Пою, трубадур дома. У берегов, на берегу. Утешаю ученика как могу, вербально. Вадим показывает след маленьких зубов на прекрасной руке.
* * *
Как на войне в Африке или в Индии эпоса: привалы, бивуаки. Отдых на войне. Звонки и письма на фронт и с фронта. Продолжение другими средствами. Провода. Поезда и компьютеры, все опутали сетями как и сказано в Библии. Вздох моей бабушки, взгляд из окна вагона. Выезжаем с Московского вокзала. Как в книге книг. Вчера пили и ели, ждали капитана на Марата, у художниц. Я читал голубенькую книгу Булатовского, рисунки Лобановой о городе Библии, на который поэт призывает огонь.
Научиться показывать, женское искусство, шелк, театр. Дом Арины Родионовны, няни, напротив часовни и Никольской церкви (Арктического музея). Валентину хотят отправить на три года на Новую землю изучать оленей. Вечер закончился тихо на кухне на Петроградской где крыши. Взгляд из окна. В черной комнате люди: двое мужчин смотрят телевизор про самураев, гейшу и иностранца. Мы сидим в этой же комнате и разговариваем на диване, Валя стоит у окна. Потом переходим на кухню, где разговариваем как птицы или рыбы на своем языке. Женская одежда, манекен, мужская, слова. Женские фигуры в коридоре. Стол как на свадьбе. Рассказ Вадима о своей службе сначала помощником следователя в красных погонах, допросы свидетелей, пишущая машинка как у писателей, Псков, продажа ваучеров, охрана цыганами, девушки из Великих Лук, две. Вот здесь работала моя жена, показывает на каменную стену, проходим по Марата в сторону ТЮЗа. Девушка как гитара, жертва проворных кинжалов. Москва, смерть девушки. Рассказ Вадима о поездке Оли в М. Фильштинская и ее косметический кабинет, вход через кафе. Как в Кане галилейской: бутылки, стол, еда. Разговоры, музыка, волшебство. Дети. Девушка, занимавшаяся верховой ездой, знающая, где хребет и круп животных. Короткая стрижка, карие волосы как у всадников Батыя или Тимура. Степная красавица с крепкими руками. Мадера, память о Распутине. Два Сережи. Общее кривлянье, веселье.
Шахта лифта, эскалатор метро, вниз и вверх. Есть другие глубины, высоты. В театре у Нарвских ворот должны играть по маркизу де Саду, философия в будуаре, вечером. Передача в субботу по радио. Сквозь шум волн. Радиосеанс. Бал в манеже. Рассказ Наташи, сожжение в знак протеста платья. Вниз и вверх, от Марата до Каменноостровского, лестница, лифт. От стола к столу, свечи, лица, слова, провалы в тьму, будущий фильм Луи Маля. Сон. Обязательность и потусторонность тем. Их странная связь, письма и голоса.
Болезнь и здоровье лиц, тел, одежд, душ. Амфитеатр, книги с обложками разных цветов, тем, толщины. От больших и малых как птичьи голоса. Крысы и зеленая голова. Вий. Начало и конец света. Протяженность лучей. Рассказы об Индии, далекая страна, Тверь, Афанасий Никитин. Портрет на бутылке, как будто почта, путешествие за три моря. Три века спустя. Такой кинороман.
Одна девушка в коридоре, другая входит в комнату, музыка по проводам, кино в черной комнате по ТВ.
Совсем не нужно ехать на три года в тундру, на Новую землю изучать радиоактивный мех оленей, мох. Здесь есть все. Исследовательницы, испытательницы, теплые комбинезоны, рукавицы. Летчицы, натурщицы, искусствоведы. Косметический салон рядом с зоопарком. Лотос, бывшее кафе. Линии трамвая по Белой Индии.
* * *
Под сводами метро. Свод как в кино Роб-Грийе. La belle captive et l’ete passe a Marienbad. Ждали под зеленым куполом Олю и Вадима, чтобы поехать в Петергоф второго февраля, это Олин день рождения. Я пришел немного раньше и гулял по квадратному залу Балтийского вокзала в стенах-руинах, неизменных часах. В понедельник всегда писать с утра непривычно после календарного воскресенья. Театр каждый день, если не представление то репетиция, если не театр, то кинороман, дефис и слитно. Кинотеатр, театр, искусство. Кинороман. Своды метро, зеленый потолок и белый венок, рядом с киоском заметил сначала Валю, потом Антона, они гуляли или стояли не зная друг друга, Валентина в своем неизменном платке, пальто, а он со своим взглядом. Знакомство, узнавание друг друга как в кино. Бабочки, бабочки, сказала Валя. Действительно, в киоске за стеклом разноцветные бабочки, маленькие фигурки животных, множество всякой всячины, что обыкновенно продается при выходе из метро. Суеверие или наоборот, отсутствие предрассудков у выходящих из метро. Я ошибся, может быть, сказав, что в том киоске продавали то, что обычно. Нет, не совсем. Бабочки. Валя рассказала, что вчера ходила в театр на Медею, с Вадимом и Олей. Пришла Глюкля, красивая художница. Они стали шептаться с Валей, позвонить или нет, однажды Глюкля прождала Олю два часа. С Глюклей пришел и Дима в меховой шапке с шарфом и пальто.
