Невский проспект, угол Литейного, несколько десятков метров. Мы у подворотни, через темную как туннель, во двор направо, в полуподвал, Борей, кафе-клуб. Рядом с бывшей Мариинской больницей для бедных. Бывшей-настоящей. Лица, разговоры как в Тихих страницах, кино Сокурова. Тело, деньги, переговоры.
Потом садимся на двадцать восьмой трамвай, остановка напротив, на другой стороне Литейного, едем к Лене-художнице, мимо Владимирской площади, колокольни, церкви, их не видно, они как на гравюре. Черная молчащая фигура, волосы инка или ацтека, индейца, затылок с тайными мыслями. Трамвай светлый, грохочет по темному. Мимо домов на Колокольной, по Марата мимо бывшей Никольской церкви, музея Севера, арктических экспедиций, лыж, радио, пеленгации, белых медведей, моржей, меховых шуб, рядом часовня, вновь открытая, полуоткрытая для культа, с лампадным маслом, ладанками, свечами, иконами, разговорами с людьми. Мимо по рельсам до Марата. Темное место, рядом шоколадная фабрика, переход для слепых, символический свет для пешеходов как в Греции. Семафор. Дом семьдесят, дом семьдесят шесть, в подворотню налево, через весь двор, вверх по темной лестнице без перил, узкая щель света, звонок. Голос мальчика. Кто там? Это Клим, сын.
Разговор на кухне. Ренессанс традиции. Список гостей на воскресенье, табель о рангах, имена. Св. вода в зеленой бутылочке, ее принесла художница Марина Бошару. У которой муж африканец. Не шлет почему-то факс с приглашением в Африку. Дитя счастливое зачем горишь желаньем? Воспоминание о Нижнем Новгороде на полях письма-впечатления. От разговора светлело, светлело, откуда-то из мистических бездн, затаившейся темноты молчания, бездн, показался свет. Когда бы ни Е., что вам этот город, конь стратагемы, деревянные стены, стрелы, кипящая смола на головы солдат. Власть мрачных предчувствий. Пифийство женщин, их вицеральное не врет. Черный бархат, вода, бисер дождя, деревья. Вы в молчании, ветки, редкие птицы зимы. Попив св. воды и поговорив в прихожей. Выйдя из кухни, железные предметы над столом. Тема рукописи тела как в кино Гринуэя. Начать издалека.
* * *
Шелк и бумага лозунгов. Железо. Egalite, liberte, fraternite. Лес, волосы, тепло тел. После спектакля Триумфальная арка, прогулка или название романа. Потоп Триумфа. Режиссер уехал в Москву как барин. Петербург-Москва. Нам оставил маркиза Де Сада, встречу в триумфе, арку, подворотню, идем дворами к Наталье Романовой, живущей недалеко от триумфа, в некотором отдалении словно в изгнании. Не застаем дома, автобус вновь везет нас к Триумфальной арке. Встреча киноромана. Переполненное метро. Мирей привозит мне книгу Зази в метро. Лариса достает билет на триумфальный спектакль. Тот вечер в освещенном зале, набитом почти до отказа будто ангар или амбар. Вокзал театра. Уходим через несколько минут. Десяток минут. Напротив Триумфальной арки метро.
Арфа, арка, арба. Всюду солдаты и солдатки с именами и фамилиями. Неизвестность солдата, огонь, вода, повозка коней. Триумф. Свежий воздух после театра. Воздух как арка, мираж в пустыне. Конструктивизм планов, Башня Татлина, улитка постмодерна, взвивайся выше и выше башней. Снег дней. Цифры и имена. Первые и последние буквы. Звонок Ларисы: вопрос о триумфе. Журнализм разговоров. Jour apres jour. Смерть поэта год назад, двадцать восьмого числа. Известность числа (пусть мнимая). Неизвестность солдата. Известность-неизвестность. Диалектика мемуаров. Память, кинороман. Пруст. Нобелевский Бродский умер. Триумф. Могила неизвестного солдата. Вечный огонь свечи.
Да здравствует поэт. По календарю скоро гибель Пушкина. Пока живет. Известность поэта, поле солдата, огонь. Черный обелиск. Три товарища. Нобелевский пепел, воды Ганга, динамит. Петербурга, кладбища, памятники. Триумфальный ужин при свечах, бабочках, студентах. Достижения в области всего, ничего. Смерть не в Венеции. Другое кино. Хорошо или никак. Хорошо, ладно, пусть. Руки девушек вышивают слова по шелку. Известие о девушке погибшей от любви. Сожженное платье, Триумфальная пирамида. Девушка, деньги, кинжалы.
