Что ж, это вовсе не портило ему удовольствия. Приятный вечер в приятном обществе. А что будет дальше, посмотрим.
Напряжение отпустило Либби. Она сегодня так устала. Пришлось столько суетиться по дому, прочистить водосточный желоб, развесить белье, починить провалившиеся ступеньки. Теперь она боролась с подступившей зевотой. Они с Джейком оба отказались от десерта и пили уже по четвертой чашке кофе, когда Джейк, как бы, между прочим, заметил:
– Оркестр в том отеле, где мы познакомились, не так уж плох. Насколько я понимаю, они там играют каждый уикенд, так что, если вам вдруг захочется потанцевать…
Либби усмехнулась и покачала головой:
– Спасибо за приглашение. Только боюсь, вам не будут выплачивать страховку за увечья, которым вы можете подвергнуться, танцуя с Либби Портер.
– А вы разве не слыхали о туфлях с железными носками?
Он встал и взялся за спинку ее стула; Либби взглянула вниз, на его туфли двенадцатого размера. Да, Джейк крупный мужчина, во всех отношениях крупный.
– Это что, специальные туфли для танцев с такими, как я?
– Вы никогда не занимались балетом?
– Вы же видели, как я танцевала с Кенни Смитом на том вечере. Очень я была похожа на балерину?
Либби рассмеялась. Нет, он совсем ее не знает, подумал Джейк. Столько еще всего таится в ее кривозубой улыбке. Да и в ней самой тоже.
Неделю спустя Джейк позвонил и пригласил Либби потанцевать в том отеле, где они познакомились. Она принялась отказываться, потом заколебалась; он слушал ее голос и думал – надо надеяться, время от времени ее тоже угнетают одинокие вечера.
– Конечно, если у вас другие планы, я не настаиваю, – произнес он.
Черт побери, почему он вообразил, что у нее нет других знакомых мужчин?
– Джейк, я же говорила вам, я не лучшая партнерша для танцев.
– Если вы не хотите танцевать, я не потащу вас силой. Просто посидим, послушаем музыку, пообедаем, посмотрим, как танцуют другие, и немножко расслабимся. Мне необходимо куда-нибудь пойти, чувствую, если останусь сегодня дома, взвою волком.
– Так вы из тех, кто… гм.
– Боюсь, из тех.
– Ну, хорошо, только, если вы все же заставите меня танцевать, не говорите, что я вас не предупреждала.
– Уверен, вы просто скромничаете, – усмехнулся Джейк. Интересно, а она сейчас улыбнулась? – мелькнуло у него в голове. Представив себе ее улыбку, обнажающую неровные зубы, он улыбнулся еще раз.
В молодости Либби была страшно ранима, но к тридцати восьми годам стала более толстокожей. В юные годы, когда даже неуклюжесть кажется грациозной, ни один мальчик не выразил желания потанцевать с ней. Сейчас она не особенно переживала по этому поводу, слишком много других забот не давало ей спать по ночам. И все же жаль, думала она, что в свое время она так и не научилась танцевать. Уолт тоже не отличался любовью к танцам, по крайней мере, со своей собственной женой.
Дни тянулись медленно, но, в конце концов, уикенд все же наступил. Джейк, как и условились, заехал за Либби; она долго ломала себе голову, стоит ли приглашать его в дом и знакомить с Дэвидом, и в результате решила, что не стоит – мало ли чего можно ждать от Дэвида. Недавно он вообразил, что из водопроводчика, который чинил у них сливной бачок, получится неплохой новый папа, – если уж чертыхающийся, без конца сплевывающий на пол водопроводчик с вытатуированной на руке голой женщиной произвел на него такое впечатление, что же он устроит, увидев Джейка Хэтчера?
Заслышав хруст гравия под колесами машины, Либби торопливо дала Билли последние указания, помахала на прощание рукой и выскочила за дверь. Джейк уже подъезжал к дому. Она на редкость точна, вот и все, что он сказал, увидев Либби.
По дороге в город они почти не разговаривали. Либби, теребя ручку своей сумочки, то и дело косилась на профиль Джейка. Заставив себя, наконец, смотреть вперед, на дорогу, она вдохнула легкий аромат мужской туалетной воды – кедр, сандаловое дерево, цитрус? – смешанный с запахом кожаной обивки.
О Господи, я чувствую, что меня затягивает все глубже.
