Но когда до него дошло, куда она так торопится, его охватила паника. Он побежал за ней, кричал, чтобы она остановилась, но она его не слушала — она ринулась в коридор к той двери, за которой ее поджидало крушение.Под его вопли Эсме толкнула дверь, и Персиваль не раздумывая кинулся за ней — и натолкнулся на лорда Иденмонта.Персиваль отпрянул, пробормотал извинения и тут увидел, что его светлость одной рукой держит Эсме. У нее было враждебное выражение лица, но лорд этого не замечал и, в свою очередь, зло посмотрел на Персиваля.— Забирай кузину и иди в свою комнату, Персиваль. Сейчас же.— Конечно, сэр. — Персиваль вежливо подал руку кузине. — Кузина Эсме?Она цокнула языком.У Персиваля упало сердце. В комнате было тихо, и все на них смотрели. «Все» — значит два десятка мужчин; некоторые из них были такие же огромные, как Байо.— Позвольте, милорд Иденмонт. — Из толпы вышел низкий толстый человек в грязном желтом тюрбане. — Я приехал из-за дочери Рыжего Льва. Мой господин желает, чтобы я лично передал ей его послание.Лорд Иденмонт сказал что-то неразборчивое. Персиваль мог предположить, что это было. Он и сам злился на Эсме, хотя в этот момент чувствовал только ужас.Лорд Иденмонт выпустил руку Эсме и сказал:— Мисс Брентмор остается, мистер Брентмор идет в свою комнату. Аджими, Мати, проследите, чтобы он там оставался.Истинный герой твердо стоит на земле. Персиваль хотел бы быть таким героем, но ему не позволил желудок. Он увидел, что Ристо смотрит на него, и его охватил тошнотворный ужас. Персиваль кинулся за дверь и дальше, к себе в комнату. Аджими и Мати следовали за ним по пятам.Оказавшись в комнате, он лег и постарался дышать глубоко и ровно. Желудку понадобилось много времени, чтобы успокоиться. Но Персиваль не мог унять дрожь. Он сделал ужасную ошибку, рассказав кузине Эсме. Она ему не поверила. И она так разозлила лорда Иденмонта, что он будет только рад отдать ее этим людям. Навсегда.Персиваль упорно смотрел в потолок. Это его вина. Не надо было давать Байо то послание. Надо было подумать о безопасности кузины. Теперь поздно.Он сполз с кровати, встал на колени, зажмурился и стал изо всех сил молиться.Но ведь он молился за маму, не правда ли, и за дядю Джей-сона, а Бог не услышал. Бог никогда его не слушал, ни разу. Почему же он должен помочь теперь?Персиваль вскочил и стал судорожно метаться по комнате.Вариан распахнул дверь комнаты Персиваля и вошел. Он слышал, как тот расхаживает, послал одного из своих людей его утихомирить, но мальчик не успокоился. Персиваль угрожал разбить голову о дверь, если ему не дадут поговорить с лордом Иденмонтом.— Вот он я, — отрывисто произнес Вариан. — Какого черта ты поднял переполох?— Сэр, вы не должны отдавать им Эсме, — сказал Персиваль, потирая покрасневшие костяшки пальцев. — Как бы вы на нее ни злились. Не должны.— Вот оно что. Она говорит — должен, ты утверждаешь — не должен. Персиваль, я похож на Соломона?Вариан подошел к узкому окну, из которого был виден кусочек потемневшего неба над красными крышами.— Сядь! — велел он. — Я тебе кое-что скажу. Тебе это не понравится, мне еще меньше. В жизни бывают вещи, которые человеку не по нраву, но он должен их принять.— Но, сэр…— Сиди. И слушай. — Вариан пригвоздил его взглядом. Персиваль торопливо сел на деревянную софу.В сжатом виде Вариан изложил, как Эсме видит ситуацию и что она считает необходимым сделать.— Да, конечно, — нетерпеливо сказал Персиваль. — Естественно, что она так думает. Но она девушка.— Тонко подмечено. Что скажешь про остальное?— Что ж — она не права. Я не хочу сказать, что ей не хватает ума. Но видите ли, она девушка, и естественно, она думает, что единственный выход — брак. А поскольку она нежная представительница слабого пола…— Нежная?Персиваль серьезно посмотрел на него:— У женщин ранимая душа, сэр, вы должны помнить, что недавно Эсме претерпела несколько ударов по своей чувствительности.