Их только что вывели из боя, и у них будет достаточно времени, чтобы потренировать новых пилотов. Вероятно, это самый лучший выход. Вы сами видите, что здесь творится. Нам нужны опытные пилоты, чтобы восполнять потери в эскадрилье».
Зазвенел телефон, адъютант слушал несколько секунд, потом медленно положил трубку.
«Они нашли нашего командира. Вероятно, разбился при аварийной посадке».
Он помолчал минуту, а потом добавил:
«Удачи вам в 616-й эскадрилье».
* * *
Снова нам пришлось садиться на поезд и мчаться на аэродром Колтишелл в Норфолке. Вскоре мы оказались в скромном офисе командира эскадрильи и кратко представились ему. Билли Бартон был невысоким симпатичным молодым человеком примерно моего возраста. Однако он был кадровым офицером, выпускником Кранвелла, и в 1936 году заслужил почетный кортик. После начала войны он быстро пошел вверх, но это было полностью заслуженно.
Он был одним из выдающихся питомцев Кранвелла. Он был всегда полон энергии. Мне он понравился с первого взгляда, и у меня никогда не было лучшего командира. С самого начала мы полностью поверили ему.
«Эскадрилье пришлось нелегко в Кенли. Они провели там всего пару недель, но потеряли несколько парней. Из боя их вывели 2 дня назад и назначили меня командиром. Моя задача — восстановить боеспособность за несколько дней, после чего нас, вероятно, снова отправят на юг. Вопросы?»
Мы промолчали.
«Хорошо. Вы, Джонсон, полетите со мной. Проведем в воздухе полчаса, посмотрю, на что вы годны. Ждите меня снаружи в автомобиле. Я отвезу вас на стоянку».
Я пристроил свой «Спитфайр» у правого крыла командира, и мы вместе устремились в небо над холмами и полями восточной Англии. Вечер для полетов был просто идеальный. Видимость неограниченная, ни дуновения ветерка. После нескольких простейших совместных поворотов Бартон указал пальцем за голову, и я пристроился ему в хвост. Теперь началась настоящая проверка. Сначала стремительное пикирование, когда индикатор скорости показал более 400 миль/час. Затем крутой подъем с переворотом на горке. Медленные бочки. Полуперевороты и пикирование. Виражи. Затем он покачал крыльями, приказывая снова пристроиться сбоку.
Мы провели в воздухе целый час, после чего приземлились в Колтишелле. Правое плечо у меня болело, однако я был полон энтузиазма. После неудач прошлой недели у меня наметился явный прогресс. Я остановился в шаге от командира эскадрильи, который начал говорить о тактике.
«Неплохо, Джонсон. Совсем неплохо. Но вам следует внимательнее контролировать воздух. Вам не раз говорили, что ваша шея должна быть резиновой. Постоянно оглядывайтесь. Ваша жизнь зависит от того, успеете ли вы заметить „мессер“ раньше, чем он атакует вас. Нет смысла просто шарить глазами по небу. Научитесь фиксировать глаза на определенном секторе, и тщательно осматривайте его. Во время всего полета постоянно старайтесь заметить малейшее движение в воздухе и опознавать замеченный самолет. Вы скоро обнаружите, что постоянная практика позволяет значительно улучшить наблюдательность».
Мы уже подошли к дверям домика на стоянке, но командир еще не закончил лекцию. Он подчеркнул необходимость постоянной строжайшей дисциплины радиопереговоров. Описал сложности правильного упреждения при стрельбе. Рассказал о методах атаки противника сзади. Главная обязанность ведомого — не уничтожение вражеского самолета. Он должен обеспечить своему ведущему чистое небо в заднем секторе. Исключительно важно сохранять строй во время боя, правильно использовать преимущества солнца, облаков, высоты.
