Была полная тьма. Завывание ветра и всплески разбивающихся о прибрежные камни волн производили такой гул, что в случае ночной атаки не было бы возможности уловить шума надвигающейся толпы, как бы она ни была многочисленна.Ван-Сталь, самым добросовестным образом несший вахту, особенно внимательно всматривался в близкие к берегу скалы. Время от времени он посылал кого-нибудь из малайцев к складу трепанга: капитан боялся, чтобы дикари, подползая тихо, как змеи, не напали на лагерь врасплох. Посылал капитан малайцев и на берег удостовериться в том, что шлюпка — их последнее прибежище — была на месте.Но ни одна тень не промелькнула ни со стороны береговых рифов, ни со стороны опоясывавших берег скал. В полночь Ван-Горн и Корнелиус, с десятью другими малайцами, явились сменить Ван-Сталя и стать на вахту.— Ничего нового? — спросил Корнелиус капитана.— До сих пор ничего, но будьте внимательны. Я не спокоен и буду очень удивлен, если эта ночь пройдет без происшествий.И капитан проскользнул в одну из палаток вместе с Хансом, буквально валившимся с ног от усталости, а Ван-Горн и Корнелиус уселись в свою очередь у огня, не выпуская из рук ружей.Приблизительно через полчаса после смены вахты недалеко от костра послышалось какое-то рычание.— Варрангалы! — сказал, поднимаясь, Ван-Горн. — Странно: эти животные так дики, а подошли совсем близко к нам.— Они шли, верно, по какому-нибудь следу, — сказал Корнелиус.— Не думаю, что-то подозрительно.— А что это, как ты думаешь?— Не сигнал ли?— Ты ничего не видишь?— Ничего… Ночь так темна.В этот момент снова послышался тот же звук, но еще ближе.— Нет, это не крик варрангал, — сказал Ван-Горн. — Я не ошибся: это сигнал.— Ты думаешь, что дикари близко? — Корнелиус вскочил на ноги.— Тише…— Ты что-нибудь услышал?— Посмотри туда, возле печей. Видишь?— Тень! Она шевелится…— Еще тени: они спускаются со скал.— Правда. Подожди!Корнелиус, выйдя из освещенной костром полосы, растянулся на земле и навел ружье.Он готов был спустить курок, когда резкие крики раздались со стороны склада трепанга — крики не воинственные, не победные, а какие-то жалобные стоны.— А, — прошептал Ван-Горн, — осколки бутылок сделали свое дело. Огонь!И Ван-Горн склонился над ближайшим к нему камнеметом. Одновременно раздались выстрелы из обеих пушек: они осыпали картечью рыскавшие вокруг лагеря тени. Караульные малайцы выстрелили по ним из своих ружей.Тогда болезненные стоны слились с воплями ужаса. Тени всей массой бросились к склонам. Сколько же их было: сто, двести, четыреста? — никто не мог сказать точно, но толпы, казалось, были бесчисленны.Ван-Сталь, Ханс и спавшие в палатках малайцы, разом проснувшись, вскочили на ноги; но в то время как двое первых бросились с ружьями в руках к складу трепанга, чтобы отстоять его от атаки дикарей, остальные побежали к берегу, ища спасения в бегстве.— Вперед! — кричал капитан, но только шесть или семь малайцев последовали за ним.Ничтожная горсть людей бросилась на противника, который был в несколько десятков раз сильнее их. Но им было не до подсчета своих сил.Стреляя по убегающей толпе дикарей, они бросились вперед, между тем как Корнелиус и Ван-Горн, оставшиеся одни у орудий, осыпали убегавших дождем железа и свинца.Направленная с нескольких сторон атака дикарей была, по-видимому, отбита Часть туземцев, пробравшихся к складу трепанга, с израненными осколками стекла ногами, рассеялась, воя от боли; другие, упав на эти же осколки, разрывавшие их тела, рычали, пытаясь освободиться от них, но те еще глубже вонзались в тело. Охваченная ужасом толпа, не понимавшая, откуда и какая угрожает им опасность, сперва остановилась в нерешительности, потом, охваченная отчаянием, обратилась в бегство.Под грохот ружей и камнеметов туземцы быстро скрывались за скалами.— Такой урок они долго не забудут! — сказал Ван-Горн. — Теперь, я думаю, они дадут нам спокойно закончить работу.— Но что это там за движение у склада? — вдруг метнулся он. — Пойдем посмотрим.Ван-Сталь, а за ним оба юноши бросились к навесу, около которого барахтались несколько тяжелораненых австралийцев; некоторые из них были в агонии.Крик бешенства вырвался у Ван-Сталя:— А, негодяи!