Совсем иное дело — пикировать на тяжелом истребителе, который весит 7 тонн и сам падает, словно бомба. Это ничуть не похоже на попытки пикировать на легком хрупком самолете.
«Что ты об этом думаешь, Уолли?» — спросил я МакЛеода, когда мы осматривали «Спитфайр» с подвешенными бомбами.
«Не так уж плохо, сэр. Если мы подвесим два запасных бака вместо этих штук, — он указал на бомбы, — то сможем долететь до Берлина вместе с янки и получить настоящую драчку».
Мы постоянно занимались проблемой увеличения дальности полета наших «Спитфайров». Обычно мы несли маленький обтекаемый бак под брюхом истребителя. Но недавно мы услышали, что американцы подвесили баки под крыльями двух «Спитфайров IX» и сумели перелететь через Атлантику. Мы узнали от фирмы «Виккерс», что американцы, кроме подвесных баков, оборудовали дополнительные внутренние баки в крыльях. Однако это слишком снижало прочность крыла, и самолет нельзя было использовать в бою.
Дни в Дигби летели стремительно, я делал все возможное, чтобы превратить 80 канадских пилотов в 3 боеспособных эскадрильи. По вечерам, закончив работу, мы вместе с канадцами садились в «Лагонду» и отправлялись куда-нибудь в сельский трактирчик, пропустить пинту эля. Эти поездки приносили исключительную пользу, так как позволяли забыть о формальностях и субординации и лучше узнать друг друга. Когда становилось совсем поздно, мы возвращались в наш клуб, пропускали в баре по последней и отправлялись спать. Иногда кто-нибудь садился за пианино, и в баре начиналось пение. Один молодой лейтенант, Джонни Марриотт, обладал поистине неисчерпаемым запасом английских и канадских песен, а также прекрасным голосом.
После 2 недель упорных тренировок в Дигби мы отправились на юг, на аэродром возле Борнемута, и использовали этот случай для отработки процедуры перебазирования тактического авиакрыла. Первой покинула Дигби передовая группа, в которую входила примерно половина наземного персонала, и маленькими, старательно замаскированными колоннами перебралась на новую базу. Сразу после прибытия они развернули костяк штаба, в том числе — службы управления полетами? и приготовились к приему «Спитфайров». Тем временем мы продолжали полеты из Дигби и проводили свои собственные тренировки. Как только мы получили сообщение, что передовая партия готова начать обслуживание эскадрильи, мы перелетели на новую базу, через несколько минут после приземления заправились и снова были готовы подняться в воздух. Тыловая партия, оставшаяся в Дигби, собрала наше оборудование, погрузила его на большие грузовики и тоже двинулась на юг. Через 2 дня они присоединились к нам.
* * *
Вскоре мы провели нашу первую операцию. Мы обнаружили дюжину вражеских самолетов на аэродроме возле Парижа и превратили по крайней мере половину из них в пылающие обломки. Через 3 недели после получения новых «Спитфайров» новички из Канады летали почти как ветераны и стойко держались под огнем. Крыло перебазировалось в Тангмер, и мы сыграли свою роль в ежедневных налетах на территорию Германии и оккупированной Европы. После нескольких вылетов нам стало ясно, что теперь ловить вражеские истребители будет гораздо сложнее, чем раньше.
Хотя мы находились в составе 83-й группы, наши операции планировал и направлял штаб 11-й группы. Такое положение сохранялось до тех пор, пока 83-я группа не создала свою систему управления и радиолокационного слежения во Франции. Поэтому я специально совершил визит в Оксбридж, чтобы получше ознакомиться с предполагаемой диспозицией сил Люфтваффе внутри нашего радиуса действия. На основании данных различных источников на карте было показано множество «действующих» немецких истребительных эскадрилий. Наши разведчики были уверены, что их сведения совершенно верны. Тогда я отправился к Джейми.
«В последние дни мы почти не видим фрицев, Джейми. Однако твои шпики уверяют, что они продолжают действовать во Франции. Или мы не встречаем их, потому что летаем слишком высоко?».
«Может, ты и прав, — ответил Джейми. — Пилоты „Тайфунов“, которые действуют ниже вас, часто видят немцев. Но я полагаю, что главная причина заключается в том, что фрицы свои усилия сосредоточили на борьбе с „Крепостями“ и просто игнорируют ваши вылазки».
«Давай попытаемся действовать на малых высотах», — предложил я.