Уже в домике Бартон представил меня нескольким летчикам эскадрильи, которые вскочили, когда вошел командир. На меня произвел большое впечатление плотный офицер, которого можно было счесть даже полноватым. Он выглядел значительно старше большинства из нас. Это был Кен Холден, который много раз играл в регби за Йоркшир. Как и Бартон, он был женат, хотя их жены жили довольно далеко от аэродрома. Кен научился летать во Вспомогательной авиации, когда ему было уже 29 лет. Немного позднее я познакомился с ним ближе. Какие бы события ни творились на фронте, Кен неизменно устраивал экскурсии в субботу вечером. Сразу после окончания полетов мы переодевались в чистые мундиры и отправлялись в ближайший городок. Там нас ждало пиво (вдоволь), какие-нибудь развлечения, обед и снова пиво. Кен был хорошим актером, обладал незаурядным чувством юмора и вообще был компанейским парнем. Однако в первые несколько недель эти черты его характера оставались скрытыми от меня. Я думал, что он был человеком строгим и осторожным. Его повадки северянина были словно специально нацелены на то, чтобы охлаждать пыл молодых парней. Вскоре мы вообразили, что нам известны все ответы и мы полностью готовы к бою с фрицами. Позднее Кен стал нашим командиром звена. Многие из нас, кому посчастливилось закончить войну, обязаны своими жизнями обстоятельным урокам, которые он нам дал.
Я познакомился и с другими пилотами Вспомогательной авиации, служившими в эскадрилье. В ней также служили несколько сержантов. Как только командир вышел, они тут же развалились в креслах, листая журналы.
Мне эта атмосфера не понравилась. Ветераны держались очень замкнуто и казались совершенно чужими. Даже моему неопытному глазу было заметно, что эскадрилья потеряла уверенность в себе, а дисциплина серьезно пошатнулась. Все это представляло разительный контраст по сравнению с подчеркнутой агрессивностью, которую я видел в Фоулмере. Здесь сидели молчаливые, осторожные люди. Однако мои размышления были прерваны, появился сутулый деловитый молодой офицер, который обратился ко мне:
«Меня зовут Гиббс. Я офицер разведки эскадрильи. Если вы уделите мне полчаса, я дам кое-что прочитать. Это оперативный дневник эскадрильи, он должен вам дать некоторую пищу для размышлений».
Я поблагодарил его, взял пухлый том и сел поближе к окну. Официальную историю эскадрильи я постарался пролистать побыстрее. Прежде чем приступить к чтению, я еще раз мельком поглядел на остальных летчиков. Один или два с нескрываемым интересом следили за мной. Отчеты были написаны сухими, рублеными фразами, но за ними стояли победы и поражения, жизнь и смерть эскадрильи в последние 12 месяцев.
Эскадрилья № 616 (Южно-Йоркширская) Вспомогательной авиации была сформирована в 1938 году в Донкастере. Первым командиром был майор граф Линкольн. В 616-ю были переведены несколько опытных пилотов Вспомогательной авиации, остальных призвали на месте, так же как и большую часть наземного персонала.
Вскоре после начала войны командиром был назначен кадровый офицер, однако он продержался всего пару месяцев. Билли Бартон был уже четвертым по счету командиром эскадрильи за год. Молодые и относительно неопытные пилоты Вспомогательной авиации не имели шансов прожить долго.
Зимой 1939 года Хаукер «Хинды» и Авро «Тьюторы» были заменены «Спитфайрами», и пилоты получили крещение огнем, когда патрулировали над Дюнкерком, стараясь прикрыть эвакуацию Британского экспедиционного корпуса. В это время они летали из Рочфорда, но в июне вернулись на свой аэродром в Йоркшире. Здесь у них выдался жаркий денек, когда они перехватили более 50 бомбардировщиков Ju-88 примерно в 10 милях от Фламборо Хед. Были сбиты 8 немецких самолетов, эскадрилья потерь не имела. Вражеским бомбардировщикам пришлось пересекать Северное море, что превышало возможности Me-109, поэтому они шли без сопровождения. Пилоты сочли такую охоту пустяковым занятием.
В середине августа эскадрилья была отправлена в Кенли, чтобы вместе с истребителями из Биггин-Хилла прикрывать Лондон с востока. В начале сентября эскадрилья была отозвана в тыл, в Колтишелл. За 15 дней боев она потеряла 4 пилотов убитыми, 5 были ранены, 1 попал в плен. В Кенли один офицер был уволен в запас, а еще один переведен из эскадрильи. В результате из 20 пилотов, отправившихся на юг, только 8 вернулись в Колтишелл, хотя кое-кто из раненых позднее вернулся в эскадрилью и снова сражался.
