— Тебе лучше посидеть.
Я подвел Мардж обратно к дивану и сел рядом с ней.
Ее лицо было бледным, осунувшимся. Я зажег сигарету и протянул ее Мардж. Она нервно затянулась.
— Ты что-нибудь ела? — спросил я.
Она покачала головой.
— Не могу. Нет аппетита.
В коридоре послышались шаги. Мы подняли головы.
Сестра Анжелика возвращалась с врачом.
— Можете зайти, — мягко сказал он. — Но только на минуту.
Доктор открыл для нас дверь.
Мы молча переступили через порог. Увидев сына, Мардж ахнула, ее ногти впились в мою руку.
Его тело было закрыто аппаратом искусственного дыхания; мы увидели только макушку Бреда. Густые черные волосы блестели и казались жирными. Лицо было белым, веки — плотно сомкнутыми. Тонкая трубка шла от его носа к баллону с кислородом. Бред дышал тяжело, неровно.
Мардж шагнула вперед, чтобы коснуться сына, но доктор шепотом остановил ее.
— Не беспокойте его. Он отдыхает, ему нужно беречь силы.
Она тихо постояла возле кровати, держась за мою руку. Мы наблюдали за сыном. Губы Мардж беззвучно шевелились, она словно говорила с ним.
Я внимательно глядел на Бреда. Он был моей плотью, его страдания передавались мне. Гигантский плод моего семени, моя частица, боль которой я не мог облегчить.
Я вспомнил день, когда видел его в последний раз. Я подшучивал над худобой сына, мешавшей ему попасть в футбольную команду. При его росте, заметил я, лучше заняться баскетболом. Эта игра менее опасна. Если он проявит способности, его гонорары смогут достигать пятидесяти тысяч долларов в год.
Я уже забыл, что он ответил. А сейчас Бред лежал под металлическим аппаратом, который дышал за него, потому что измученный организм сына не мог делать это самостоятельно. Мой малыш. Я шагал с ним ночами по дому, когда он плакал. У него самые могучие легкие в мире, жаловался я. Сейчас бы я не стал жаловаться.
Только бы они оказались достаточно сильными! Я не мог дышать за него. Это делал металлический монстр с белыми стерильными боками, зловеще поблескивающими в больничном свете.
— Теперь вам лучше уйти, — прошептал доктор.
Я повернулся к Мардж. Она послала воздушный поцелуй спящему сыну; я взял ее под руку и вслед за врачом покинул палату. Дверь бесшумно закрылась.
— Когда что-нибудь будет известно, доктор? — спросил я.
Он бессильно пожал плечами.
— Не могу сказать, мистер Ровен. Кризиса пока не было. Он может произойти через час или через неделю.
Когда именно, никто не знает.
— Он останется инвалидом?
— До кризиса ничего нельзя утверждать, мистер Ровен, — ответил врач. — После него мы проведем обследование и все выясним. Сейчас же я могу сказать вам лишь одно.
— Что именно, доктор? — с тревогой спросил я.
— Мы делаем все, что в наших силах. Не волнуйтесь напрасно и не пытайтесь заглянуть в будущее. Вы не поможете сыну, если сами заболеете.
Он повернулся к Мардж.
— Вы здесь уже давно. Вам пора отдохнуть.
Она провела тыльной стороной руки по глазам.
— Я не устала.
— Заставьте ее отдохнуть, мистер Ровен, — обратился он ко мне. — Вы сможете снова увидеть сына в восемь часов утра. Спокойной ночи.
Он зашагал по коридору.
Мы провожали его глазами, пока он не скрылся в своей комнате. Затем я повернулся к Мардж.
— Ты слышала, что сказал врач?
Она кивнула.
— Тогда идем, — сказал я. — В каком отеле ты остановилась?
— Ни в каком, — глухо произнесла она. — Я приехала сюда прямо из аэропорта.
— Внизу есть телефон, — сообщила сестра Анжелика. — Вы можете позвонить в гостиницу оттуда.
Я поблагодарил ее.
— Где твой чемодан? — спросил я Мардж.
— В приемном покое, — отозвалась она.
Мы медленно направились к лифту. Выйдя внизу из кабины, зашагали к стойке.
— Телефон в коридоре, — сказала мне сестра Анжелика.
Я оставил женщин у регистратуры и поспешил к телефону. Позвонил в отель и вызвал такси. Вернувшись назад, я не увидел Мардж и монахиню. Я склонился над стойкой.
— А где моя жена?
