«Если мы в продолжение всей войны располагали информацией о планах и передвижениях немецких войск, то почему нам не удалось победить их раньше?» Ответ таков: однако нам это удалось.Наша разведка превосходила германскую благодаря британской системе двойных агентов и самонадеянности немцев. В 1940 г. англичане арестовали всех немецких шпионов в Соединенном Королевстве. Под дулом пистолета их превратили в двойных агентов. В течение последующих трех лет немецкие разведчики отправляли своим шефам в Гамбург только сообщения, тщательно отобранные британцами. Эти сведения всегда отличались точностью, поскольку надо было, чтобы абвер (германская военная разведка и контрразведка) по-прежнему доверял своим агентам, но они либо не имели существенного значения, либо содержали устаревшие данные.Иногда информация, передававшаяся по радио, приводила солдат из союзнических войск, готовившихся к наступлению, в замешательство. Сержант Гордон Карсон из 101-й дивизии в конце 1943 г. находился в Олдборне под Лондоном. Ему нравилось слушать передачу «Салли из „Оси“. Парни прозвали Салли „берлинской сукой“. Это была Мидж Гилларс, девушка из Огайо, которая мечтала играть в кино, но стала моделью в парижском салоне. Там она встретила Макса Отто Койшвица, вышла за него замуж и переехала в Берлин. Когда началась война, Мидж устроилась на работу на радио в качестве диск-жокея — ведущей информационно-развлекательной программы. Она приобрела большую популярность среди американских солдат благодаря своему произношению, ласковому и очень сексуальному голосу. Кроме того, Мидж всегда проигрывала самые последние хиты, перемежая их вульгарными пропагандистскими выпадами типа „Зачем драться за коммунистов? Зачем драться за евреев?“ и т.п., что вызывало у солдат гомерический хохот.Но им было не до смеха, когда Мидж, она же Салли, в свои комментарии вставляла такие обороты, от которых становилось не по себе. Ей ничего не стоило сказать: «Привет, ребята из роты „Е“ парашютно-пехотного полка 101-й воздушно-десантной дивизии в Олдборне. Надеюсь, что вы, мальчики, получили удовольствие во время своих вылазок в Лондон в минувший уик-энд. Кстати, передайте городским чиновникам, что часы на соборе отстают на три минуты».Салли из «Оси» сообщала сведения, которых в принципе не должна была знать. Сотни «джи-айз» и «томмиз» могли рассказать истории, подобные той, которую поведал Карсон. И спустя 50 лет ветераны все еще недоумевали: «Откуда она все это знала?» Ясно, что информацию Салли поставляла разведка После войны Мидж Гилларс судили и обвинили в измене родине. Она провела в заключении 12 лет. После освобождения в 1961 г. Гилларс преподавала музыку в Колумбусе, штат Огайо. Она умерла в возрасте 87 лет в 1988 г.
.Обилие передаваемых двойными агентами данных укрепляло самонадеянность немцев и их уверенность в том, что они располагают самой эффективной шпионской сетью в мире. Германское командование не сомневалось в том, что «Энигма» была лучшей и абсолютно недоступной шифровальной технологией, как и вся немецкая разведка и контрразведка.Введение немцев в заблуждение относительно возможностей и намерений союзников являлось лишь частью шпионской войны. Еще более ценным представлялось добывание сведений о боеспособности Германии. Безусловно, в этом отношении «Ультра» сыграла весьма важную роль. Но у союзников имелись еще два источника разведывательной информации, которые были в их распоряжении уже в конце 1943 г. Первый — это воздушная разведка. После того как люфтваффе ушла в оборону и действовала главным образом в Германии, американские и британские самолеты могли свободно находиться в небе Франции и фотографировать любые объекты.