Швейцар оказался в меру подобострастным, еда великолепной – Либби, впрочем, казалось, что она жует сырой картон; даже оркестр вроде бы играл не так громко, как в прошлый раз. Разумеется, многие женщины и мечтать не могли о более удачном свидании. А что, если счастье повернулось к ней, наконец, лицом, думала Либби. Конечно, она не из тех женщин, что являются мужчинам в сладких грезах, но ведь он пригласил ее, правда? И сейчас он смотрит на нее и, по всей видимости, находит более достойной внимания, чем рисунок на обоях, что само по себе непривычно. Уолт, сидя с ней в ресторане, вечно смотрел поверх ее головы, так что ей хотелось пощупать, не появился ли у нее нимб… или рога.
Сегодня вообще все складывалось удачно.
Дэвид привел школьного приятеля, и больше двух часов они мирно играли, ни разу не подравшись. Выяснилось, что поломка насоса не так уж серьезна и покупать новый не придется. К тому же похолодало, и она надела свое любимое платье – оно напоминало о тех днях, когда она еще не потеряла последние иллюзии.
– Интересно, о чем вы сейчас думаете? – спросил Джейк.
– О погоде, иллюзиях, драках и насосах.
Глаза его удивленно расширились.
– Кто же вы – метеоролог, волшебница или инженер?
Она рассмеялась.
– Вы забыли про драки. Нет, ни то, ни другое, ни третье. Я всего-навсего погрязшая в заботах владелица старого дома.
– Вы живете с родителями? – спросил Джейк.
В его вопросе нет ничего удивительного. Вполне естественно, когда женщина, разведясь или потеряв работу, возвращается к своим состарившимся родителям, чтобы заботиться о них.
– Мои родители вышли на пенсию и переехали во Флориду. В городке, где они живут, одна улица, и у них там домик с одной спальней. Послушать их, так это рай земной. Но здесь у меня и без них много близких. Дяди, тетки, двоюродные братья и сестры… – И сын. Обожаемый, невыносимый, непредсказуемый сын. – И… – Но она закрыла рот, так ничего и не сказав.
Джейк явно не желал говорить о семье, ни о семье Либби, ни о своей собственной. В мгновение ока лицо его окаменело, стало непроницаемым. Превращение произошло так быстро, что Либби даже подумала – это ей просто почудилось, тем более что в следующее мгновение он уже встал и подал ей руку.
– На мне туфли со стальными носками, – протянул он с такой уже знакомой, как бы ленивой усмешкой. – И наколенники – мало ли на что вы способны. Так что, леди, можете вытворять все что угодно, я готов к самому худшему.
Если бы Либби видела, с каким серьезным выражением она приняла протянутую руку, она сама бы удивилась.
– Невозможно противиться такому галантному кавалеру.
Потом она во всем обвинит музыку, старую любовную песню, медленную и волнующую, – ей смутно припомнилось, как мать ее напевала эту песню, хлопоча на кухне. Правда, легкий аромат туалетной воды, исходивший от Джейка, тоже сыграл свою роль.
Но ей ни в чем не хотелось бы винить эти руки, обнимавшие ее бережно, словно невероятно хрупкую драгоценность, и эту крепкую грудь, к которой ей так хотелось прижаться щекой, пока они плавно покачивались в такт музыке.
То, что делал Джейк, нельзя было назвать танцем. Он просто держал ее так, что каждая клеточка ее тела, наэлектризовавшись, тянулась к нему. Либби забыла о том, что нужно дышать, а когда вспомнила, сосредоточилась на дыхании и забыла, что нужно танцевать.
– Вот видите? – прошептал Джейк ей на ухо. Ему пришлось нагнуться – хотя на Либби были туфли на трехдюймовых каблуках, ухо ее едва доходило ему до плеча. – Я же говорил, вы прекрасно танцуете.
– А мы разве танцуем? – выпалила она прежде, чем сообразила, что говорит. – О, я, кажется, сболтнула глупость. Прошу вас, сделайте вид, что не слышали.
Джейк улыбнулся. Прижавшись щекой к волосам Либби, он медленно покачивался из стороны в сторону; до Либби не сразу дошло, что ни один из них так и не сделал ни шага.
– О, да вы хитрый. Понимаете, что, пока мы стоим на месте, я для вас менее опасна.
Он крепче сжал ее в объятиях, так что она ощутила его ребра, очертания сухощавых мужских бедер.
– Нет, детка, тут вы ошиблись. Вы для меня очень опасны, прямо как действующий вулкан или кислотный дождь.
