Оставалось одно из двух — либо тонуть, либо идти вперед. Баумгартен, отталкиваясь от каждой новой волны, поплыл к берегу. Пули резанули по ноге. Уже у галечной насыпи ему стали делать перевязки: «Я схватил санитара за рукав, чтобы притянуть поближе и поговорить. Он ответил:— Потерпи. Ты ранен. Я тебе помогаю. А когда меня ранит, ты мне поможешь» Баумгартена ранило в тот день пять раз, в последний — на носилках санитаров. Пуля попала в правое колено. После войны он окончил медицинский колледж и стал прекрасным врачом. Побывав в Нормандии 17 сентября 1988 г. на открытии монумента 29-й дивизии во Вьервиле, доктор особое внимание обратил на признательность французов «за то, что мы освободили их от нацистов». «Значит, наши жертвы были не напрасны», — сказал он.

.Сержант Бенджамин Маккинни служил сапером в роте «С». Когда рампу опустили, «его так тошнило, что ему было безразлично, от чего умереть — от пули между глаз или морской болезни». Как только упала сходня, началась «оглушительная стрельба». «Берег выглядел так, как будто весь первый эшелон десантников погиб». Маккинни смог добраться до галечной гряды. Там метрах в 30 от дамбы по пляжу били пулеметы и винтовки из ДОСа. Маккинни и сержант Стормс подползли к огневой точке и закидали ее гранатами. Два немца выскочили из укрытия. Стормс расстрелял их на месте. Так начались реальные боевые действия 116-го полка.В 7.30 к берегу подошло судно с основным командным составом 116-го полка, включая полковника Чарлза Канхема и помощника командующего 29-й дивизией, бригадного генерала Нормана Коту. Они прибыли на ДССПЛС вместе со штурмовым отрядом роты «К». Корабль наскочил на подводное заграждение, увешанное тарелочными минами. К счастью, они не взорвались. Но судно попало под мощный артиллерийский, минометный и пулеметный обстрел. Три человека, в том числе майор Джон Саурс, начальник отдела по тылу, погибли, не сходя с трапа.Рядовой Феликс Бранхем стоял на палубе. «Полковник Канхем первым побежал по рампе, стреляя сразу из „Браунинга“ и кольта, — вспоминает Феликс. — У него вышибло из руки автомат. Но он продолжал вести нас к берегу. Это был исключительно бесстрашный человек».О том, что ждало их впереди, через 10 дней рассказал в своем письме адъютант Коты — лейтенант Дж. Т. Ши: «Хотя передовые группы десанта находились на взморье уже около часа, они не продвинулись дальше дамбы. Немцы заставили их залечь под перекрестным минометным и пулеметным огнем. Пляжи были усеяны телами или убитых, или умирающих, или раненых солдат».Когда Кота оказался у дамбы, он понял: нужно срочно решать, что делать дальше. Ему стало ясно: прежние расчеты на то, чтобы захватить выезды и подняться по ним наверх, нереальны. Оставаться на занятых позициях представлялось не менее безрассудным. Выход один — пробиться через галечную гряду, заминированные болота, штурмом взять скалы, выдавить немцев из траншей и овладеть выездами со стороны материка.Лейтенант Ши так описывает действия Коты: «Демонстративно игнорируя пули и снаряды противника, генерал спокойно расхаживал вдоль набережной, личным примером вдохновлял нас, давал распоряжения, откуда и по каким целям вести огонь. Он указывал, где нужно прорвать заграждения из колючей проволоки, и одним из первых прошел через нее».Шесть раз немцы ударили из минометов по Коте. Три человека погибли, два получили ранения. Но генерал остался невредим. «Он вывел войска на высоты, откуда десантники могли эффективно подавлять огневые укрепления противника». За ним шли саперы с миноискателями и проделывали проходы в минных полях, помечая их белыми лентами.Некоторые корабли последующих эшелонов выгружались без особых проблем. Кому-то просто везло: удавалось миновать заграждения, которые к тому времени уже затопил прилив. Помогал и другой фактор: возросло количество судов, и немцам стало труднее вести сосредоточенный огонь — слишком много мишеней. К 7.30 штурмовые отряды высаживались практически в каждом секторе (хотя не всегда по плану и даже, как правило, не там, где планировалось).