Девушка оторвала взгляд от журнала.
— Наверно, отправилась с сестрой Анжеликой в часовню, — сказала она, вытягивая руку. — Это за лифтом, первая дверь справа.
Маленькую часовню заливал золотистый свет от множества мерцающих на алтаре свечей. Я замер у входа, всматриваясь в полумрак. Мардж и сестра Анжелика склонили головы у ограждения. Я медленно прошел вдоль узкого прохода и опустился на колени возле жены.
Я посмотрел на нее. Руки Мардж сжимали ограждение, лоб касался ее пальцев. Губы шевелились, глаза были закрыты, но она знала, что я нахожусь рядом. Мардж еле заметно придвинулась ко мне.
Глава 32
Я неподвижно лежал, слушая, как плачет во сне Мардж. Мне не удавалось уснуть. Я вспоминал слова, произнесенные женой перед тем, как утомление, постепенно отнимавшее у Мардж силы, наконец свалило ее.
— Мне так страшно, Бред, — сказала она.
— Он поправится, — отозвался я, придав голосу уверенность, которой не испытывал. Невидимая рука сжимала мне горло.
— Пожалуйста, Господи, — простонала она. — Я не могу потерять и его тоже.
Я понял, что она знает об Элейн, но ничего не сказал.
Слова ободрения застыли на моих губах; я не мог сказать ей о своем решении. В другое время, в другом месте, возможно. Но не сейчас.
Я подумал об Элейн. Теперь я понимал, что она имела в виду. Годы совместной жизни возьмут свою дань.
Знал, почему она спросила, как я буду себя чувствовать.
Мардж негромко плакала во сне. Меня охватила такая нежность к ней, какой я никогда прежде не испытывал. Я прижал ее голову к своей груди.
Она лежала спокойно, тихо, как ребенок. Вскоре Мардж кончила плакать. Дыхание стало ровным, легким. Я ждал, когда ночь отступит, и в окнах забрезжит рассвет...
* * *
Мы узнали ответ через неделю. Утром в больнице нас встречали улыбками все — сестра Анжелика, девушка из приемного покоя, лифтер, медсестры и санитарки, обычно сдержанно-серьезные на работе.
Доктор вышел из своего маленького кабинета, протянув нам руки. Я пожал одну, Мардж — другую.
— Все обошлось, — радостно заявил он. — Ваш сын поправится. Небольшой отдых, и все будет в порядке.
Не в силах вымолвить ни слова, мы смотрели друг на друга глазами, полными слез. Наши свободные руки крепко сжались. Потом мы проследовали за врачом в палату Бреда.
Он лежал в постели со слегка приподнятой головой лицом к двери. Аппарат искусственного дыхания стоял в дальнем углу комнаты. Опустившись на колени возле кровати, мы с Мардж поцеловали сына и заплакали.
Мы увидели на лице Бреда слабое подобие его обычной улыбки. Он пошевелил рукой, указывая на «искусственные легкие».
— Господи! — произнес он тихо, но с прежней бодростью в голосе. — Уберите отсюда эту аэродинамическую трубу!
* * *
Из аэропорта я сразу отправился в офис. Отец повез Мардж и сына домой. Еще не было девяти часов, я пришел на работу первым. Я мысленно усмехнулся. Мне предстояло многое сделать. Закрыв дверь кабинета, я начал просматривать бумаги, лежавшие на столе.
Боб Леви неплохо потрудился. Все это время он выполнял мои функции. Когда прошел слух, что я снова в седле, мои старые клиенты пожелали вернуться ко мне.
Он принимал их заказы, но по более высоким расценкам.
Наверно, он решил, что они должны заплатить за свое предательство.
В десять часов я оторвал взгляд от документов. Где же все? Я ударил по клавише переговорного устройства.
— Бред, это вы? — удивленно спросила Микки.
— Нет, привидение! — пробасил я голосом Саймона Легри.
И тут все мои сотрудники вплоть до мальчишки-посыльного хлынули в кабинет и стали пожимать мне руку. Они были счастливы. Я чувствовал себя превосходно.
Все было великолепно.
Когда они удалились, в кабинет вошел Боб.
— В двенадцать тридцать у нас ленч с членами сталелитейной ассоциации, — сообщил он.
— О'кей, — отозвался я.
— Их юрист обещал после ленча положить контракт на ваш стол, — добавил Леви.
Я посмотрел на него.
— Не знаю, что бы я без вас делал.
Он улыбнулся мне.