Эврика, греческое горло, голос. Берег моря. Откровение о географии, сибирская карта в музее. Семнадцатый век, города еще не обозначено, вину и справа на карте Сибири. Город святого Петра на немецком языке. С француженкой Мирей открываем Триумфальную арку, до и после театра. Свобода выбора. Выбор свободы. Крутиться выбирая. Танец шаманов. Ее очки, глаза, зубы. Шубка из неизвестной овцы. Ее цигейка невидимая миру кацавейка. Захер Мазох, другая сторона. Походка людей как солдат по льду. Город оставленный, сожженный, библейский. Потоп потом как триумф. Уроки другого языка. Педагогическая поэма.
* * *
Ночь без дна, вчерашний снег, урок. Провожаю не до передней, а до метро. Визуальные радости. Верлен, стихотворение о сентябрьских розах (в самом конце). Скорей бы расцвели сентябрьские. Про осу, ее пьяный полет. Полдень бьет. Кинофильм стихотворения с комментариями, его произношением. Жесты. Театр одного стихотворения, пьесы. Полдень в деревенском доме. Хлев, ферма, блестящая солома, надежда в щель амбара как луч солнца. Длинные ноги будто из стихотворения, длинные волосы, пальцы, держащие книгу. До этого на кухне. Моя бессонная ночь и тело как улика и алиби. До этого звонок А. Будто монаха из Декамерона, учителя литературы из женской гимназии, его голос, невидимые руки, глаза. Невольно хочется зайти в полусумрак собора в Севилье, в Равенне. Его желание все выведать. Свежий воздух утром выветрит все лишнее.
Рассказ Тенесси У. Об одноруком боксере, его смерти, деньгах за рукопись тела.
Разговор словно театр, проповедь, попытка исповеди, эпизод киноромана. Потом приходит В., станем переводить стихотворение, озвучивать его, разыгрывать. Он приносит новость о снеге и ветре. В мой дом проникает зимняя свежесть. Воспоминание о поэме. О воспитании чувств. Педагогическая п. Провожаю до метро. Покупаю хлеб, возвращаюсь в дом. Звонок Сережи. Вопрос. На своем берегу, после дня рождения и отмечания приема в художники Лены и Маргариты. Картина, которая засветилась сегодня ночью, ритин пейзаж. Сережа спрашивал. Монастырь Италии, четырнадцатый или пятнадцатый век, уточнить. Уроки литературы, это кино. Обучение сценической речи, движению, основы ремесла. Мастерство мэтров в монастыре, ветер, снег. Ученики, зеленая книга Верлена, зеленые штаны ученика. Его волосы, голос, руки. Слабость мэтров, их падение, полет, плавание, погружение, сон о лестнице в небо. Подъемы-спуски. Поиск формулы. Ученик перед зеркалом, его спина, когда он шнурует ботинки, купленные два года назад, когда он работал на одной дерево-перерабатывающей фабрике. Четыреста пятьдесят. А у другого В. красивые ботинки, те в Мытищах. Его плечи, спина, черный шейный платок. Путешествие, комната, урок французского. Повторяем слова на остановке. Мой бред, мой напрасный, мой Всё. Ранде-ву с учеником французского, так он представился на свадьбе художниц. Когда Вадим увидел вазелин на полке, где китайская ваза, подарок ученицы, книги, каштаны на память о доме, где жила Лукреция, глиняная фигурка Вадима из М., икона, крестик. (…) Офицер-переводчик в мире. Временное жилье всех людей. Кибитка, Мой дом, Мойка, 12.
Бардак, сказал Вадим, посмотрев под стол, там как под мостом разбросан хлам книг. Сожженные мосты, беседки, мечта. Огонь, потоп. Его руки в краске, он красит мебель у Смоленского кладбища. Его фразы. Оля может быть знает, что делать с ним. Романс сомнения. Она пока в Москве оплакивает тело. Может быть она вернется в два часа ночи, звонок в дверь, он открывает ей в полосатой пижаме. Romances sans paroles. Золотые доспехи, меч, одежда из фильма. Статуэтка из бронзы похожа на Валентину, сказал он. А я думал на тебя, Вадим. Конечно на Валю, танцовщицу из дома кино. Сон о том кино, где снег. Название: Coup de grace.
* * *
Апокалипсис последних дней, цифры, тела. La chair de Vadime. Неприкасаемые. Доктор Антон, Валентина, дочь мафии, мой ученик. Вчера не поехал на заснеженное кладбище, остался у берегов и случилась роковая встреча с Вадимом. До этого спускался в Борей (северный ветер), там видел выставку художницы Ольги К. Открытие (апокалипсис), фотографии, пение. Ф. и пение это фон встречи с Большаковым, который вернулся неизвестно откуда сюда, восвояси. Григорьев привез мне голубенькую книжку Б. с иллюстрациями Маргариты. Ее пейзаж увезу через год в Париж.