Немного овладев собой, Либби напомнила Джейку, что уже поздно. Он не стал возражать. В машине они за всю дорогу не проронили ни слова; на этот раз Либби старалась не смотреть на Джейка. Джейк повертел ручку приемника, и классическая музыка, ворвавшись в салон, немного разрядила напряжение.
Милосердные небеса, что она себе вообразила? Разве она не женщина? Неужели она решила, что сексуальное начало утратило над ней всякую власть – и только потому, что она спала с одним-единственным мужчиной, Уолтом, и они расстались несколько лет назад?
А может, так оно и есть. Сейчас такие времена, что лучше довольствоваться одним сексуальным партнером, да и тут ты не застрахован от опасностей. К тому же она давно и думать позабыла о таких вещах.
– Знаете, Либби, я… Пару недель меня не будет в городе, – пробормотал Джейк, когда они подъехали к ее дому.
– А-а, понятно. Я тоже давно обещала навестить дядю и тетю – откладывать дальше уже неприлично.
Либби вновь затеребила ручку сумочки. Тонкая позолоченная цепочка, не выдержав такого обращения, порвалась, и Либби пришлось поднимать сумочку с пола.
– Так я понимаю, в ближайшее время у каждого из нас будет дел по горло, – сказал Джейк, и Либби в каком-то оцепенении кивнула.
Все так и должно быть, говорила она себе, входя в дом после холодного, торопливого прощания. Именно так. Ничего не изменилось. Словно изголодавшаяся бездомная собачонка, она, завиляв хвостом, бросилась навстречу человеку, которому нет до нее никакого дела.
Глава третья
Джейк развалился в огромном кожаном кресле, с легким сожалением поглядывая на бутылку скотча. Много воды утекло с тех пор, как он последний раз поддался соблазну. По крайней мере, соблазну выпить.
Да ведь это один черт, Джейк, старина, один черт.
Слабость плоти проявляется по-разному. И на этот раз дьявол притаился не в бутылке. Он явился в обличье женщины с упрямым подбородком, с копной блестящих, белокурых с проседью волос, глазами цвета влажных дубовых листьев, с манящим изгибом бедер и талией, которую он мог бы обхватить ладонями.
Либби Портер. Либби – как там ее звали раньше? Виггинс? Приггинс?
Не все ли равно. По крайней мере, один раз она была замужем. Значит, сейчас она вдова, или разведена, или просто живет отдельно от мужа. Хотя Джейк почти ничего о ней не знал, в одном он не сомневался – она не из тех, кто бегает на свидания потихоньку от мужа. Таких женщин хватает. Таких больше чем достаточно. Но Либби Портер не из них.
Так что же… неужели он действительно хочет ее так сильно, что готов пуститься во все тяжкие?
Примерно год спустя после Джонни – после Кэсси – Джейк ввязался в крупную потасовку. В результате на следующее утро он проснулся в тюрьме крошечного городка на юго-востоке Вирджинии; оба его глаза заплыли, нос был разбит, а правая рука так распухла, что напоминала увесистый окорок; тогда-то ему и пришлось осознать, что он катится в пропасть.
Муз Кэперхарт учился с ним в одной школе, но на класс младше. Неизменный участник всех школьных футбольных чемпионатов, Муз, в конце концов, попал в какую-то историю с наркотиками, и его выкинули из школы. Пятнадцать лет спустя Муз, ныне помощник шерифа, узнал своего школьного приятеля в избитом, окровавленном дебошире, который оказался в его чистенькой, чуть ли не с кружевными занавесочками в камере.
– Ну, парень, идиот же ты! Поискать надо таких идиотов. Я всегда считал, что вместо головы у тебя задница, иначе, зачем бы ты шлялся по этим чертовым загородным клубам? Ну да ладно, хватит об этом! Что тебе оставалось, если твой старик был набит деньгами, – я-то ведь тоже ничего не мог поделать, когда мой папаша каждую получку приходил на четвереньках. Хотя в том-то и разница!
– Привет, Муз, рад встретить тебя, дружище. Скажи-ка, а, сколько стоит в твоем заведении выпивка?
К счастью Джейка, Муз не прикончил его на месте. Он придумал кое-что похуже. По просьбе Муза его жена – грубоватая, деревенского вида женщина – принесла Джейку завтрак: сосиски, ветчину, яйца, блинчики и кофе. От одного запаха еды Джейка чуть не вырвало. Когда он осушил чашку черного кофе, а все остальное прикрыл салфеткой, Муз принялся морализировать. Об ответственности перед обществом. О религии. О необходимости подавать достойный пример тем, кому меньше повезло в жизни.