— Я испытываю к вам то же чувство. Забавно, не правда ли?
— Превосходно, — засмеялся я.
Он удалился в свой кабинет. Рабочее утро шло своим чередом. Незадолго до ленча Микки внесла в кабинет коробку.
— Это от скорняка.
Я поглядел на коробку, которую она поставила на стол. Я не сразу вспомнил, что это такое. Потом до меня дошло. Завтра — наш юбилей. Трудно было представить, что с того дня, когда я вез Джини в школу и она подкинула мне эту идею, прошло меньше месяца. Так много событий случилось за это время.
— Пусть ее положат в машину, — сказал я Микки.
Она унесла коробку из кабинета. Дверь закрылась за Микки. Я заказал шубу в то утро, когда познакомился с Элейн.
Элейн! Мои пальцы замерли на столе. Я обещал позвонить ей, но не нашел свободной минуты. Тысяча лет минуло со времени нашего последнего разговора. Я снял трубку и набрал номер междугородной станции.
Я собирался продиктовать телефонный номер Элейн, когда Боб сунул голову в кабинет:
— Поторопитесь, — сказал он. — Не стоит опаздывать на первую официальную встречу с ними.
Я неохотно положил трубку и встал. Позвоню ей сразу после ленча. Взяв шляпу и пальто, я направился к двери.
Я не знал тогда, что она уже была мертва более двенадцати часов.
Начало вместо конца
Моя голова раскалывалась, непролитые слезы резали глаза. Не знаю, как долго я сидел, опустошенно глядя в окно и не находя ответа.
Раздался сигнал селектора. Я устало подошел к столу и снял трубку.
— Да, Микки.
— К вам пришла Сандра Уоллес.
Я на мгновение заколебался. Часы на столе показывали без нескольких минут шесть. Затем принял решение.
— Пригласите ее, — сказал я.
Дверь открылась, и в кабинет вошла Сандра. Она казалась воплощением энергии и жизненных сил. Ничто в этом мире, похоже, не могло ее сломить. В этом я был уверен. Она так отличалась от Элейн.
Ее голубые глаза смотрели на меня.
— Здравствуй, Бред, — тихо сказала она, остановившись у двери.
— Сэнди, — ласково произнес я. — Заходи.
Она медленно прошла вперед.
— Как дела?
— Все в порядке, — устало промолвил я.
— Я рада, что твой сын поправился, — сказала Сандра.
— Спасибо, — отозвался я.
Интересно, как она узнала об этом?
— Почему ты в Нью-Йорке?
— У меня есть для тебя письмо, — сообщила она.
— От мистера Брэйди? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет.
Я вопросительно посмотрел на Сандру.
— От миссис Шайлер, — сказала она.
В первый миг смысл ее слов не дошел до меня.
— От миссис Шайлер? — глупо спросил я. — Но она... она...
— Знаю, — тихо произнесла Сандра. — Я услышала об этом сегодня утром. Мистер Брэйди потрясен.
— Как оно попало к тебе? — спросил я. — Ты, с ней виделась?
Она снова покачала головой.
— Нет. Оно пришло утром с почтой.
Сандра вынула из сумочки конверт. Протянула его мне. Он был вскрыт. Я поглядел на девушку.
— Первый конверт адресован мне. Внутри лежит второй. Он — для тебя.
Я поднял язычок конверта. Знакомый тонкий запах духов долетел до меня. Я закрыл глаза. Увидел перед собой Элейн. Вытащил внутренний конверт. Он был заклеен. Я разорвал его. Посмотрел на Сэнди. Она по-прежнему стояла в кабинете.
— Я подожду в приемной, — сказала Сандра.
Я покачал головой.
— Останься здесь.
Она подошла к дивану и села. Я опустился в кресло и начал читать письмо Элейн. Ее почерк был аккуратным, убористым, он не выдавал волнения. Очевидно, садясь писать, она уже все обдумала и была тверда в своем решении. Письмо было датировано позавчерашним днем.
+++
"Мой дорогой Бред!
С того момента, как мы расстались в аэропорту, я постоянно молюсь за тебя. Я очень хочу, чтобы твой сын поправился. Это для меня важнее всего на свете.
Думая о нем, я поняла, какими мелкими и глупыми эгоистами мы оказались. Мы, собравшиеся пожертвовать всем ради мгновенной страсти.
Ведь на самом деле это — все, что нас связывало.
Это я тоже поняла. Моя жизнь уже прошла, и я пыталась занять немного твоей.