Однако танки и артиллерию можно скрыть в лесу, а полевые укрепления — закамуфлировать. И здесь главная миссия возлагалась на французское Сопротивление. Отчасти из-за необходимости поддерживать производство, а отчасти из-за желания немецких оккупантов не портить отношения с французами местных жителей не эвакуировали из прибрежных регионов. Они видели, где немцы устанавливают свои орудия, прячут танки, расставляют мины. И со временем эти люди нашли способы, как передавать информацию в Англию (обычно через агентов Отдела специальных операций, который являлся частью обширной британской разведывательной сети).Конечно, было бы упрощением считать, что сочетание британских «мозгов» и американских «мускулов» определило судьбу нацистской Германии на Западе. Того и другого хватало у обеих стран. Но какая-то доля истины в этом все же есть. Если Великобритания придумала «игрушки Хобарта», «Тутовую ягоду», «Ультру» и систему двойных агентов, то на Америку легло основное бремя военного производства.В начале 1939 г. американская промышленность все еще пребывала в застое. Предприятия работали вполсилы. Безработица превышала 20 процентов. И уже через пять лет число безработных снизилось до одного процента, а за это время промышленное производство удвоилось, затем еще раз удвоилось и еще раз удвоилось. В 1939 г. Соединенные Штаты выпустили 800 военных самолетов. Когда президент Франклин Рузвельт призвал собирать по 4 тыс. боевых машин ежемесячно, люди подумали, что он выжил из ума. Однако в 1942 г. в США каждый месяц строили по 4 тыс. самолетов, а к концу 1943 г. — по 8 тыс. Такие же невероятные прорывы произошли в производстве танков, кораблей, десантных судов, стрелкового оружия и других вооружений. К слову сказать, в это же самое время Соединенные Штаты главные усилия направляли на создание ядерной бомбы. (Работы начались в 1942 г. и завершились к середине 1945 г.)К наступлению на Германию через Ла-Манш Соединенные Штаты и Великобританию побудила, по выражению Дуайта Эйзенхауэра, «ярость пробудившейся демократии». День «Д» стал возможен благодаря сплоченным действиям многих людей: и тех, кто обеспечивал нескончаемый поток вооружений с американских заводов, и тех, кто, подобно Эндрю Хиггинсу, создавал и производил новые технологии, и тех, кто сражался в битве за Атлантику или в отрядах французского Сопротивления. 3. Командиры У них много общего. Дуайт Эйзенхауэр всего на год старше Эрвина Роммеля. Оба выросли в небольших городках: Эйзенхауэр — в Абилене, штат Канзас; Роммель — в Гмюнде, Швабия . Отец Эйзенхауэра работал механиком, отец Роммеля — школьным учителем. И тот и другой представляли собой классический немецкий образец главы семейства: требовали строжайшей дисциплины, прибегая и к рукоприкладству. Их сыновья были заядлыми спортсменами. Эйзенхауэр увлекался футболом и бейсболом, Роммель — велогонками, теннисом, греблей, коньками, лыжами. Оба стали кадетами: Роммель в 1910 г. поступил в Королевское офицерское училище в Данциге , а Эйзенхауэр в 1911 г. — в Военную академию Сухопутных войск в Уэст-Пойнте.И немецкий, и американский курсанты не отличались выдающимися способностями, но проявляли склонность к нарушению дисциплины. К примеру, Роммель всегда ходил с запрещенным моноклем, а Эйзенхауэр курил запрещенные сигареты. В военной форме они приачекали внимание женщин и завоевали сердца двух необыкновенных красавиц: в 1916 г. Роммель женился на Люси Моллин, через год Эйзенхауэр обвенчался с Мейми Дауд.Их судьбы разминулись во время Первой мировой войны. Роммель участвовал в боях во Франции и Италии и удостоился высоких наград (Железного креста первой и второй степени и вожделенного прусского ордена Pour le Merite — «За заслуги»), Эйзенхауэр служил в Соединенных Штатах командиром в одной из учебных частей и переживал, что ему никогда не удастся освободиться от этой участи. Тем не менее он, как и его немецкий коллега, демонстрировал замечательные лидерские качества.