Джейк пропускал его трескотню мимо ушей. Ему стоило большого труда удержаться от рвоты.
– Возьмем хоть меня, – самодовольно провозглашал ухоженный и отутюженный помощник шерифа. – Ты помнишь, я по собственной глупости влип в передрягу. Но не сломался. Получил-таки свидетельство об окончании школы, поступил в Форсит-Тэк, а потом встретил Нэнси Луизу и начал ходить в церковь.
Джейк невнятно пробормотал, что он, мол, очень сожалеет и раскаивается. Не то чтобы проповедь Муза перевернула ему душу, но что-то его задело. Неделю спустя он решил завязать.
Как следует, просохнув, он начал карабкаться наверх; это был длинный, скользкий путь, и меньше всего он в ту пору думал о женщинах. Вырвавшись из Вирджинии, он объехал Релиф стороной, исколесил весь штат и, в конце концов, вернулся в Винстон. Родители его к тому времени умерли, и у него не было причин избегать родных мест.
Время от времени Джейк вспоминал, что он мужчина. Он приглядывался к женщинам, прикидывал шансы, но любителем русской рулетки он никогда не был, а значит, ему оставалось лишь наверстывать потерянное, яростно набрасываясь на работу. Он нарочно изматывался, чтобы спать без снов. По крайней мере, без горьких снов.
Сколько же лет он так провел? Четыре? Почти пять. Пять лет без спиртного и почти столько же без женщин.
Черт его дернул отправиться на этот вечер и встретить там женщину по имени Либби Портер. Джейком все больше овладевало чувство – непривычное и тревожное чувство, – что секс не единственное, для чего ему нужна женщина, и даже, может быть, не самое главное.
Рассеянно потирая себе виски, Джейк бормотал: «Смотри на это проще, Хэтчер. Что, собственно, случилось? Ты захотел женщину? Отлично. Это вполне естественно».
Но за минувшие годы он стал другим. И правила игры изменились.
К тому же Либби Портер явно не любительница легких интрижек. Меньше всего она похожа на красотку, всегда готовую немного поразвлечься. И они вместе учились в школе. Как-то она упомянула, что ее детство прошло в том самом доме, в котором она живет сейчас. Раньше здесь была маленькая молочная ферма. А, как известно, у фермерских дочек не больно разживешься.
Джейк вырос в семье, типичной для Стрэтфорд-Роуд. Когда он отказался вернуться в приготовительную школу, родители скрепя сердце позволили ему поступить в Рейнольдс-Хай. В те времена там учились исключительно «сливки общества» – может, и до сих пор это так.
Но Джейка и эта школа не слишком прельщала. Он на полтора года отстал от ровесников, и в Рейнольде его одноклассниками были бы младшие братья и сестры его бывших приятелей. Со школой за пределами округа, где его никто не знал, он еще мог бы смириться. Отцу пришлось пустить в ход свои связи, и два года подряд Джейк совершал на велосипеде ежедневные рейсы в школу и обратно. Родители были не в восторге от этого, но не перечили ему.
Имя Хили в те времена кое-что значило в городке, построенном на деньги, вырученные от торговли табаком, бельем, и просто на скромные сбережения. Некогда местный аптекарь по имени Уриа Джейкоб Хили приготовил в задней комнате своей аптеки чудодейственное средство, которое за сутки избавило соседку от сыпи. Он-то и положил начало династии, каждое поколение которой приумножало благосостояние семейства Хили.
Цвет, запах и реклама, добавленные к пятипроцентному раствору Урии Джейкоба, способствовали тому, что новые представители семейства Хили достигли невиданных успехов.
Отцу Джейка пришла в голову мысль заняться производством косметики. Фармацевтические технологии и превосходная рекламная фирма, доставшиеся ему по наследству, позволили основать «Лотос-Косметику Хили». Отец Джейка всегда держал нос по ветру, и со временем он изменил технологию и бросил все средства на новую линию. Духи «Мисс Т», названные в честь матери Джейка, Тэнси, пришлись по вкусу новому поколению женщин, которым искусно внушили мысль, что их изюминка – в бодрящем, почти мужском аромате.
