— Она повернулась к Адаму. — Поначалу я тоже сказала, что он с ума сошел. Но он предъявил неоспоримые доказательства.— Какие же?Этот вопрос задала не Дорси — Адам. Лицо его превратилось в бесстрастную маску: Дорси не могла угадать, о чем он думает, но понимала, что лучше готовиться к худшему.— Фотографии, — ответила Линди. — Видеозаписи. Аудиопленки. И копии издательских документов.К горлу Дорси подступила тошнота. Кто-то в издательстве ее предал… Ее фотографировали, снимали на пленку, записывали ее голос — все без ее ведома… Кто знает, к кому теперь попадут ее записи, кто будет грязно хихикать над ее секретами?Теперь она понимала, почему так разъярилась Линди. Она вообразила, что Дорси намерена написать о «Дрейке» книгу — скандальное сочинение в духе «Как заарканить миллионера», где все герои будут названы своими именами или укрыты под прозрачными псевдонимами. Что Дорси собирается выставить ее клуб на позор перед всей Америкой. В, таком злодейском замысле Дорси, конечно, была неповинна, но сейчас это ее совершенно не утешало.— Послушайте, Линди, — заговорил Адам, — это невозможно! Это какая-то ошибка. Мак просто не может быть Лорен Грабл-Монро!— Да неужто? — отрезала Линди. — А мой детектив так не думает.— Вот как? — усмехнулся Адам. — Я сам нанимал детектива, чтобы установить личность Лорен Грабл-Монро — мне это было необходимо для статьи в журнале. Но мой человек так ничего и не выяснил. Как же вашему удалось столько раскопать?— А вы нанимали легального детектива?— Конечно.— В этом-то и была ваша ошибка. — Она повернулась к Дорси. — Ты уволена. Но это еще не все: я привлеку тебя к суду. Выдвину все обвинения, какие только возможны. Сделаю так, что тебе небо с овчинку покажется! А теперь убирайся — и жди звонка от моих адвокатов.— Линди, я не совершила никакого преступления! — дрожащим голосом повторила Дорси. — Меня не за что судить!Вместо ответа Линди вытащила из ящика стола пухлую белую папку и бросила на стол. У Дорси упало сердце, когда Адам без колебаний и с явным интересом шагнул к папке. Сделав несколько шажков вперед, она заглянула ему через плечо.Кровь заледенела у нее в жилах. Здесь было все: издательский договор Лорен Грабл-Монро, расписание рекламных акций, соглашение, по которому все авторские доходы получала Карлотта Макгиннес. Фотографии Лорен, входящей в дверь, и Дорси, выходящей из той же самой двери.И, что хуже всего, фотографии Дорси с Адамом. Вот они, держась за руки, идут по улице, вот танцуют, прижавшись друг к другу, вот самозабвенно целуются на крылечке ее дома. Все существо Дорси содрогалось при одной мысли об этом грубом вторжении в ее личную жизнь. Адам, должно быть, чувствует себя не лучше. Да нет, куда хуже — ведь он ни в чем не виноват! Он влип в эту грязную историю только потому, что связался с ней!— У меня есть и видеозаписи, — пояснила Линди. — Просто удивительно, сколько раз случалось, что Лорен Грабл-Монро входила в дверь, а несколько минут спустя из той же двери появлялась Дорси Макгиннес. Интересно узнать, что она прятала у себя в рюкзаке?— Я все объясню… — пробормотала Дорси.— Не трудись, — оборвала ее Линди. — И так все ясно. Ты собирала материал для следующей книги. Для продолжения «Миллионера». Об этом любой идиот догадается. Как будет называться твоя следующая книжка, Дорси? «В постели с врагом»?Она повернулась к Адаму.— Надеюсь, вы не сообщали ей ничего такого, что не хотели бы делать достоянием гласности. Представляю, как обрадуется публика сочным интимным подробностям из жизни богатого холостяка! — Зло прищурившись, она нанесла последний удар:— Надеюсь, в постели вы нашу Лорен не разочаровали? Не хотелось бы прочесть в ее следующей книге, что как мужчина вы ниже всякой критики!Эта ядовитая стрела попала в цель: вздернув голову, Адам резко повернулся к Дорси. Лицо его по-прежнему было непроницаемо, но в глазах стояло что-то такое, от чего у нее разрывалось сердце. Она не знала, о чем он сейчас думает, что чувствует — ясно только, что ничего хорошего. Пожалуй, ей пришлось хуже, чем ему.— Адам, Линди ошибается, — непослушным языком проговорила она. — Ошибается во всем.