Ссора с Вадимом из-за его тела, неприступной крепости, встреча тяжелее чем Измаил. Ее осада. Друг коварнее турецких пашей. Танцующие дервиши. Приставал и домогался Вадика? Какая-то досада, строка из Иры. Вадим последнего вечера. Снег, разговор, пока шли до моста. Остановка. Он вспомнил о следователе прокуратуры, молодом Панковском. Его фиаско. Ряд. В конце я. Возвышение Вадима как в Египте. Прекрасно-трогательный В. Отповедь мне, нимфетке, словно ответ на мое письмо. Назидательность и дидактизм. После урока французского. Обещание все рассказать Оле. Ночью ворочался, зверь числа. Смешное, волосы. Рыхлый снег киноромана. Возвращение в дом. Моя отверженность. Огонь на город. Потом воды потопа все унесут. Верлен Булатовского. Вечером признался А. во всем.
Шаман и В. Это одно. Красота это талант. Губы, волосы, что еще? Сказал: буду платить деньги за уроки. Желание откупиться, вместо бумаги тела, его белых матовых листов, чистейшей рисовой — звон несуществующих монет, шорох несбыточной бумаги. Каюта через год, летом, на Грибоедове. Мой стипендиат. А пока. Ответ на письмо. Без букв. Устное послание. Язык семи проворных. Жестокость и мягкость киноромана. Особенно упоминание о прокуроре. Моя наивность. Голубое, розовое мое небо у горизонта, волны. Что без бури о.? Океан ночью. Какие-то разряды молний. Все сверкало, девятый вал. Изнеможенье и позор, поэзия. Безумия, дикие сожаления, песня. La chanson du mal-aime. Свет и тени. Снег, атлетизм чувств по Антонену Арто. Парижские тайны, детство, с бабушкой на сеансе взрослого кино в Паризиане. Встреча в четверг после снега, перед снегом, во дворе на Невском у экстрасенса. День без числа словно, снег без кладбища, не поехал, пережил бурю, остров имени, камень блестит. Разрушение беседок и моста, мечта Гауди. Вместо чистого поля кладбища, птиц, черных фигур разговор после урока, строка из близкого-далекого. Изнанка романтизма, фрустрация, красота руин. Вместо поездки на кладбище как на маяк, на самую окраину города, где начинается простор, покой и воля. Девушка, которая стяжает любовь по крохам, покупает как процентщица, берез, дает. Пограничная ситуация, гром и молнии, чин естества. Триумфальная арка, кинороман Р. Я не понимал, что язык это сам человек. Щедрота полная угодна. О вкусе и цвете. Обида на самое себя. Сад, аллеи, как будто не было вод и огня.
* * *
Ноmme, animal sociable. Кажется, Аристотель. Вчера, на Фонтанке, у дамы Анны, в готическом зале, прием. Потом шел голубым вечером в дом Достоевского, мое кафе. До ранде-ву с Валентиной, дочкой мафии, оставался час. Le tour de quartier. Рынок, покупка провизии будто на войне провиант. Потом с сеткой прозрачной шел вдоль ограды церкви, нищие из бордосских рисунков Гойи. Мимо театра, там шло Лицо Бергмана. Перехожу улицу к кафе. Глухонемые девушки, с которыми я сидел встают, уходят, я сажусь за соседний столик, жду Валю, дочь мафии. Она рассказывает мне о поездке в Петергоф, о снеге, голубом сиянии, каких-то легких замках, розовых лицах. Мультфильм. Плов, сбор денег на водку, о диминой обиде, о том, как он собрался уходить, в пальто в передней, тогда его окружили девушки, принялись ласкать, гладить, шептать слова. Он остался, разделся. Весь день до этого он читал лекцию о маньеризме, меценатах, о переманивании артистов. Как артисты приживались при дворах. Потом мы стали говорить о деле, переводе пьесы, американской. Дал ей номер телефона Драгомощенко. Рассказал ей, что происходило в Петербурге второго числа, дошел до котельной в театре. Юра, как жена истопника при дворце провел нас с А. в театр, на поэзоконцерт Аллы Д. Реквием, ее черные очки, уборная после сцены. У Юры в каморке, черное пиво портер, топчан, какая-то шкура, трубы центра Помпиду, Париж в П. Он ведет себя как сатир, подсаживается к Антону. Слова, касанья, козлиные ноги торчат из штанов. Я пересадил А. на другой стул. Когда Антон отказался взять номер телефона, Юра указал нам на дверь. Мы ушли. Такой театр. Черный двор, волшебные сосульки, дерево все словно в хрустале. После реквиема. Двор, лабиринты, двери. Внутренний двор театра с сатиром, переводящим с мертвых языков на топчане покрытом шкурой.