— Нежная? Чувствительность? Твои камни и те податливее. В ней нет ни капли мягкости. Проклятие! — Вариан отвернулся к окну.— Я знаю, что она притворяется сильной, — сказал Персиваль, — и очень рациональной. Но уверяю вас, это не так. Когда пришли эти люди, она чуть в обморок не упала, мне пришлось вытащить ее во двор на свежий воздух и прислонить к стене. Потом с ней случилась истерика…— Персиваль!— Действительно, сэр, потому что она всех осыпала бранью. Она сказала, что она для всех проклятие, и что все, кого она любила, мертвы, и меня тоже убьют, если она со мной останется. Лучшее, что она может сделать, — это выйти замуж за своего заклятого врага, потому что от него она избавится одним движением пальца. Потом она засмеялась и побежала в дом. Естественно, я счел себя обязанным последовать за ней. Я был уверен, что она может повредить себя. Было видно, что она не в своем уме.Вариан круто повернулся к мальчику. Тот спокойно встретил его подозрительный взгляд.— Ты считаешь, я поверю, что твоя кузина — кандидат в Бедлам?— О нет, сэр. Я не хотел сказать, что она потеряла разум. Думаю, тогда были бы более очевидные симптомы, даже вы бы их заметили. Я имел в виду, что напряжение последних недель было для нее слишком велико, а она женщина, следовательно, нежное существо, и не способна думать логически.Вариан поморщился. Ведь это он способствовал тому, что у нее мозги набекрень, не так ли? Но как же она была невозмутима, даже после того, , как он стащил ее с телеги и обращался с ней так грубо, что не мог об этом спокойно вспоминать! Он ожидал, что она станет кричать, обвинять, разорвет его на части своим острым язычком. Она вела себя ненормально, не так ли? То есть ненормально для Эсме. Слишком холодно и благоразумно. Это потому, что она погрузилась в свой искаженный внутренний мир? Не оттого ли она была такой отдаленной в эту последнюю, нескончаемую неделю? Он неуверенно посмотрел на Персиваля.— Знаешь, — сказал Вариан, — я убедился, что у тебя и у твоей кузины не осталось ни крошки мозгов.Персиваль опустил голову:— Я очень сожалею, сэр.— Я дал тебе уговорить меня поехать в эту сумасшедшую страну, я позволил ей убедить меня постоянно поступать вопреки собственным суждениям. Сегодня я дал ей обещание, которое, как ты считаешь, я не должен сдержать. Я обязался помочь ей остаться среди своих. Я обещал, — зло повторил он.— Да, но это не в счет, потому что она солгала! То есть она не хотела обманывать, я уверен. Скорее, она не понимала, что лжет. Можно считать, что у нее амнезия. Правда? Когда она поправится, она все забудет.— Это не одно и то же, мой мальчик, — со вздохом сказал Вариан. — В соседней комнате двадцать два человека, их прислал Али-паша, чтобы всех нас отвезти в Тепелену.
Эсме свирепо пихнула Петро локтем в толстый живот и прошла мимо него в спальню лорда Иденмонта.— Вы с ума сошли? Вы не можете везти мальчика с собой в Тепелену!Его светлость прекратил стаскивать ботинок.— А, я мог бы догадаться, — сказал он. — Спасибо, что не развязала язык при остальных. — Он посмотрел на Петро, который скорчился в дверях и стонал, держась за живот. — Уйди, Петро; скажи спасибо, что она не нацелилась ниже.Дверь захлопнулась, заглушив ругательства на турецком языке.Вариан стянул ботинок и бросил его в пару к другому. Потом он оглядел Эсме долгим взглядом, отчего она покраснела.— Очень любезно с твоей стороны, что ты переоделась к ужину, — пробурчал он. — Осмелюсь предположить, тебе удалось их напугать своим эффектным появлением на сцене. При виде тебя двадцать два здоровенных мужика чуть не хлопнулись в обморок.Эсме внутренне поморщилась. Ей не приходило в голову, какое грандиозное зрелище она представляла: грязная, с соломой в волосах, тонкая фигурка затерялась в широкой одежде козопаса. Она переоделась в платье, которое ей дали в Пошнии среди других вещей. Персиваль не сделал никакого замечания, и она забыла о своем внешнем виде — до тех пор, пока не наткнулась на людей Али, и они застыли, разинув рты.