Что толку говорить? И так ясно, что она его потеряла. Но Дорси продолжала, ведомая какой-то безумной надеждой:— Я не собиралась никого компрометировать — ни «Дрейк», ни Линди, ни тебя. Никогда, ни за что я не выставила бы напоказ наши отношения. Клянусь, Адам, я никогда не причинила бы тебе боли!Он молчал, не сводя с нее взгляда, холодного, тяжелого и неумолимого, как гранитная скала.— Пожалуйста, Адам! — взмолилась она. — Дай мне все объяснить!— Что ж тут объяснять, Мак? — каким-то пустым, бесцветным голосом отозвался он. — Сыщик Линди поработал на совесть.Лучше бы он ее ударил! Дорси зажмурилась, чувствуя, как стискивает сердце ледяная рука отчаяния. Краски мира поблекли, голоса, заглушаемые биением сердца, звучали глухо и искаженно.Она потеряла Адама. Все кончено. Что ни говори, что ни делай — того, что было между ними, не вернуть. Адам уверен, что она его предала. Даже если Дорси каким-то чудом сумеет все ему объяснить — утраченного доверия не вернешь.Но этого мало: он не успокоится, пока не отомстит. Адам Дариен — не из тех людей, что прощают предательство.— Думаю, Дорси, тебе пора идти, — бесстрастно, как автомат, произнесла Линди.Каким-то чудом Дорси нашла в себе силы выпрямиться и поднять голову.— Отдайте мне записи.Линди расхохоталась.— Будут еще какие-нибудь пожелания?Но Дорси была готова к такому ответу. Метнувшись вперед, она схватила со стола блокноты и зашагала к выходу, храбро обещая себе, что не побежит, ни за что не побежит… если только Линди не выхватит свой знаменитый револьвер.Но Линди не видела нужды в стрельбе.— Иди-иди, — почти промурлыкала она. — У меня есть копии. Жди звонка от моих адвокатов.Вылетев за дверь кабинета, Дорси прижала блокноты к груди и бегом устремилась в раздевалку. «Я не заплачу, — твердила она себе. — Не заплачу». Сорвав с себя передник, швырнула его на пол — а то, пожалуй, Линди в дополнение ко всему прочему обвинит ее в воровстве! Достала из шкафчика свой рюкзак. Сняла с пальца кольцо и положила на опустевшую полку. К чему хранить бессмысленный кусок металла, с которым не связано никаких дорогих воспоминаний?А в будущем обручальное кольцо ей не понадобится.Адам чувствовал себя так, словно его только что переехал автомобиль. Скорее всего, грузовик. С прицепом. На скорости сто миль в час. Без тормозов. И с подбитыми железом шинами.Спрашивая себя, что же именно испытывает, он с удивлением понял: ничего. Или, может, его раздирают такие противоречивые чувства, что перегруженный мозг не справляется с избытком информации? Казалось, все человеческое в нем отключилось; от прежнего Адама Дариена осталась одна тень. Даже к Линди он не ощущал ни злобы, ни ярости, ни досады — ничего. Полная пустота Что, если так будет продолжаться вечно?Линди молчала, сверля Адама выжидающим взглядом. Он прокашлялся, готовясь заговорить, но не сказал ни слова. Что сказать, если он не знает, что и думать? О чем думать, если он не может взять в толк, что чувствует?— Вы хотите, — заговорил он наконец, — чтобы я с помощью своих связей в журналистике разоблачил Лорен Грабл-Монро? Для этого вы пригласили меня сюда?— Да, была такая мыслишка, — невозмутимо ответила Линди. — Вы ведь не из тех, кто позволяет втаптывать себя в грязь. Вы умеете защищаться и мстить. В этом мы с вами похожи.На секунду Адам задумался. Пожалуй, она права. По крайней мере, до сих пор он никому не прощал обмана и предательства. Но как знать, в самом ли деле Мак готовила предательство? Почему его обманывала? Кому верить — Линди или Мак? Конечно, все улики подтверждают правоту Линди. Каждое свое слово она подкрепила вещественными доказательствами, а Мак только что-то жалко бормотала в свое оправдание. Даже не отрицала того, в чем ее обвинили! Не отрицала, что она — Лорен Грабл-Монро.И неудивительно. Теперь Адам сам не понимал, как мог быть таким слепцом.Разрозненные кусочки головоломки сложились вместе. Разве он не заметил тогда, в Северо-Западном университете, что Лорен подкована в психологии и социологии? Разве ее речи не напомнили ему об их с Мак жарких спорах? Разве Лорен Грабл-Монро не казалась ему странно знакомой? Разве не испытывал он к ней необъяснимого влечения?Если она и Мак — одно лицо, это все объясняет. А, судя по фотографиям Линди, так оно и есть.