе инженера-химика высохли чернила, усовершенствовал технологию формовки и внес в процесс значительные изменения. Фабрики игрушек, производство оправ для очков и государственные контракты, заключенные с большой осторожностью, позволили ему в дюжину раз приумножить доставшийся по наследству капитал к тому времени, когда его собственному сыну исполнилось пять лет.
Джейк прикрыл глаза. Негромкий стон сорвался с его плотно сжатых губ. Джонни, Джонни…
Пронзительный телефонный звонок вырвал его из воспоминаний, прежде чем он успел окончательно в них погрузиться. Джейк бросился к аппарату.
– Да, да, какого черта вам нужно?
Он почувствовал, как испугался кто-то на другом конце провода. Зря он так вышел из себя.
– Извините. Хэтчер слушает, – чуть мягче прорычал Джейк.
До него донесся чей-то вздох, и вслед за ним – короткие гудки. Кто бы ни был этот бедолага, он, видно, здорово оробел. Что ж, поделом ему! Ведь уже… проклятье, уже пять минут первого. Так что этот ублюдок не заслужил лучшего обращения. А может, это кто-нибудь из его прежних собутыльников решил напомнить про старые добрые денечки – тогда поделом ему вдвойне.
Пару раз они уже появлялись. Люди, которых он знал в прошлом. Не в счастливом прошлом, а в том, что настало после смерти Джонни. После того, как его бросила Кэсси. Джейк тогда частенько заглядывал на дно бутылки и перевидал не только множество баров, но и несколько тюремных камер.
Телефон зазвонил вновь; Джейк поднял трубку, и, прежде чем он успел открыть рот, задыхающийся голос выпалил:
– Джейк, простите, что беспокою в такой поздний час, но я, кажется, забыла в вашей машине очки. Будьте так любезны, посмотрите утром, там ли они, и, если найдете, оставьте их где-нибудь, я за ними заеду.
– Либби? Но вы же не носите очков! Что произошло?
– Нет, ношу. То есть я ношу линзы, но очки у меня всегда с собой, на тот случай, если придется вдруг линзы снять. Наверное, моя сумочка расстегнулась, когда… в общем, очки, должно быть, выпали. Надеюсь, они в вашей машине – если их там нет, я просто не представляю, где их искать.
– Я сейчас проверю, Либби, и сразу же перезвоню вам.
– Ну, зачем же прямо сейчас… хотя если вам не трудно, то… Лучше уж мне сразу узнать, у вас они или нет, чем волноваться всю ночь.
В ее голосе Джейку почудилось что-то странное, не то затаенный смех, не то всхлипыванье. Как бы то ни было, черт ее побери за такие штучки! Он повесил трубку, пообещав, что перезвонит через пять минут. Через четыре минуты он вошел в комнату с вязаным чехлом в руках. Извлек очки наружу и с любопытством оглядел их со всех сторон. Старые привычки живучи. В той, прошлой жизни его пластиковая компания начала свою деятельность с производства оправ для очков. Сверхмодных пластмассовых оправ, самых разнообразных стилей и расцветок, отделанных под дерево и под кожу.
Очки Либби были без оправы, с затемненными стеклами разной толщины. У леди-то астигматизм, понял Джейк, приложив очки к собственным глазам.
Он набрал номер, который дала ему Либби.
– Либби, я нашел их. Нет, никто на них не наступил, все в порядке. Завтра, по дороге из города, я завезу их куда скажете.
– Мне не хочется, чтобы вы делали крюк. По какой дороге вы поедете, случайно не по 1-40?
Он собирался поехать по 421.
– Да, именно по ней.
– На восток или на запад?
– На запад. Так, где мне оставить очки?
– Тогда… Знаете супермаркет у въезда в Клемонс? Обычно я езжу за покупками именно туда, и будет очень удобно, если вы оставите очки у менеджера.
До Клемонса было одинаково удобно добираться как по 1-40, так и по 421. Либби назвала адрес магазина, и Джейк заверил ее, что непременно оставит там очки. Прервав поток ее бессвязных благодарностей, он опустил трубку и, уставившись на телефонный аппарат, послал Либби несколько беззвучных проклятий.
Черт возьми! Плохи его дела, если даже голос этой женщины перевернул ему душу. Женщины с астигматизмом! Женщины, чьи волосы поседели сильнее, чем его собственные! Женщины, чьи передние зубы заезжают один на другой, и поэтому ему все время хочется прикоснуться к ним языком.