Теодор Вернер, один из взводных командиров Роммеля, вспоминает: «Когда я впервые его увидел (в 1915 г.), он был щупленьким, почти юнцом, но смелым, вдохновленным и жаждущим действий. Боевой настрой командира с самого начала передался всему подразделению. Солдаты боготворили его за мужество и воинскую доблесть и беззаветно ему верили».А вот что говорит об Эйзенхауэре сержант Клод Харрис: «Человек жесткой дисциплины, прирожденный солдат, но в то же время чуткий и внимательный к людям… Несмотря на молодость, он обладал высоким чувством ответственности, чем заслужил авторитет и уважение среди офицеров». Лейтенант Эд Тайер писал матери 1 ноября 1918 г.: «Наш новый капитан, его фамилия Эйзенхауэр, пожалуй, один из самых способных армейских командиров в стране… Он обучает нас приемам штыковой атаки. Причем заводит нас так, что мы топаем как угорелые, кричим, орем, готовые разорвать все вокруг в пух и прах, как в настоящем бою».В промежутке между войнами Роммель оставался полевым офицером, а Эйзенхауэр — штабным. Продвижения по службе случались редко, но ни тот ни другой не думал о каком-либо ином поприще, кроме солдатского, хотя оба располагали всеми возможностями для того, чтобы преуспеть «на гражданке». Ими были довольны вышестоящие командиры. Начальник Роммеля писал о нем в 1934 г.: «Умственные способности и размер плеч превышают средний стандарт комбата». В то же самое время глава американского штаба Дуглас Макартур характеризовал Эйзенхауэра как «лучшего армейского офицера, который в случае войны достигнет самых высоких рангов».Война сделала их обоих знаменитыми. Впервые о Роммеле узнали, когда он в 1940 г. провел через всю Францию бронетанковую дивизию. Но настоящую международную известность ему принес Африканский корпус, сражавшийся в пустынях Северо-Восточной Африки в 1941—1942 гг. Эйзенхауэр приобрел мировую славу в ноябре 1942 г. во время боев в Северо-Западной Африке, когда командовал союзническими силами.Несмотря на впечатляющие победы в пустынях, после того как Роммель проиграл битву под Эль-Аламейном осенью 1942 г., Гитлер стал называть его «пораженцем». 20 ноября союзники сбили 45 из 50 транспортных самолетов с топливом для немецких танков (помогла информация «Ультры»). Как вспоминает один из батальонных командиров майор барон Ганс фон Люк, Роммель тогда сказал ему:— Люк, это конец. Нам не удастся удержать даже Триполитанию. Мы должны будем уйти в Тунис и вступить в бои с американцами… Наша гордость — Африканская армия, наши новые дивизии, высаженные на севере Туниса, — все это будет потеряно…Майор Люк попытался возразить.— Нет, — продолжал Роммель. — Мы не получим никаких подкреплений. Гитлер вычеркнул этот театр боевых действий из своих планов. Все, что ему нужно — «немецкий солдат должен стоять насмерть!». Люк, эта война проиграна!Несмотря на свои сомнения, Роммель продолжал сражаться. Американцы, наступавшие с запада, ждали Африканский корпус в Тунисе. Там войска Роммеля и Эйзенхауэра впервые столкнулись в феврале 1943 г. в битве за проход Кассерин. Благодаря дерзким и внезапным атакам немцы вначале одержали верх над неопытными и необученными американцами, которыми командовали такие же неопытные и неподготовленные генералы, включая самого Эйзенхауэра (для него это были первые настоящие бои). Эйзенхауэр допустил немало ошибок, но, эффективно используя превосходство в материально-техническом обеспечении и огневой мощи, в итоге нанес Роммелю сокрушительное поражение.В то время Роммеля мучили несколько недугов: высокое кровяное давление (гипертонией страдал и Эйзенхауэр), головные боли, нервное истощение, ревматизм. Отчасти из-за неважного здоровья генерала, отчасти для того, чтобы сохранить его репутацию (капитуляция в Северной Африке была неизбежной), отчасти из-за желания освободиться от ежедневно поступавших из Северной Африки просьб о новых подкреплениях Гитлер решил отозвать Роммеля, предварительно присвоив ему звание фельдмаршала. Оставшуюся часть 1943 г. Роммель провел, не имея какой-либо командной должности.