Смерть Тэнси разбила старику сердце. Меньше чем через два года он последовал за женой, но перед смертью, пренебрегая традицией, продал свою фирму японскому консорциуму и оставил каждому из трех своих детей по миллиону долларов в полное распоряжение; остальной капитал он пожертвовал благотворительным организациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Напряжение отпустило Либби. Она сегодня так устала. Пришлось столько суетиться по дому, прочистить водосточный желоб, развесить белье, починить провалившиеся ступеньки. Теперь она боролась с подступившей зевотой. Они с Джейком оба отказались от десерта и пили уже по четвертой чашке кофе, когда Джейк, как бы, между прочим, заметил:
– Оркестр в том отеле, где мы познакомились, не так уж плох. Насколько я понимаю, они там играют каждый уикенд, так что, если вам вдруг захочется потанцевать…
Либби усмехнулась и покачала головой:
– Спасибо за приглашение. Только боюсь, вам не будут выплачивать страховку за увечья, которым вы можете подвергнуться, танцуя с Либби Портер.
– А вы разве не слыхали о туфлях с железными носками?
Он встал и взялся за спинку ее стула; Либби взглянула вниз, на его туфли двенадцатого размера. Да, Джейк крупный мужчина, во всех отношениях крупный.
– Это что, специальные туфли для танцев с такими, как я?
– Вы никогда не занимались балетом?
– Вы же видели, как я танцевала с Кенни Смитом на том вечере. Очень я была похожа на балерину?
Либби рассмеялась. Нет, он совсем ее не знает, подумал Джейк. Столько еще всего таится в ее кривозубой улыбке. Да и в ней самой тоже.
Неделю спустя Джейк позвонил и пригласил Либби потанцевать в том отеле, где они познакомились. Она принялась отказываться, потом заколебалась; он слушал ее голос и думал – надо надеяться, время от времени ее тоже угнетают одинокие вечера.
– Конечно, если у вас другие планы, я не настаиваю, – произнес он.
Черт побери, почему он вообразил, что у нее нет других знакомых мужчин?
– Джейк, я же говорила вам, я не лучшая партнерша для танцев.
– Если вы не хотите танцевать, я не потащу вас силой. Просто посидим, послушаем музыку, пообедаем, посмотрим, как танцуют другие, и немножко расслабимся. Мне необходимо куда-нибудь пойти, чувствую, если останусь сегодня дома, взвою волком.
– Так вы из тех, кто… гм.
– Боюсь, из тех.
– Ну, хорошо, только, если вы все же заставите меня танцевать, не говорите, что я вас не предупреждала.
– Уверен, вы просто скромничаете, – усмехнулся Джейк. Интересно, а она сейчас улыбнулась? – мелькнуло у него в голове. Представив себе ее улыбку, обнажающую неровные зубы, он улыбнулся еще раз.
В молодости Либби была страшно ранима, но к тридцати восьми годам стала более толстокожей. В юные годы, когда даже неуклюжесть кажется грациозной, ни один мальчик не выразил желания потанцевать с ней. Сейчас она не особенно переживала по этому поводу, слишком много других забот не давало ей спать по ночам. И все же жаль, думала она, что в свое время она так и не научилась танцевать. Уолт тоже не отличался любовью к танцам, по крайней мере, со своей собственной женой.
Дни тянулись медленно, но, в конце концов, уикенд все же наступил. Джейк, как и условились, заехал за Либби; она долго ломала себе голову, стоит ли приглашать его в дом и знакомить с Дэвидом, и в результате решила, что не стоит – мало ли чего можно ждать от Дэвида. Недавно он вообразил, что из водопроводчика, который чинил у них сливной бачок, получится неплохой новый папа, – если уж чертыхающийся, без конца сплевывающий на пол водопроводчик с вытатуированной на руке голой женщиной произвел на него такое впечатление, что же он устроит, увидев Джейка Хэтчера?
Заслышав хруст гравия под колесами машины, Либби торопливо дала Билли последние указания, помахала на прощание рукой и выскочила за дверь. Джейк уже подъезжал к дому. Она на редкость точна, вот и все, что он сказал, увидев Либби.
По дороге в город они почти не разговаривали. Либби, теребя ручку своей сумочки, то и дело косилась на профиль Джейка. Заставив себя, наконец, смотреть вперед, на дорогу, она вдохнула легкий аромат мужской туалетной воды – кедр, сандаловое дерево, цитрус? – смешанный с запахом кожаной обивки.
О Господи, я чувствую, что меня затягивает все глубже.