Удача сопутствовала не всем. В корму ДСП 92, направлявшегося к «Дог-Уайт», около 7.40 врезался 88-мм снаряд. Сержант Деббс Питерc, сапер из 121-го батальона, находившийся на борту судна, вспоминает: «Мы потеряли ход. Корабль развернулся бортом к волнам и к берегу. Прошло всего несколько секунд. Взрыв раздался по центру. На палубе загорелось топливо. Нас выкинуло в море. Я камнем пошел ко дну». Деббс успел надуть «Мей Уэст» и как пробка вынырнул на поверхность.«Немцы строчили по воде из пулеметов, — продолжает свой рассказ Питерc. — Я взобрался на сваю, чтобы глотнуть воздуха. Потом перебрался на другую. До берега оставалось метров 50. Наступил пик прилива. Он докатился почти до самой дороги».На сушу Питерc выходил, шатаясь под тяжестью воды и песка во всех карманах и сумках. Он укрылся за танком, подбитым 88-мм снарядом. Осколком его ранило в щеку. И все же сержанту повезло. Питерc — один из немногих, кто пережил гибель ДСП 92.Капитан штабной роты Роберт Уокер находился на ДСП 91, которое следовало за кормой ДСП 92 (ДСП 94, которое шкипер Попай решил не вести в этот сектор, держался левее ДСП 91 и ДСП 92). При приближении к берегу на судно обрушился шквальный пулеметный и автоматный огонь. Корабль начал маневрировать и натолкнулся на подводные сваи с тарелочными минами. Взрывом оторвало сходню по правому борту.Шкипер попытался отойти назад. Уокер ринулся на левый борт. А там рампа охвачена пламенем. Одна пуля попала в огнеметчика, а другая — в его бачок с зажигательной смесью, отчего она сразу же вспыхнула. Солдат в ужасе метнулся в море. «Я видел, что у него горели даже ботинки, — говорит Уокер. — Получили ожоги все, кто стоял рядом. У некоторых на лицах появились страшные пузыри».Шкипер побежал на носовую палубу, размахивая руками и крича: «Всем за борт!» Уокер спрыгнул в воду. Глубина оказалась довольно солидной — почти 2,5 м. На нем было столько снаряжения, что и два пояса «Мей Уэст» не помогали держаться на поверхности. Он выкинул винтовку, каску, сумку с провиантом и только тогда смог поплыть к берегу.«И вот я на „Омахе“, — рассказывает капитан. — Я должен был чувствовать себя свирепым, воинственным, отлично подготовленным и натренированным десантником. Меня же одолевали совсем иные ощущения — беспомощности, беззащитности, досады, какие испытывает человек, потерпевший кораблекрушение». Когда вода стала ему по пояс, Уокер опустился на колени и весь путь до дамбы проделал на четвереньках. Он наткнулся на бездыханное тело капитана Заппакосты. У стены Уокер увидел «десятки изуродованных солдат, на раны которых было жутко смотреть».(Через 49 лет Уокер сказал в интервью, запись которого хранится в Центре Эйзенхауэра, что тогда на «Омахе» ему припомнились строки поэта Теннисона: «Пушки у них справа, пушки у них слева, пушки у них впереди; у них, оглушенных и опустошенных». Как заметил Уокер, каждый «джи-ай» знал и такие слова: «Они не должны спрашивать, зачем и почему; их дело — идти и умирать».)Уокер пришел к тому же выводу, что и генерал Кота. С этого проклятого места надо немедленно убираться. Планам — конец. Пути назад нет. Он решил подниматься на скалы. Подобрал у убитого солдата винтовку «М-1», каску и двинулся вперед: «Я был совсем один».Майор Сидни Бингем (Военная академия США, 1940 г.) командовал 2-м батальоном 116-го полка. Когда он дополз до галечной насыпи, с ним не оказалось ни радиста, ни помощника, ни посыльного. Начальник оперативного отдела убит, командир штабной роты ранен, командир роты «Е» убит, командир роты «Эф» ранен, командир роты «Эйч» убит, а в роте «Е» «из 200 человек погибли 55».Бингемом овладело ощущение полной беспомощности: «Я, батальонный командир, не способен сделать то, что от меня требуется, и хоть как-то повлиять на ситуацию». Он попытался организовать отряд из роты «Эф», чтобы двинуться с ним вверх на скалы.В это время, около 7.45, несколько младших офицеров, сержантов и солдат собирали вокруг себя другую группу. Оставаться дальше на берегу означало неминуемую смерть. Отступать некуда. Кто-то должен взять на себя ответственность и руководство. Многие так и поступали. Бингем говорит: «Личная инициатива отдельных военнослужащих определила исход боев первого дня. Мало что было предпринято на уровне ротных, батальонных и полковых командиров. Они не проявили должного тактического профессионализма в координации действий».