Эйзенхауэр оставшуюся часть 1943 г. командовал наступлением в Сицилии и Италии. Вначале нападение союзников было успешным, но затем продвижение войск затормозилось. Американской 7-й армии (пять дивизий) и британской 8-й армии (четыре дивизии) потребовалось пять недель для того, чтобы выбить две немецкие дивизии из Сицилии. В Италии немцы смогли заблокировать союзников на дальних южных подступах к Риму.Несмотря на неудачи и физическую усталость, Эйзенхауэр сохранял оптимизм. В письме жене он писал: «Когда нарастают стрессы и тяготы, люди начинают проявлять слабость. Командующий не имеет на это право. Он не должен показывать ни своих сомнений, ни страха или неверия». О том, как это ему удавалось, рассказывается в письме одного из его сослуживцев из Северной Африки: «Эйзенхауэр обладал необычайной энергетикой, чувством юмора, великолепной памятью и огромной верой в будущее».Для Эйзенхауэра лидерство было не столько искусством, сколько мастерством, которое надо осваивать, как любую другую профессию. Он полагал, что «умению руководить людьми можно научиться, постоянно работая над собой как в практическом, так и в психологическом отношении». Генерал понял, как отражаются стрессы на способности лидера принимать решения, сохранять выдержку и уверенность, еще в Гибралтаре в ноябре 1942 г., когда заступил на свой первый командирский пост. Невзирая ни на какие трудности, «командующий должен поддерживать оптимизм как в себе самом, так и в солдатах, иначе противника не одолеть», — писал Эйзенхауэр.Эйзенхауэр считал оптимизм и пессимизм «инфекциями, которые быстро распространяются от головы к ногам». Он был убежден, что настрой командира «оказывает воздействие на всех, кто его окружает». Поэтому, писал генерал, «я твердо решил вести себя и говорить с солдатами так, чтобы выражать лишь уверенность в победе, а свои собственные пессимистические и расхолаживающие мысли оставлять для подушки».Эйзенхауэр никогда не разговаривал с подчиненными в манере, в которой Роммель беседовал с майором Люком. (Конечно, у американского генерала было больше оснований для оптимизма.) Но имелись и другие поразительные различия между этими двумя полководцами. Роммель проявлял нетерпение, когда возникали проблемы с материально-техническим или штабным обеспечением. Эйзенхауэр, прослуживший в штабе почти 20 лет, хорошо разбирался в таких вопросах. Роммель отличатся высокомерием, в то время как Эйзенхауэр стремился создать себе имидж простого деревенского парня из Канзаса, который хочет чего-то добиться. Роммель ненавидел итальянцев и не скрывал своего к ним презрительного отношения. Эйзенхауэр испытывал врожденную симпатию к британским союзникам и делал все возможное для того, чтобы с ними тесно взаимодействовать. Роммель зачастую мог накричать на подчиненных, чем осложнял исполнение собственных распоряжений (в этом Эйзенхауэр был ему прямой противоположностью). Роммель вел себя как гений-одиночка, который руководствуется только вдохновением и интуицией. Эйзенхауэр демонстрировал качества настоящего «члена команды», организатора серьезных предприятий, генерала, который принимал решения лишь после тщательного их обсуждения со штабными и полевыми командирами и настраивал каждого на неукоснительное исполнение одобренной всеми программы действий.