Можно с уверенностью сказать, что и в 1925 году их партийно-деловые связи не оборвались и, весьма возможно, время от времени она выполняла какие-то его поручения. В книге И. Дойчера «Троцкий в изгнании» (М., 1991) сказано, что со своим бывшим мужем она «…переписывалась до самой смерти» (арестована в 1935 г., находилась в Тобольском политизоляторе, дальнейшая ее судьба неизвестна). В исследовании (весьма конъюнктурном) Н. Васецкого об «архитекторе революции» о той же прежней семейной парочке читаем: «Жизнь развела их, но они сохранили идейную связь и дружбу».Естественно, Анна Яковлевна Рубинштейн («Астория», №128), заметная военно-идеологическая особа в Ленинграде, фанатичная троцкистка, по-свойски заходила к Бронштейнам (об этом ей напомнят на допросе в 1936 г.). Если к тому добавить, что буквально рядом с Соколовской-Бронштейн, в номере 319-м, жила помощница Рубинштейн по «Красной газете» – Дебора Исааковна Кантор, появление в здешних апартаментах комиссарши-красногазетчицы не вызывает сомнений, тем более что ради своей сотоварки она выгнала из редакции некоего Соловьенка (написание фамилии требует уточнения). О последнем факте мы узнаем из протокола заседания партбюро «Красной» от 13 мая 1924 года.Несколько раньше, 28 марта того же года, на подобных же идеологических посиделках Рубинштейн настояла изгнать из журналистского коллектива Наумова, заменив его «членом РКП» (протокольная запись) Саррой Борисовной Раскиной. Заглядываем в журнал постояльцев «Астории» – в номере 129-м, оказывается, жила приглянувшаяся Рубинштейн подруга. Поистине прав Петр Чагин, главный редактор «Красной газеты», после окончания XIV съезда РКП(б) говоривший на одном из собраний редакционного коллектива: «До 26-го года здесь была какая-то новгородская вольница». То есть Рубинштейн и К° по своей прихоти распоряжались судьбами людей, выбрасывали с работы неугодных «чужих», выписывали себе баснословные гонорары и т. п. – все это под демагогические пересуды о «единстве партии».На собраниях нового состава редакционного аппарата Чагин не раз резко выступал против «старой троцкистской песенки» о мировой революции (например, 18 ноября 1926 г.). Идеализировать друга Есенина нет необходимости, он тоже являл собой «продукт» жестокого времени, но в стане политических хищников выглядел намного человечнее.Итак, выявленное троцкистское гнездо в «Астории» и ряд других прозвучавших фактов доказывают несомненное радение Рубинштейн своему высокому кумиру. По его приказу она могла не только облить грязью гроб Есенина, но и совершить любое подлое дело. О чем она думала, когда ее поставили к стенке в Соловках – о Троцком и кровавых расправах во имя мировой революции? Не знаем. Но имя замученного и оболганного поэта она вряд ли вспомнила.