— Мне хотелось бы тщательно изучить ваши документы, — проговорил он наконец, желая отложить решение.— Разумеется, — ответила она.— Еще я хочу получить копии блокнотов.— Конечно. Кстати, о вас там тоже идет речь.Сегодня, еще до рассвета, решил Адам, он изучит все документы, тщательно просмотрит фотографии. Прочтет от первого до последнего слова все записи Мак. И сам вынесет решение. Странно, но, несмотря ни на что, его обуревало безумное желание защитить ее. Почему? Ведь, как бы там ни было, неоспоримо одно — она его обманывала!— Знаете, Линди, — вдруг услышал он свой собственный голос, — можно было обойтись с ней и помягче.Линди вздернула подбородок.— Разумеется. Но так куда интереснее, верно?Пару месяцев назад Адам от души бы с ней согласился. Пару месяцев назад он сам присоединился бы к ядовитым обвинениям Линди. Пару месяцев назад не стал бы раздумывать, стоит ли разоблачать Мак Нет, он немедленно сел бы на телефон, чтобы сообщить всем друзьям и коллегам, что Лорен Грабл-Монро — на самом деле Дорси Макгиннес, преподавательница социологии из старого доброго консервативного колледжа «Северн». Он растоптал бы ее, уничтожил, опозорил навеки, а потом выбросил из головы. Да, пару месяцев назад он был настоящим сукиным сыном, безжалостным и бессердечным.А теперь…Теперь он знает, что такое сострадание. Что такое нежность. Желание защитить. Что такое…Любовь?Скажем так: привязанность.Пару месяцев назад Адам не сомневался, что сердце его покоится где-нибудь в хрустальном ларце за семью морями. И нимало не стремился его найти, ибо полагал, что бессердечным сукиным сынам куда легче живется на свете. Но Мак отправила его на поиски утраченного.Поиски еще не окончены. Он блуждает по неведомым землям, где не обойдешься без проводника. И вот в тот самый момент, когда впереди блеснула вожделенная цель, проводница его сошла с дороги и растворилась под сводами зловещего хмурого леса. Вернется ли?Навряд ли.Что ж, ему остается одно. Провести собственное расследование. Попытаться понять, что движет его загадочной подругой, спутницей, каковы ее желания и цели. Самому решить, можно ли ей доверять. А потом…А потом перейти горы, переплыть реки, прорубиться сквозь непроходимые джунгли — но найти ее.— Не возражаете, если я возьму эти бумаги с собой в салон? — поинтересовался он, указав на пухлую папку. — И чашечку кофе. Думаю, спать мне сегодня не придется.— Разумеется, — царственно кивнула Линди. — Но имейте в виду, если вы не захотите разоблачить Дорси, этим займусь я.Адам кивнул. Этого он и боялся. 15 Домой Дорси вернулась затемно.Сегодня она не опасалась идти в темноте. Если бы солнце погасло и над землей повисла вечная ночь, Дорси едва ли бы это заметила. Ибо в ее жизни больше не было света. Все, что она могла сделать, — рухнуть на кровать, залезть с головой под одеяло, провалиться в сон и подольше не просыпаться.Может быть, не просыпаться никогда.Дом, где жила она с матерью, встретил ее темными окнами. Странно, подумала Дорси; днем, когда она забегала домой перекусить, Карлотта разбирала старые вещи, и ясно было, что до ночи она не управится. Дорси невольно улыбнулась, вспомнив, что для уборки мать надела «что похуже»: нежно-персиковую блузку и джинсы от Ральфа Лорена, а платиновые волосы стянула шелковым шарфом от Лауры Эшли.— Карлотта! — позвала Дорси, войдя в дом.— Я здесь, Дорси! — донесся до нее голос матери. — На чердаке!Теперь понятно, почему в доме не горит свет. Но что Карлотта там делает?Невольно поморщившись — больше всего ей хотелось остаться в темноте, — Дорси зажгла лампу от Тиффани, бросила рюкзачок на вишневый бархатный диван. Пройдя гостиную — такую же стильную и женственную, как спальня Карлотты, — поднялась на второй этаж и вышла на лестничную площадку.Вход на чердак был открыт: слабый желтоватый свет освещал лесенку.— Привет! — крикнула Дорси. Что-то зашуршало, и в проеме показалась голова Карлотты.— Залезай сюда! Ты не поверишь, что я здесь нашла!Не колеблясь, Дорси поднялась по шатким ступенькам. Карлотта сидела на полу в желтом круге света от единственной голой лампочки, окруженная мириадами танцующих пылинок — ни дать ни взять заколдованное царство. Вокруг громоздились всевозможные коробки, чемоданы и сундуки. Несколько глянцевых розовых коробок, что стояли перед Карлоттой, показались Дорси очень знакомыми.