В ходе сражений Роммель проявлял агрессивность, свойственную человеку, всегда готовому пойти на риск. Эйзенхауэр придерживался более взвешенной и расчетливой тактики. Роммель выигрывал битвы благодаря искусному маневрированию. Эйзенхауэр побеждал вследствие военного преимущества над противником. Роммелю пришлось командовать силами, уступавшими как по численности войск, так и в огневой мощи, и его тактика лавирования была оправдана. Эйзенхауэру выпала судьба вести за собой армии, практически во всем превосходящие немецкие. Вполне возможно, что генералы показали бы себя иначе, если бы поменялись местами. Хотя в этом можно сомневаться, учитывая их совершенно разные характеры и представления о лидерстве.И все же, я повторяю, у них много общего. Историк Мартин Блюменсон писал о Роммеле: «Он был требователен к солдатам так же, как к себе. Самоотверженно работал и сражался, жил просто, целиком посвятил себя жене и сыну». Абсолютно то же самое можно сказать об Эйзенхауэре.У обоих сложились крепкие, счастливые семьи. В течение всей войны каждый регулярно отправлял письма жене. Они писали о том, чего никогда бы не сказали другому человеку: делились своими надеждами и сомнениями, жаловались на неприятности военного бытия, выражали желание поскорее вернуться к уютному домашнему очагу, вспоминали дни, проведенные вместе после женитьбы. Почтовое общение с семьями предоставляло убежище от грохочущей вокруг войны.У каждого было по сыну. Манфред Роммель пошел служить в люфтваффе пулеметчиком в начале 1944 г., сразу же после того, как ему исполнилось 15 лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
.Обилие передаваемых двойными агентами данных укрепляло самонадеянность немцев и их уверенность в том, что они располагают самой эффективной шпионской сетью в мире. Германское командование не сомневалось в том, что «Энигма» была лучшей и абсолютно недоступной шифровальной технологией, как и вся немецкая разведка и контрразведка.Введение немцев в заблуждение относительно возможностей и намерений союзников являлось лишь частью шпионской войны. Еще более ценным представлялось добывание сведений о боеспособности Германии. Безусловно, в этом отношении «Ультра» сыграла весьма важную роль. Но у союзников имелись еще два источника разведывательной информации, которые были в их распоряжении уже в конце 1943 г. Первый — это воздушная разведка. После того как люфтваффе ушла в оборону и действовала главным образом в Германии, американские и британские самолеты могли свободно находиться в небе Франции и фотографировать любые объекты.Однако танки и артиллерию можно скрыть в лесу, а полевые укрепления — закамуфлировать. И здесь главная миссия возлагалась на французское Сопротивление. Отчасти из-за необходимости поддерживать производство, а отчасти из-за желания немецких оккупантов не портить отношения с французами местных жителей не эвакуировали из прибрежных регионов. Они видели, где немцы устанавливают свои орудия, прячут танки, расставляют мины. И со временем эти люди нашли способы, как передавать информацию в Англию (обычно через агентов Отдела специальных операций, который являлся частью обширной британской разведывательной сети).Конечно, было бы упрощением считать, что сочетание британских «мозгов» и американских «мускулов» определило судьбу нацистской Германии на Западе. Того и другого хватало у обеих стран. Но какая-то доля истины в этом все же есть. Если Великобритания придумала «игрушки Хобарта», «Тутовую ягоду», «Ультру» и систему двойных агентов, то на Америку легло основное бремя военного производства.В начале 1939 г. американская промышленность все еще пребывала в застое. Предприятия работали вполсилы. Безработица превышала 20 процентов. И уже через пять лет число безработных снизилось до одного процента, а за это время промышленное производство удвоилось, затем еще раз удвоилось и еще раз удвоилось. В 1939 г. Соединенные Штаты выпустили 800 военных самолетов. Когда президент Франклин Рузвельт призвал собирать по 4 тыс. боевых машин ежемесячно, люди подумали, что он выжил из ума. Однако в 1942 г. в США каждый месяц строили по 4 тыс. самолетов, а к концу 1943 г. — по 8 тыс. Такие же невероятные прорывы произошли в производстве танков, кораблей, десантных судов, стрелкового оружия и других вооружений. К слову сказать, в это же самое время Соединенные Штаты главные усилия направляли на создание ядерной бомбы. (Работы начались в 1942 г. и завершились к середине 1945 г.)