3. Василий Васильевич Князев , сын тюменского купца, владельца двух магазинов, стихотворец-фельетонист, псевдоним Красный Звонарь, богохульник, сторожил тело Есенина в ночь с 28 на 29 декабря 1925 года в Обуховской больнице.О подоплеке его странной охранной миссии уже говорилось – покрыватели убийства Есенина не могли допустить даже внешнего осмотра трупа случайными людьми: настолько он, вероятно, после пыток был обезображен.А.Я. Рубинштейн отлично знала Князева, его вирши периодически публиковались в «Красном набате» (например, «Красному командиру». 1919. №251 (341). 2 ноября) и соревновались в лихости со стихами Демьяна Бедного.Сохранившиеся протоколы собраний красногазетчиков помогают представить личность поэта-ремесленника: анархист по натуре, игнорировал так называемую партийную работу, частенько устраивал в редакции «бузу», выбивал где только возможно гонорары за свои рифмованные отклики на злобу дня.Мемуарные и другие источники говорят: постоянно льнул к Г.Е. Зиновьеву, бывал у него дома, получал от него различные подарки и моральную поддержку; охотно, за мзду, выполнял сомнительные поручения; когда зиновьевская команда была вытеснена с высоких постов, ругал на всех перекрестках Сталина не столько по соображениям идеологическим, сколько из-за потери кормушки. Систематически делал вырезки из газет, в которых критиковался его идол. Арестован в марте 1937 года. Хлебнул лиха, которое раньше накликивал на других, призывая к красному беспощадному террору. Расстрелян. Реабилитирован в 1992 году.Троцкий вряд ли лично просил Князева «постеречь» бренное тело Есенина в мертвецкой Обуховской больницы, но назвать его имя в качестве помощника в заметании следов преступления мог, – ведь он сам в 1920 году пригласил Красного Звонаря в бригаду «Поезда наркомвоенмора». Князев счел, очевидно, за честь обеспечить главковерха свежерифмованной продукцией, курсировал (сколько времени – нам неизвестно) в ощетинившемся пушками и пулеметами карательном «штабе» Троцкого.Так одно за другим сковалось уголовное звено Устинов – Рубинштейн – Князев. Но оно было слабоватым для обеспечения масштабной акции прикрытия святотатства.Для участия в криминальной акции первый гангстер России пригласил других действующих лиц.
4. Петржак Леонид Станиславович , родился в1891 году в Краноставском уезде Люблинской губернии (Польша); отец – мельник, мать – домохозяйка; два года учился в начальном училище; получил первые навыки кровавого террора в 1905 году, совершенствовался в том же духе в подпольной партшколе. Профессиональный революционер, то есть жил на кем-то экспроприированные или пожалованные «на революцию» деньги, готовя поражение в войне России и приближая в стране политический кавардак. Исполняя обязанность начальника губернского уголовного розыска, вместе с Г.А. Гольцикером, руководителем Активно-секретного отделения (АСО) того же ведомства, высылал в «Англетер» 5-ю бригаду агентов во главе с инспектором-орденоносцем П.П. Громовым.Дальнейшее известно. То, что не ГПУ и милиция непосредственно занимались «делом Есенина», а таинственное АСО, наводит на мысль об особых полномочиях Петржака. Факт совмещения им службы в УГРО с должностью заместителя начальника иностранного отдела Ленинградского военного округа это подтверждает.Троцкий не мог не знать ловкого подпольщика-конспиратора. В 1919–1921 годах он черпал необходимую ему секретную информацию из рук заведующего осведомлением, затем начальника агентуры ВЧК товарища Петржака. Понятно, между ними наверняка установились доверительные отношения. В декабре 1925 года Лев Давидович, как нам представляется, лично попросил «об услуге» Леонида Станиславовича, который не мог отказать, тем более что Троцкий знал о неблаговидных страстишках бывшего подопечного (ранее он был осужден за должностное преступление; читатели, надеемся, не забыли о громких финансовых махинациях Петржака и его начальника, главы губернской милиции Г.С. Егорова, раскрытых ГПУ.).Всех недовольных скупостью информации о связях Троцкого и Петржака просим запастись терпением: изложенные здесь информационные крохи собирались несколько лет – тайна сия до сих пор велика есть.