— Дядя, что случилось? — недоумевая, спросили Корнелиус и Ханс.— Все пропало…— Они разграбили склад?— Хуже того. Нам не в чем больше готовить трепанг! Дикари унесли оба котла, а у нас ведь нет других.— Котлы… — бормотали юноши.— Что делать? Работа только началась, у нас нет еще и десятой доли.— Догоним их, дядя, — предложил Корнелиус.— Кого? Грабителей?— Ну да! Не возвращаться же нам на Тимор с пустыми руками.— Они бегут в панике. Воспользуемся этим, — подхватил Ханс.— А малайцы, как ты думаешь, нам помогут? — спросил Корнелиус.— Да, малайцы!.. — усмехнулся капитан.— Да, малайцы! — с горечью подхватил присоединившийся к ним Ван-Горн. — Малайцы уже давно в шлюпках и не думают возвращаться на берег.— Тогда все пропало!..— Нет, не все, — спокойно возразил Ван-Горн. — Дикарям котлы ни на что не нужны, они их взяли лишь для того, чтобы разорить наш лагерь. Кто знает, капитан, может быть, туземцы бросили котлы на дороге, ведь они так тяжелы и совершенно бесполезны для дикарей.— Ты прав, старина, — согласился Ван-Сталь. — Не будем терять времени: перережем путь дикарям. Если они и не бросили котлы, то оставят свою добычу, увидев преследование. Скорей… вперед! Глава шестая. Последняя атака Котлы нужно было вернуть во что бы то ни стало. Без котлов ловля была бы бесполезна: приготовлять трепанг рыбакам было больше не в чем. Правда, голотурии могли быть высушены на солнце, но это требовало слишком много времени, а оставаться долго на берегу при враждебности туземцев было невозможно.Ван-Горн правильно предположил, что австралийцы не станут обременять себя бесполезной и к тому же такой тяжелой ношей и бросят котлы, оттащив их подальше от лагеря. Во всяком случае нужно было торопиться: если бы дикари дотащили котлы до лесов на горных высотах, рыбакам не оставалось бы ничего другого, как, подняв паруса, оставить эти богатые голотуриями воды.Быстро, как только было возможно в полной ночной тьме, капитан подбежал к проходу между скалами, а следом за ним — Ван-Горн, Корнелиус и Ханс. Хотя дорога была крута и вся пересечена кустами, рытвинами и осколками скал, все четверо вскоре взобрались на самую вершину и начали спускаться в долину.Тьма была еще слишком густа, чтобы можно было различить вдалеке толпу дикарей. Но по доносившемуся гулу определили, что дикари бежали на восток, в сторону видневшихся на горизонте лесистых гор.— Они не дальше чем в миле от нас, — произнес капитан, долго вслушивавшийся в удалявшийся гул.— Постараемся нагнать их у леса, — предложил Корнелиус.— А далеко этот лес? — спросил Ван-Горн.— В четырех или пяти милях отсюда, так мы считали при первой нашей разведке.— Тогда скорее. Вы знаете, какие хорошие ходоки австралийцы.— Ну, и у нас ноги не хуже.— Когда мы будем в двухстах или трехстах метрах от них, открывайте огонь Но будьте осторожны: как бы нам не попасть в западню. Смотрите в оба» — сказал капитан.— И для того, чтобы обнаружить, не брошены ли котлы, — прибавил Ван-Горн.Все четверо продолжали путь, пробираясь вдоль берега пруда. Но как быстро они ни бежали, австралийцы продвигались, очевидно, быстрее их, так как голоса их все удалялись и удалялись.Капитан, не такой проворный, как его племянники, посылал грабителей ко всем чертям; Ван-Горн, фыркая, как тюлень, бежал позади, спотыкаясь на каждом шагу.С бесконечными трудностями они продвинулись менее чем за двадцать минут почти на милю. Вдруг старый моряк наткнулся на темную массу, издавшую металлический звон.Толчок был так силен, что старик растянулся во весь рост.— О! — воскликнул он, поднимаясь — Вот это так! Да это он!— Кто, старина? — спросил капитан, подбегая к нему и помогая ему встать.— Ну, кто был прав? Ведь я говорил, что дикари бросят свою бесполезную ношу, — торжествовал Ван-Горн. — Вот он, ваш котел! О него я себе нос разбил.— Вот это удача! А второй котел, верно, тоже здесь.— Или поодаль, если не у самого лагеря. Если дикари бросили один котел, то и второй они не унесли далеко.— Тише… — прервал его Корнелиус.— Что такое?— Я не слышу больше дикарей.— Может быть, они уже зашли в лес?— А если они заметили преследование?..— Нам лучше прекратить погоню и вернуться на берег. Один котел у нас, а без второго мы как-нибудь обойдемся, если только не наткнемся на него на обратном пути.