Бингем провел собственный анализ ошибок в осуществлении первого и второго этапов высадки. Среди различных факторов он отметил, что войска слишком долго находились на судах Хиггинса: «Морская болезнь, которая мучила десантников по три-четыре часа, вытравила из них весь идеализм и энтузиазм. Особенно пагубно она отразилась на эффективности командования».И далее: «Суда шли перегруженными, что снижало их маневренность и нередко приводило к гибели людей. Если бы противник продемонстрировал высокий боевой дух, то он без труда вышвырнул бы нас обратно в море»,С 6 июня 1944 г. Бингем постоянно упрекал себя за неадекватность поступков (совершенно несправедливо). В интервью он сказал: «Я и теперь стыжусь того, что в тот страшный день оказался плохим командиром». Так может чувствовать себя комбат, под началом которого остается не более отделения солдат. Но Бингем провел свое отделение через галечное препятствие, минные заграждения и вступил в неравный бой с противником. С учетом обстоятельств это немалое достижение.Немцы не контратаковали по разным причинам. Во-первых, они не располагали для этого достаточными силами. На линии обороны генерал Крайсс держал два пехотных и один артиллерийский батальон общей численностью в 2000 человек, то есть меньше чем по 250 на 1 км. Во-вторых, его реакция была запоздалой. Только в 7.35 он решил вызвать дивизионный резерв «Камфгруппе Мейер» (названный по имени командира 915-го полка 352-й дивизии Крайсса). И после этого генерал ввел в действие лишь один батальон, который прибыл к середине дня. Крайсс исходил из ложного представления, что его войска уже остановили вторжение на «Омахе». В-третьих, немецких пехотинцев готовили не к контратакам, а к удержанию укрепленных огневых позиций и к стрельбе из них.Один немецкий солдат, оперировавший пулеметом «Мг-42» на вершине скалы, признался в радиоинтервью в 1964 г.: «Мне впервые пришлось стрелять по живому человеку. Я не знаю, как все это произошло. Помню одно: подошел к пулемету и начал палить, палить, палить…»Видеть, как убивают людей, всегда страшно. Капитан роты «Д» Уолтер Скиллинг в Англии дал прекрасный инструктаж своим хорошо натренированным десантникам. Сейчас он вместе с ними шел на головном судне третьего эшелона. Капитан считался отличным ротным командиром, одним из лучших в армии США. Они приближались к сектору, на котором, казалось, не было ни души. Никто не стрелял. Скиллинг заметил рядовому Джорджу Кобу:— Я же говорил, что все будет хорошо.Через какие-то секунды, вспоминает Коб, «еще до спуска сходни, Скиллинга сразило осколком разорвавшегося снаряда».Лейтенант Уильям Гарднер, выпускник Уэст-Пойнта, служил в роте начальником штаба. Вот как характеризует его в своих воспоминаниях сержант Джон Роберт Слотер: «Молодой, способный, напористый, в меру жесткий. Он обладал всеми качествами для того, чтобы стать крупным военачальником в американской армии». Команда опустила рампу метрах в 150 от берега. Пехотинцы сошли по ней в воду без потерь. Гарднер приказал всем рассеяться и не подниматься во весь рост. Не дойдя до суши, он упал под пулеметными очередями.Немецкая артиллерия взяла судно сержанта Слотера в вилку. На расстоянии 100 м британский рулевой-старшина заявил, что он собирается сбросить сходню и все должны покинуть корабль. Сержант Уиллард Норфлит потребовал, чтобы тот продолжал двигаться вперед:— У ребят тяжелое снаряжение, и тебе придется доставить их прямо к берегу.— Но нас же всех убьют! — взмолился старшина. Норфлит отстегнул кольт и приставил его к голове моряка:— Только вперед! Рулевой повиновался.А сержант Слотер стоял на носовой палубе, его тошнило, и он думал только об одном: «Если эта посудина не поторопится и мы не выйдем на сушу, то я умру от качки».Катер наткнулся на мель и остановился.«Я смотрел фильм „Самый долгий день“, — говорит Слотер. — Но в действительности высадка десанта проходит иначе. Все было гораздо реалистичнее. Ты прыгаешь в воду. И если тебя не утянет на дно, то непременно подстрелят».Огонь с берега подавлял. «Он, конечно, многих превращал в настоящих мужчин, — добавляет Слотер. — Некоторые становились храбрецами, другие — мертвецами. Но большинство из тех, кто выживал, испытывали страх. Кто-то обделывал штаны, кто-то, не стыдясь, плакал. Другие старались справиться с эмоциями».