5. Леонов Иван Леонтьевич , в 1925 году начальник Секретно-оперативной части (СОЧ) Ленинградского ГПУ, заместитель Станислава Адамовича Мессинга, первой здешней «кожаной куртки».Напоминаем: участковый надзиратель Н.М. Горбов, выйдя в 1930 году из тюрьмы, письменно заявил, что его пребывание за решеткой объясняется тем, что он «критиковал некрасивые поступки» Леонова.Служебное досье Леонова нам недоступно (а оно многое бы прояснило), но имеются, как мы уже замечали, серьезные детали. В то время, когда он был начальником Особого отдела и одновременно заместителем председателя Московской ЧК (1920–1921), на Лубянку попадал Есенин (например, как уже говорилось, в августе 1921 года по делу о «Зойкиной квартире»), то есть поэт вполне мог быть в поле зрения Леонова. Несомненно, Троцкий по долгу службы знал второго человека в столичной ЧК, не исключено, давал ему секретные поручения и, допускаем, проникся к нему доверием после их исполнения. Он же мог заметить в мае 1917 – марте 1918 годов Леонова – члена президиума Василеостровского Совета Петрограда (позже члена коллегии ЧК северной коммуны, а затем председателя Иваново-Вознесенской ЧК). Плотная закрытость чекистской архивной информации мешает говорить на интересующую тему подробнее. Но то, как Леонов успешно раскрутил в декабре 1925 – январе 1926 годов маховик лжи вокруг «дела Есенина» с помощью конечно же известных ему «своих» сексотов (Л.В. Берман, В.В. Васильева, В.В. Князев, П.Н. Лукницкий, П.Н. Медведев, В.М. Назаров, П.П. Петров, И.П. Цкирия, В.И. Эрлих и др.), может свидетельствовать об отклике Ивана Леонтьевича на сигнал Льва Давидовича.Есениноведы утверждают, что, возможно, сохранились шифротелеграммы, летевшие из Ленинграда в Москву и обратно. Выскажем наше соображение: такие шифротелеграммы существовали, но они носили, скорей всего, неофициальный характер, потому что расширение сферы допуска к подобным документам увеличивало риск утечки сверхсекретной информации. Вряд ли «есенинские» материалы регистрировались традиционным путем, все шло «по-домашнему»: условный звонок, келейная конспиративная встреча и прочее в том же роде. Нелегальные квартиры А.Я. Рубинштейн под видом москательной лавки и прачечной лишь подтверждают наше предположение.Существовал, очевидно, тайный оперативно-организационный треугольник по сокрытию убийства Есенина: «человек Троцкого» (он-то и был убийцей поэта) – Петржак – Леонов. Первый из них и осуществлял всю оперативную связь со своим хозяином в Москве и с двумя распорядителями – назовем их так – в Ленинграде. Петржак, по-видимому, отвечал за первую, очень важную стадию операции: задать изначально надежный и ложный ход возможного последующего – уже официального – расследования. Милицию и даже ГПУ оттеснили на задний план, на первом этапе им отводилась роль пассивных статистов, что с помощью Г.С. Егорова и И.Л. Леонова и было исполнено. У нас, кстати, нет уверенности, что об этой закулисной возне знал начальник Ленинградского ГПУ С.А. Мессинг, по имеющимся данным, вовсе, кажется, не благоволивший к Троцкому и троцкистам.На втором этапе псевдорасследования, когда АСО УГРО сделало свое черное дело, подключился к операции Леонов, «чистильщик» грязных следов; его ищейки срочно создавали официальную легенду о самоубийстве поэта, брали под свою опеку его приехавших в Ленинград родственников, распускали слухи, контролировали «Англетер», заботились о фальсификации документов – возни хватало.Наладив «машину лжи», «человек Троцкого», дабы лишний раз не маячить в городе, поспешил отбыть с докладом в столицу, поручив дальнейшую связь Эрлиху. Потому-то последний так часто в январе – феврале 1925 года вояжировал между Москвой и Ленинградом.ГПУ, прежде всего в лице Леонова, «приняло» тело поэта в 5-м номере «Англетера» от 5-й бригады АСО УГРО.