— Ложись! — крикнул вдруг Ван-Горн. — Ложись ничком!В воздухе послышалось что-то вроде все приближающегося и нарастающего сопения. Все четверо голландцев в один миг полегли на землю. Только Корнелиус и Ханс не подозревали, какой опасности они подвергались.Через несколько секунд над головами голландцев послышался глухой удар, словно твердое тело ударилось о землю, потом снова сопение, постепенно затихавшее, удаляясь.— Бумеранг! — сказал Ван-Сталь. — Эти негодяи остановились и спрятались где-то вблизи.— Бумеранг? — спросил Корнелиус. — Это не тот ли изогнутый кусок дерева, о котором ты мне уже рассказывал?— Да, и только что он мог разрубить голову кому-нибудь из нас.— Бумеранг возвращается к тому, кто его бросает?— Да, и к тому, кто — к счастью для нас — не смог на этот раз в темноте рассмотреть свою цель. Днем он не промахнулся бы.— Капитан, — прервал его Ван-Горн, — послушайтесь меня: вернемся. Скоро начнет светать. Если тогда дикари откроют, что нас только четверо, они не задумаются и нападут на нас.— А котел? Что делать с ним?— Котел понесем мы, а Ханс и Корнелиус будут нас охранять. Они достаточно хорошие стрелки, чтобы держать дикарей в отдалении.— Ты прав, друг. При свете мы не только подвергнемся опасности, но и не сможем унести котел, так счастливо найденный. Ханс, Корнелиус, будьте наготове.— Скорее, дядя! — воскликнул Ханс. — Мне кажется, с той стороны движутся какие-то тени.— В путь, Ван-Горн!Капитан и Ван-Горн схватили с двух сторон медный котел, который весил не меньше тридцати килограммов, и быстро зашагали по направлению к берегу. Корнелиус и Ханс, держась несколько позади, зорко вглядывались в тьму, предостерегая возможное внезапное движение дикарей.Теперь сомнений больше не было: австралийцы, заметив преследование, остановились и с крайней осторожностью готовились к новой атаке.Время от времени слышалось сопение бумеранга, но он не причинял никакого вреда; голландцев охраняла тьма, и под ее покровом они пробирались к лагерю, торопясь добраться туда до рассвета. Если бы дикари увидели, что голландцев только четверо, они несомненно открыто напали бы на них.Конечно, тяжелая ноша замедляла шаги, особенно при крутых подъемах и обходах встречавшихся препятствий.Четверка людей была уже около самого склона, спускавшегося к бухте, когда горизонт окрасился первыми лучами зари. Только теперь в слабом утреннем свете австралийцы обнаружили голландцев и установили их численность. Тогда, не скрываясь за кустами, они разом поднялись из-за прикрытий, готовые к новой атаке.— Ханс, Корнелиус! — закричал Ван-Сталь. — Готовы?Два ружейных выстрела раздались в ответ. Юноши открыли огонь, и их пули не пропали даром: со стороны туземцев послышались крики и стоны раненых.— Бегите! — кричал капитан стрелкам.— Рано, — отвечал Корнелиус.— Они в ста шагах от нас. Я хорошо их вижу, — сказал Ханс.— Огонь! — скомандовал Корнелиус.Снова раздались два выстрела и ответное рычание показало, что пули снова пробили брешь в рядах атакующих.Заряжая на ходу ружья, юноши отошли назад и догнали капитана и Ван-Горна, не выпускавших из рук драгоценного для них котла.— Я боюсь за вас: берегитесь их стрел и бумерангов, — крикнул им капитан. — Берег близок. Живей! Еще одно только усилие, Ван-Горн!— Я держусь, — отвечал капитану старый моряк.— Дикари! — вскричал Корнелиус. — Ко мне, Ханс! Австралийцы бежали на них, потрясая своими каменными топорами и копьями с костяными наконечниками.Их было не менее трех или четырех сотен человек, низкорослых, сухопарых, с выпяченными животами, с развевающимися по ветру длинными волосами; грудь у всех была в татуировке; с шеи свисали ожерелья из зубов хищных зверей. Вся их одежда состояла из едва покрывавших тела шкур кенгуру, но все они были раскрашены для боя, что придавало толпе фантастический и мрачный вид.Во главе воинов двигались вожди племени; их можно было узнать по воткнутым в волосах перьям какатоэс и свисавшим с поясов хвостам диких собак. Рядом с вождями шли вьереданы — колдуны, являвшиеся одновременно и жрецами и лекарями и возглавлявшие все общественные и религиозные церемонии.