Я придумаю что-нибудь правдоподобное.— Ты скажешь правду. Я не твоя рабыня.Его сильная рука жестом собственника легла на ее бедро. Стоило ему только коснуться ее, как он ощутил эрекцию.Она перестала дразнить его.— Мне ждать тебя в опочивальне, Маркус?— Нет, я хочу, чтобы ты была рядом. Если нам придется обсуждать что-то секретное, ты на время удалишься. Я уже известил Келла. Он проследит за всем.Когда Диана вернулась на виллу, то увидела, что Келл собрал всех домашних рабов и дает им самые подробные инструкции, начиная с одежды и кончая обязанностями. Нола наставляла женщин-рабынь. Когда рабы разошлись по своим делам, Диана обратилась к Келлу:— Маркус велел, чтобы я сегодня вместе с ним развлекала прокуратора, но он не хочет, чтобы тот знал, что я его рабыня.— Понятно, — ответил Келл.Нола рассказала Диане о прокураторе:— Прокуратор Юлий Классициан здесь как император. Он всевластен. Если он узнает, что ты раба, он может потребовать тебя на ночь или вообще забрать, и Маркус вынужден будет повиноваться.— Прокуратор вовсе не похотлив, — вмешался Келл. — Он никогда не пользовался услугами наших рабынь.— И тем не менее он мужчина, — сухо заметила Нола. — Маркус знает, что Диана — большое искушение, даже если тебе и не дано этого понять, бритт.Келл не обратил на нее внимания и повернулся к Диане.— Ужин будет подан позднее, чем обычно, потому что они сначала пойдут в баню, а это целый ритуал. Я зайду за тобой, когда придет время спуститься вниз.— И что я буду делать? — беспомощно спросила Диана.— Просто украшать триклиний, — ответил Келл, слишком занятый, чтобы вдаваться в подробные объяснения.— Пойдем наверх, — предложила Нола, — я отвечу на все твои вопросы.— Твоему нахальству нет границ, — заметил Келл.— А у тебя высокомерия больше, чем у римлянина! — нашлась Нола.— Я — бритт. У меня больше оснований для высокомерия.Диана весело рассмеялась:— Раунд за Келлом.— Хоть бы раз последнее слово осталось за мной!— Нола, послушайся моего совета, на сахар можно поймать куда больше мух, чем на уксус.— Не сомневаюсь, что ты уже совсем приручила Маркуса. Не делай ему больно, Диана. Он — хороший человек. В нем нет зла.— Я уже сама это поняла, Нола.
Маркус и прокуратор прибыли в одних носилках. Келл поставил у дверей охранника с факелом, а когда они вошли в атриум, то увидели, что кругом стоят вазы с поздними цветами из сада. Мужчины принесли подношение Весте, богине домашнего очага, затем Маркус провел своего гостя через сад к своей личной бане.Поскольку ночь выдалась прохладной, они решили мыться в помещении. Длинная деревянная баня, увитая глицинией, внутри была вполне благоустроенной. Там были кальдарий с горячей, тепидарий с теплой и фригидарий с холодной водой. Они разделись и прошли в парную, где легли на мраморные плиты, чтобы пропотеть. Когда температура начала подниматься и появился пар, Юлий заговорил:— Наконец восстановили Лондиниум. Форум с залом и административными помещениями уже закончен, достроили и храм Юпитера. Там большой алтарь и хорошие мозаичные полы, почти как у тебя; вокруг разбили красивый сад. На этот раз город будет окружен десятифутовой оборонительной стеной с зубчатым парапетом, четырьмя башнями и воротами.— Просто дикость какая-то — уничтожить такой прекрасный город, Юлий! Он был нашим самым крупным торговым портом, таким он должен остаться и в будущем. Как только перестройка завершится, я уверен, что он станет еще больше и лучше, чем раньше.— Маркус, я получил депешу от императора Нерона. Он пересмотрел свой взгляд на важность Британии для империи. Он собирается убрать отсюда римлян и передать страну кельтам, поскольку опасается, что победить их так и не удастся.— Это будет огромной ошибкой, Юлий, — сказал Маркус, у которого сердце ушло в пятки.— И я так считаю! — решительно согласился прокуратор. — Даже из финансовых соображений глупобросать этот уголок империи. На доходы только от продажи серебра и рабов можно построить десятки прекрасных городов.— Ты честный человек, Юлий. Прошлый прокуратор был жуликом: когда он казнил кого-то, то присваивал себе имущество казненного. Весьма вероятно, что часть доходов от торговли серебром и рабами тоже оседала в его кармане.— Боюсь, что ты прав, Маркус. Теперь же моя задача — убедить Нерона, что в этой стране есть все: свинец, железо, бронза, древесина, даже золото, чтобы чеканить наши собственные монеты. Поля настолько плодородны, что выращенного зерна хватает на прокорм и населению, и легионам, да еще остается на продажу. Здесь достаточно развитое сельское хозяйство и рыболовство.— Страна процветает, — согласился Маркус. — Ты рассказываешь об этом Нерону в своих отчетах?— Да, но он прислушивается к моим словам и не верит мне. — пожаловался Юлий.— Скорее всего, он получает противоположные сведения из других источников, — решил Маркус.— Думаю, ты прав.Рабы для банных услуг начали умащивать их тела и очищать кожу стригилями, но прокуратор не мог выбросить начатый разговор из головы.— Мне думается, я могу говорить с тобой прямо, Маркус, потому что мы во многом похожи. Я думаю, все дело в Паулине. У нас не тот человек руководит армией. Разумеется, я знаю, что он хочет погасить волнения кельтских племен, но он полностью уничтожил силуров, да и икены истребляются в огромных количествах, а не перевозятся в Рим в качестве рабов. Теперь он занялся уничтожением друидов.