Кажется, я говорила о том, что ты напоминал мне Дэвида. У вас с ним много общего. Ты относишься к своей семье с тем же уважением и любовью, которые он испытывал к нам. Вот что в первую очередь привлекло меня в тебе, хотя я не сразу осознала это. Вы, — люди одного типа.
Оставшись после твоего отлета в одиночестве, я забрела на кладбище, где покоятся Дэвид и дети. Села на скамейку и посмотрела на памятник с уже выбитым моим именем. Там есть для меня место рядом с Дэвидом — то место, которое я занимала при его жизни. И тут мне пришло в голову — если я буду с тобой, я не смогу быть с ним и детьми. Мы никогда не окажемся снова вместе — мы, так много значившие друг для друга.
Я не хочу принизить мою любовь к тебе, просто моя любовь к Дэвиду и детям слишком велика.
Пожалуйста, не думай, что я предала нашу любовь.
Не могу выразить, что она значила для меня. Пожалуйста, думай обо мне хорошо и молись за меня.
С любовью, Элейн".
+++
Мои глаза весь день резало от слез, но сейчас мне стало легче. С моей души точно камень свалился. Я поднялся с кресла.
— Спасибо за то, что ты привезла мне его, Сэнди, — глухо сказал я.
Она встала.
— Я должна была привезти его. Я знала, что ты любил ее.
Я сделал вздох.
— Да, я любил ее.
Я не знал, с какой болью она жила, как сильно страдала. Я помнил лишь ее глаза, дымчато-синие, почти фиолетовые, с затаившейся в их глубине тоской.
Сандра подошла к двери.
— Мне пора возвращаться. Я обещала тете Hope вернуться домой к двенадцати.
— Тете Hope? — удивленно спросил я.
Она кивнула.
— Мистер Брэйди привел меня к себе домой и познакомил с ней. Он сказал, что хочет, чтобы я почувствовала себя его дочерью. Я некоторое время поживу у них.
Странная улыбка тронула ее губы.
— Любопытно, что ты сказал ему в тот день. Он превратился в совершенно другого человека. Даже начал мне нравиться. Оказывается, он очень мягкий и чуткий.
Надо только получше узнать его.
— Я рад, Сэнди, — сказал я, подходя к двери и глядя на девушку. — Теперь ты станешь добрей к ним обоим.
— Надеюсь, да.
Улыбнувшись, она подставила мне щеку, точно маленькая девочка.
Я поцеловал Сандру.
— До свидания, Сэнди.
Дверь закрылась за ней; я подошел к окну и распахнул его. Стоя там, я порвал письмо Элейн на мелкие кусочки, и они разлетелись в воздухе.
Это был конец, и это было начало. Начало новой жизни и нового понимания. Я ничем не отличался от других мужчин, забывавших, что осень — пора зрелости, и отчаянно гнавшихся за весенними страстями. Теперь я стал мудрее. Нельзя повернуть время вспять. Меня ждала жизнь с Мардж и детьми. Прекрасная жизнь. Теперь я знал, что имела в виду Элейн. Место рядом с близкими. Я сделал глубокий вдох. Холодный воздух заполнил мои легкие. Внезапно мне захотелось оказаться дома...
Я поехал к себе, и тут пошел первый снег. Когда я подруливал к гаражу, все вокруг побелело. Я остановился перед воротами и, сидя в машине, посмотрел на мой дом.
Все окна светились, даже в комнате Бреда; от них исходило теплое сияние. Перед домом стояло отцовское такси.
Я вылез из автомобиля и открыл ворота гаража. Петли, как всегда, пронзительно заскрипели. Я снова сел в машину и загнал ее в гараж.
— Папа! Папа! — услышал я голос Джини.
Я выбрался из машины; дочь кинулась в Мои объятия Я поцеловал ее.
— Как дела у моей девочки?
— Отлично! — бодро ответила она, затем перешла на шепот. — Надеюсь, ты не забыл о подарке для мамы. Она приготовила тебе потрясающе красивые часы.
Джини зажала рот рукой.
— Господи! Я проболталась. Обещала маме молчать!
Я улыбнулся дочери. Наверно, она рассказала Мардж о моем подарке. Джини никогда не умела хранить секреты.
— Ничего, милая, я тебя не выдам.
Я взял с сиденья коробку, присланную скорняком.
Сунул ее под мышку. Затем, взявшись за руки, мы с Джини зашагали к дому. Снег поскрипывал у нас под ногами.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16