Эта ожесточившаяся дикая толпа туземцев, готовых обрушиться на четырех чужеземцев, все же не решалась еще на открытое нападение.Корнелиус и Ханс стреляли, заряжали свои ружья и снова стреляли, скрываясь за выступом скалы; они целились преимущественно в колдунов и вождей, зная, что смерть их должна вызвать смятение в рядах воинов.Меткий огонь прикрывал отступление Ван-Сталя и Ван-Горна, которые были уже недалеко от вершины холма. Всего на несколько минут нужно было отсрочить атаку туземцев, чтобы котел был водружен на прежнее свое место.Австралийцы, несмотря на меткий огонь юношей, не останавливались: боясь упустить свою добычу, они двигались вперед, а пули Ханса и Корнелиуса вырывали из их рядов одного воина за другим.Дикари метали стрелы и бумеранги, но те не долетали до юношей, скрытых скалой. Зловещие же крики туземцев, сопровождавшие каждый удачный выстрел юношей, показывали, как значителен был урон врага.Стрельба становилась все чаще и чаще; дикари подходили все ближе и ближе к скале.Когда первый бумеранг завыл над головами юношей, они оставили свои позиции и укрылись в ста метрах дальше, за заросшей кустарником скалой, и снова открыли огонь.Все новые и новые взрывы бешеных криков говорили о меткости стрельбы.Наконец не в силах более сдержать свою ярость, дикари лавиной двинулись на стрелков. Остановить их можно было только картечью.Юноши, разрядив в последний раз свои ружья, пустились наутек, рассчитывая теперь только на быстроту своих ног.К этому времени Ван-Горн и Ван-Сталь уже достигли склона и начали быстро спускаться к лагерю.— Живей, живей, ребята! — кричал капитан догонявшим его племянникам. Он понимал, какая опасность угрожала им.— Не бойся, — кричали они в ответ, — ноги нас вынесут.И действительно, дикари едва поспевали за юношами, которые несколько раз останавливались, чтобы дать еще один залп по своим преследователям.Но вот, обернувшись после выстрела, Ханс заметил, что Ван-Сталь остановился, и котел выпал у него из рук. В один момент юноша был около капитана.— Ты ранен, дядя? — спросил Корнелиус.— Нет, но слушайте… Слушай, Горн.Они были теперь над лагерем, на середине возвышающегося над пляжем склона. Все четверо замерли на месте, ловя доносившиеся из лагеря далекие звуки. И странное дело: в то время как позади слышался яростный рык дикарей, снизу, из лагеря, доносились взрывы хохота, хриплое пение, крики совершенно пьяных людей.— Что с малайцами? — вскричал Ван-Горн.— Не от страха ли они с ума спятили?..— Нет, они попросту пьяны, — печально вымолвил капитан. — В моей палатке было пять бочонков рисовой водки. Бежим, не то все пропало!И, бросив на произвол судьбы котел, который звеня покатился, прыгая по камням, все кинулись к лагерю с сжатыми тоскливым предчувствием сердцами. Глава седьмая. Последнее усилие Капитан не ошибся. Какой беспорядок царил в лагере и какое зрелище открылось перед их глазами!Малайцы, предоставив капитану и его спутникам одним преследовать дикарей, не скрылись в джонку, а остались на берегу у палаток и склада трепанга. Но вместо того, чтобы охранять лагерь — как они это и должны были делать — и держаться наготове на случай опасности, малайцы, воспользовавшись отсутствием капитана, разграбили его палатку и склад провианта.Совершенно забыв о необходимой осторожности, они не позаботились даже о джонке, которую трепал сильный ветер, грозя бросить на рифы.В лагере началась оргия.Малайцы захватили весь запас консервов — коробки и остатки консервов были разбросаны теперь по всему берегу — выбили дно бочек с соленьями, пробили бочонки с водкой sciam — sein и напились почти до полной потери сознания.Некоторые из них, совершенно опьянев, спали вповалку и тяжело храпели, другие, еще державшиеся на ногах, прильнули к горевшему в громадной кастрюле пуншу.Они орали, пели, плясали, дрались, а посредине начальник рыбаков и боцман танцевали вокруг опрокинутых бочек под гул пьяной толпы.Все они, конечно, забыли и о дикарях, и о капитане, и о его спутниках; впрочем, голландцев они считали давно убитыми либо взятыми в плен дикарями.Ван-Сталь, вне себя от бешенства, бросился в самую гущу толпы и заорал, покрыв все голоса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18