«Давай, может, и сработает, — согласился новозеландец. — Мы думаем, что, если бросить тактические бомбардировщики на аэродромы фрицев, они попытаются убрать свои самолеты до начала бомбежки. Скорее всего, они постараются на малой высоте удрать в Германию».
«Когда в следующий раз мы будем сопровождать „Мэродеры“, я возьму четверку и полечу впереди бомбардировщиков на минимальной высоте. Мы подойдем к немецким аэродромам над верхушками деревьев и подкараулим их, когда они будут взлетать. Ты укажешь это в приказе на следующую операцию?»
«Хорошо, — согласился Джейми. — Я напишу, что ты должен прибыть к цели на 20 минут раньше бомбардировщиков. Ты должен перехватить фрицев на взлете. Следи за зенитками!»
Исключая отдельные случаи, когда нам приходилось удирать из Франции на малой высоте, мы до сих пор не летали там на бреющем. Маршрут следовало выбрать очень тщательно, чтобы обойти места сосредоточения зениток и крупные промышленные центры. Также будет слишком опасно лететь прямо над вражескими аэродромами. Но в то же время я должен найти такое место для своих «Спитфайров», чтобы мы могли легко засечь взлет вражеских истребителей. Я буду целиком занят слежением за местностью и одновременно за картой. Остальные летчики должны будут прикрывать меня и следить за небом.
Этот тип операций на малой высоте резко отличался от штурмовок, которые мы проводили раньше. Мы летали в хорошую погоду и пересекали прибрежный район с насыщенной ПВО на безопасной высоте. Когда мы начинали снижаться, то при ясной погоде знали свое точное место и видели, какие районы следует обойти. Мы обнаружили, что чем дальше мы уходим от берега, тем слабее становится ПВО, если мы обходим аэродромы и города. Увеличение радиуса действия «Спитфайров» означало, что мы можем добраться до Рейна. Мы назвали такие операции «Рейнджер».
В ходе «Рейнджера I» моя четверка «Спитфайров» уже находилась над территорией Франции, когда «Мэродеры» только пересекли берег возле Остенде. Мы стремительно спикировали к вершинам деревьев, и я обнаружил, что полет над рощами и деревнями Бельгии вызывает приятное возбуждение. Иногда крестьяне оглядывались на звук наших моторов и принимались махать руками, когда видели английские опознавательные знаки. Для них мы были первым признаком близящегося освобождения.
Мы летели над мирными полями, почти касаясь листвы деревьев. Чуть трогаем ручки управления вперед, чтобы снизиться в долину. Летим вдоль склонов холмов и чуть поворачиваем, чтобы облететь колокольни и дымовые трубы. Тут и там виднелись зелено-коричневые автомобили Вермахта, которые ползли по проселочным дорогам. Мы не обращали на них внимания, так как наша ставка была гораздо крупнее.
Мы приближались к густо населенному району вокруг Брюсселя. Справа от нас остался старый университетский город Лувэн. Здесь мы могли нарваться на неприятности, так как возле Брюсселя находились два хорошо защищенных аэродрома, поэтому мы повернули к Лувэну.
«Седому от красного-2. Один двухмоторный самолет на 12 часов. Та же высота».
Do-217 летел в полном одиночестве, и наши «Спитфайры» быстро догоняли его. Как семечки! МакЛеод снизился до моего уровня, и я заподозрил, что он намерен выскочить вперед меня, что было страшным нарушением летной дисциплины. Однако он остался рядом, и я сказал:
«Он твой, Уолли. Посмотрим, как ты с ним справишься!»
Он сблизился с немцем, а мы остались сзади, следя за происходящим. Все произошло моментально. Никакой утомительной погони. Никаких отчаянных маневров. Это был прекрасный пример снайперской стрельбы. Уолли поразил жертву уже первой очередью. «Дорнье» дернулся вверх, на мгновение завис неподвижно, а потом рухнул на землю. В небо взметнулся столб пламени. Мы полетели дальше, оставив пылающие обломки «Дорнье».
«Хорошо сделано, Уолли. Перестроиться. Нам могут попасться еще», — приказал я.
Мы продолжали наши поиски над Бельгией и Голландией. Однако в этот день мы больше не встретили немецких самолетов. Поэтому, перед тем, как набрать высоту и отправиться назад, мы обстреляли немецкую автоколонну. Это была прекрасная охота, и мы оставили 6 или 7 горящих машин на обочине дороги.