— Я пришла не для того, чтобы выслушивать ваши дурацкие шутки, — сказала она. — Я хочу посмотреть, нет ли у вас горячки, потому что только в бреду можно было принять приглашение Али. Вы не потащите к нему моего кузена!— Нет, дорогая. Я тащу к нему тебя, как и обещал. Персиваль — просто неизбежный придаток.— Вы сказали, что не пустите меня одну. Сейчас я буду не одна. Со мной двадцать два человека эскорта.— Скорее тридцать, — сказал он. — Люди Али, плюс мы с Персивалем, плюс Аджими с Мати и весь наш эскорт. Если они захотят. Я предоставлю им самим решать.Его сдержанность не вдохновляла. Эсме попробовала другой подход:— Вариан, пожалуйста…— Даже не мечтай подлизываться, — сказал он тем же невозмутимым тоном, сводившим ее с ума. — Спасибо, на сегодня мне хватит Брентморов. Иди спать. Завтра рано выезжать.Она готова была ударить его. Она хотела разбить его твердую английскую башку о каменную стену. Она говорила себе, что надо как-то его улестить, но языком правили паника и ярость.— Безмозглый дурак! Нельзя везти Персиваля в Тепелену! Он приподнял черную бровь, но серые глаза оставались пустыми, как камень.Таким же он был, когда она недавно ворвалась в комнату, набитую людьми. Он сидел, слушал Фейзи, который повторил ей приглашение Али и передал его соболезнования в связи со смертью отца, и холодное выражение лица лорда Иденмонта ни разу не изменилось. Он был английским лордом до кончиков ногтей: нелюбопытный, неподвижный, лицо — вежливая маска. Когда остальные покончили наконец с бесконечными речами, он не потрудился ответить на их лесть или хотя бы выразить благодарность за оказанную честь. С усталым видом он холодно сказал, что проинформирует их о своем решении после ужина.Как и следовало ожидать, его высокомерие вызвало уважение. Он вел себя как султан, который снисходительно позволяет себя обхаживать, и они относились к нему соответственно. Он мог бы послать их к черту, и они бы это приняли. Он лорд и к тому же британский подданный. И все равно он в конце концов склонился к пожеланиям Али! Эсме не могла поверить, что он такой идиот.Сейчас он не снизошел до ответа, только продолжал обращаться с ней в этом высокомерном стиле. Она почувствовала себя маленькой и в каждом своем проявлении дикаркой. Она подняла голову:— Вы не должны везти Персиваля в Тепелену. Я этого не позволю.— Не утомляй меня, ребенок. Иди спать.— Я не ребенок! — закричала она и топнула ногой. — Ты ведешь себя как дитя.Эсме прошагала через комнату и подошла к нему вплотную:— По-вашему, я должна делать все, что вы задумали? Вы понимаете, куда едете? Двор Али — опасный, это интриги, продажность, разврат. И в такое место вы желаете отправить моего молодого кузена?— Если оно подходит тебе, не понимаю, почему не подойдет ему. В конце концов, он мужчина, у него нет тонкой женской чувствительности. — Вариан размотал шейный платок и отбросил с присущей ему небрежностью. Лорд.Эсме машинально подняла его и стала разглаживать, усиленно размышляя, какие слова и тон могут раскачать эту стену безразличия.От резкого окрика она вздрогнула. Он встал и вырвал у нее из рук платок:— Черт тебя побери, Эсме! Не делай этого! Не подбирай за мной! Ты мне не служанка, будь ты проклята!Она растерянно посмотрела на него.Он прожег ее взглядом, и воздух между ними задрожал от напряжения, как будто на окружающих горах собиралась гроза. Гнев был в его глазах, темных, как низкое небо.Он вцепился ей в волосы, запрокинул голову и придавил губы поцелуем, так что она пошатнулась.Мгновение назад он был таким собранным и холодным! Она поняла, что это была только видимость. Горячий рот ее наказывал, руки злобно тянули за волосы. Она почувствовала прилив облегчения, и ей тут же стало стыдно.