Ни одно подразделение не могло выдержать такие потери. Хотя уцелевшие летчики хорошо проявили себя, было совершенно ясно, что их следует вывести из боя, чтобы они могли отдохнуть и подготовить замену. Это и стало задачей Билли Бартона. Он должен был восстановить пошатнувшуюся уверенность в себе ветеранов и помочь им вместе с новичками образовать новую, агрессивную, умелую команду. Как ему удалось этого добиться, и как Бар-тон вместе с Дугласом Бадером превратили 616-ю эскадрилью в заслуженное подразделение, занявшее почетное место в истории Истребительного Командования, и станет началом моей истории.
В следующую субботу после чая Бартон пришел в домик на стоянке и сказал, что уровень готовности эскадрильи понижается. Теперь будет дежурить только одно звено из двух. Остальные в течение дня будут свободны, но прежде чем разбегаться, пилоты должны узнать, кто будет дежурить завтра. Быстро приняв ванну и переодевшись в приличные мундиры, маленькая группа летчиков набилась в старенький автомобиль и помчалась по узкой извилистой дороге в Норвич.
Несколько часов спустя мы все сидели в тесном, прокуренном баре, когда пришел полисмен и сообщил, что всем военнослужащим Королевских ВВС приказано немедленно вернуться в расположение своих частей.
В Колтишелле нам сообщили, что объявлена тревога номер один — «вторжение неизбежно, вероятно, произойдет в течение ближайших 12 часов». Командование вооруженных сил объявило всеобщую готовность, все части и подразделения были подняты на ноги. Происходившее в офицерском клубе можно характеризовать лишь одним словом — хаос. Пожилые офицеры, мобилизованные на время, бестолково метались из стороны в сторону. Наш командир куда-то пропал, мы попытались найти хоть какое-то объяснение происходящему. Вскоре мы услышали дюжину самых различных версий, самой распространенной из которых была следующая: началась вражеская операция по высадке десанта и вторжение на восточное побережье произойдет в ближайшие часы. Вероятно, командир эскадрильи и командиры звеньев уже находятся на стоянке. Поэтому я поспешно бросился из столовой в холл, чтобы позвонить туда по телефону. Когда я бежал по коридору, то едва не налетел на майора, который неловко ковылял мне навстречу. Его живые глаза с насмешкой уперлись в меня, в мои крылышки пилота и узкий шеврон лейтенанта.
«Скажи-ка, старик, что тут за паника?» — громко спросил он, вынув изо рта трубку.
«Я точно не знаю, сэр. Но есть сообщения о вражеской высадке», — ответил я.
Майор толкнул вращающиеся двери и вошел в шум и гам столовой. Заинтригованный, я последовал за ним, потому что мне показалось, что я знаю, кто это такой. Он полюбовался на охватившую всех панику, а потом громко и красочно приказал доложить, в чем дело. Полдюжины человек наперебой принялись объяснять, и наконец он кое-что сумел понять. Пока майор слушал, его глаза обшаривали зал, и уже через минуту все летчики ощутили, что между ними и этим человеком протянулись невидимые, но прочные нити.
Когда он подводил итог услышанному, в зале воцарилась тишина.
«Итак, ублюдки двинулись. Это будет хорошенькая драчка! Представьте, сколько отличных целей будет на плацдармах. Прелестная охота!» — И он громко изобразил «тра-та-та» пулеметной очереди.
Эффект был мгновенным и необычайным. Все сразу вспомнили, кто и что должен делать, и сложный, неповоротливый механизм аэродрома снова начал вертеться относительно гладко. Позднее нам сообщили, что донесения о вражеской высадке оказались ложными, и мы можем вернуться к состоянию обычной готовности. Но этот инцидент произвел на меня колоссальное впечатление. Он показал, как действует настоящий командир в запутанной и напряженной обстановке. Именно так произошла моя первая встреча с легендарным Дугласом Бадером.
В начале следующей недели мы отправились в Киртон-Линдсей, новый аэродром в 10 милях от Сканторпа в Линкольншире. Мы уходили еще дальше от разворачивающихся воздушных сражений, но у нас осталось всего 6 опытных летчиков, и эскадрилья была совершенно не готова участвовать в боях. Раньше или позже настанет наш черед, и лично я был благодарен за предоставленную нам передышку. Это позволило мне набраться уверенности и узнать кое-что новое о тактике, что пригодилось потом в боях.