К наступлению на Германию через Ла-Манш Соединенные Штаты и Великобританию побудила, по выражению Дуайта Эйзенхауэра, «ярость пробудившейся демократии». День «Д» стал возможен благодаря сплоченным действиям многих людей: и тех, кто обеспечивал нескончаемый поток вооружений с американских заводов, и тех, кто, подобно Эндрю Хиггинсу, создавал и производил новые технологии, и тех, кто сражался в битве за Атлантику или в отрядах французского Сопротивления. 3. Командиры У них много общего. Дуайт Эйзенхауэр всего на год старше Эрвина Роммеля. Оба выросли в небольших городках: Эйзенхауэр — в Абилене, штат Канзас; Роммель — в Гмюнде, Швабия . Отец Эйзенхауэра работал механиком, отец Роммеля — школьным учителем. И тот и другой представляли собой классический немецкий образец главы семейства: требовали строжайшей дисциплины, прибегая и к рукоприкладству. Их сыновья были заядлыми спортсменами. Эйзенхауэр увлекался футболом и бейсболом, Роммель — велогонками, теннисом, греблей, коньками, лыжами. Оба стали кадетами: Роммель в 1910 г. поступил в Королевское офицерское училище в Данциге , а Эйзенхауэр в 1911 г. — в Военную академию Сухопутных войск в Уэст-Пойнте.И немецкий, и американский курсанты не отличались выдающимися способностями, но проявляли склонность к нарушению дисциплины. К примеру, Роммель всегда ходил с запрещенным моноклем, а Эйзенхауэр курил запрещенные сигареты. В военной форме они приачекали внимание женщин и завоевали сердца двух необыкновенных красавиц: в 1916 г. Роммель женился на Люси Моллин, через год Эйзенхауэр обвенчался с Мейми Дауд.Их судьбы разминулись во время Первой мировой войны. Роммель участвовал в боях во Франции и Италии и удостоился высоких наград (Железного креста первой и второй степени и вожделенного прусского ордена Pour le Merite — «За заслуги»), Эйзенхауэр служил в Соединенных Штатах командиром в одной из учебных частей и переживал, что ему никогда не удастся освободиться от этой участи. Тем не менее он, как и его немецкий коллега, демонстрировал замечательные лидерские качества.Теодор Вернер, один из взводных командиров Роммеля, вспоминает: «Когда я впервые его увидел (в 1915 г.), он был щупленьким, почти юнцом, но смелым, вдохновленным и жаждущим действий. Боевой настрой командира с самого начала передался всему подразделению. Солдаты боготворили его за мужество и воинскую доблесть и беззаветно ему верили».А вот что говорит об Эйзенхауэре сержант Клод Харрис: «Человек жесткой дисциплины, прирожденный солдат, но в то же время чуткий и внимательный к людям… Несмотря на молодость, он обладал высоким чувством ответственности, чем заслужил авторитет и уважение среди офицеров». Лейтенант Эд Тайер писал матери 1 ноября 1918 г.: «Наш новый капитан, его фамилия Эйзенхауэр, пожалуй, один из самых способных армейских командиров в стране… Он обучает нас приемам штыковой атаки. Причем заводит нас так, что мы топаем как угорелые, кричим, орем, готовые разорвать все вокруг в пух и прах, как в настоящем бою».В промежутке между войнами Роммель оставался полевым офицером, а Эйзенхауэр — штабным. Продвижения по службе случались редко, но ни тот ни другой не думал о каком-либо ином поприще, кроме солдатского, хотя оба располагали всеми возможностями для того, чтобы преуспеть «на гражданке». Ими были довольны вышестоящие командиры. Начальник Роммеля писал о нем в 1934 г.: «Умственные способности и размер плеч превышают средний стандарт комбата». В то же самое время глава американского штаба Дуглас Макартур характеризовал Эйзенхауэра как «лучшего армейского офицера, который в случае войны достигнет самых высоких рангов».