Она попробовала вырваться, но нападение было слишком неожиданным. Его свирепый поцелуй, как удар молнии, пронзил тело и обратил ее волю в пепел.Подавленное томление последней недели обрушилось на | нее всей силой и разожгло потребность. Она вцепилась в лацканы сюртука, как будто боялась, что он убежит.Поцелуй продолжался не дольше мгновения, и когда он ее отпустил, она чуть не закричала от разочарования. Он положил руки ей на плечи, потом спустил их на локти, но нежнее. Она | не хотела ласки. Ей нужно было, чтобы он ее раздавил, победил. Чтобы унес за пределы сознания и доводов разума.— Маленькая врунья, — сказал он. — Ты меня хочешь. Бесполезно. Эсме закрыла глаза, медленно наклонила голову, пока та не коснулась его груди.— Ты должна бы понимать. — Его голос смягчился. — Но я не желаю, чтобы ты понимала. Не позволю.— Все вас хотят, — печально сказала она в сюртук. — Вы ничего не можете с этим поделать. Когда Али вас увидит, он прослезится, и половина придворных будет плакать вместе с ним, и все женщины. Меня стошнит.Он засмеялся, потом опять откинул ее голову, чтобы посмотреть в глаза. Она хотела бы отвернуться, но не могла, только чувствовала, как кровь отхлынула от щек.— Думаю, ты стараешься меня улестить, — сказал он. — Ты делаешь это удивительно хорошо для такой упрямой, дикой кошки, какая ты есть. Подозреваю, что при других обстоятельствах ты могла бы делать со мной все, что тебе вздумается. Но не сейчас, Эсме. Если сегодня ночью захочешь мне отдаться, я не скажу «нет». Я такой хам, что возьму то, что ты дашь. Но это ничего не значит. Завтра утром мы поедем на юг или на запад, но в любом случае вместе.Эсме дернулась:— Аллах, вы просто невозможны! Вы думаете, я стараюсь подкупить вас своим телом?— Я думаю, что ты сделаешь все, чтобы склонить меня к своей воле.— Я? Это вы сражаетесь нечестно. Когда не находите аргументов, пытаетесь подчинить меня своими объятиями. — Она с отвращением обвела его взглядом сверху донизу. — Вы знаете, что можете лишить меня рассудка.Он улыбнулся:— Выходит, мы сражаемся на равных. Ты низводишь меня до состояния мычащего идиота. Имею я право то же сделать с тобой? Это ты борешься нечестно. Ты отчаянно хочешь попасть в Тепелену, чтобы соединиться с золотым принцем. И при этом не хочешь, чтобы мы с Персивалем были свидетелями твоей радости. Что ты от нас скрываешь, Эсме? Что это такое, чего ты не хочешь, чтобы мы видели?Эсме затаила дыхание. Она знала, что он не совсем безмозглый. Но она и подумать не могла, что он так быстро поймет. Или Персиваль и ему рассказал свою выдумку о заговоре?Нет, не мог. Вариан никогда бы не поехал в Тепелену с ребенком, который болтает о революционных заговорах. Может, рассказать ему? Но тогда он все равно не отпустит ее.Она была в ловушке.— Мне нечего скрывать, — натянуто сказала она. — Я просто боюсь за кузена. Но вы правы. Он не младенец. Он не умрет от страха в притоне беззакония. Скорее, он будет делать заметки, и, когда вы вернете его в семью, его записи обвинят вас в совращении. Но какое вам до этого дело? Я рассказала вам о нравах двора, и это только разожгло ваш аппетит. Вы размечтались о гареме, а Али даст вам женщин. Мне следовало догадаться. У вас слишком долго не было проститутки. Но мне все равно. Я тоже найду там свое удовольствие — с моим золотым принцем.Она повернулась и вышла. Глава 14 Хотя дождь продолжался, свита прибыла в Тепелену через четыре дня. Они могли бы доехать быстрее, но Фейзи настоял на коротких переходах. Каждый день они останавливались задолго до заката солнца и размещались в домах самых богатых граждан. Никаких палаток посреди навоза! Никакого бритья с ледяной водой! Никакого черствого хлеба!Каждый вечер они пировали, а потом отправлялись спать в теплые помещения, на мягкие кровати. Когда Вариан утром просыпался, его ждала свежевыстиранная рубашка, вычищенные брюки и сюртук, отполированные до блеска ботинки, свежие полотенца и горячая вода для утреннего омовения.