Я рассказал Вале о внутреннем дворе театра, о том звенящем дереве, как бы хрустальном. О маленьком конфузе, посттеатральном скандале, показал в окно на ту сторону, как в мемуарах. Мы вышли на Владимирский проспект. Она сказала, что хочет прогуляться, пошли в направлении Невского п. Решили зайти в Северный ветер в надежде встретить Д. и попросить пьесу. Хозяйка кафе сказала, что у Д. день рождения, кафе закрыто. Мы извиняясь и кланяясь, выходили во двор, где секс-шоп. Решили ехать к самому и договариваться о пьесе. Доктора, сиделки, дома милосердия. Рассказ об А., Лукреции. О страхе перед цифрами. Шумеры, Вавилон, строительство египетских п. Все эти расчеты и халдейские вычисления. Она ответила, что раньше хотела иметь духовника, теперь нет. Наверное, ты сама мечтаешь быть матерью. Она сказала, что не знает. Тяжелая дорога к Д. Дом и не знающий, что он. Заяц, крокодил, медведь, такое панно на доме Д. Восемь дробь один. Манифесты-тосты мэтра в бабочке, белой рубашке. Возвращение гостей в маршрутном такси. Финляндский вокзал. Поэту С. дочь мафии рассказывает о розовых лицах, голубом снеге, украденных у Д. пяти тысячах на водку, пока мы спускаемся по самому длинному эскалатору города святого П.
* * *
Белый день беспокойства, мутная белая река. Снег, минус один — минус три, русский язык. После ночи белая молочная река. Продолжение или новый мир на смену боевым действиям. Покой в беспокойстве на берегу этой светлой реки. Проводы друга, холодный воздух. Его бесполезные мемуары (Гоцци!) о том лете, той даче, той женщине. Друг семьи: черные волосы туземца Америки. Город, снежная река, отдых на войне. Вместо кобылицы и ковыля, автобус на набережной вдоль замерзшей реки. Патафизическая река, струящаяся, ее воды. Стремящаяся к морю-океану. Левиафан сна. Потом потоп, мир. Страшный мир со звонками, визитами, звоночками. Прекрасный мир. Это граница страницы, белой как наш снег, саван романа. Лена словно жена египетского П. соблазнила и спала ночь. После той свадьбы с воображаемым генералом мечты. Сила сна, снег, свежий ветер из форточки. Еще не написан свежий в. Может быть еще пишется. Никогда, слова попугая из романса, перевод. Жамэ, жамэ. Плачем, переводя. Сидим у воображаемого океана сна, плачем и смеемся. Копим и тратим без расчета, плач и смех. Над всем этим океан воздуха. Тихое, название огромное. Тишина вод и воздуха. Граница света и тьмы. Атлантика чувств. Освобождение от плена эмоций. Зона аффектов, ее беспредел. Вышки, собаки, расстрел при попытке к бегству. Побег из плена аффектов, сам аффект. Скорбь бесчувствия. Белая или черная одежда. Свобода стихий и сам человек. Нотр Дам де П. Дыхание Сибири, провода и рельсы. Стремление туда, к большому воздуху. Граница веков и тысячелетий. Путь в Москву. Его открытие. Тема железной дороги. Путь сна, с печи на полати. Простота русского пути.
Барыня и х. Хулигана. Джентльмены, их гениталии. Танец. Легкий шелк художницы, барыни. Темная ночь как в песне после гостей, все цыгане в других комнатах, Фильштинская спит с Климом, сыном Елены. Сон разума, дети, чистота и страсть. Покой как на русской реке. Звонок-рассказ о той ночи. Другая Таня звала домой, обещала театр, ее крепкие руки. Желание быть гейшами, стать ими. Чай, разговоры, амбар театра, сеновал. Животная сила желаний, женщины, живот. Ради други своя, гибель террористок. Их сумочки, шпильки, ножи, зубочистки, бомбочки, баллончики с газом, зажигательной смесью. Их сон, обман, желания.
Изменение пейзажа, долгое искусство души. Чтение Идиота как экранизация. Спать с человеком это как искусство. Долгое, а жизнь коротка. Вышито шелком по-латыни. Экранизация, защита сна.