В Киртон-Линдсее нас встретил и радостно приветствовал комендант базы Стефен Харди, который привез туда нашего командира эскадрильи и командиров звеньев. Мы прибыли на новое место без своих пожитков. В холле офицерского клуба нас встретил маленькой живой человечек. Это был мистер Смит, управляющий клубом, а позднее — отелем «Маджестик» в Харроугейте. Холл украшали несколько пальм в кадках, создавая нереальное впечатление какого-то курорта. Мне даже померещилось, что где-то неподалеку играет струнный оркестр. Мистер Смит сообщил, что командир эскадрильи и командиры звеньев уже получили комнаты. Если ли среди нас капитаны и старшие лейтенанты? Мы ответили, что нет. Все мы были зелеными лейтенантиками. Мистер Смит был явно расстроен. Он подготовил комнату для каждого из нас, но лишь в одной есть ванна с горячей и холодной водой. Может быть, мы решим эту деликатную проблему самостоятельно? Кен подхватил свой саквояж и обратился к мистеру Смиту. Это решается не переговорами, а простым старшинством. Поэтому комнату с ванной должен получить самый старший из нас!
Наш командир хорошо использовал прекрасную безоблачную осень и нещадно гонял нас. Прибыли новые пилоты, такие же неопытные, как мы, и эскадрилья была укомплектована до штатной численности. На юге истребители 11-й авиагруппы вели тяжелые бои с крупными соединениями немецких истребителей и бомбардировщиков. Однако нас не спешили отправлять туда. Пока наша эскадрилья оставалась в резерве. Иногда мы поднимали звено «Спитфайров», чтобы проверить сообщение о неопознанном самолете где-то над Северным морем или равнинами Линкольншира, но это всегда оказывались свои.
15 сентября стало величайшим днем Истребительного Командования. Я несколько раз поднимался в воздух, но все мои усилия, точно так же, как и у других пилотов 616-й эскадрильи, свелись к тренировке. Мы учились быстро набирать большую высоту и стреляли из 8 пулеметов «Браунинг» по конусу, который тащил самолет-буксировщик. Вечером мы услышали, потрясающие известия. Наши летчики-истребители сбили 185 немецких самолетов. Впоследствии эта цифра сократилась до 56 самолетов, однако официальные данные германского министерства авиации появились только после войны. С 10 июля по 31 октября мы объявили об уничтожении 2698 вражеских самолетов, хотя, согласно немецким хроникам, в действительности были сбиты только 1733 самолета. Таким образом, можно считать, что в ходе Битвы за Англию наши пилоты преувеличили свои достижения почти на 50%. Интересно отметить, что заявления немецких летчиков-истребителей были гораздо менее точными. За этот же период они «сбили» не менее 3058 самолетов Королевских ВВС, хотя наши действительные потери составили всего 915 самолетов. Таким образом, немецкие летчики преувеличивали свои успехи более чем в 3 раза.
Почему имели место такие расхождения между заявлениями пилотов и действительными потерями, понесенными неприятелем? В ходе Битвы за Англию измученные офицеры разведки почти не имели времени проверять и перепроверять рапорты летчиков. Наши уставы предписывали считать вражеский самолет уничтоженным в том случае, если было видно, как он упал на землю, или пошел вниз, загоревшись, или его пилот выпрыгнул с парашютом. Но горящие обломки одного самолета или белый купол одного парашюта бросаются в глаза слишком многим пилотам, когда на пятачке в пару миль крутятся десятки самолетов. В то время лишь немногие из наших «Спитфайров» и «Харрикейнов» были оснащены фотопулеметами. Это создавало дополнительные сложности при подтверждении побед. Сами же пилоты летали и дрались слишком часто, чтобы писать точные и детальные рапорты.
Не может быть сомнений, что сложная и запутанная картина воздушного боя приводила к тому, что заявления пилотов дублировались. Впрочем, командование мудро решило не слишком беспокоиться о точном числе уничтоженных вражеских самолетов. Большие потери понесли Люфтваффе или нет, однако налет был отбит.
Каждый летчик-истребитель на себе испытал стремительный переход от безумной суматохи воздушного боя к опасному одиночеству в кажущемся пустым мире. Небо — это нечто великое. Его горизонты бесконечны, и человек кажется ничтожной букашкой в его просторах. Я на собственном горьком опыте узнал, что небо может быть буквально забито сотнями крутящихся «Спитфайров» и «Мессершмиттов». Раскрылись два или три белых цветка парашютов и медленно идут к земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Зазвенел телефон, адъютант слушал несколько секунд, потом медленно положил трубку.