— Вот это да! — воскликнула она, с улыбкой подходя к матери. — Ты нашла моих кукол!Искренне радуясь открытию — по крайней мере, куклы отвлекали от мыслей о Линди, Адаме, Лорен и всем этом кошмаре, — она присела рядом с Карлоттой и провела пальцем по розовой картонной крышке, покрытой толстым слоем пыли.— Не могу припомнить, когда я в последний раз играла в куклы, — с грустью проговорила Дорси. Голос ее предательски задрожал.Хорошо было бы снова стать ребенком, маленькой девочкой, не знающей большего огорчения, чем порванное платье Барби…— А я помню, — ответила Карлотта. — Окончив шестой класс, ты объявила, что выросла и детские игрушки тебя больше не интересуют. И мы убрали их на чердак.Дорси кивнула:— Верно. Теперь и я припоминаю. Мне было двенадцать лет, и я мечтала поскорее стать взрослой.— Мне всегда казалось, что это глупо. Необязательно быть маленьким, чтобы играть.— Знаешь, теперь я готова с тобой согласиться.Достав из коробки куклу Барби, Дорси провела рукой по ее шелковистым искусственным волосам. Барби была одета в элегантное синее вечернее платье — работа матери, должно быть.Дорси порылась в коробке в поисках более подходящего наряда.— Что я вижу? — мягко улыбнулась мать. — Наша феминистка играет с Барби? Не вы ли вечно твердите, что Барби вредна для детской психики, что она вырабатывает у девочек завышенные требования к собственному телу и способствует возникновению анорексии?Дорси отмахнулась и, найдя подходящий наряд, принялась раздевать куклу.— Анорексия возникает по самым разным причинам. Но Барби тут ни при чем. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я, глядя на Барби, говорила: «Хочу иметь такой же пышный бюст и такую же осиную талию!»?— Ни разу, — ответила Карлотта.— Вот видишь, — кивнула Дорси. — Кого интересует внешность куклы? Важно, во что ее одеть. И какую жизнь ей придумать. Помнишь, как мы с тобой сочиняли приключения Барби?— Конечно, помню! — рассмеялась Карлотта. — Моя Барби объездила весь мир: побывала и в Монако, и в Рио-де-Жанейро, и в Швейцарии, встречалась с принцами и кинозвездами. А еще у нее был роман с солдатом Джо, — и она извлекла из коробки другую куклу — солдата в черной форме коммандос. — А твоя Барби такими глупостями не увлекалась: она бегала по пустыням и джунглям, боролась с кровожадными тиранами, защищала от истребления тропические леса.— Да, моя Барби спасала мир! — кивнула в ответ Дорси.— А моя — просто жила. И наслаждалась жизнью.Дорси задумчиво подняла глаза на мать. Та уже отложила солдата в сторону и теперь обряжала свою Барби в кружевной персиковый пеньюар.— Карлотта!— Что?— Ты уверена, что тебе не подменили ребенка при рождении?Мать улыбнулась в ответ.— Совершенно уверена. С тех пор как ты вылезла из меня и подняла крик, я глаз с тебя не спускала.— Правда? — Дорси чувствовала, как к глазам подступают слезы.— Правда.— Спасибо.— За что же, милая? Тебе спасибо, что ты есть.Сидя рядышком на полу, с полуодетыми куклами в руках, обе несколько минут не произносили ни слова. Наконец Дорси решилась:— Сегодня я потеряла работу.— В «Дрейке»?Дорси кивнула. Она чувствовала на себе внимательный взгляд матери, но боялась поднять глаза.— Работу в «Северне», наверно, тоже скоро потеряю. И еще, — добавила она, чувствуя, что больше не может держать это в себе, — еще я потеряла Адама.Несколько секунд мать молчала. Затем спросила осторожно:— Что случилось? Вы разошлись?Дорси горько усмехнулась:— Как мы могли разойтись, когда еще по-настоящему не сошлись?— Может быть, расскажешь мне все с самого начала? — вздохнула Карлотта.Дорси встретилась глазами со взглядом матери и торопливо, чтобы не успеть опомниться, выложила ей всю историю. О том, что произошло в кабинете Линди. Об откровениях хозяйки «Дрейка» и о том, как (точнее — никак) воспринял их Адам. О том, что теперь Линди грозит подать на нее в суд. Что Лорен Грабл-Монро грозит публичное колесование на потеху толпе.Не рассказала она только об одном — что смертельно боится будущего, а одна мысль о жизни без Адама наполняет ее невыносимым отчаянием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29