Мы с Валей договорились встретиться завтра (сегодня) в кафе. Дом Достоевского на углу Графского переулка напротив театра. В семь часов. Глюкля зашла за колонну переодеться, сняла очки и надела белую шапку как у атаманши. Приехали наконец. Черные лампадеры. Я извинялся, что не поеду вместе со всеми в П., мимо заснеженных полей. Но, что я их сопровождаю в мыслях.
С А. Выходим на площадь перед вокзалом, чувство освобождения от поездки. Едем на Театральную площадь. Переходим мост, как в кинокартине, переход моста, батальная живопись. Лермонтовский проспект, портрет, трепет, черное (памятник п.) и белый снег. На Садовой мы сходим с трамвая и идем пешком. Заходим в магазин, дом двенадцать по Союзу П., покупаем чай и восточные сладости. Власть женщин. Их имена, платки (шали), шляпы и шапки. Скрыть развевающиеся. Они струятся из под платка. До Офицерской, потом направо, перейдя улицу, потом налево в бывший Тюремный переулок, мимо дома Юры, психоневрологического диспансера). Вот где мне место, сказал мой спутник. Потом дошли до подворотни, дом один, свернули в красивый двор. Прошли до конца, мы на втором этаже. Звонок. Голос хозяйки как в пьесе. Хозяйка гостиницы. Уже происходит представление и узнавание во сне или после сна, в пьесе, в коридоре-кухне, салоне с буфетом, котом, Иваном Васильевичем, соседом, корейцем-постояльцем. Лариса дарит книги, Антону — Дидро, монахиню, La Religieuse. Мне достался Аполлинер апокалипсиса. А. последних дней, откровения. Боккаччо, театр. У Ларисы в сухарях профиль Данте, фрагмент газеты в тарелке. Это постмодерн.
У целительницы в дворницкой, комната номер пятнадцать, дом рядом с Октябрем (бывшая Паризиана). Сеанс целительства, муж больной ж., кот, кошка, мы на кушетке. Как в М. и Маргарите. Что-то летает кружится, кажется.
* * *
На скамейке в полуподвале. Борей, рядом с Куйбышевской больницей для бедных и поэтов. Б. и п. Выход через кафе, двор, мимо секс-шопа. Прямо на Литейный. Потом Невский в странном освещении как на войне в прожекторах и затемнении. До этого больница св. Ольги, маленькие дети. Трамвай. По переименованной улице, мимо. Метро. Собор на Владимирской площади, мимо театра. Мое кафе. Дом Достоевского. Попив кофе у стойки, прочитав несколько страниц из Зази в метро, иду на встречу в Северный ветер, полуподвал, искусство, андер-граунд. Иду Графским переулком, улицей Рубинштейна, захожу в туалет Кэрролс, где был кафе-автомат. Индейская атмосфера андер-граунда, представление триллера, опоздал, чтение стихов, разговоры, музыка. Я сидел у стены на скамейке рядом со Светой и Ритой, встретил Митю. Там же был Сережа. Дима подарил мне черно-белую книгу Биеннале.
Я оставил надежды, как сжигают или взрывают мосты, беседки. Но не я, потому что мне чуждо насилие. И: взрывать, не строить. Необходим котлован. Взрывать и строить. Мосты и беседки дружбы летят по ветру, горят и тонут. Корабли спасения, высокая гора.
Чтение книги в метро. Реймон Кено. Зази в метро. Позже послужит фоном во время моей поездки в Париж. Сон о статье, голое солнце, горло. Тоска по университетской набережной. Кафе Арка. Коридор. История болезни, граница, заграница, доктора, псы-рыцари, гробница из чистого серебра слов, эпитафия русского энциклопедиста, изобретателя фарфора и мозаики. История фарфора, восстановление монастырей, вышивка по шелку. Время снежной зимы, розовых чаек, чашек. Мораторий на изучение ф. языка до понедельника. Там видно будет. Погружение. Пока читаю Зази. Обязательства, свобода, медицинская комиссия. Приглашение к путешествию. Финляндский воздух, финский, курорт, стихии, наш автобус. Дом, тоска по месту. Болезнь. Излечение от болезни. Врачу, излечи себя сам. Пациенты и доктора. Лэди и джентльмены, мсье-дам. До лунного нового года остаются считанные дни (часы). По радио сообщили. Год красного буйвола.