Сцена визита Н.Ф. в дом Гани. Приехал Рогожин, Ганя бьет по щеке князя Мышкина. Ужасный переполох. Вадим рассказывал, как он дрался с Виленским. Я ему говорю по дороге в метро, через мост, что вилэн пофранцузски значит отвратительный, мерзкий. Владимир Ленин, махатма. Имя Вилен. От города Вильна. Несовпадение аббревиатуры нового имени, старого города и французского названия крестьян. Типа смердов. Вилэн. Виллон, Вийон. Просто звучание букв. Гадость искусствоведов, их наглость, противность. Застенчивость в душе моряков, их красота. Потом помирились. Вадим с ним дрался из-за понятия чести. Шелк прекрасных дам. Рыцарство моего ученика, его лень, страсть к коллекционированию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Потом садимся на двадцать восьмой трамвай, остановка напротив, на другой стороне Литейного, едем к Лене-художнице, мимо Владимирской площади, колокольни, церкви, их не видно, они как на гравюре. Черная молчащая фигура, волосы инка или ацтека, индейца, затылок с тайными мыслями. Трамвай светлый, грохочет по темному. Мимо домов на Колокольной, по Марата мимо бывшей Никольской церкви, музея Севера, арктических экспедиций, лыж, радио, пеленгации, белых медведей, моржей, меховых шуб, рядом часовня, вновь открытая, полуоткрытая для культа, с лампадным маслом, ладанками, свечами, иконами, разговорами с людьми. Мимо по рельсам до Марата. Темное место, рядом шоколадная фабрика, переход для слепых, символический свет для пешеходов как в Греции. Семафор. Дом семьдесят, дом семьдесят шесть, в подворотню налево, через весь двор, вверх по темной лестнице без перил, узкая щель света, звонок. Голос мальчика. Кто там? Это Клим, сын.
Разговор на кухне. Ренессанс традиции. Список гостей на воскресенье, табель о рангах, имена. Св. вода в зеленой бутылочке, ее принесла художница Марина Бошару. У которой муж африканец. Не шлет почему-то факс с приглашением в Африку. Дитя счастливое зачем горишь желаньем? Воспоминание о Нижнем Новгороде на полях письма-впечатления. От разговора светлело, светлело, откуда-то из мистических бездн, затаившейся темноты молчания, бездн, показался свет. Когда бы ни Е., что вам этот город, конь стратагемы, деревянные стены, стрелы, кипящая смола на головы солдат. Власть мрачных предчувствий. Пифийство женщин, их вицеральное не врет. Черный бархат, вода, бисер дождя, деревья. Вы в молчании, ветки, редкие птицы зимы. Попив св. воды и поговорив в прихожей. Выйдя из кухни, железные предметы над столом. Тема рукописи тела как в кино Гринуэя. Начать издалека.
* * *
Шелк и бумага лозунгов. Железо. Egalite, liberte, fraternite. Лес, волосы, тепло тел. После спектакля Триумфальная арка, прогулка или название романа. Потоп Триумфа. Режиссер уехал в Москву как барин. Петербург-Москва. Нам оставил маркиза Де Сада, встречу в триумфе, арку, подворотню, идем дворами к Наталье Романовой, живущей недалеко от триумфа, в некотором отдалении словно в изгнании. Не застаем дома, автобус вновь везет нас к Триумфальной арке. Встреча киноромана. Переполненное метро. Мирей привозит мне книгу Зази в метро. Лариса достает билет на триумфальный спектакль. Тот вечер в освещенном зале, набитом почти до отказа будто ангар или амбар. Вокзал театра. Уходим через несколько минут. Десяток минут. Напротив Триумфальной арки метро.
Арфа, арка, арба. Всюду солдаты и солдатки с именами и фамилиями. Неизвестность солдата, огонь, вода, повозка коней. Триумф. Свежий воздух после театра. Воздух как арка, мираж в пустыне. Конструктивизм планов, Башня Татлина, улитка постмодерна, взвивайся выше и выше башней. Снег дней. Цифры и имена. Первые и последние буквы. Звонок Ларисы: вопрос о триумфе. Журнализм разговоров. Jour apres jour. Смерть поэта год назад, двадцать восьмого числа. Известность числа (пусть мнимая). Неизвестность солдата. Известность-неизвестность. Диалектика мемуаров. Память, кинороман. Пруст. Нобелевский Бродский умер. Триумф. Могила неизвестного солдата. Вечный огонь свечи.
Да здравствует поэт. По календарю скоро гибель Пушкина. Пока живет. Известность поэта, поле солдата, огонь. Черный обелиск. Три товарища. Нобелевский пепел, воды Ганга, динамит. Петербурга, кладбища, памятники. Триумфальный ужин при свечах, бабочках, студентах. Достижения в области всего, ничего. Смерть не в Венеции. Другое кино. Хорошо или никак. Хорошо, ладно, пусть. Руки девушек вышивают слова по шелку. Известие о девушке погибшей от любви. Сожженное платье, Триумфальная пирамида. Девушка, деньги, кинжалы.