6. Далее, на наш взгляд, в вакханалию вмешался чекист Павел Петрович Петров (Макаревич) , прятавший свою гэпэушную физиономию под личиной кинорежиссера Севзапкино. Человек именно его профессиональных знаний и конспиративного опыта и выступил режиссером «постановки». Авторитетный для коменданта «Англетера» Назарова «член партии» свое задание, однако, выполнил плохо. Доверившись громилам, перетащившим труп по подвальному лабиринту из дома, как мы доказываем, следственной тюрьмы ГПУ по проспекту Майорова, 8/23, Петров не проверил подготовленный для открытого обозрения 5-й номер. В результате возникло немало недоуменных вопросов: почему веревка обвивала горло несчастного лишь полтора раза и не было петли; как Есенин, истекающий кровью, смог с порезанными ладонями и другими ранами соорудить на столе столь сложную пирамиду и взобраться под потолок; что за страшный вдавленный след над переносицей (официальная версия – ожог); наконец, куда исчез пиджак покойного??? Кстати сказать, видевший его Оксенов растерянно записал в «Дневнике»: «…вдоль лба виднелась багровая полоса (ожог – от накаленной трубы парового отопления, о которую он ударился головой?), рот полуоткрыт, волосы, развившиеся страшным нимбом вокруг головы.<…> Когда надо было отправить тело в Обуховку, не оказалось пиджака (где же он? Так и неизвестно)». И далее: «В гробу он был уже не так страшен. Ожог замазали, подвели брови и губы».Начинавший тогда сексотскую службу молоденький стихотворец Павел Лукницкий свидетельствует: «Есенин мало был похож на себя. Лицо его при вскрытии исправили, как могли, но все же на лбу было большое красное пятно, в верхнем углу правого глаза – желвак, на переносице – ссадина, и левый глаз – плоский: он вытек» (Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925. Paris: Ymca-Press, 1991).Мы часто преувеличиваем качество змеиного ума некоторых чекистов. В истории с Есениным садисты действовали напролом. Парадоксально, но факт: нет ни одного убедительного доказательства самоубийства поэта.Итак, выполнив преступное задание, домоуправ-гэпэушник Ипполит Цкирия передал «дело» Петрову, разыгравшему дальнейший жуткий сценарий.«Сценарист» мог заочно или лично познакомиться с Троцким. Косвенно это подтверждается следующим образом. Ленинградский Гублит, как уже говорилось, возглавлял И.А. Острецов. Встречавшийся с ним Корней Чуковский в своем «Дневнике» записал такой монолог амбициозного цензора: «Недавно я запретил одну книгу по химии, иностранная книга в русской переделке. Книга-то ничего, да переделка плохая. Получаю письмо от Троцкого: „Тов. Острецов. Мы с вами много ссорились, надеюсь, что – это в последний раз“.С трудом, но можно предположить: если глава местной цензуры часто переписывался с Троцким, значит, в какой-то форме с последним мог иметь дела и Петров, ранее служивший под началом Острецова.Возможны и другие каналы связи. Кинорежиссер-чекист родом с Могилевщины, где начинал свою революционно-подпольную работу. С тем же краем во многом перекликается и деятельность председателя Реввоенсовета Троцкого – так что их встречи не исключаются. Любопытно: в есенинской «Стране негодяев» один из героев говорит Чекистову-Лейбману, за которым – это известно – угадывается «демон революции»: «Все равно в Могилеве твой дом». Разумеется, строчка с подтекстом, но здесь важно видеть не земляческую, а духовную близость. Интуиция не подводила Есенина: к примеру, начальником личной охраны Троцкого был П.Р. Севрюк, уроженец тех же мест.Еще мелочь: Петров по совместной работе знал заведующего коммерческой частью Севзапкино Я.П. Чудновского. Последняя фамилия не пустой звук для биографов «вождя». Вместе с ним в Америке до 1917 года занимался партийной журналистикой Георгий Исаакович Чудновский. Возможно, кинокоммерсант не седьмая вода на киселе соратнику Троцкого по эмиграции (инициалы имя и отчества не должен смущать, тогда перекрашивались тысячи вчерашних конспираторов).Обнаружилась тоненькая ниточка знакомства Петров ас журналистом Г. Ф. Устиновым, прихвостнем Льва Давидовича. В сохранившемся протоколе (1925) приема новых членов в ленинградский профсоюз РАБИС их фамилии (с инициалами имен и отчеств) стоят рядом. Вряд ли это случайное совпадение. Тайная работа и того и другого требовала определенной легализации документов. Кстати, обоим в заочном приеме в РАБИС отказали, назначив незнакомцам испытательный срок.
Продолжаем реестр негодяев.