Малейшее его пожелание немедленно исполнялось. К нему относились с неослабной предупредительностью. Петро, уверенный в том, что они сопровождают Эсме себе на погибель, впал в мрачное, но молчаливое раболепство.Даже Персиваль вел себя прилично. Он ни разу не упал с лошади, в реку или из окна. Он был образцом послушания, не проявлял интереса ни к кому и ни к чему, кроме кузины, прилип к ней как пиявка. А она была так тиха и послушна, что у Вариана мурашки пробегали по телу. Днем Эсме ехала рядом с Персивалем, окруженная плотным кольцом солдат. На ночь ее закрывали вместе с мусульманскими женщинами. Поскольку Персиваль был всего лишь мальчик, и к тому же явно недокормленный, ему дозволялось оставаться с ними, чтобы они над ним причитали и пичкали сладостями.Тем временем лорд Иденмонт вынужден был часами обжигать глотку ракией и курить крепкий табак, пока голова не пойдет кругом. Представители Али обращались с ним как с королевской особой, и он вскоре пришел к выводу, что быть королем — утомительное занятие.Он плохо спал и винил в этом обильную пищу, вино и табак. Не выспавшись, вставал в дурном настроении. К тому времени, как они достигли Тепелены, он уже готов был кого-нибудь убить, все равно кого, желательно голыми руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Эсме свирепо пихнула Петро локтем в толстый живот и прошла мимо него в спальню лорда Иденмонта.— Вы с ума сошли? Вы не можете везти мальчика с собой в Тепелену!Его светлость прекратил стаскивать ботинок.— А, я мог бы догадаться, — сказал он. — Спасибо, что не развязала язык при остальных. — Он посмотрел на Петро, который скорчился в дверях и стонал, держась за живот. — Уйди, Петро; скажи спасибо, что она не нацелилась ниже.Дверь захлопнулась, заглушив ругательства на турецком языке.Вариан стянул ботинок и бросил его в пару к другому. Потом он оглядел Эсме долгим взглядом, отчего она покраснела.— Очень любезно с твоей стороны, что ты переоделась к ужину, — пробурчал он. — Осмелюсь предположить, тебе удалось их напугать своим эффектным появлением на сцене. При виде тебя двадцать два здоровенных мужика чуть не хлопнулись в обморок.Эсме внутренне поморщилась. Ей не приходило в голову, какое грандиозное зрелище она представляла: грязная, с соломой в волосах, тонкая фигурка затерялась в широкой одежде козопаса. Она переоделась в платье, которое ей дали в Пошнии среди других вещей. Персиваль не сделал никакого замечания, и она забыла о своем внешнем виде — до тех пор, пока не наткнулась на людей Али, и они застыли, разинув рты.— Я пришла не для того, чтобы выслушивать ваши дурацкие шутки, — сказала она. — Я хочу посмотреть, нет ли у вас горячки, потому что только в бреду можно было принять приглашение Али. Вы не потащите к нему моего кузена!— Нет, дорогая. Я тащу к нему тебя, как и обещал. Персиваль — просто неизбежный придаток.— Вы сказали, что не пустите меня одну. Сейчас я буду не одна. Со мной двадцать два человека эскорта.— Скорее тридцать, — сказал он. — Люди Али, плюс мы с Персивалем, плюс Аджими с Мати и весь наш эскорт. Если они захотят. Я предоставлю им самим решать.Его сдержанность не вдохновляла. Эсме попробовала другой подход:— Вариан, пожалуйста…— Даже не мечтай подлизываться, — сказал он тем же невозмутимым тоном, сводившим ее с ума. — Спасибо, на сегодня мне хватит Брентморов. Иди спать. Завтра рано выезжать.Она готова была ударить его. Она хотела разбить его твердую английскую башку о каменную стену. Она говорила себе, что надо как-то его улестить, но языком правили паника и ярость.— Безмозглый дурак! Нельзя везти Персиваля в Тепелену! Он приподнял черную бровь, но серые глаза оставались пустыми, как камень.