Ведь и японцы мы, китайцы, не только татары, медведи и финны. Бехтерев, Бородин, Павлов с собакой. История медицины, доктор Ф., сочинение оперы. У девушки, сидевшей рядом лицо было словно изукрашено мареной. Рядом сидела Рита-художница, пила из маленького стаканчика.
Купол академии, черная ограда, деньги. Памятник женщине со змеей. Ветер, снег, Петербург. Париж, Тулуз-Лотрек. Его женщины.
* * *
Бумага, машинка, починенная как примус. Пишущая машинка вместо уничтожения бумаг или сейфа. Лес, луг, голоса. Девушка доверчивая к голосам, слух и ожидание. Тишина. Уроки французского, голоса, читающие французских поэтов. Французская поэзия между двух снегов. Сендрар, Элюар, Поль Верлен. Терпение слуха бумаги, сибирских лесов, тайги, тундры. Комната, из за книг превращенная в берег моря, песок, влажный ветер, следы на песке чьих-то влажных ступней.
Вереск, сухие водоросли, серебристая осока дюн. В фильме берег океана. Урок французского в Сибири, Санкт-Петербург. Открытые, незащищенные участки тела, текст ученика. Стансы к Малибран. Актрисы большие и малые камни. Булыжники мостовой. Мечты разбитые и сожженные, мосты или корабли. Остается пена волн. Соленый ветер. Соль тех губ. Воображение их вкуса, стремление языка, слуха к телу голоса. Оголенные губы, прятаться, не отвечать. Просто любить гулять как девушке вдоль берега и бурь. Спасибо. Голые ноги, песок, волны. Город, решетки, памятники за оградой, лестницы, вороны, воробьи, розовые утром чайки. Город, голос губ, волосы. Ученик, воспоминание о кино про чтицу. Вспомнить постановку маркиза де Сада рядом с Триумфальной аркой, метро, прогулку до канала. Тот квартал с миражами, Мирей. Рассказ о соблазненном Леной С. Когда бы не она. Улица Марата, церковь, метаморфоза в музей, открытая вновь часовенка, память об избавлении города от холеры. Напротив дом няни П., Арины Родионовны, киоск, где покупалась мадера для праздника. Мадера, память о старце. Те девицы и старец, версия фильма, романа, мемуаров. Старец, его белые рубахи, штаны, босые ноги. Странник из Сибири. Чтение о старце брошюры, купленной в Арзамасе. Лес, чтение в моей комнате книжки о старце, настоящее киническое. Напротив дом с алжирцами. Окно, где они мыли ноги, руки, голову. Большие и маленькие буквы, уроки письма. Сидеть у кресла, где сидит ваш ученик и читает стих о сентябрьских розах. Оса мешает уснуть. Холодная вода, жаркий полдень, женские шаги. Оля, ее мертвая подруга. Миф о Москве, поезд, ночь, сожженное платье, девушки в коридоре, на кухне, в темной комнате, где кино про самураев. Ожидание, когда снова распустятся розы сентября. Загадка города, тайна рождения п. в немецкой слободе, метро Бауманская. Смерть Пушкина, поэзия, Мойка двенадцать. Ноги ученика, мои, наши голоса. Городские романсы. Сергей, его тело, деньги за тело. Рукопись, прибрежный папирус, пергамент. Сон, Египет, книга мертвых, их живое дыхание.
Наш страх, топология, карта зараженных участков на войне и в мирное время, экокатастрофы, окружающая среда, Африка или Америка. Кладбища Санкт-Петербурга. Вдруг вспомнились горы, это Тибет, Катманду, Гималаи. Название туалетной воды. Недавнее кино. Фигурка из бронзы, похожая на В. Баночка вазелина. Открытие радио. Кронштадт, маяк, моряки. Полдень бьет. Провода. Бабушкин вздох.
* * *
Французский язык это сам человек (Я) со своими внешними и внутренними органами, не полый внутри: статуя из дерева, гипса или мрамора. Чугун, золоченая бронза, фарфор. В линиях и движении изваяния. Вчера в моем кафе после белой черной ночи все во всплесках молний. Дом. Д., там где писались Бедные люди, Белые ночи, пил чай, ел кусок торта сладкоежка-девушка, не знавшая, девушка, которую учат властвовать собой в письме. Вместо ученика кусочек торта. Между аристократами письма. Маркиз де Сад, барон фон Мазох, новая волна, постмодерн. Вадим это учитель жизни, один из бродячих учителей. Никогда не спал с м., его слова. Признание. А кто спал? Кто знает, что такое эм, что такое жэ? Вопрос доктора Ф. Кто знает? Клоун в мужском и женском. Разделение для власти. Дом как одежда, дворцы. Дом в Швейцарии, в Петербурге, везде. Каюта Грибоедова. Дом. Сорт шампанского. Золотое как небо. Никс. Посмотреть в словаре, что значит. Это наяда, нимфа реки. Непристойное предложение, название американского кино, которое я смотрел в заснеженной Финляндии. Голубой идиллии, будто во сне. В том деревянном доме с камином и телевизором. Плутовской кинороман. До Архангельска. Крепость ума, летающая крепость. Потоп потом. Круги ведущие по летнице. Безвыходность того дня. Урок французского. Когда он наклонился, чтобы зашнуровать свой ботинок, оголилась спина, маленькая часть. Пальцы словно апостола коснулись оголенной спины.