7. Илья Ионович Ионов (Бернштейн) , директор Ленгиза. В его тесном знакомстве с Троцким сомневаться не приходится – достаточно прочитать протокол (1937) «репрессивных» допросов Ионова в архиве ФСБ. Не случайно он укрывал под сенью издательства от возможных неприятностей причастных к англетеровской истории А.Я. Рубинштейн, П.Н. Медведева, С.А. Семенова, щедро печатал под маркой Госиздата В.В. Князева, И.И. Садофьева, М.А. Фромана, В.И. Эрлиха и других.Ионов всегда мгновенно и горячо откликался на смерть сотоварищей Троцкого по эмиграции в США и другим его подпольным делишкам. Пал от руки мстителя Володарский – Ионов сочиняет ему рифмованный некролог. Отмщен другой «пламенный», Урицкий, – он первый спешит на Марсово поле и произносит поминальную речь.Мало известен и такой факт: на том же пышном кладбище похоронен Семен (Самуил) Восков (1888–1920), сотрудничавший в Америке вместе с Троцким в эмигрантской газете «Новый мир». Ионов посвятил Бескову стихотворение «Памяти пролетария» (каковым тот никогда не был), принял участие в сборнике, восхвалявшем радетеля мирового Интернационала. Нелишне повторить и уже звучавший факт: Илья Ионович на том же месте упокоения «пламенных» отдавал почести В.О. Лихтенштадту (Мазину), знакомцу Троцкого, изготовителю бомб, прогремевших в 1906 году на даче П.А. Столыпина.Критик Оксенов записал в «Дневнике» слова, будто бы сказанные Есениным: «…таких, как Ионов, я люблю». Может быть, зависевший от издателя поэт и обронил когда-нибудь такую фразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
3. Василий Васильевич Князев , сын тюменского купца, владельца двух магазинов, стихотворец-фельетонист, псевдоним Красный Звонарь, богохульник, сторожил тело Есенина в ночь с 28 на 29 декабря 1925 года в Обуховской больнице.О подоплеке его странной охранной миссии уже говорилось – покрыватели убийства Есенина не могли допустить даже внешнего осмотра трупа случайными людьми: настолько он, вероятно, после пыток был обезображен.А.Я. Рубинштейн отлично знала Князева, его вирши периодически публиковались в «Красном набате» (например, «Красному командиру». 1919. №251 (341). 2 ноября) и соревновались в лихости со стихами Демьяна Бедного.Сохранившиеся протоколы собраний красногазетчиков помогают представить личность поэта-ремесленника: анархист по натуре, игнорировал так называемую партийную работу, частенько устраивал в редакции «бузу», выбивал где только возможно гонорары за свои рифмованные отклики на злобу дня.Мемуарные и другие источники говорят: постоянно льнул к Г.Е. Зиновьеву, бывал у него дома, получал от него различные подарки и моральную поддержку; охотно, за мзду, выполнял сомнительные поручения; когда зиновьевская команда была вытеснена с высоких постов, ругал на всех перекрестках Сталина не столько по соображениям идеологическим, сколько из-за потери кормушки. Систематически делал вырезки из газет, в которых критиковался его идол. Арестован в марте 1937 года. Хлебнул лиха, которое раньше накликивал на других, призывая к красному беспощадному террору. Расстрелян. Реабилитирован в 1992 году.Троцкий вряд ли лично просил Князева «постеречь» бренное тело Есенина в мертвецкой Обуховской больницы, но назвать его имя в качестве помощника в заметании следов преступления мог, – ведь он сам в 1920 году пригласил Красного Звонаря в бригаду «Поезда наркомвоенмора». Князев счел, очевидно, за честь обеспечить главковерха свежерифмованной продукцией, курсировал (сколько времени – нам неизвестно) в ощетинившемся пушками и пулеметами карательном «штабе» Троцкого.Так одно за другим сковалось уголовное звено Устинов – Рубинштейн – Князев. Но оно было слабоватым для обеспечения масштабной акции прикрытия святотатства.Для участия в криминальной акции первый гангстер России пригласил других действующих лиц.