Таким же он был, когда она недавно ворвалась в комнату, набитую людьми. Он сидел, слушал Фейзи, который повторил ей приглашение Али и передал его соболезнования в связи со смертью отца, и холодное выражение лица лорда Иденмонта ни разу не изменилось. Он был английским лордом до кончиков ногтей: нелюбопытный, неподвижный, лицо — вежливая маска. Когда остальные покончили наконец с бесконечными речами, он не потрудился ответить на их лесть или хотя бы выразить благодарность за оказанную честь. С усталым видом он холодно сказал, что проинформирует их о своем решении после ужина.Как и следовало ожидать, его высокомерие вызвало уважение. Он вел себя как султан, который снисходительно позволяет себя обхаживать, и они относились к нему соответственно. Он мог бы послать их к черту, и они бы это приняли. Он лорд и к тому же британский подданный. И все равно он в конце концов склонился к пожеланиям Али! Эсме не могла поверить, что он такой идиот.Сейчас он не снизошел до ответа, только продолжал обращаться с ней в этом высокомерном стиле. Она почувствовала себя маленькой и в каждом своем проявлении дикаркой. Она подняла голову:— Вы не должны везти Персиваля в Тепелену. Я этого не позволю.— Не утомляй меня, ребенок. Иди спать.— Я не ребенок! — закричала она и топнула ногой. — Ты ведешь себя как дитя.Эсме прошагала через комнату и подошла к нему вплотную:— По-вашему, я должна делать все, что вы задумали? Вы понимаете, куда едете? Двор Али — опасный, это интриги, продажность, разврат. И в такое место вы желаете отправить моего молодого кузена?— Если оно подходит тебе, не понимаю, почему не подойдет ему. В конце концов, он мужчина, у него нет тонкой женской чувствительности. — Вариан размотал шейный платок и отбросил с присущей ему небрежностью. Лорд.Эсме машинально подняла его и стала разглаживать, усиленно размышляя, какие слова и тон могут раскачать эту стену безразличия.От резкого окрика она вздрогнула. Он встал и вырвал у нее из рук платок:— Черт тебя побери, Эсме! Не делай этого! Не подбирай за мной! Ты мне не служанка, будь ты проклята!Она растерянно посмотрела на него.Он прожег ее взглядом, и воздух между ними задрожал от напряжения, как будто на окружающих горах собиралась гроза. Гнев был в его глазах, темных, как низкое небо.Он вцепился ей в волосы, запрокинул голову и придавил губы поцелуем, так что она пошатнулась.Мгновение назад он был таким собранным и холодным! Она поняла, что это была только видимость. Горячий рот ее наказывал, руки злобно тянули за волосы. Она почувствовала прилив облегчения, и ей тут же стало стыдно.Она попробовала вырваться, но нападение было слишком неожиданным. Его свирепый поцелуй, как удар молнии, пронзил тело и обратил ее волю в пепел.Подавленное томление последней недели обрушилось на | нее всей силой и разожгло потребность. Она вцепилась в лацканы сюртука, как будто боялась, что он убежит.Поцелуй продолжался не дольше мгновения, и когда он ее отпустил, она чуть не закричала от разочарования. Он положил руки ей на плечи, потом спустил их на локти, но нежнее. Она | не хотела ласки. Ей нужно было, чтобы он ее раздавил, победил. Чтобы унес за пределы сознания и доводов разума.— Маленькая врунья, — сказал он. — Ты меня хочешь. Бесполезно. Эсме закрыла глаза, медленно наклонила голову, пока та не коснулась его груди.— Ты должна бы понимать. — Его голос смягчился. — Но я не желаю, чтобы ты понимала. Не позволю.— Все вас хотят, — печально сказала она в сюртук. — Вы ничего не можете с этим поделать. Когда Али вас увидит, он прослезится, и половина придворных будет плакать вместе с ним, и все женщины. Меня стошнит.Он засмеялся, потом опять откинул ее голову, чтобы посмотреть в глаза. Она хотела бы отвернуться, но не могла, только чувствовала, как кровь отхлынула от щек.