Швейцар оказался в меру подобострастным, еда великолепной – Либби, впрочем, казалось, что она жует сырой картон; даже оркестр вроде бы играл не так громко, как в прошлый раз. Разумеется, многие женщины и мечтать не могли о более удачном свидании. А что, если счастье повернулось к ней, наконец, лицом, думала Либби. Конечно, она не из тех женщин, что являются мужчинам в сладких грезах, но ведь он пригласил ее, правда? И сейчас он смотрит на нее и, по всей видимости, находит более достойной внимания, чем рисунок на обоях, что само по себе непривычно. Уолт, сидя с ней в ресторане, вечно смотрел поверх ее головы, так что ей хотелось пощупать, не появился ли у нее нимб… или рога.
Сегодня вообще все складывалось удачно.
Дэвид привел школьного приятеля, и больше двух часов они мирно играли, ни разу не подравшись. Выяснилось, что поломка насоса не так уж серьезна и покупать новый не придется. К тому же похолодало, и она надела свое любимое платье – оно напоминало о тех днях, когда она еще не потеряла последние иллюзии.
– Интересно, о чем вы сейчас думаете? – спросил Джейк.
– О погоде, иллюзиях, драках и насосах.
Глаза его удивленно расширились.
– Кто же вы – метеоролог, волшебница или инженер?
Она рассмеялась.
– Вы забыли про драки. Нет, ни то, ни другое, ни третье. Я всего-навсего погрязшая в заботах владелица старого дома.
– Вы живете с родителями? – спросил Джейк.
В его вопросе нет ничего удивительного. Вполне естественно, когда женщина, разведясь или потеряв работу, возвращается к своим состарившимся родителям, чтобы заботиться о них.
– Мои родители вышли на пенсию и переехали во Флориду. В городке, где они живут, одна улица, и у них там домик с одной спальней. Послушать их, так это рай земной. Но здесь у меня и без них много близких. Дяди, тетки, двоюродные братья и сестры… – И сын. Обожаемый, невыносимый, непредсказуемый сын. – И… – Но она закрыла рот, так ничего и не сказав.
Джейк явно не желал говорить о семье, ни о семье Либби, ни о своей собственной. В мгновение ока лицо его окаменело, стало непроницаемым. Превращение произошло так быстро, что Либби даже подумала – это ей просто почудилось, тем более что в следующее мгновение он уже встал и подал ей руку.
– На мне туфли со стальными носками, – протянул он с такой уже знакомой, как бы ленивой усмешкой. – И наколенники – мало ли на что вы способны. Так что, леди, можете вытворять все что угодно, я готов к самому худшему.
Если бы Либби видела, с каким серьезным выражением она приняла протянутую руку, она сама бы удивилась.
– Невозможно противиться такому галантному кавалеру.
Потом она во всем обвинит музыку, старую любовную песню, медленную и волнующую, – ей смутно припомнилось, как мать ее напевала эту песню, хлопоча на кухне. Правда, легкий аромат туалетной воды, исходивший от Джейка, тоже сыграл свою роль.
Но ей ни в чем не хотелось бы винить эти руки, обнимавшие ее бережно, словно невероятно хрупкую драгоценность, и эту крепкую грудь, к которой ей так хотелось прижаться щекой, пока они плавно покачивались в такт музыке.
То, что делал Джейк, нельзя было назвать танцем. Он просто держал ее так, что каждая клеточка ее тела, наэлектризовавшись, тянулась к нему. Либби забыла о том, что нужно дышать, а когда вспомнила, сосредоточилась на дыхании и забыла, что нужно танцевать.
– Вот видите? – прошептал Джейк ей на ухо. Ему пришлось нагнуться – хотя на Либби были туфли на трехдюймовых каблуках, ухо ее едва доходило ему до плеча. – Я же говорил, вы прекрасно танцуете.
– А мы разве танцуем? – выпалила она прежде, чем сообразила, что говорит. – О, я, кажется, сболтнула глупость. Прошу вас, сделайте вид, что не слышали.
Джейк улыбнулся. Прижавшись щекой к волосам Либби, он медленно покачивался из стороны в сторону; до Либби не сразу дошло, что ни один из них так и не сделал ни шага.
– О, да вы хитрый. Понимаете, что, пока мы стоим на месте, я для вас менее опасна.
Он крепче сжал ее в объятиях, так что она ощутила его ребра, очертания сухощавых мужских бедер.
– Нет, детка, тут вы ошиблись. Вы для меня очень опасны, прямо как действующий вулкан или кислотный дождь.