4. Петржак Леонид Станиславович , родился в1891 году в Краноставском уезде Люблинской губернии (Польша); отец – мельник, мать – домохозяйка; два года учился в начальном училище; получил первые навыки кровавого террора в 1905 году, совершенствовался в том же духе в подпольной партшколе. Профессиональный революционер, то есть жил на кем-то экспроприированные или пожалованные «на революцию» деньги, готовя поражение в войне России и приближая в стране политический кавардак. Исполняя обязанность начальника губернского уголовного розыска, вместе с Г.А. Гольцикером, руководителем Активно-секретного отделения (АСО) того же ведомства, высылал в «Англетер» 5-ю бригаду агентов во главе с инспектором-орденоносцем П.П. Громовым.Дальнейшее известно. То, что не ГПУ и милиция непосредственно занимались «делом Есенина», а таинственное АСО, наводит на мысль об особых полномочиях Петржака. Факт совмещения им службы в УГРО с должностью заместителя начальника иностранного отдела Ленинградского военного округа это подтверждает.Троцкий не мог не знать ловкого подпольщика-конспиратора. В 1919–1921 годах он черпал необходимую ему секретную информацию из рук заведующего осведомлением, затем начальника агентуры ВЧК товарища Петржака. Понятно, между ними наверняка установились доверительные отношения. В декабре 1925 года Лев Давидович, как нам представляется, лично попросил «об услуге» Леонида Станиславовича, который не мог отказать, тем более что Троцкий знал о неблаговидных страстишках бывшего подопечного (ранее он был осужден за должностное преступление; читатели, надеемся, не забыли о громких финансовых махинациях Петржака и его начальника, главы губернской милиции Г.С. Егорова, раскрытых ГПУ.).Всех недовольных скупостью информации о связях Троцкого и Петржака просим запастись терпением: изложенные здесь информационные крохи собирались несколько лет – тайна сия до сих пор велика есть.
5. Леонов Иван Леонтьевич , в 1925 году начальник Секретно-оперативной части (СОЧ) Ленинградского ГПУ, заместитель Станислава Адамовича Мессинга, первой здешней «кожаной куртки».Напоминаем: участковый надзиратель Н.М. Горбов, выйдя в 1930 году из тюрьмы, письменно заявил, что его пребывание за решеткой объясняется тем, что он «критиковал некрасивые поступки» Леонова.Служебное досье Леонова нам недоступно (а оно многое бы прояснило), но имеются, как мы уже замечали, серьезные детали. В то время, когда он был начальником Особого отдела и одновременно заместителем председателя Московской ЧК (1920–1921), на Лубянку попадал Есенин (например, как уже говорилось, в августе 1921 года по делу о «Зойкиной квартире»), то есть поэт вполне мог быть в поле зрения Леонова. Несомненно, Троцкий по долгу службы знал второго человека в столичной ЧК, не исключено, давал ему секретные поручения и, допускаем, проникся к нему доверием после их исполнения. Он же мог заметить в мае 1917 – марте 1918 годов Леонова – члена президиума Василеостровского Совета Петрограда (позже члена коллегии ЧК северной коммуны, а затем председателя Иваново-Вознесенской ЧК). Плотная закрытость чекистской архивной информации мешает говорить на интересующую тему подробнее. Но то, как Леонов успешно раскрутил в декабре 1925 – январе 1926 годов маховик лжи вокруг «дела Есенина» с помощью конечно же известных ему «своих» сексотов (Л.В. Берман, В.В. Васильева, В.В. Князев, П.Н. Лукницкий, П.Н. Медведев, В.М. Назаров, П.П. Петров, И.П. Цкирия, В.И. Эрлих и др.), может свидетельствовать об отклике Ивана Леонтьевича на сигнал Льва Давидовича.Есениноведы утверждают, что, возможно, сохранились шифротелеграммы, летевшие из Ленинграда в Москву и обратно. Выскажем наше соображение: такие шифротелеграммы существовали, но они носили, скорей всего, неофициальный характер, потому что расширение сферы допуска к подобным документам увеличивало риск утечки сверхсекретной информации. Вряд ли «есенинские» материалы регистрировались традиционным путем, все шло «по-домашнему»: условный звонок, келейная конспиративная встреча и прочее в том же роде. Нелегальные квартиры А.