Через 2 дня мы испробовали тот же самый тактический прием и так же неудачно. Наши легкие бомбардировщики действовали в районе Парижа, а я повел четверку «Спитфайров» осматривать многочисленные аэродромы, расположенные полукругом вокруг французской столицы. Через 20 минут полета на бреющем я потерял место, хотя знал, что нахожусь в нескольких милях южнее Парижа. Я отложил карту и сосредоточился на определении курса. Еще 5 минут, потом поворот на запад, чтобы не слишком приблизиться к Парижу. Наш горизонт был ограничен всего 3 милями, так как мы летели слишком низко, и сокращался еще больше, когда мы ныряли в долину.
Мы пересекли целую паутину железнодорожных линий, которые указывали, что мы совсем рядом с Парижем. Потом пролетели над рекой и увидели впереди поросший деревьями холм, поднимающийся на 200 футов над рекой. Мы проползли вдоль склона, перескочили через деревья на вершине и оказались над широким летным полем. На противоположной стороне аэродрома стояли несколько больших ангаров.
Немецкие зенитчики были наготове и уже ждали. Первый выстрел, а потом снаряды полетели со всех направлений. Несколько орудий стояли на крышах ангаров, и они стреляли нам прямо в лоб. Было бы чертовски глупо поворачивать назад, чтобы пытаться укрыться за склоном холма, так как разворот подставил бы зениткам уязвимое брюхо истребителя. Вражеские самолеты стояли здесь и там, но единственной нашей мыслью было поскорее вырваться из этого ада. Времени отдавать приказы по радио не было. Каждый сам за себя. Но все пилоты понимали, что их единственный шанс спастись заключается в том, чтобы оставаться на минимальной высоте.
Нам казалось, что выход закрывает перекрестный огонь сотни орудий. Я надеялся проскочить в узкую щель между двумя ангарами. Я нацелил нос «Спитфайра» прямо туда, пролетел и успел заметить многоствольный автомат, разворачивающийся вслед мне. Дальше лежала длинная прямая дорога, обсаженная с обеих сторон высокими тополями. Я прижал «Спитфайр» к полотну, используя в качестве укрытия кроны деревьев. Трассы мелькали над кабиной, но при некоторой доле везения я вскоре выскочу за пределы досягаемости. Поэтому я держал «Спитфайр» в нескольких футах над засыпанной гравием дорогой. Полдюжины велосипедистов мчались к аэродрому навстречу мне. Они побросали велосипеды и кинулись в разные стороны. Если вы французы, прошу прощения, но я испугался гораздо больше вас.
Я набрал высоту и вызвал по радио остальных пилотов. Как ни странно, все они сумели прорваться сквозь огневую завесу. Когда выяснилось, что все живы, я с воплем радости бросил «Спитфайр» свечкой вверх.
Мы приземлились в Тангмере, и никогда раньше сигареты не казались такими вкусными. Даже обычный чай, поданный девушками, показался божественным нектаром. Мы стояли перед своими «Спитфайрами» и говорили о всяких пустяках. Но через полчаса показались несколько штабных автомобилей, полных Важных Персон. Из первой машины вышел Эйзенхауэр, за ним последовал Ли-Мэллори, который недавно был назначен командующим авиацией экспедиционных сил. Их сопровождал наш новый командир группы Гарри Бродхерст, который отличился как пилот истребителя в первые годы войны. 83-я группа была не первым его командным постом, так как недавно он успешно руководил ВВС Пустыни. По нашим костюмам Бродхерст понял, что мы только что вернулись из вылета. Он сказал генералу:
«Подойдем и поговорим с этими парнями, сэр. Они только что приземлились».
Эйзенхауэра это немедленно заинтересовало, и он спросил у меня:
«Вам сегодня повезло?»
Я быстро вспомнил что мы не сделали ни единого выстрела. А какими словами можно описать нашу невероятную встречу с зенитками? И я ответил:
«Нет, сэр. Полет прошел спокойно».