Пустырь фильма, там, где происходят тайные свидания. Пазолини, Годар. Не ведая стыда. Непристойное предложение. Как будто весна и в канавах, там где течет ручей расцвели мать и мачеха, незабудки. Чудо зимой. Испуг словно на пустыре. Роковые обстоятельства. Вплетенье бисера в текст. Изнеможенье и позор. Сатир и нимфы. Там, где камыш, сухие ветки. Птицы. Вместо слов вся эта природа кино. Его волосы, плечо, голос. Он стал суетиться, собираться, уходить. Пастораль на пустыре.
Мир полон. Есть города, но как будто их нет. Заснеженный город. Вспомнил о следователе Стасе П. из прокуратуры, сравнил, поставил в один ряд. Тогда меня это разозлило. Теперь кажется забавным.
* * *
Топот боевых слонов болезни. Век. Исповеди. Сын, телефон. Воскресный визит к целительнице, кот, шарф, шкура, черная дочь-прислужница. Служанка как у Жана Ж. с м. и ж. в равновесии как буквы, которые светятся. Метро. Голубая буква на Невском. Аполлинер. La perspective mieux que celle de Nevsky. Репетиция цитаты, текст. Женские пальцы, мужские п. Ж. буква, женский туалет, трюмо, косметические и гигиенические принадлежности, иногда маленький черный пистолет для устрашения. Редко для устранения. Жених.
Мой французский шарф с запахом туалетной воды Хит мэн, который понравился кошкам, миниатюрным хищницам. Раздразнил их. Городские джунгли, английский поэт в Индии. Р.К. По дороге в Мандалей. Город, двор, квартира внизу как в киноромане. Часть апокалипсиса, Невский проспект, Дом актера по соседству. В прошлом училась на художницу как Гитлер, стриженые волосы, без усов. Любит лечить людей в огромных залах, мечта об исцелении народа. Сеансы для крестьян, кладбища, морги, институт П. Народ в пьянстве не поддается. О поездке в деревню. Россия. Распутин, Сибирь. Другая художница, поле красных маков, наш с Сережей визит. Ее просветление. Портрет в середине жизни. Решила поправить волосы, сделала их как солома золотыми. Мистический возраст. Светлые волосы. Девушки, шьющие для меня скафандр для спусков. Пьющие девушки, узкие и широкие от удивления глаза. Крашеные волосы, слепые голоса. Сомнение о волосах, глазах, волосах. Поле маков, рассказ Сережи ночью о художнице. Рассказ (мой) о Вале, девушке будто русская мечта. Валентина, цыганское имя, городская поэзия ж. романсов, Оля. Музыка белой Индии, смерть поэта, память сегодня, вчерашний памятник на Пушкинской улице. Нарым, изба, сон. Другие одинокие и братские могилы. Сестра милосердия, медицинская, массаж, братская могила. Юная маркитантка. Звонок преподавателя литературы из женской гимназии. Сон о змеях. Нестрашный. Продолжение дневной жизни другими, менее сознательными средствами, подручными как на войне, в походе. Горы. Их голубое сияние.
Писатель, читатель, братская могила. Белая Индия, земля как воздух, пух, легкая.
Прихрамывающая девушка, гордая, горбатая, любовница. Эсмеральда, романтическая д. Квазимодо, романтический горбун. Балет Нотр Дам де Пари. Мечта о постановке. С Сережей мы перечитываем Идиота перед сном. Как будто передний край, позиционная война в окопах Что такое искусство?
Красные цветы, поле маков, больная художница, здоровая. Ночь, красные маки. Les pavots rouges. Легкие и тяжелые встречи. Как из науки побеждать, настольной книги писателей. Перед штурмом Измаила. Насыпание рва. В учении тяжело.
Поле маков между двух снегов. Кройка и шитье. Мистическое число для отмеривания. Мужское и женское в искусстве шить. Продолжение киноромана. Французы и мы. Белая И. Биг гэйм. Англичане тут же. Седых о возрасте. Мистическая сердцевина жизни, где она?