Прикоснуться языком…
Нет, все-таки для сорокалетнего мужчины обет безбрачия слишком тяжел, и он не уверен, что не нарушит его прежде, чем ему стукнет сорок один.
Супермаркет Либби находился как раз на полпути между строительством, где фирме Джейка предложили заключить подряд, и его офисом в северной части города. Дом ее где-то здесь, неподалеку. Если его фирма будет работать в округе Дэви, ему придется часто бывать по соседству с ней.
Джейк обладал недюжинной силой воли. Потеряв сына, а затем жену и свое дело, он опустился на самое дно и оттуда сумел вновь вскарабкаться наверх; начал он с того, что получил новый диплом, на этот раз инженера-механика. Несколько лет назад он продал свой участок земли в горах и на вырученные деньги приобрел на паях строительную фирму. Компаньоном его был Бостик Клодфелтер, вдовец шестидесяти одного года от роду, отец взрослой дочери, живущей в Мобиле, Алабама. Как-то они с Джейком провели пару недель на уединенном острове вдали от побережья, занимаясь рыбной ловлей; ни один примитивист не смог бы описать всех прелестей этого местечка. Вернувшись к цивилизации, они без долгих разговоров подписали соглашение о партнерстве.
С тех пор их фирма медленно, но верно расширялась. После принятия федерального проекта о строительстве дорог они с готовностью выложили полмиллиона на новое оборудование, укрепив свою армию тяжеловесных машин.
В понедельник Джейк оставил очки Либби в супермаркете. Несколько часов спустя он уже был на первом из трех участков, где его фирме предлагался подряд. Осмотрев местность, Джейк решил, что за это дело не стоит браться. Он не любил гробить оборудование, а тут, похоже, без этого не обойтись. Машины, переворотив 800 000 кубических ярдов глины и гранита, придут в такое плачевное состояние, что даже на самую скромную прибыль вряд ли можно рассчитывать. А они должны получить свои четыре процента. Пусть даже три. Но на этом строительстве, принимая во внимание, что придется взять несколько машин в аренду, они не получат и двух.
Во вторник днем он осмотрел второй объект. Короткий опорный мост. С этой работой они, пожалуй, справятся с тем оборудованием, что есть у них в распоряжении, только придется доставить сюда маленький кран. Да, на эту площадку стоит послать бригаду Макса для более точных расчетов.
Потом Джейк осмотрел еще два объекта; за один из них, по его мнению, стоило браться, другой же он счел слишком опасным – здесь бы не людям работать, а горным козлам. Его бригады обычно работали в предгорьях и на холмистом Востоке, а не в горных областях Запада.
К концу недели Джейк закончил предварительный осмотр площадок. На это дело он наметил шесть дней, Либби сказал, что уезжает на две недели, а справился меньше чем за одну. Он задержался на лишний день только затем, чтобы доказать себе, что его вовсе не тянет в город, увидеться с Либби.
Но лишь только он въехал в город, как ему тут же захотелось ей позвонить. Именно потому, чувствуя, как страшно он истосковался по ее голосу, он и не стал этого делать. Нет, так не пойдет, он не будет звонить ни в первый вечер, ни во второй. Напомнит о себе не раньше понедельника. А то и в среду. Надо надеяться, за это время он остынет, а если нет, позвонит ей в среду вечером и пригласит пообедать.
Продумав свой план с расчетливостью опытного инженера, Джейк неожиданно для себя отправился за покупками в ее супермаркет. Он сам понимал, что хитрит с собой и уловки его шиты белыми нитками. Обычно он ходил за продуктами не чаще двух раз в неделю. Еде он не придавал особого значения. К тому же редко ел дома.
В субботу он купил там молоко. Вообще он пил много молока. В воскресенье он обнаружил, что у него нет ни крошки хлеба. А ведь иногда можно приготовить себе сандвич – вместо того, чтобы отправляться куда-то перекусить. В понедельник он, позабыв про чертежи строительства в Хопкинс-Хилл, сидел в своем офисе, откинувшись в кресле, и вертел между пальцами карандаш, уставившись на причудливую тень, которую отбрасывал стеллаж для чертежей.
Что же случилось, ведь в этой женщине нет ничего особенного, спрашивал он себя. Он может переспать с ней или забыть о ней; а что, если просто переспать и завязать с этой историей? Собственно, в чем проблема?