Я. Рубинштейн под видом москательной лавки и прачечной лишь подтверждают наше предположение.Существовал, очевидно, тайный оперативно-организационный треугольник по сокрытию убийства Есенина: «человек Троцкого» (он-то и был убийцей поэта) – Петржак – Леонов. Первый из них и осуществлял всю оперативную связь со своим хозяином в Москве и с двумя распорядителями – назовем их так – в Ленинграде. Петржак, по-видимому, отвечал за первую, очень важную стадию операции: задать изначально надежный и ложный ход возможного последующего – уже официального – расследования. Милицию и даже ГПУ оттеснили на задний план, на первом этапе им отводилась роль пассивных статистов, что с помощью Г.С. Егорова и И.Л. Леонова и было исполнено. У нас, кстати, нет уверенности, что об этой закулисной возне знал начальник Ленинградского ГПУ С.А. Мессинг, по имеющимся данным, вовсе, кажется, не благоволивший к Троцкому и троцкистам.На втором этапе псевдорасследования, когда АСО УГРО сделало свое черное дело, подключился к операции Леонов, «чистильщик» грязных следов; его ищейки срочно создавали официальную легенду о самоубийстве поэта, брали под свою опеку его приехавших в Ленинград родственников, распускали слухи, контролировали «Англетер», заботились о фальсификации документов – возни хватало.Наладив «машину лжи», «человек Троцкого», дабы лишний раз не маячить в городе, поспешил отбыть с докладом в столицу, поручив дальнейшую связь Эрлиху. Потому-то последний так часто в январе – феврале 1925 года вояжировал между Москвой и Ленинградом.ГПУ, прежде всего в лице Леонова, «приняло» тело поэта в 5-м номере «Англетера» от 5-й бригады АСО УГРО.
6. Далее, на наш взгляд, в вакханалию вмешался чекист Павел Петрович Петров (Макаревич) , прятавший свою гэпэушную физиономию под личиной кинорежиссера Севзапкино. Человек именно его профессиональных знаний и конспиративного опыта и выступил режиссером «постановки». Авторитетный для коменданта «Англетера» Назарова «член партии» свое задание, однако, выполнил плохо. Доверившись громилам, перетащившим труп по подвальному лабиринту из дома, как мы доказываем, следственной тюрьмы ГПУ по проспекту Майорова, 8/23, Петров не проверил подготовленный для открытого обозрения 5-й номер. В результате возникло немало недоуменных вопросов: почему веревка обвивала горло несчастного лишь полтора раза и не было петли; как Есенин, истекающий кровью, смог с порезанными ладонями и другими ранами соорудить на столе столь сложную пирамиду и взобраться под потолок; что за страшный вдавленный след над переносицей (официальная версия – ожог); наконец, куда исчез пиджак покойного??? Кстати сказать, видевший его Оксенов растерянно записал в «Дневнике»: «…вдоль лба виднелась багровая полоса (ожог – от накаленной трубы парового отопления, о которую он ударился головой?), рот полуоткрыт, волосы, развившиеся страшным нимбом вокруг головы.<…> Когда надо было отправить тело в Обуховку, не оказалось пиджака (где же он? Так и неизвестно)». И далее: «В гробу он был уже не так страшен. Ожог замазали, подвели брови и губы».Начинавший тогда сексотскую службу молоденький стихотворец Павел Лукницкий свидетельствует: «Есенин мало был похож на себя. Лицо его при вскрытии исправили, как могли, но все же на лбу было большое красное пятно, в верхнем углу правого глаза – желвак, на переносице – ссадина, и левый глаз – плоский: он вытек» (Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925. Paris: Ymca-Press, 1991).Мы часто преувеличиваем качество змеиного ума некоторых чекистов. В истории с Есениным садисты действовали напролом. Парадоксально, но факт: нет ни одного убедительного доказательства самоубийства поэта.