Наука и религия. Мы, французы, мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
* * *
Как на войне в Африке или в Индии эпоса: привалы, бивуаки. Отдых на войне. Звонки и письма на фронт и с фронта. Продолжение другими средствами. Провода. Поезда и компьютеры, все опутали сетями как и сказано в Библии. Вздох моей бабушки, взгляд из окна вагона. Выезжаем с Московского вокзала. Как в книге книг. Вчера пили и ели, ждали капитана на Марата, у художниц. Я читал голубенькую книгу Булатовского, рисунки Лобановой о городе Библии, на который поэт призывает огонь.
Научиться показывать, женское искусство, шелк, театр. Дом Арины Родионовны, няни, напротив часовни и Никольской церкви (Арктического музея). Валентину хотят отправить на три года на Новую землю изучать оленей. Вечер закончился тихо на кухне на Петроградской где крыши. Взгляд из окна. В черной комнате люди: двое мужчин смотрят телевизор про самураев, гейшу и иностранца. Мы сидим в этой же комнате и разговариваем на диване, Валя стоит у окна. Потом переходим на кухню, где разговариваем как птицы или рыбы на своем языке. Женская одежда, манекен, мужская, слова. Женские фигуры в коридоре. Стол как на свадьбе. Рассказ Вадима о своей службе сначала помощником следователя в красных погонах, допросы свидетелей, пишущая машинка как у писателей, Псков, продажа ваучеров, охрана цыганами, девушки из Великих Лук, две. Вот здесь работала моя жена, показывает на каменную стену, проходим по Марата в сторону ТЮЗа. Девушка как гитара, жертва проворных кинжалов. Москва, смерть девушки. Рассказ Вадима о поездке Оли в М. Фильштинская и ее косметический кабинет, вход через кафе. Как в Кане галилейской: бутылки, стол, еда. Разговоры, музыка, волшебство. Дети. Девушка, занимавшаяся верховой ездой, знающая, где хребет и круп животных. Короткая стрижка, карие волосы как у всадников Батыя или Тимура. Степная красавица с крепкими руками. Мадера, память о Распутине. Два Сережи. Общее кривлянье, веселье.
Шахта лифта, эскалатор метро, вниз и вверх. Есть другие глубины, высоты. В театре у Нарвских ворот должны играть по маркизу де Саду, философия в будуаре, вечером. Передача в субботу по радио. Сквозь шум волн. Радиосеанс. Бал в манеже. Рассказ Наташи, сожжение в знак протеста платья. Вниз и вверх, от Марата до Каменноостровского, лестница, лифт. От стола к столу, свечи, лица, слова, провалы в тьму, будущий фильм Луи Маля. Сон. Обязательность и потусторонность тем. Их странная связь, письма и голоса.
Болезнь и здоровье лиц, тел, одежд, душ. Амфитеатр, книги с обложками разных цветов, тем, толщины. От больших и малых как птичьи голоса. Крысы и зеленая голова. Вий. Начало и конец света. Протяженность лучей. Рассказы об Индии, далекая страна, Тверь, Афанасий Никитин. Портрет на бутылке, как будто почта, путешествие за три моря. Три века спустя. Такой кинороман.
Одна девушка в коридоре, другая входит в комнату, музыка по проводам, кино в черной комнате по ТВ.
Совсем не нужно ехать на три года в тундру, на Новую землю изучать радиоактивный мех оленей, мох. Здесь есть все. Исследовательницы, испытательницы, теплые комбинезоны, рукавицы. Летчицы, натурщицы, искусствоведы. Косметический салон рядом с зоопарком. Лотос, бывшее кафе. Линии трамвая по Белой Индии.
* * *
Под сводами метро. Свод как в кино Роб-Грийе. La belle captive et l’ete passe a Marienbad. Ждали под зеленым куполом Олю и Вадима, чтобы поехать в Петергоф второго февраля, это Олин день рождения. Я пришел немного раньше и гулял по квадратному залу Балтийского вокзала в стенах-руинах, неизменных часах. В понедельник всегда писать с утра непривычно после календарного воскресенья. Театр каждый день, если не представление то репетиция, если не театр, то кинороман, дефис и слитно. Кинотеатр, театр, искусство. Кинороман. Своды метро, зеленый потолок и белый венок, рядом с киоском заметил сначала Валю, потом Антона, они гуляли или стояли не зная друг друга, Валентина в своем неизменном платке, пальто, а он со своим взглядом. Знакомство, узнавание друг друга как в кино. Бабочки, бабочки, сказала Валя. Действительно, в киоске за стеклом разноцветные бабочки, маленькие фигурки животных, множество всякой всячины, что обыкновенно продается при выходе из метро. Суеверие или наоборот, отсутствие предрассудков у выходящих из метро. Я ошибся, может быть, сказав, что в том киоске продавали то, что обычно. Нет, не совсем. Бабочки. Валя рассказала, что вчера ходила в театр на Медею, с Вадимом и Олей. Пришла Глюкля, красивая художница. Они стали шептаться с Валей, позвонить или нет, однажды Глюкля прождала Олю два часа. С Глюклей пришел и Дима в меховой шапке с шарфом и пальто.