«Они нашли нашего командира. Вероятно, разбился при аварийной посадке».
Он помолчал минуту, а потом добавил:
«Удачи вам в 616-й эскадрилье».
* * *
Снова нам пришлось садиться на поезд и мчаться на аэродром Колтишелл в Норфолке. Вскоре мы оказались в скромном офисе командира эскадрильи и кратко представились ему. Билли Бартон был невысоким симпатичным молодым человеком примерно моего возраста. Однако он был кадровым офицером, выпускником Кранвелла, и в 1936 году заслужил почетный кортик. После начала войны он быстро пошел вверх, но это было полностью заслуженно.
Он был одним из выдающихся питомцев Кранвелла. Он был всегда полон энергии. Мне он понравился с первого взгляда, и у меня никогда не было лучшего командира. С самого начала мы полностью поверили ему.
«Эскадрилье пришлось нелегко в Кенли. Они провели там всего пару недель, но потеряли несколько парней. Из боя их вывели 2 дня назад и назначили меня командиром. Моя задача — восстановить боеспособность за несколько дней, после чего нас, вероятно, снова отправят на юг. Вопросы?»
Мы промолчали.
«Хорошо. Вы, Джонсон, полетите со мной. Проведем в воздухе полчаса, посмотрю, на что вы годны. Ждите меня снаружи в автомобиле. Я отвезу вас на стоянку».
Я пристроил свой «Спитфайр» у правого крыла командира, и мы вместе устремились в небо над холмами и полями восточной Англии. Вечер для полетов был просто идеальный. Видимость неограниченная, ни дуновения ветерка. После нескольких простейших совместных поворотов Бартон указал пальцем за голову, и я пристроился ему в хвост. Теперь началась настоящая проверка. Сначала стремительное пикирование, когда индикатор скорости показал более 400 миль/час. Затем крутой подъем с переворотом на горке. Медленные бочки. Полуперевороты и пикирование. Виражи. Затем он покачал крыльями, приказывая снова пристроиться сбоку.
Мы провели в воздухе целый час, после чего приземлились в Колтишелле. Правое плечо у меня болело, однако я был полон энтузиазма. После неудач прошлой недели у меня наметился явный прогресс. Я остановился в шаге от командира эскадрильи, который начал говорить о тактике.
«Неплохо, Джонсон. Совсем неплохо. Но вам следует внимательнее контролировать воздух. Вам не раз говорили, что ваша шея должна быть резиновой. Постоянно оглядывайтесь. Ваша жизнь зависит от того, успеете ли вы заметить „мессер“ раньше, чем он атакует вас. Нет смысла просто шарить глазами по небу. Научитесь фиксировать глаза на определенном секторе, и тщательно осматривайте его. Во время всего полета постоянно старайтесь заметить малейшее движение в воздухе и опознавать замеченный самолет. Вы скоро обнаружите, что постоянная практика позволяет значительно улучшить наблюдательность».
Мы уже подошли к дверям домика на стоянке, но командир еще не закончил лекцию. Он подчеркнул необходимость постоянной строжайшей дисциплины радиопереговоров. Описал сложности правильного упреждения при стрельбе. Рассказал о методах атаки противника сзади. Главная обязанность ведомого — не уничтожение вражеского самолета. Он должен обеспечить своему ведущему чистое небо в заднем секторе. Исключительно важно сохранять строй во время боя, правильно использовать преимущества солнца, облаков, высоты.