Итак, выполнив преступное задание, домоуправ-гэпэушник Ипполит Цкирия передал «дело» Петрову, разыгравшему дальнейший жуткий сценарий.«Сценарист» мог заочно или лично познакомиться с Троцким. Косвенно это подтверждается следующим образом. Ленинградский Гублит, как уже говорилось, возглавлял И.А. Острецов. Встречавшийся с ним Корней Чуковский в своем «Дневнике» записал такой монолог амбициозного цензора: «Недавно я запретил одну книгу по химии, иностранная книга в русской переделке. Книга-то ничего, да переделка плохая. Получаю письмо от Троцкого: „Тов. Острецов. Мы с вами много ссорились, надеюсь, что – это в последний раз“.С трудом, но можно предположить: если глава местной цензуры часто переписывался с Троцким, значит, в какой-то форме с последним мог иметь дела и Петров, ранее служивший под началом Острецова.Возможны и другие каналы связи. Кинорежиссер-чекист родом с Могилевщины, где начинал свою революционно-подпольную работу. С тем же краем во многом перекликается и деятельность председателя Реввоенсовета Троцкого – так что их встречи не исключаются. Любопытно: в есенинской «Стране негодяев» один из героев говорит Чекистову-Лейбману, за которым – это известно – угадывается «демон революции»: «Все равно в Могилеве твой дом». Разумеется, строчка с подтекстом, но здесь важно видеть не земляческую, а духовную близость. Интуиция не подводила Есенина: к примеру, начальником личной охраны Троцкого был П.Р. Севрюк, уроженец тех же мест.Еще мелочь: Петров по совместной работе знал заведующего коммерческой частью Севзапкино Я.П. Чудновского. Последняя фамилия не пустой звук для биографов «вождя». Вместе с ним в Америке до 1917 года занимался партийной журналистикой Георгий Исаакович Чудновский. Возможно, кинокоммерсант не седьмая вода на киселе соратнику Троцкого по эмиграции (инициалы имя и отчества не должен смущать, тогда перекрашивались тысячи вчерашних конспираторов).Обнаружилась тоненькая ниточка знакомства Петров ас журналистом Г. Ф. Устиновым, прихвостнем Льва Давидовича. В сохранившемся протоколе (1925) приема новых членов в ленинградский профсоюз РАБИС их фамилии (с инициалами имен и отчеств) стоят рядом. Вряд ли это случайное совпадение. Тайная работа и того и другого требовала определенной легализации документов. Кстати, обоим в заочном приеме в РАБИС отказали, назначив незнакомцам испытательный срок.
Продолжаем реестр негодяев.
7. Илья Ионович Ионов (Бернштейн) , директор Ленгиза. В его тесном знакомстве с Троцким сомневаться не приходится – достаточно прочитать протокол (1937) «репрессивных» допросов Ионова в архиве ФСБ. Не случайно он укрывал под сенью издательства от возможных неприятностей причастных к англетеровской истории А.Я. Рубинштейн, П.Н. Медведева, С.А. Семенова, щедро печатал под маркой Госиздата В.В. Князева, И.И. Садофьева, М.А. Фромана, В.И. Эрлиха и других.Ионов всегда мгновенно и горячо откликался на смерть сотоварищей Троцкого по эмиграции в США и другим его подпольным делишкам. Пал от руки мстителя Володарский – Ионов сочиняет ему рифмованный некролог. Отмщен другой «пламенный», Урицкий, – он первый спешит на Марсово поле и произносит поминальную речь.Мало известен и такой факт: на том же пышном кладбище похоронен Семен (Самуил) Восков (1888–1920), сотрудничавший в Америке вместе с Троцким в эмигрантской газете «Новый мир». Ионов посвятил Бескову стихотворение «Памяти пролетария» (каковым тот никогда не был), принял участие в сборнике, восхвалявшем радетеля мирового Интернационала. Нелишне повторить и уже звучавший факт: Илья Ионович на том же месте упокоения «пламенных» отдавал почести В.О. Лихтенштадту (Мазину), знакомцу Троцкого, изготовителю бомб, прогремевших в 1906 году на даче П.А. Столыпина.Критик Оксенов записал в «Дневнике» слова, будто бы сказанные Есениным: «…таких, как Ионов, я люблю». Может быть, зависевший от издателя поэт и обронил когда-нибудь такую фразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42