Мы с Валей договорились встретиться завтра (сегодня) в кафе. Дом Достоевского на углу Графского переулка напротив театра. В семь часов. Глюкля зашла за колонну переодеться, сняла очки и надела белую шапку как у атаманши. Приехали наконец. Черные лампадеры. Я извинялся, что не поеду вместе со всеми в П., мимо заснеженных полей. Но, что я их сопровождаю в мыслях.
С А. Выходим на площадь перед вокзалом, чувство освобождения от поездки. Едем на Театральную площадь. Переходим мост, как в кинокартине, переход моста, батальная живопись. Лермонтовский проспект, портрет, трепет, черное (памятник п.) и белый снег. На Садовой мы сходим с трамвая и идем пешком. Заходим в магазин, дом двенадцать по Союзу П., покупаем чай и восточные сладости. Власть женщин. Их имена, платки (шали), шляпы и шапки. Скрыть развевающиеся. Они струятся из под платка. До Офицерской, потом направо, перейдя улицу, потом налево в бывший Тюремный переулок, мимо дома Юры, психоневрологического диспансера). Вот где мне место, сказал мой спутник. Потом дошли до подворотни, дом один, свернули в красивый двор. Прошли до конца, мы на втором этаже. Звонок. Голос хозяйки как в пьесе. Хозяйка гостиницы. Уже происходит представление и узнавание во сне или после сна, в пьесе, в коридоре-кухне, салоне с буфетом, котом, Иваном Васильевичем, соседом, корейцем-постояльцем. Лариса дарит книги, Антону — Дидро, монахиню, La Religieuse. Мне достался Аполлинер апокалипсиса. А. последних дней, откровения. Боккаччо, театр. У Ларисы в сухарях профиль Данте, фрагмент газеты в тарелке. Это постмодерн.
У целительницы в дворницкой, комната номер пятнадцать, дом рядом с Октябрем (бывшая Паризиана). Сеанс целительства, муж больной ж., кот, кошка, мы на кушетке. Как в М. и Маргарите. Что-то летает кружится, кажется.
* * *
На скамейке в полуподвале. Борей, рядом с Куйбышевской больницей для бедных и поэтов. Б. и п. Выход через кафе, двор, мимо секс-шопа. Прямо на Литейный. Потом Невский в странном освещении как на войне в прожекторах и затемнении. До этого больница св. Ольги, маленькие дети. Трамвай. По переименованной улице, мимо. Метро. Собор на Владимирской площади, мимо театра. Мое кафе. Дом Достоевского. Попив кофе у стойки, прочитав несколько страниц из Зази в метро, иду на встречу в Северный ветер, полуподвал, искусство, андер-граунд. Иду Графским переулком, улицей Рубинштейна, захожу в туалет Кэрролс, где был кафе-автомат. Индейская атмосфера андер-граунда, представление триллера, опоздал, чтение стихов, разговоры, музыка. Я сидел у стены на скамейке рядом со Светой и Ритой, встретил Митю. Там же был Сережа. Дима подарил мне черно-белую книгу Биеннале.
Я оставил надежды, как сжигают или взрывают мосты, беседки. Но не я, потому что мне чуждо насилие. И: взрывать, не строить. Необходим котлован. Взрывать и строить. Мосты и беседки дружбы летят по ветру, горят и тонут. Корабли спасения, высокая гора.
Чтение книги в метро. Реймон Кено. Зази в метро. Позже послужит фоном во время моей поездки в Париж. Сон о статье, голое солнце, горло. Тоска по университетской набережной. Кафе Арка. Коридор. История болезни, граница, заграница, доктора, псы-рыцари, гробница из чистого серебра слов, эпитафия русского энциклопедиста, изобретателя фарфора и мозаики. История фарфора, восстановление монастырей, вышивка по шелку. Время снежной зимы, розовых чаек, чашек. Мораторий на изучение ф. языка до понедельника. Там видно будет. Погружение. Пока читаю Зази. Обязательства, свобода, медицинская комиссия. Приглашение к путешествию. Финляндский воздух, финский, курорт, стихии, наш автобус. Дом, тоска по месту. Болезнь. Излечение от болезни. Врачу, излечи себя сам. Пациенты и доктора. Лэди и джентльмены, мсье-дам. До лунного нового года остаются считанные дни (часы). По радио сообщили. Год красного буйвола.