Уже в домике Бартон представил меня нескольким летчикам эскадрильи, которые вскочили, когда вошел командир. На меня произвел большое впечатление плотный офицер, которого можно было счесть даже полноватым. Он выглядел значительно старше большинства из нас. Это был Кен Холден, который много раз играл в регби за Йоркшир. Как и Бартон, он был женат, хотя их жены жили довольно далеко от аэродрома. Кен научился летать во Вспомогательной авиации, когда ему было уже 29 лет. Немного позднее я познакомился с ним ближе. Какие бы события ни творились на фронте, Кен неизменно устраивал экскурсии в субботу вечером. Сразу после окончания полетов мы переодевались в чистые мундиры и отправлялись в ближайший городок. Там нас ждало пиво (вдоволь), какие-нибудь развлечения, обед и снова пиво. Кен был хорошим актером, обладал незаурядным чувством юмора и вообще был компанейским парнем. Однако в первые несколько недель эти черты его характера оставались скрытыми от меня. Я думал, что он был человеком строгим и осторожным. Его повадки северянина были словно специально нацелены на то, чтобы охлаждать пыл молодых парней. Вскоре мы вообразили, что нам известны все ответы и мы полностью готовы к бою с фрицами. Позднее Кен стал нашим командиром звена. Многие из нас, кому посчастливилось закончить войну, обязаны своими жизнями обстоятельным урокам, которые он нам дал.
Я познакомился и с другими пилотами Вспомогательной авиации, служившими в эскадрилье. В ней также служили несколько сержантов. Как только командир вышел, они тут же развалились в креслах, листая журналы.
Мне эта атмосфера не понравилась. Ветераны держались очень замкнуто и казались совершенно чужими. Даже моему неопытному глазу было заметно, что эскадрилья потеряла уверенность в себе, а дисциплина серьезно пошатнулась. Все это представляло разительный контраст по сравнению с подчеркнутой агрессивностью, которую я видел в Фоулмере. Здесь сидели молчаливые, осторожные люди. Однако мои размышления были прерваны, появился сутулый деловитый молодой офицер, который обратился ко мне:
«Меня зовут Гиббс. Я офицер разведки эскадрильи. Если вы уделите мне полчаса, я дам кое-что прочитать. Это оперативный дневник эскадрильи, он должен вам дать некоторую пищу для размышлений».
Я поблагодарил его, взял пухлый том и сел поближе к окну. Официальную историю эскадрильи я постарался пролистать побыстрее. Прежде чем приступить к чтению, я еще раз мельком поглядел на остальных летчиков. Один или два с нескрываемым интересом следили за мной. Отчеты были написаны сухими, рублеными фразами, но за ними стояли победы и поражения, жизнь и смерть эскадрильи в последние 12 месяцев.
Эскадрилья № 616 (Южно-Йоркширская) Вспомогательной авиации была сформирована в 1938 году в Донкастере. Первым командиром был майор граф Линкольн. В 616-ю были переведены несколько опытных пилотов Вспомогательной авиации, остальных призвали на месте, так же как и большую часть наземного персонала.
Вскоре после начала войны командиром был назначен кадровый офицер, однако он продержался всего пару месяцев. Билли Бартон был уже четвертым по счету командиром эскадрильи за год. Молодые и относительно неопытные пилоты Вспомогательной авиации не имели шансов прожить долго.
Зимой 1939 года Хаукер «Хинды» и Авро «Тьюторы» были заменены «Спитфайрами», и пилоты получили крещение огнем, когда патрулировали над Дюнкерком, стараясь прикрыть эвакуацию Британского экспедиционного корпуса. В это время они летали из Рочфорда, но в июне вернулись на свой аэродром в Йоркшире. Здесь у них выдался жаркий денек, когда они перехватили более 50 бомбардировщиков Ju-88 примерно в 10 милях от Фламборо Хед. Были сбиты 8 немецких самолетов, эскадрилья потерь не имела. Вражеским бомбардировщикам пришлось пересекать Северное море, что превышало возможности Me-109, поэтому они шли без сопровождения. Пилоты сочли такую охоту пустяковым занятием.
В середине августа эскадрилья была отправлена в Кенли, чтобы вместе с истребителями из Биггин-Хилла прикрывать Лондон с востока. В начале сентября эскадрилья была отозвана в тыл, в Колтишелл. За 15 дней боев она потеряла 4 пилотов убитыми, 5 были ранены, 1 попал в плен. В Кенли один офицер был уволен в запас, а еще один переведен из эскадрильи. В результате из 20 пилотов, отправившихся на юг, только 8 вернулись в Колтишелл, хотя кое-кто из раненых позднее вернулся в эскадрилью и снова сражался.