Немного овладев собой, Либби напомнила Джейку, что уже поздно. Он не стал возражать. В машине они за всю дорогу не проронили ни слова; на этот раз Либби старалась не смотреть на Джейка. Джейк повертел ручку приемника, и классическая музыка, ворвавшись в салон, немного разрядила напряжение.
Милосердные небеса, что она себе вообразила? Разве она не женщина? Неужели она решила, что сексуальное начало утратило над ней всякую власть – и только потому, что она спала с одним-единственным мужчиной, Уолтом, и они расстались несколько лет назад?
А может, так оно и есть. Сейчас такие времена, что лучше довольствоваться одним сексуальным партнером, да и тут ты не застрахован от опасностей. К тому же она давно и думать позабыла о таких вещах.
– Знаете, Либби, я… Пару недель меня не будет в городе, – пробормотал Джейк, когда они подъехали к ее дому.
– А-а, понятно. Я тоже давно обещала навестить дядю и тетю – откладывать дальше уже неприлично.
Либби вновь затеребила ручку сумочки. Тонкая позолоченная цепочка, не выдержав такого обращения, порвалась, и Либби пришлось поднимать сумочку с пола.
– Так я понимаю, в ближайшее время у каждого из нас будет дел по горло, – сказал Джейк, и Либби в каком-то оцепенении кивнула.
Все так и должно быть, говорила она себе, входя в дом после холодного, торопливого прощания. Именно так. Ничего не изменилось. Словно изголодавшаяся бездомная собачонка, она, завиляв хвостом, бросилась навстречу человеку, которому нет до нее никакого дела.
Глава третья
Джейк развалился в огромном кожаном кресле, с легким сожалением поглядывая на бутылку скотча. Много воды утекло с тех пор, как он последний раз поддался соблазну. По крайней мере, соблазну выпить.
Да ведь это один черт, Джейк, старина, один черт.
Слабость плоти проявляется по-разному. И на этот раз дьявол притаился не в бутылке. Он явился в обличье женщины с упрямым подбородком, с копной блестящих, белокурых с проседью волос, глазами цвета влажных дубовых листьев, с манящим изгибом бедер и талией, которую он мог бы обхватить ладонями.
Либби Портер. Либби – как там ее звали раньше? Виггинс? Приггинс?
Не все ли равно. По крайней мере, один раз она была замужем. Значит, сейчас она вдова, или разведена, или просто живет отдельно от мужа. Хотя Джейк почти ничего о ней не знал, в одном он не сомневался – она не из тех, кто бегает на свидания потихоньку от мужа. Таких женщин хватает. Таких больше чем достаточно. Но Либби Портер не из них.
Так что же… неужели он действительно хочет ее так сильно, что готов пуститься во все тяжкие?
Примерно год спустя после Джонни – после Кэсси – Джейк ввязался в крупную потасовку. В результате на следующее утро он проснулся в тюрьме крошечного городка на юго-востоке Вирджинии; оба его глаза заплыли, нос был разбит, а правая рука так распухла, что напоминала увесистый окорок; тогда-то ему и пришлось осознать, что он катится в пропасть.
Муз Кэперхарт учился с ним в одной школе, но на класс младше. Неизменный участник всех школьных футбольных чемпионатов, Муз, в конце концов, попал в какую-то историю с наркотиками, и его выкинули из школы. Пятнадцать лет спустя Муз, ныне помощник шерифа, узнал своего школьного приятеля в избитом, окровавленном дебошире, который оказался в его чистенькой, чуть ли не с кружевными занавесочками в камере.
– Ну, парень, идиот же ты! Поискать надо таких идиотов. Я всегда считал, что вместо головы у тебя задница, иначе, зачем бы ты шлялся по этим чертовым загородным клубам? Ну да ладно, хватит об этом! Что тебе оставалось, если твой старик был набит деньгами, – я-то ведь тоже ничего не мог поделать, когда мой папаша каждую получку приходил на четвереньках. Хотя в том-то и разница!
– Привет, Муз, рад встретить тебя, дружище. Скажи-ка, а, сколько стоит в твоем заведении выпивка?
К счастью Джейка, Муз не прикончил его на месте. Он придумал кое-что похуже. По просьбе Муза его жена – грубоватая, деревенского вида женщина – принесла Джейку завтрак: сосиски, ветчину, яйца, блинчики и кофе. От одного запаха еды Джейка чуть не вырвало. Когда он осушил чашку черного кофе, а все остальное прикрыл салфеткой, Муз принялся морализировать. Об ответственности перед обществом. О религии. О необходимости подавать достойный пример тем, кому меньше повезло в жизни.