Ведь и японцы мы, китайцы, не только татары, медведи и финны. Бехтерев, Бородин, Павлов с собакой. История медицины, доктор Ф., сочинение оперы. У девушки, сидевшей рядом лицо было словно изукрашено мареной. Рядом сидела Рита-художница, пила из маленького стаканчика.
Купол академии, черная ограда, деньги. Памятник женщине со змеей. Ветер, снег, Петербург. Париж, Тулуз-Лотрек. Его женщины.
* * *
Бумага, машинка, починенная как примус. Пишущая машинка вместо уничтожения бумаг или сейфа. Лес, луг, голоса. Девушка доверчивая к голосам, слух и ожидание. Тишина. Уроки французского, голоса, читающие французских поэтов. Французская поэзия между двух снегов. Сендрар, Элюар, Поль Верлен. Терпение слуха бумаги, сибирских лесов, тайги, тундры. Комната, из за книг превращенная в берег моря, песок, влажный ветер, следы на песке чьих-то влажных ступней.
Вереск, сухие водоросли, серебристая осока дюн. В фильме берег океана. Урок французского в Сибири, Санкт-Петербург. Открытые, незащищенные участки тела, текст ученика. Стансы к Малибран. Актрисы большие и малые камни. Булыжники мостовой. Мечты разбитые и сожженные, мосты или корабли. Остается пена волн. Соленый ветер. Соль тех губ. Воображение их вкуса, стремление языка, слуха к телу голоса. Оголенные губы, прятаться, не отвечать. Просто любить гулять как девушке вдоль берега и бурь. Спасибо. Голые ноги, песок, волны. Город, решетки, памятники за оградой, лестницы, вороны, воробьи, розовые утром чайки. Город, голос губ, волосы. Ученик, воспоминание о кино про чтицу. Вспомнить постановку маркиза де Сада рядом с Триумфальной аркой, метро, прогулку до канала. Тот квартал с миражами, Мирей. Рассказ о соблазненном Леной С. Когда бы не она. Улица Марата, церковь, метаморфоза в музей, открытая вновь часовенка, память об избавлении города от холеры. Напротив дом няни П., Арины Родионовны, киоск, где покупалась мадера для праздника. Мадера, память о старце. Те девицы и старец, версия фильма, романа, мемуаров. Старец, его белые рубахи, штаны, босые ноги. Странник из Сибири. Чтение о старце брошюры, купленной в Арзамасе. Лес, чтение в моей комнате книжки о старце, настоящее киническое. Напротив дом с алжирцами. Окно, где они мыли ноги, руки, голову. Большие и маленькие буквы, уроки письма. Сидеть у кресла, где сидит ваш ученик и читает стих о сентябрьских розах. Оса мешает уснуть. Холодная вода, жаркий полдень, женские шаги. Оля, ее мертвая подруга. Миф о Москве, поезд, ночь, сожженное платье, девушки в коридоре, на кухне, в темной комнате, где кино про самураев. Ожидание, когда снова распустятся розы сентября. Загадка города, тайна рождения п. в немецкой слободе, метро Бауманская. Смерть Пушкина, поэзия, Мойка двенадцать. Ноги ученика, мои, наши голоса. Городские романсы. Сергей, его тело, деньги за тело. Рукопись, прибрежный папирус, пергамент. Сон, Египет, книга мертвых, их живое дыхание.
Наш страх, топология, карта зараженных участков на войне и в мирное время, экокатастрофы, окружающая среда, Африка или Америка. Кладбища Санкт-Петербурга. Вдруг вспомнились горы, это Тибет, Катманду, Гималаи. Название туалетной воды. Недавнее кино. Фигурка из бронзы, похожая на В. Баночка вазелина. Открытие радио. Кронштадт, маяк, моряки. Полдень бьет. Провода. Бабушкин вздох.
* * *
Французский язык это сам человек (Я) со своими внешними и внутренними органами, не полый внутри: статуя из дерева, гипса или мрамора. Чугун, золоченая бронза, фарфор. В линиях и движении изваяния. Вчера в моем кафе после белой черной ночи все во всплесках молний. Дом. Д., там где писались Бедные люди, Белые ночи, пил чай, ел кусок торта сладкоежка-девушка, не знавшая, девушка, которую учат властвовать собой в письме. Вместо ученика кусочек торта. Между аристократами письма. Маркиз де Сад, барон фон Мазох, новая волна, постмодерн. Вадим это учитель жизни, один из бродячих учителей. Никогда не спал с м., его слова. Признание. А кто спал? Кто знает, что такое эм, что такое жэ? Вопрос доктора Ф. Кто знает? Клоун в мужском и женском. Разделение для власти. Дом как одежда, дворцы. Дом в Швейцарии, в Петербурге, везде. Каюта Грибоедова. Дом. Сорт шампанского. Золотое как небо. Никс. Посмотреть в словаре, что значит. Это наяда, нимфа реки. Непристойное предложение, название американского кино, которое я смотрел в заснеженной Финляндии. Голубой идиллии, будто во сне. В том деревянном доме с камином и телевизором. Плутовской кинороман. До Архангельска. Крепость ума, летающая крепость. Потоп потом. Круги ведущие по летнице. Безвыходность того дня. Урок французского. Когда он наклонился, чтобы зашнуровать свой ботинок, оголилась спина, маленькая часть. Пальцы словно апостола коснулись оголенной спины.