Война сделала их обоих знаменитыми. Впервые о Роммеле узнали, когда он в 1940 г. провел через всю Францию бронетанковую дивизию. Но настоящую международную известность ему принес Африканский корпус, сражавшийся в пустынях Северо-Восточной Африки в 1941—1942 гг. Эйзенхауэр приобрел мировую славу в ноябре 1942 г. во время боев в Северо-Западной Африке, когда командовал союзническими силами.Несмотря на впечатляющие победы в пустынях, после того как Роммель проиграл битву под Эль-Аламейном осенью 1942 г., Гитлер стал называть его «пораженцем». 20 ноября союзники сбили 45 из 50 транспортных самолетов с топливом для немецких танков (помогла информация «Ультры»). Как вспоминает один из батальонных командиров майор барон Ганс фон Люк, Роммель тогда сказал ему:— Люк, это конец. Нам не удастся удержать даже Триполитанию. Мы должны будем уйти в Тунис и вступить в бои с американцами… Наша гордость — Африканская армия, наши новые дивизии, высаженные на севере Туниса, — все это будет потеряно…Майор Люк попытался возразить.— Нет, — продолжал Роммель. — Мы не получим никаких подкреплений. Гитлер вычеркнул этот театр боевых действий из своих планов. Все, что ему нужно — «немецкий солдат должен стоять насмерть!». Люк, эта война проиграна!Несмотря на свои сомнения, Роммель продолжал сражаться. Американцы, наступавшие с запада, ждали Африканский корпус в Тунисе. Там войска Роммеля и Эйзенхауэра впервые столкнулись в феврале 1943 г. в битве за проход Кассерин. Благодаря дерзким и внезапным атакам немцы вначале одержали верх над неопытными и необученными американцами, которыми командовали такие же неопытные и неподготовленные генералы, включая самого Эйзенхауэра (для него это были первые настоящие бои). Эйзенхауэр допустил немало ошибок, но, эффективно используя превосходство в материально-техническом обеспечении и огневой мощи, в итоге нанес Роммелю сокрушительное поражение.В то время Роммеля мучили несколько недугов: высокое кровяное давление (гипертонией страдал и Эйзенхауэр), головные боли, нервное истощение, ревматизм. Отчасти из-за неважного здоровья генерала, отчасти для того, чтобы сохранить его репутацию (капитуляция в Северной Африке была неизбежной), отчасти из-за желания освободиться от ежедневно поступавших из Северной Африки просьб о новых подкреплениях Гитлер решил отозвать Роммеля, предварительно присвоив ему звание фельдмаршала. Оставшуюся часть 1943 г. Роммель провел, не имея какой-либо командной должности.Эйзенхауэр оставшуюся часть 1943 г. командовал наступлением в Сицилии и Италии. Вначале нападение союзников было успешным, но затем продвижение войск затормозилось. Американской 7-й армии (пять дивизий) и британской 8-й армии (четыре дивизии) потребовалось пять недель для того, чтобы выбить две немецкие дивизии из Сицилии. В Италии немцы смогли заблокировать союзников на дальних южных подступах к Риму.Несмотря на неудачи и физическую усталость, Эйзенхауэр сохранял оптимизм. В письме жене он писал: «Когда нарастают стрессы и тяготы, люди начинают проявлять слабость. Командующий не имеет на это право. Он не должен показывать ни своих сомнений, ни страха или неверия». О том, как это ему удавалось, рассказывается в письме одного из его сослуживцев из Северной Африки: «Эйзенхауэр обладал необычайной энергетикой, чувством юмора, великолепной памятью и огромной верой в будущее».