* * *
Примерно за месяц до высадки у меня была интересная стычка. Мы атаковали маленькую группу «Фокке-Вульфов». Я попытался догнать немецкого командира, но тот перешел в вертикальное пике и оторвался от меня. Я вышел из пике у самой земли и круто пошел вверх, уверенный, что фрицев у меня на хвосте нет. Я выровнялся и начал увеличивать скорость, чтобы набрать высоту и перестроить своих канадцев. Внезапно мне в глаза бросилась черная тень, которая стремительно скользила по залитой солнцем земле. Она перескакивала через изгороди и дороги, на мгновение рассыпалась сотнями мелких пятнышек, чтобы потом снова слиться в единое целое. Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что это тень другого самолета, летящего рядом со мной. В солнечном сиянии мелькали какие-то неясные очертания. Я бросил «Спитфайр» вертикально вверх, а потом выровнял его, выйдя против рассветного зарева. Подо мной находился «Фокке-Вульф», и его тень летела примерно в 400 ярдах впереди.
Я начал осторожно спускаться, чтобы зайти ему в хвост. Каждые несколько секунд немецкий пилот чуть доворачивал, чтобы контролировать мертвую зону. Я подожду, пока он расслабится. И тогда я его прикончу. Постепенно его довороты становились все реже, и он пошел вдоль широкой речной долины. Я должен был лететь чуть выше «фоккера», потому что ниже просто не было места. Какой-то инстинкт заставил меня сосредоточить внимание на пространстве впереди немецкого истребителя. В 200 ярдах впереди мелькнула паутина высоковольтных проводов. На этой высоте фриц проскочит под ними, зато я в них врежусь. Я опустил «Спитфайр» вниз, пока не оказался всего в нескольких футах над водой. Я попал в турбулентную струю «Фокке-Вульфа» и удерживал самолет только с огромным трудом. Проскочив под проводами, немецкий пилот начал плавно набирать высоту с разворотом и больше не следил за хвостом. Этот маневр дорого ему обошелся. Я срезал дугу и всадил пушечную очередь ему в мотор и кабину. От обреченного самолета полетели куски. Пилот откинул колпак, но я дал еще одну очередь. Немецкий истребитель врезался крылом в землю. Он несколько раз перекувырнулся, прежде чем замереть пылающей грудой.
К несчастью, в этом бою мы потеряли Джорджа Хилла. Вместе с другими пилотами он уничтожил «Фокке-Вульф», но потом у него отказал мотор, и он совершил вынужденную посадку. Наши пилоты видели, как Джордж вылезает из разбитого «Спитфайра» и бежит в укрытие. В следующий раз я встретился с ним уже после войны, когда посетил Канаду. Целый месяц он избегал плена, но потом немцы все-таки схватили его. Они решили, что Джордж может знать что-то о наших планах вторжения, и гестапо подвергло его жестоким пыткам.
Мы решили, что заменить Джорджа Хилла сможет американец Дэнни Браун. В прошлом году он часто летал моим ведомым, а потом стал отличным командиром звена. Симпатичный темноволосый Браун показал себя хорошим товарищем и прекрасным командиром эскадрильи. Он поклонялся богу всех янки — доллару, но когда получил возможность перейти в американские ВВС, где плата была заметно выше, предпочел остаться с нами.
Тем временем Уокер завершил свой оперативный цикл и вернулся в Канаду. У нас образовалась еще одна вакансия командира эскадрильи. Я искал подходящую замену, но в это время ко мне приехал подполковник Дэл Рассел, уроженец Монреаля. Дэл прибыл в Англию в самом начале войны и заслужил свой первый Крест за летные заслуги еще во время Битвы за Англию. Летом 1943 года он командовал крылом «Спитфайров», и мы часто летали вместе. Я относился к нему с огромным уважением. Симпатичный блондин, немного хулиганистый, он был плакатным летчиком-истребителем и питал большую слабость к слабому полу. Последние несколько месяцев он проторчал в штабе 83-й группы. Он сразу перешел к сути дела:
«Я слышал, у тебя есть свободная эскадрилья, Джонни. Не отдашь ее мне?»
«Но, Дэл, ты же подполковник. Ты командовал собственным крылом. Подожди немного и получишь другое. Зачем тебе это понижение?»
«А мне наплевать. Вся работа для командиров авиакрыльев закончилась. А мне нравится летать с тобой. Я хочу вернуться в строй, прежде чем начнется большое шоу. Ждать этого недолго осталось».
«А что скажет Гарри Бродхерст?» — спросил я.
«Я уже говорил с ним, он согласен», — ответил Дэл.
«Тогда все в порядке. Когда ты сможешь приступить?»
«Я заберу свои шмотки из штаба и прибуду в эскадрилью завтра».
Так Дэл Рассел оказался в нашей компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37