Джейк пропускал его трескотню мимо ушей. Ему стоило большого труда удержаться от рвоты.
– Возьмем хоть меня, – самодовольно провозглашал ухоженный и отутюженный помощник шерифа. – Ты помнишь, я по собственной глупости влип в передрягу. Но не сломался. Получил-таки свидетельство об окончании школы, поступил в Форсит-Тэк, а потом встретил Нэнси Луизу и начал ходить в церковь.
Джейк невнятно пробормотал, что он, мол, очень сожалеет и раскаивается. Не то чтобы проповедь Муза перевернула ему душу, но что-то его задело. Неделю спустя он решил завязать.
Как следует, просохнув, он начал карабкаться наверх; это был длинный, скользкий путь, и меньше всего он в ту пору думал о женщинах. Вырвавшись из Вирджинии, он объехал Релиф стороной, исколесил весь штат и, в конце концов, вернулся в Винстон. Родители его к тому времени умерли, и у него не было причин избегать родных мест.
Время от времени Джейк вспоминал, что он мужчина. Он приглядывался к женщинам, прикидывал шансы, но любителем русской рулетки он никогда не был, а значит, ему оставалось лишь наверстывать потерянное, яростно набрасываясь на работу. Он нарочно изматывался, чтобы спать без снов. По крайней мере, без горьких снов.
Сколько же лет он так провел? Четыре? Почти пять. Пять лет без спиртного и почти столько же без женщин.
Черт его дернул отправиться на этот вечер и встретить там женщину по имени Либби Портер. Джейком все больше овладевало чувство – непривычное и тревожное чувство, – что секс не единственное, для чего ему нужна женщина, и даже, может быть, не самое главное.
Рассеянно потирая себе виски, Джейк бормотал: «Смотри на это проще, Хэтчер. Что, собственно, случилось? Ты захотел женщину? Отлично. Это вполне естественно».
Но за минувшие годы он стал другим. И правила игры изменились.
К тому же Либби Портер явно не любительница легких интрижек. Меньше всего она похожа на красотку, всегда готовую немного поразвлечься. И они вместе учились в школе. Как-то она упомянула, что ее детство прошло в том самом доме, в котором она живет сейчас. Раньше здесь была маленькая молочная ферма. А, как известно, у фермерских дочек не больно разживешься.
Джейк вырос в семье, типичной для Стрэтфорд-Роуд. Когда он отказался вернуться в приготовительную школу, родители скрепя сердце позволили ему поступить в Рейнольдс-Хай. В те времена там учились исключительно «сливки общества» – может, и до сих пор это так.
Но Джейка и эта школа не слишком прельщала. Он на полтора года отстал от ровесников, и в Рейнольде его одноклассниками были бы младшие братья и сестры его бывших приятелей. Со школой за пределами округа, где его никто не знал, он еще мог бы смириться. Отцу пришлось пустить в ход свои связи, и два года подряд Джейк совершал на велосипеде ежедневные рейсы в школу и обратно. Родители были не в восторге от этого, но не перечили ему.
Имя Хили в те времена кое-что значило в городке, построенном на деньги, вырученные от торговли табаком, бельем, и просто на скромные сбережения. Некогда местный аптекарь по имени Уриа Джейкоб Хили приготовил в задней комнате своей аптеки чудодейственное средство, которое за сутки избавило соседку от сыпи. Он-то и положил начало династии, каждое поколение которой приумножало благосостояние семейства Хили.
Цвет, запах и реклама, добавленные к пятипроцентному раствору Урии Джейкоба, способствовали тому, что новые представители семейства Хили достигли невиданных успехов.
Отцу Джейка пришла в голову мысль заняться производством косметики. Фармацевтические технологии и превосходная рекламная фирма, доставшиеся ему по наследству, позволили основать «Лотос-Косметику Хили». Отец Джейка всегда держал нос по ветру, и со временем он изменил технологию и бросил все средства на новую линию. Духи «Мисс Т», названные в честь матери Джейка, Тэнси, пришлись по вкусу новому поколению женщин, которым искусно внушили мысль, что их изюминка – в бодрящем, почти мужском аромате.
Смерть Тэнси разбила старику сердце. Меньше чем через два года он последовал за женой, но перед смертью, пренебрегая традицией, продал свою фирму японскому консорциуму и оставил каждому из трех своих детей по миллиону долларов в полное распоряжение; остальной капитал он пожертвовал благотворительным организациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17