Для Эйзенхауэра лидерство было не столько искусством, сколько мастерством, которое надо осваивать, как любую другую профессию. Он полагал, что «умению руководить людьми можно научиться, постоянно работая над собой как в практическом, так и в психологическом отношении». Генерал понял, как отражаются стрессы на способности лидера принимать решения, сохранять выдержку и уверенность, еще в Гибралтаре в ноябре 1942 г., когда заступил на свой первый командирский пост. Невзирая ни на какие трудности, «командующий должен поддерживать оптимизм как в себе самом, так и в солдатах, иначе противника не одолеть», — писал Эйзенхауэр.Эйзенхауэр считал оптимизм и пессимизм «инфекциями, которые быстро распространяются от головы к ногам». Он был убежден, что настрой командира «оказывает воздействие на всех, кто его окружает». Поэтому, писал генерал, «я твердо решил вести себя и говорить с солдатами так, чтобы выражать лишь уверенность в победе, а свои собственные пессимистические и расхолаживающие мысли оставлять для подушки».Эйзенхауэр никогда не разговаривал с подчиненными в манере, в которой Роммель беседовал с майором Люком. (Конечно, у американского генерала было больше оснований для оптимизма.) Но имелись и другие поразительные различия между этими двумя полководцами. Роммель проявлял нетерпение, когда возникали проблемы с материально-техническим или штабным обеспечением. Эйзенхауэр, прослуживший в штабе почти 20 лет, хорошо разбирался в таких вопросах. Роммель отличатся высокомерием, в то время как Эйзенхауэр стремился создать себе имидж простого деревенского парня из Канзаса, который хочет чего-то добиться. Роммель ненавидел итальянцев и не скрывал своего к ним презрительного отношения. Эйзенхауэр испытывал врожденную симпатию к британским союзникам и делал все возможное для того, чтобы с ними тесно взаимодействовать. Роммель зачастую мог накричать на подчиненных, чем осложнял исполнение собственных распоряжений (в этом Эйзенхауэр был ему прямой противоположностью). Роммель вел себя как гений-одиночка, который руководствуется только вдохновением и интуицией. Эйзенхауэр демонстрировал качества настоящего «члена команды», организатора серьезных предприятий, генерала, который принимал решения лишь после тщательного их обсуждения со штабными и полевыми командирами и настраивал каждого на неукоснительное исполнение одобренной всеми программы действий.В ходе сражений Роммель проявлял агрессивность, свойственную человеку, всегда готовому пойти на риск. Эйзенхауэр придерживался более взвешенной и расчетливой тактики. Роммель выигрывал битвы благодаря искусному маневрированию. Эйзенхауэр побеждал вследствие военного преимущества над противником. Роммелю пришлось командовать силами, уступавшими как по численности войск, так и в огневой мощи, и его тактика лавирования была оправдана. Эйзенхауэру выпала судьба вести за собой армии, практически во всем превосходящие немецкие. Вполне возможно, что генералы показали бы себя иначе, если бы поменялись местами. Хотя в этом можно сомневаться, учитывая их совершенно разные характеры и представления о лидерстве.И все же, я повторяю, у них много общего. Историк Мартин Блюменсон писал о Роммеле: «Он был требователен к солдатам так же, как к себе. Самоотверженно работал и сражался, жил просто, целиком посвятил себя жене и сыну». Абсолютно то же самое можно сказать об Эйзенхауэре.У обоих сложились крепкие, счастливые семьи. В течение всей войны каждый регулярно отправлял письма жене. Они писали о том, чего никогда бы не сказали другому человеку: делились своими надеждами и сомнениями, жаловались на неприятности военного бытия, выражали желание поскорее вернуться к уютному домашнему очагу, вспоминали дни, проведенные вместе после женитьбы. Почтовое общение с семьями предоставляло убежище от грохочущей вокруг войны.У каждого было по сыну. Манфред Роммель пошел служить в люфтваффе пулеметчиком в начале 1944 г., сразу же после того, как ему исполнилось 15 лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77