«В таких ситуациях побеждают дисциплина и выучка», — заключил сержант, отдавая должное командирскому мастерству капитана Скиллинга.Слотер добрался до суши: «Волны выкатывали на берег тела погибших, заглатывали еще живых». Большинство десантников роты «Д» провели в воде около часа. Теперь для сержанта стало делом принципа доползти до галечной гряды. Ему это удалось. Он снял десантную куртку, растянул на земле плащ, чтобы почистить винтовку. И тут сержант заметил, что плащ в нескольких местах пробит пулями: «Я закурил первую в этот день сигарету (они были завернуты в пластиковый пакет). Мне нужно было хоть немного отдохнуть: у меня не на шутку дрожали колени».Отдыхать не пришлось: «Появился грозный полковник Канхем. Правая рука у него перевязана, в левой — кольт. Он стал кричать на офицеров, чтобы те уводили своих людей с берега:— Убирайтесь с этого чертова пляжа и идите бить немцев! Один лейтенант укрылся в доте от немецких минометов.Полковник подскочил к нему и заорал:— Вылезай отсюда и покажи, что ты еще офицер! Другому лейтенанту он приказал:— Заставь солдат оторвать зады от земли, и марш вон туда, за дамбу!»Это был критический момент сражения. Молодые люди, выросшие в условиях демократии, проходили серьезную проверку на стойкость, способность бросить вызов противнику, подняться в атаку. Рядовой Карл Уист вспоминает: «Элементарный страх держал нас у галечной гряды. Мы лежали под пулеметным и минометным огнем по одной идиотской причине: некому было повести нас с этого треклятого берега. Мы думали: хорошо, мы пойдем, но кто-то должен нам приказать».Сержант Уильям Льюис, как и другие, прятачся у галечной насыпи. На него, убегая от снаряда, свалился рядовой Ларри Роут.Льюис рассказывает:«Ларри спросил:— Это ты дрожишь, серж? Отвечаю:— Я, черт возьми!— Господи, а мне показалось, что я, — сказал Ларри. И действительно, Роут дрожал как осиновый лист».: Они продолжали укрываться у насыпи. К ним присоединились еще несколько десантников. «Мы ничего не могли поделать с нашим страхом , — говорит Льюис. — Нам оставалось только держать свои задницы подальше от немецких пуль».Другие десантники нашли убежище возле дамбы.Все , кто успел добраться до галечной насьши на побережье «Омаха», там и остались. Тогда генерал Кота, полковник Канхем, какой-нибудь другой капитан, лейтенант или сержант пытались повести людей за собой. Они собирали отряды, командовали «За мной!» и шли приступом на скалы.В случае с сержантом Льюисом ситуация разрешилась просто. Он сам об этом и рассказывает: «Лейтенант Лео Ван дг Вурт закричал на нас:— Какого лешего вы здесь торчите! Вас, как щенят, поубивают.Он забросал гранатами огневое сооружение, из которого по нам стреляли, и вытащил оттуда пять или шесть немцев. И мы подумали: вот черт, если лейтенант сделал это, то и мы сможем. Так ему удалось увести нас с пляжа».Примерно так же поднимались в бой и другие десантники. Своим опытом делится рядовой Реймонд Хоуэлл, сапер роты «Д». Его ударило шрапнелью в каску и руку. И он сказал себе: «Ладно, если мне суждено погибнуть, то только не в этом дерьме. Когда следующая компания ребят полезет через дамбу, я буду с ними. Если они пехотинцы, то и я стану пехотинцем. Я думаю, что тогда все решили: пора действовать». 18. Кромешный хаос16-й полк на «Омахе» В первом десантном эшелоне в день «Д» только 16-й пехотный полк 1-й дивизии («Биг-Ред-Уан») имел боевой опыт. Но это не очень помогло. То, с чем ему пришлось столкнуться на «Изи-Ред», «Фокс-Грин» и «Фокс-Ред» 6 июня 1944 г., не шло ни в какое сравнение с высадками в Северной Африке (1942) и в Сицилии (1943).Как и 116-й, 16-й полк выгружался в условиях полной неразберихи. Части перемешались и выходили на берег в стороне от назначенных участков. Лишь одна рота «Л» из восьми рот высаживалась более или менее единым подразделением. Графики не соблюдались. Проходы через заграждения не были подготовлены. Большинство офицеров, которые первыми покидали суда, погибли или получили тяжелые ранения, так и не ступив на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77