Ну, хорошо, положим, его порой заносит. Но ведь покончил же он со спиртным. И с курением тоже; и в случае чего с тем же успехом покончит и с Либби Портер. В переносном смысле, конечно. Нет, ей не поймать его на крючок. Та часть жизни, когда это было возможно, позади. И в нем самом что-то омертвело навеки.
Так чего же опасаться? Все, что ему нужно, – не придавать этой истории слишком серьезного значения. Не пускать эту женщину в свою жизнь. И, черт побери, может, она так же, как и он, меньше всего хочет новых осложнений.
Среда, решил Джейк. Он подождет до среды и позвонит ей. Где они встретятся, у него или у нее, это уж ей решать. Он не собирается ничего ей навязывать.
В пять тридцать Джейк возвращался домой, и вдруг ему страшно захотелось сладких пирожков. И хотя пирожки эти можно было купить в любом продуктовом магазине, Джейк чувствовал, что его голод утолят лишь те, которые продаются в одном-единственном супермаркете в Клемонсе. Повинуясь охватившему его порыву, он направился в сторону заката в обычной толчее спешащих домой машин.
Притормозив у стоянки, Джейк сразу же заметил ее машину и едва не смял стоявшую поблизости «хонду». Сдерживая нетерпение, он заставил себя объехать стоянку два раза, с трудом выискал свободное место и выключил мотор.
Так что же ему надо купить, спрашивал он себя, словно четками щелкая связкой медных ключей на кольце.
Ах да. Молоко.
Либби рассеянно скользила глазами по полкам, в свете флюоресцентных ламп знакомая копна ее волос отливала золотисто-серебряным блеском. Она прошла в кондитерский отдел, и Джейк, поспешив за ней, наобум схватил какую-то коробку. Он украдкой двигался в двух рядах от нее, но вот она, наконец, подошла к кассе, и тогда он, испытывая непонятную робость, пристроился за ней. В его корзинке лежала коробка печенья, банка консервированной кукурузы, пачка табаку и пакет розовых бумажных салфеток.
Стоявшая впереди Либби пересчитывала толстую пачку купюр, а Джейк любовался ее волосами. Густые и блестящие, они дождем падали ей на плечи. Кэсси каждые два месяца отправлялась в салон, чтобы ее, как она выражалась, «отделали под мальчика». Он не сразу выяснил, что «отделка» производилась над ее волосами, а не над ее фигурой.
Он пожирал глазами затылок Либби. Проклятье, неужели она его не замечает? Он так близко, что видит родинку на ее шее, а она даже не догадывается, что он рядом.
– Либби? Неужели это вы?
Купюры выпорхнули из рук Либби, как стая перепелов. Джейк собрал с пола целую пригоршню и вручил ей.
– Джейк, откуда вы взялись здесь? – воскликнула она, выуживая несколько купюр из своей корзинки. – Я думала, вы уехали.
– Я уже несколько дней как вернулся.
– Так почему же вы не позвонили мне? – Эти слова повисли в воздухе, как дым от выхлопной трубы.
– Я… гм… неплохой магазин. Я зашел купить молока.
Она рассмеялась, и смех ее звучал так, словно она только что взбежала наверх по идущему вниз эскалатору. Задыхающийся смех.
– Я тоже. Молока и всего прочего. И зачем только врут, что инфляция снижается? Я точно помню, вот это на прошлой неделе было дешевле. – Она приподняла бутылку со средством для мытья посуды.
– Тут много причин. Но почему вы не пользуетесь бумажными тарелками?
– А экология?
– Тогда переходите на рестораны. Поддержите ресторанную индустрию.
– Мой бюджет этого не выдержит.
– Знаете, говорят…
– Кто говорит?
Тут женщина, стоявшая впереди, отошла от кассы, и клерк начал разгружать корзинку Либби. Джейк вспомнил, что так и не купил молока.
– Кто сказал, не помню, зато точно помню, что я это слышал.
– Да что слышали? – От негромкого ее смеха у Джейка по спине пробежали мурашки.
– Что двое могут поесть так же дешево, как и один.
– Я в этом очень и очень сомневаюсь.
Прежде чем внезапная робость сковала ему язык, Джейк ухватился за ее слова:
– Вот как, тогда почему бы мне не захватить пару отбивных, не похитить из вашей корзинки пару пакетов картошки и не пригласить вас к себе – проверим теорию на деле.