Ни одно подразделение не могло выдержать такие потери. Хотя уцелевшие летчики хорошо проявили себя, было совершенно ясно, что их следует вывести из боя, чтобы они могли отдохнуть и подготовить замену. Это и стало задачей Билли Бартона. Он должен был восстановить пошатнувшуюся уверенность в себе ветеранов и помочь им вместе с новичками образовать новую, агрессивную, умелую команду. Как ему удалось этого добиться, и как Бар-тон вместе с Дугласом Бадером превратили 616-ю эскадрилью в заслуженное подразделение, занявшее почетное место в истории Истребительного Командования, и станет началом моей истории.
В следующую субботу после чая Бартон пришел в домик на стоянке и сказал, что уровень готовности эскадрильи понижается. Теперь будет дежурить только одно звено из двух. Остальные в течение дня будут свободны, но прежде чем разбегаться, пилоты должны узнать, кто будет дежурить завтра. Быстро приняв ванну и переодевшись в приличные мундиры, маленькая группа летчиков набилась в старенький автомобиль и помчалась по узкой извилистой дороге в Норвич.
Несколько часов спустя мы все сидели в тесном, прокуренном баре, когда пришел полисмен и сообщил, что всем военнослужащим Королевских ВВС приказано немедленно вернуться в расположение своих частей.
В Колтишелле нам сообщили, что объявлена тревога номер один — «вторжение неизбежно, вероятно, произойдет в течение ближайших 12 часов». Командование вооруженных сил объявило всеобщую готовность, все части и подразделения были подняты на ноги. Происходившее в офицерском клубе можно характеризовать лишь одним словом — хаос. Пожилые офицеры, мобилизованные на время, бестолково метались из стороны в сторону. Наш командир куда-то пропал, мы попытались найти хоть какое-то объяснение происходящему. Вскоре мы услышали дюжину самых различных версий, самой распространенной из которых была следующая: началась вражеская операция по высадке десанта и вторжение на восточное побережье произойдет в ближайшие часы. Вероятно, командир эскадрильи и командиры звеньев уже находятся на стоянке. Поэтому я поспешно бросился из столовой в холл, чтобы позвонить туда по телефону. Когда я бежал по коридору, то едва не налетел на майора, который неловко ковылял мне навстречу. Его живые глаза с насмешкой уперлись в меня, в мои крылышки пилота и узкий шеврон лейтенанта.
«Скажи-ка, старик, что тут за паника?» — громко спросил он, вынув изо рта трубку.
«Я точно не знаю, сэр. Но есть сообщения о вражеской высадке», — ответил я.
Майор толкнул вращающиеся двери и вошел в шум и гам столовой. Заинтригованный, я последовал за ним, потому что мне показалось, что я знаю, кто это такой. Он полюбовался на охватившую всех панику, а потом громко и красочно приказал доложить, в чем дело. Полдюжины человек наперебой принялись объяснять, и наконец он кое-что сумел понять. Пока майор слушал, его глаза обшаривали зал, и уже через минуту все летчики ощутили, что между ними и этим человеком протянулись невидимые, но прочные нити.
Когда он подводил итог услышанному, в зале воцарилась тишина.
«Итак, ублюдки двинулись. Это будет хорошенькая драчка! Представьте, сколько отличных целей будет на плацдармах. Прелестная охота!» — И он громко изобразил «тра-та-та» пулеметной очереди.
Эффект был мгновенным и необычайным. Все сразу вспомнили, кто и что должен делать, и сложный, неповоротливый механизм аэродрома снова начал вертеться относительно гладко. Позднее нам сообщили, что донесения о вражеской высадке оказались ложными, и мы можем вернуться к состоянию обычной готовности. Но этот инцидент произвел на меня колоссальное впечатление. Он показал, как действует настоящий командир в запутанной и напряженной обстановке. Именно так произошла моя первая встреча с легендарным Дугласом Бадером.
В начале следующей недели мы отправились в Киртон-Линдсей, новый аэродром в 10 милях от Сканторпа в Линкольншире. Мы уходили еще дальше от разворачивающихся воздушных сражений, но у нас осталось всего 6 опытных летчиков, и эскадрилья была совершенно не готова участвовать в боях. Раньше или позже настанет наш черед, и лично я был благодарен за предоставленную нам передышку. Это позволило мне набраться уверенности и узнать кое-что новое о тактике, что пригодилось потом в боях.