Эврика, греческое горло, голос. Берег моря. Откровение о географии, сибирская карта в музее. Семнадцатый век, города еще не обозначено, вину и справа на карте Сибири. Город святого Петра на немецком языке. С француженкой Мирей открываем Триумфальную арку, до и после театра. Свобода выбора. Выбор свободы. Крутиться выбирая. Танец шаманов. Ее очки, глаза, зубы. Шубка из неизвестной овцы. Ее цигейка невидимая миру кацавейка. Захер Мазох, другая сторона. Походка людей как солдат по льду. Город оставленный, сожженный, библейский. Потоп потом как триумф. Уроки другого языка. Педагогическая поэма.
* * *
Ночь без дна, вчерашний снег, урок. Провожаю не до передней, а до метро. Визуальные радости. Верлен, стихотворение о сентябрьских розах (в самом конце). Скорей бы расцвели сентябрьские. Про осу, ее пьяный полет. Полдень бьет. Кинофильм стихотворения с комментариями, его произношением. Жесты. Театр одного стихотворения, пьесы. Полдень в деревенском доме. Хлев, ферма, блестящая солома, надежда в щель амбара как луч солнца. Длинные ноги будто из стихотворения, длинные волосы, пальцы, держащие книгу. До этого на кухне. Моя бессонная ночь и тело как улика и алиби. До этого звонок А. Будто монаха из Декамерона, учителя литературы из женской гимназии, его голос, невидимые руки, глаза. Невольно хочется зайти в полусумрак собора в Севилье, в Равенне. Его желание все выведать. Свежий воздух утром выветрит все лишнее.
Рассказ Тенесси У. Об одноруком боксере, его смерти, деньгах за рукопись тела.
Разговор словно театр, проповедь, попытка исповеди, эпизод киноромана. Потом приходит В., станем переводить стихотворение, озвучивать его, разыгрывать. Он приносит новость о снеге и ветре. В мой дом проникает зимняя свежесть. Воспоминание о поэме. О воспитании чувств. Педагогическая п. Провожаю до метро. Покупаю хлеб, возвращаюсь в дом. Звонок Сережи. Вопрос. На своем берегу, после дня рождения и отмечания приема в художники Лены и Маргариты. Картина, которая засветилась сегодня ночью, ритин пейзаж. Сережа спрашивал. Монастырь Италии, четырнадцатый или пятнадцатый век, уточнить. Уроки литературы, это кино. Обучение сценической речи, движению, основы ремесла. Мастерство мэтров в монастыре, ветер, снег. Ученики, зеленая книга Верлена, зеленые штаны ученика. Его волосы, голос, руки. Слабость мэтров, их падение, полет, плавание, погружение, сон о лестнице в небо. Подъемы-спуски. Поиск формулы. Ученик перед зеркалом, его спина, когда он шнурует ботинки, купленные два года назад, когда он работал на одной дерево-перерабатывающей фабрике. Четыреста пятьдесят. А у другого В. красивые ботинки, те в Мытищах. Его плечи, спина, черный шейный платок. Путешествие, комната, урок французского. Повторяем слова на остановке. Мой бред, мой напрасный, мой Всё. Ранде-ву с учеником французского, так он представился на свадьбе художниц. Когда Вадим увидел вазелин на полке, где китайская ваза, подарок ученицы, книги, каштаны на память о доме, где жила Лукреция, глиняная фигурка Вадима из М., икона, крестик. (…) Офицер-переводчик в мире. Временное жилье всех людей. Кибитка, Мой дом, Мойка, 12.
Бардак, сказал Вадим, посмотрев под стол, там как под мостом разбросан хлам книг. Сожженные мосты, беседки, мечта. Огонь, потоп. Его руки в краске, он красит мебель у Смоленского кладбища. Его фразы. Оля может быть знает, что делать с ним. Романс сомнения. Она пока в Москве оплакивает тело. Может быть она вернется в два часа ночи, звонок в дверь, он открывает ей в полосатой пижаме. Romances sans paroles. Золотые доспехи, меч, одежда из фильма. Статуэтка из бронзы похожа на Валентину, сказал он. А я думал на тебя, Вадим. Конечно на Валю, танцовщицу из дома кино. Сон о том кино, где снег. Название: Coup de grace.
* * *
Апокалипсис последних дней, цифры, тела. La chair de Vadime. Неприкасаемые. Доктор Антон, Валентина, дочь мафии, мой ученик. Вчера не поехал на заснеженное кладбище, остался у берегов и случилась роковая встреча с Вадимом. До этого спускался в Борей (северный ветер), там видел выставку художницы Ольги К. Открытие (апокалипсис), фотографии, пение. Ф. и пение это фон встречи с Большаковым, который вернулся неизвестно откуда сюда, восвояси. Григорьев привез мне голубенькую книжку Б. с иллюстрациями Маргариты. Ее пейзаж увезу через год в Париж.