Он увидел, как ее кривоватые зубы впились в розовую мякоть верхней губы, как две складочки залегли между бровями, и с трудом удержал желание разгладить эти складочки пальцами.
– Да, но у меня здесь полно скоропортящихся продуктов, – она указала на корзинку. Джейк послушно взглянул на пакеты, которые клерк выложил на ленту конвейера. Мороженое. Говяжий фарш. Молоко. Печенье. Кукурузные хлопья.
Печенье? Кукурузные хлопья? Пакет яблочного сока?
Вдобавок ко всему еще и упаковка флинстоунских витаминов… Тревожные колокольчики вдруг зазвенели в его голове. Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Подавшись назад, он врезался в тележку, в которой сидел ребенок, и забормотал извинения, не отводя глаз от детских лакомств из корзинки Либби, словно они внезапно пустили зеленые побеги.
– О, я вдруг вспомнил кое-что, – промямлил он. – Я… да… у меня засорилась раковина.
– Мне приходилось прочищать раковины.
– Вот как… да… мне надо поскорей вернуться… А ужин… думаю, как-нибудь в следующий раз.
– А может, поедем тогда ко мне? С раковиной у меня все в порядке. Сегодня вечером я собиралась делать спагетти, и знаете, я всегда готовлю столько, что хватит на целый взвод.
– Спасибо, но я вряд ли смогу. О, вы поглядите только… Забыл купить молоко. Извините, Либби, прошу прощения, леди.
Точно загнанный зверь, он выскочил из очереди, бросив свою тележку посреди прохода; Либби и какая-то незнакомая женщина с недоумением провожали его глазами. Нырнув за пирамиду консервированных ананасов, он скрылся в дальнем углу магазина и наклонился над мясным прилавком. Глаза его были закрыты, но он с болезненной ясностью видел голубую пластмассовую бутылку, разрисованную желтыми кроликами, лужицу молока и плавающие в ней хлопья. Лицо его исказилось, когда детский голос вдруг произнес: «Папа, а почему, когда разливаешь молоко, оно всегда голубое?»
– Джейк! Джейк, что случилось?
Глубоко вздохнув, он открыл глаза и взглянул на маленькую, чуть огрубевшую руку, легшую на его рукав.
– Ничего, Либби. Со мной все в порядке. Просто я забыл взять…
Нет! Хватит изворачиваться! Если мужчина дошел до того, что врет на каждом шагу, значит, пора кончать.
– Джейк, но почему бы вам не поехать ко мне? Посмотрите новости, а я пока приготовлю соус – честно говоря, я пользуюсь бутылочным, но добавляю туда много всякой всячины. Получается неплохо.
– Либби, детка, не сомневаюсь, что это вкусно, и очень мило с вашей стороны пригласить меня, но как-нибудь в другой раз. День выдался тяжелый, пришлось много суетиться. Вы понимаете…
Взгляд ее говорил, что она понимает. Очень хорошо понимает. Джейк видел, как она отвернулась, и движение подбородка – упрямого, изящного, точеного подбородка – выразило то, о чем гордость заставляла ее промолчать.
Проклятие, он ее обидел. Только этого не хватало. Что бы с ним ни творилось, меньше всего он хотел обидеть ее.
Скрестив руки, он прислонился к холодному металлическому краю прилавка и долго стоял так, преграждая доступ к свиным отбивным, пока какая-то женщина, нацелившаяся на два куска вырезки, не обругала его.
Когда Джейк вышел из магазина, Либби и след простыл. Он выехал на шоссе и неожиданно для себя повернул в противоположном направлении. Теперь он, по крайней мере, обязан перед ней извиниться.
Глава четвертая
Джейк не стал терять время на то, чтобы понять, чего же он, собственно, хочет. Между ним и Либби что-то возникло. Хотел он этого или нет. Однажды в его толстые рабочие перчатки попал крошечный осколок стали. Извлечь его не удалось даже с помощью магнита, и он все время царапал палец и доводил Джейка до бешенства. Чтобы покончить с этим осколком, пришлось, в конце концов, выбросить новехонькие перчатки из конской кожи.
С этой историей надо было покончить прямо там, в супермаркете. Бог свидетель, у него нет никаких причин за ней бегать. Никаких разумных причин. Но он больше не подчиняется разуму. Им управляет стихия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17