Пустырь фильма, там, где происходят тайные свидания. Пазолини, Годар. Не ведая стыда. Непристойное предложение. Как будто весна и в канавах, там где течет ручей расцвели мать и мачеха, незабудки. Чудо зимой. Испуг словно на пустыре. Роковые обстоятельства. Вплетенье бисера в текст. Изнеможенье и позор. Сатир и нимфы. Там, где камыш, сухие ветки. Птицы. Вместо слов вся эта природа кино. Его волосы, плечо, голос. Он стал суетиться, собираться, уходить. Пастораль на пустыре.
Мир полон. Есть города, но как будто их нет. Заснеженный город. Вспомнил о следователе Стасе П. из прокуратуры, сравнил, поставил в один ряд. Тогда меня это разозлило. Теперь кажется забавным.
* * *
Топот боевых слонов болезни. Век. Исповеди. Сын, телефон. Воскресный визит к целительнице, кот, шарф, шкура, черная дочь-прислужница. Служанка как у Жана Ж. с м. и ж. в равновесии как буквы, которые светятся. Метро. Голубая буква на Невском. Аполлинер. La perspective mieux que celle de Nevsky. Репетиция цитаты, текст. Женские пальцы, мужские п. Ж. буква, женский туалет, трюмо, косметические и гигиенические принадлежности, иногда маленький черный пистолет для устрашения. Редко для устранения. Жених.
Мой французский шарф с запахом туалетной воды Хит мэн, который понравился кошкам, миниатюрным хищницам. Раздразнил их. Городские джунгли, английский поэт в Индии. Р.К. По дороге в Мандалей. Город, двор, квартира внизу как в киноромане. Часть апокалипсиса, Невский проспект, Дом актера по соседству. В прошлом училась на художницу как Гитлер, стриженые волосы, без усов. Любит лечить людей в огромных залах, мечта об исцелении народа. Сеансы для крестьян, кладбища, морги, институт П. Народ в пьянстве не поддается. О поездке в деревню. Россия. Распутин, Сибирь. Другая художница, поле красных маков, наш с Сережей визит. Ее просветление. Портрет в середине жизни. Решила поправить волосы, сделала их как солома золотыми. Мистический возраст. Светлые волосы. Девушки, шьющие для меня скафандр для спусков. Пьющие девушки, узкие и широкие от удивления глаза. Крашеные волосы, слепые голоса. Сомнение о волосах, глазах, волосах. Поле маков, рассказ Сережи ночью о художнице. Рассказ (мой) о Вале, девушке будто русская мечта. Валентина, цыганское имя, городская поэзия ж. романсов, Оля. Музыка белой Индии, смерть поэта, память сегодня, вчерашний памятник на Пушкинской улице. Нарым, изба, сон. Другие одинокие и братские могилы. Сестра милосердия, медицинская, массаж, братская могила. Юная маркитантка. Звонок преподавателя литературы из женской гимназии. Сон о змеях. Нестрашный. Продолжение дневной жизни другими, менее сознательными средствами, подручными как на войне, в походе. Горы. Их голубое сияние.
Писатель, читатель, братская могила. Белая Индия, земля как воздух, пух, легкая.
Прихрамывающая девушка, гордая, горбатая, любовница. Эсмеральда, романтическая д. Квазимодо, романтический горбун. Балет Нотр Дам де Пари. Мечта о постановке. С Сережей мы перечитываем Идиота перед сном. Как будто передний край, позиционная война в окопах Что такое искусство?
Красные цветы, поле маков, больная художница, здоровая. Ночь, красные маки. Les pavots rouges. Легкие и тяжелые встречи. Как из науки побеждать, настольной книги писателей. Перед штурмом Измаила. Насыпание рва. В учении тяжело.
Поле маков между двух снегов. Кройка и шитье. Мистическое число для отмеривания. Мужское и женское в искусстве шить. Продолжение киноромана. Французы и мы. Белая И. Биг гэйм. Англичане тут же. Седых о возрасте. Мистическая сердцевина жизни, где она?
Наука и религия. Мы, французы, мы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24