Ссора с Вадимом из-за его тела, неприступной крепости, встреча тяжелее чем Измаил. Ее осада. Друг коварнее турецких пашей. Танцующие дервиши. Приставал и домогался Вадика? Какая-то досада, строка из Иры. Вадим последнего вечера. Снег, разговор, пока шли до моста. Остановка. Он вспомнил о следователе прокуратуры, молодом Панковском. Его фиаско. Ряд. В конце я. Возвышение Вадима как в Египте. Прекрасно-трогательный В. Отповедь мне, нимфетке, словно ответ на мое письмо. Назидательность и дидактизм. После урока французского. Обещание все рассказать Оле. Ночью ворочался, зверь числа. Смешное, волосы. Рыхлый снег киноромана. Возвращение в дом. Моя отверженность. Огонь на город. Потом воды потопа все унесут. Верлен Булатовского. Вечером признался А. во всем.
Шаман и В. Это одно. Красота это талант. Губы, волосы, что еще? Сказал: буду платить деньги за уроки. Желание откупиться, вместо бумаги тела, его белых матовых листов, чистейшей рисовой — звон несуществующих монет, шорох несбыточной бумаги. Каюта через год, летом, на Грибоедове. Мой стипендиат. А пока. Ответ на письмо. Без букв. Устное послание. Язык семи проворных. Жестокость и мягкость киноромана. Особенно упоминание о прокуроре. Моя наивность. Голубое, розовое мое небо у горизонта, волны. Что без бури о.? Океан ночью. Какие-то разряды молний. Все сверкало, девятый вал. Изнеможенье и позор, поэзия. Безумия, дикие сожаления, песня. La chanson du mal-aime. Свет и тени. Снег, атлетизм чувств по Антонену Арто. Парижские тайны, детство, с бабушкой на сеансе взрослого кино в Паризиане. Встреча в четверг после снега, перед снегом, во дворе на Невском у экстрасенса. День без числа словно, снег без кладбища, не поехал, пережил бурю, остров имени, камень блестит. Разрушение беседок и моста, мечта Гауди. Вместо чистого поля кладбища, птиц, черных фигур разговор после урока, строка из близкого-далекого. Изнанка романтизма, фрустрация, красота руин. Вместо поездки на кладбище как на маяк, на самую окраину города, где начинается простор, покой и воля. Девушка, которая стяжает любовь по крохам, покупает как процентщица, берез, дает. Пограничная ситуация, гром и молнии, чин естества. Триумфальная арка, кинороман Р. Я не понимал, что язык это сам человек. Щедрота полная угодна. О вкусе и цвете. Обида на самое себя. Сад, аллеи, как будто не было вод и огня.
* * *
Ноmme, animal sociable. Кажется, Аристотель. Вчера, на Фонтанке, у дамы Анны, в готическом зале, прием. Потом шел голубым вечером в дом Достоевского, мое кафе. До ранде-ву с Валентиной, дочкой мафии, оставался час. Le tour de quartier. Рынок, покупка провизии будто на войне провиант. Потом с сеткой прозрачной шел вдоль ограды церкви, нищие из бордосских рисунков Гойи. Мимо театра, там шло Лицо Бергмана. Перехожу улицу к кафе. Глухонемые девушки, с которыми я сидел встают, уходят, я сажусь за соседний столик, жду Валю, дочь мафии. Она рассказывает мне о поездке в Петергоф, о снеге, голубом сиянии, каких-то легких замках, розовых лицах. Мультфильм. Плов, сбор денег на водку, о диминой обиде, о том, как он собрался уходить, в пальто в передней, тогда его окружили девушки, принялись ласкать, гладить, шептать слова. Он остался, разделся. Весь день до этого он читал лекцию о маньеризме, меценатах, о переманивании артистов. Как артисты приживались при дворах. Потом мы стали говорить о деле, переводе пьесы, американской. Дал ей номер телефона Драгомощенко. Рассказал ей, что происходило в Петербурге второго числа, дошел до котельной в театре. Юра, как жена истопника при дворце провел нас с А. в театр, на поэзоконцерт Аллы Д. Реквием, ее черные очки, уборная после сцены. У Юры в каморке, черное пиво портер, топчан, какая-то шкура, трубы центра Помпиду, Париж в П. Он ведет себя как сатир, подсаживается к Антону. Слова, касанья, козлиные ноги торчат из штанов. Я пересадил А. на другой стул. Когда Антон отказался взять номер телефона, Юра указал нам на дверь. Мы ушли. Такой театр. Черный двор, волшебные сосульки, дерево все словно в хрустале. После реквиема. Двор, лабиринты, двери. Внутренний двор театра с сатиром, переводящим с мертвых языков на топчане покрытом шкурой.