— Думаю, ты стараешься меня улестить, — сказал он. — Ты делаешь это удивительно хорошо для такой упрямой, дикой кошки, какая ты есть. Подозреваю, что при других обстоятельствах ты могла бы делать со мной все, что тебе вздумается. Но не сейчас, Эсме. Если сегодня ночью захочешь мне отдаться, я не скажу «нет». Я такой хам, что возьму то, что ты дашь. Но это ничего не значит. Завтра утром мы поедем на юг или на запад, но в любом случае вместе.Эсме дернулась:— Аллах, вы просто невозможны! Вы думаете, я стараюсь подкупить вас своим телом?— Я думаю, что ты сделаешь все, чтобы склонить меня к своей воле.— Я? Это вы сражаетесь нечестно. Когда не находите аргументов, пытаетесь подчинить меня своими объятиями. — Она с отвращением обвела его взглядом сверху донизу. — Вы знаете, что можете лишить меня рассудка.Он улыбнулся:— Выходит, мы сражаемся на равных. Ты низводишь меня до состояния мычащего идиота. Имею я право то же сделать с тобой? Это ты борешься нечестно. Ты отчаянно хочешь попасть в Тепелену, чтобы соединиться с золотым принцем. И при этом не хочешь, чтобы мы с Персивалем были свидетелями твоей радости. Что ты от нас скрываешь, Эсме? Что это такое, чего ты не хочешь, чтобы мы видели?Эсме затаила дыхание. Она знала, что он не совсем безмозглый. Но она и подумать не могла, что он так быстро поймет. Или Персиваль и ему рассказал свою выдумку о заговоре?Нет, не мог. Вариан никогда бы не поехал в Тепелену с ребенком, который болтает о революционных заговорах. Может, рассказать ему? Но тогда он все равно не отпустит ее.Она была в ловушке.— Мне нечего скрывать, — натянуто сказала она. — Я просто боюсь за кузена. Но вы правы. Он не младенец. Он не умрет от страха в притоне беззакония. Скорее, он будет делать заметки, и, когда вы вернете его в семью, его записи обвинят вас в совращении. Но какое вам до этого дело? Я рассказала вам о нравах двора, и это только разожгло ваш аппетит. Вы размечтались о гареме, а Али даст вам женщин. Мне следовало догадаться. У вас слишком долго не было проститутки. Но мне все равно. Я тоже найду там свое удовольствие — с моим золотым принцем.Она повернулась и вышла. Глава 14 Хотя дождь продолжался, свита прибыла в Тепелену через четыре дня. Они могли бы доехать быстрее, но Фейзи настоял на коротких переходах. Каждый день они останавливались задолго до заката солнца и размещались в домах самых богатых граждан. Никаких палаток посреди навоза! Никакого бритья с ледяной водой! Никакого черствого хлеба!Каждый вечер они пировали, а потом отправлялись спать в теплые помещения, на мягкие кровати. Когда Вариан утром просыпался, его ждала свежевыстиранная рубашка, вычищенные брюки и сюртук, отполированные до блеска ботинки, свежие полотенца и горячая вода для утреннего омовения.Малейшее его пожелание немедленно исполнялось. К нему относились с неослабной предупредительностью. Петро, уверенный в том, что они сопровождают Эсме себе на погибель, впал в мрачное, но молчаливое раболепство.Даже Персиваль вел себя прилично. Он ни разу не упал с лошади, в реку или из окна. Он был образцом послушания, не проявлял интереса ни к кому и ни к чему, кроме кузины, прилип к ней как пиявка. А она была так тиха и послушна, что у Вариана мурашки пробегали по телу. Днем Эсме ехала рядом с Персивалем, окруженная плотным кольцом солдат. На ночь ее закрывали вместе с мусульманскими женщинами. Поскольку Персиваль был всего лишь мальчик, и к тому же явно недокормленный, ему дозволялось оставаться с ними, чтобы они над ним причитали и пичкали сладостями.Тем временем лорд Иденмонт вынужден был часами обжигать глотку ракией и курить крепкий табак, пока голова не пойдет кругом. Представители Али обращались с ним как с королевской особой, и он вскоре пришел к выводу, что быть королем — утомительное занятие.Он плохо спал и винил в этом обильную пищу, вино и табак. Не выспавшись, вставал в дурном настроении. К тому времени, как они достигли Тепелены, он уже готов был кого-нибудь убить, все равно кого, желательно голыми руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39