В Киртон-Линдсее нас встретил и радостно приветствовал комендант базы Стефен Харди, который привез туда нашего командира эскадрильи и командиров звеньев. Мы прибыли на новое место без своих пожитков. В холле офицерского клуба нас встретил маленькой живой человечек. Это был мистер Смит, управляющий клубом, а позднее — отелем «Маджестик» в Харроугейте. Холл украшали несколько пальм в кадках, создавая нереальное впечатление какого-то курорта. Мне даже померещилось, что где-то неподалеку играет струнный оркестр. Мистер Смит сообщил, что командир эскадрильи и командиры звеньев уже получили комнаты. Если ли среди нас капитаны и старшие лейтенанты? Мы ответили, что нет. Все мы были зелеными лейтенантиками. Мистер Смит был явно расстроен. Он подготовил комнату для каждого из нас, но лишь в одной есть ванна с горячей и холодной водой. Может быть, мы решим эту деликатную проблему самостоятельно? Кен подхватил свой саквояж и обратился к мистеру Смиту. Это решается не переговорами, а простым старшинством. Поэтому комнату с ванной должен получить самый старший из нас!
Наш командир хорошо использовал прекрасную безоблачную осень и нещадно гонял нас. Прибыли новые пилоты, такие же неопытные, как мы, и эскадрилья была укомплектована до штатной численности. На юге истребители 11-й авиагруппы вели тяжелые бои с крупными соединениями немецких истребителей и бомбардировщиков. Однако нас не спешили отправлять туда. Пока наша эскадрилья оставалась в резерве. Иногда мы поднимали звено «Спитфайров», чтобы проверить сообщение о неопознанном самолете где-то над Северным морем или равнинами Линкольншира, но это всегда оказывались свои.
15 сентября стало величайшим днем Истребительного Командования. Я несколько раз поднимался в воздух, но все мои усилия, точно так же, как и у других пилотов 616-й эскадрильи, свелись к тренировке. Мы учились быстро набирать большую высоту и стреляли из 8 пулеметов «Браунинг» по конусу, который тащил самолет-буксировщик. Вечером мы услышали, потрясающие известия. Наши летчики-истребители сбили 185 немецких самолетов. Впоследствии эта цифра сократилась до 56 самолетов, однако официальные данные германского министерства авиации появились только после войны. С 10 июля по 31 октября мы объявили об уничтожении 2698 вражеских самолетов, хотя, согласно немецким хроникам, в действительности были сбиты только 1733 самолета. Таким образом, можно считать, что в ходе Битвы за Англию наши пилоты преувеличили свои достижения почти на 50%. Интересно отметить, что заявления немецких летчиков-истребителей были гораздо менее точными. За этот же период они «сбили» не менее 3058 самолетов Королевских ВВС, хотя наши действительные потери составили всего 915 самолетов. Таким образом, немецкие летчики преувеличивали свои успехи более чем в 3 раза.
Почему имели место такие расхождения между заявлениями пилотов и действительными потерями, понесенными неприятелем? В ходе Битвы за Англию измученные офицеры разведки почти не имели времени проверять и перепроверять рапорты летчиков. Наши уставы предписывали считать вражеский самолет уничтоженным в том случае, если было видно, как он упал на землю, или пошел вниз, загоревшись, или его пилот выпрыгнул с парашютом. Но горящие обломки одного самолета или белый купол одного парашюта бросаются в глаза слишком многим пилотам, когда на пятачке в пару миль крутятся десятки самолетов. В то время лишь немногие из наших «Спитфайров» и «Харрикейнов» были оснащены фотопулеметами. Это создавало дополнительные сложности при подтверждении побед. Сами же пилоты летали и дрались слишком часто, чтобы писать точные и детальные рапорты.
Не может быть сомнений, что сложная и запутанная картина воздушного боя приводила к тому, что заявления пилотов дублировались. Впрочем, командование мудро решило не слишком беспокоиться о точном числе уничтоженных вражеских самолетов. Большие потери понесли Люфтваффе или нет, однако налет был отбит.
Каждый летчик-истребитель на себе испытал стремительный переход от безумной суматохи воздушного боя к опасному одиночеству в кажущемся пустым мире. Небо — это нечто великое. Его горизонты бесконечны, и человек кажется ничтожной букашкой в его просторах. Я на собственном горьком опыте узнал, что небо может быть буквально забито сотнями крутящихся «Спитфайров» и «Мессершмиттов». Раскрылись два или три белых цветка парашютов и медленно идут к земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37