Я рассказал Вале о внутреннем дворе театра, о том звенящем дереве, как бы хрустальном. О маленьком конфузе, посттеатральном скандале, показал в окно на ту сторону, как в мемуарах. Мы вышли на Владимирский проспект. Она сказала, что хочет прогуляться, пошли в направлении Невского п. Решили зайти в Северный ветер в надежде встретить Д. и попросить пьесу. Хозяйка кафе сказала, что у Д. день рождения, кафе закрыто. Мы извиняясь и кланяясь, выходили во двор, где секс-шоп. Решили ехать к самому и договариваться о пьесе. Доктора, сиделки, дома милосердия. Рассказ об А., Лукреции. О страхе перед цифрами. Шумеры, Вавилон, строительство египетских п. Все эти расчеты и халдейские вычисления. Она ответила, что раньше хотела иметь духовника, теперь нет. Наверное, ты сама мечтаешь быть матерью. Она сказала, что не знает. Тяжелая дорога к Д. Дом и не знающий, что он. Заяц, крокодил, медведь, такое панно на доме Д. Восемь дробь один. Манифесты-тосты мэтра в бабочке, белой рубашке. Возвращение гостей в маршрутном такси. Финляндский вокзал. Поэту С. дочь мафии рассказывает о розовых лицах, голубом снеге, украденных у Д. пяти тысячах на водку, пока мы спускаемся по самому длинному эскалатору города святого П.
* * *
Белый день беспокойства, мутная белая река. Снег, минус один — минус три, русский язык. После ночи белая молочная река. Продолжение или новый мир на смену боевым действиям. Покой в беспокойстве на берегу этой светлой реки. Проводы друга, холодный воздух. Его бесполезные мемуары (Гоцци!) о том лете, той даче, той женщине. Друг семьи: черные волосы туземца Америки. Город, снежная река, отдых на войне. Вместо кобылицы и ковыля, автобус на набережной вдоль замерзшей реки. Патафизическая река, струящаяся, ее воды. Стремящаяся к морю-океану. Левиафан сна. Потом потоп, мир. Страшный мир со звонками, визитами, звоночками. Прекрасный мир. Это граница страницы, белой как наш снег, саван романа. Лена словно жена египетского П. соблазнила и спала ночь. После той свадьбы с воображаемым генералом мечты. Сила сна, снег, свежий ветер из форточки. Еще не написан свежий в. Может быть еще пишется. Никогда, слова попугая из романса, перевод. Жамэ, жамэ. Плачем, переводя. Сидим у воображаемого океана сна, плачем и смеемся. Копим и тратим без расчета, плач и смех. Над всем этим океан воздуха. Тихое, название огромное. Тишина вод и воздуха. Граница света и тьмы. Атлантика чувств. Освобождение от плена эмоций. Зона аффектов, ее беспредел. Вышки, собаки, расстрел при попытке к бегству. Побег из плена аффектов, сам аффект. Скорбь бесчувствия. Белая или черная одежда. Свобода стихий и сам человек. Нотр Дам де П. Дыхание Сибири, провода и рельсы. Стремление туда, к большому воздуху. Граница веков и тысячелетий. Путь в Москву. Его открытие. Тема железной дороги. Путь сна, с печи на полати. Простота русского пути.
Барыня и х. Хулигана. Джентльмены, их гениталии. Танец. Легкий шелк художницы, барыни. Темная ночь как в песне после гостей, все цыгане в других комнатах, Фильштинская спит с Климом, сыном Елены. Сон разума, дети, чистота и страсть. Покой как на русской реке. Звонок-рассказ о той ночи. Другая Таня звала домой, обещала театр, ее крепкие руки. Желание быть гейшами, стать ими. Чай, разговоры, амбар театра, сеновал. Животная сила желаний, женщины, живот. Ради други своя, гибель террористок. Их сумочки, шпильки, ножи, зубочистки, бомбочки, баллончики с газом, зажигательной смесью. Их сон, обман, желания.
Изменение пейзажа, долгое искусство души. Чтение Идиота как экранизация. Спать с человеком это как искусство. Долгое, а жизнь коротка. Вышито шелком по-латыни. Экранизация, защита сна.
Сцена визита Н.Ф. в дом Гани. Приехал Рогожин, Ганя бьет по щеке князя Мышкина. Ужасный переполох. Вадим рассказывал, как он дрался с Виленским. Я ему говорю по дороге в метро, через мост, что вилэн пофранцузски значит отвратительный, мерзкий. Владимир Ленин, махатма. Имя Вилен. От города Вильна. Несовпадение аббревиатуры нового имени, старого города и французского названия крестьян. Типа смердов. Вилэн. Виллон, Вийон. Просто звучание букв. Гадость искусствоведов, их наглость, противность. Застенчивость в душе моряков, их красота. Потом помирились. Вадим с ним дрался из-за понятия чести. Шелк прекрасных дам. Рыцарство моего ученика, его лень, страсть к коллекционированию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24