До отвращения {лат.).
— Я уже давно понял, что чем больше мы разрушаем храмы друидов и убиваем жрецов, тем яростнее восстают против нас туземные племена, — решительно сказал Маркус.— Когда во главе армии стоял Клавдий, у нас был мир. Бритты с удовольствием становились римскими гражданами. Они начали носить тоги по нашему примеру, говорить на латыни, строить крытые лавки и в результате богатеть, потому что возрос спрос на каждодневные товары и предметы роскоши.— Аква Сулис не пострадал, но я знаю, что другим городам досталось от Паулина.Они перешли из парной в комнату с теплым бассейном.— Ты воевал под его началом. Какой он, Маркус?— Он заражен этой римской болезнью кровожадности. Убивает женщин и детей и даже вьючных животных, если на него найдет. Он так же жесток со своими легионерами: убивает каждого десятого за непослушание. Все это считается допустимыми потерями.— Неудивительно, что все боятся поднять против него голос, — заметил Юлий.Они нырнули в холодный бассейн, затем завернулись в огромные полотенца и перешли в раздевалку.— Давай по порядку. Во-первых, мне надо убедить императора Нерона сохранить Британию в составе империи. Мой последний отчет я отправил вместе с крупной суммой денег и серебряными слитками, которые скорее смогут его убедить, но я хочу еще составить отчет по Аква Сулис и написать в нем не только о подготовке легионеров, но и процветающем городе, где местные жители за два поколения приняли римские обычаи и законы, где появились замечательные местные строители, ткачи, горшечники, золотых дел мастера, инженеры, врачи и так далее.— Я сделаю это завтра, Юлий, — пообещал Маркус.— Молодец! Я знал, что смогу на тебя положиться. Теперь пошли ужинать, а то мой желудок подумает, что мне перерезали горло.
Диана решила надеть элегантную белую шелковую столу с золотым поясом. Нола принесла ей золотое ожерелье с изумрудом из коллекции Маркуса Магнуса, а Силла убрала ее светло-золотистые волосы в пучок на затылке. Келл ввел девушку в триклиний как раз в тот момент, когда туда входили хозяин с гостем.— Юлий, разреши мне представить тебе Диану, которая часто украшает мой стол.Диана протянула руку прокуратору, и он изящным движением поднес ее к губам.— Простите старику, что он глазеет на вас, моя дорогая, но вы обладаете редкой красотой.Маркус видел, что прокуратору явно любопытно, откуда она взялась, поэтому он пояснил:— Отец Дианы был писарем, женившимся на британке. — Этим он хотел сказать, что девушка наполовину римлянка, а Диана просто улыбнулась прокуратору.На нем была широкая белая тога с красной каймой, а на седеющей голове самый настоящий лавровый венок. Диана опустила глаза, чтобы не слишком на него пялиться. Она поверить не могла, что ужинает с высокопоставленным чиновником Рима.Они прошли в триклиний, где вокруг стола стояли три дивана для возлежания.— Вот тебе идеальный пример слияния Британии и Рима. Если бы Диана появилась за столом императора, она затмила бы там всех своей красотой и образованностью. Она — прекрасное доказательство, что бритты высокоцивилизованны.— Благодарю вас, ваша милость, господин прокуратор.— Пожалуйста, называй меня просто Юлием.Диана одарила его блистательной улыбкой и прилегла на свой диван, подложив нод локоть золотистую подушечку.Пока они не торопясь ужинали, Диана и Маркус остро чувствовали возникшее между ними сексуальное напряжение. Их сжигало желание. Ловя на себе ласкающий взгляд темных глаз Маркуса, она читала в них предвкушение. Когда Юлий наконец откланялся, Диана уже едва сдерживалась от нетерпения. Глава 17 Маркус прошел с прокуратором через атриум и помог сесть в носилки. Юлий всегда ночевал в претории — просторном здании внутри крепости, — но он предупредил Маркуса, что отправится рано утром в Глевум, где жило большинство отставных легионеров.— А ты проказник, Маркус! Где ты ее прятал и как ты ее отыскал?— Я считаю ее даром богов, — осторожно ответил Маркус.— Она сказала, что приехала в Аква Сулис на воды, но мне думается, что задержалась она по более личным мотивам. Ты будешь дураком, Маркус, если позволишь ей ускользнуть.—Я ее не выпущу, не бойся! — рассмеялся Маркус, когда носилки тронулись.Вернувшись в триклиний, он увидел, что Диана прислонилась к одной из колонн. Он обнял ее за талию и прижал к прохладному мрамору.— Ты — очаровательная хозяйка, amor!Диана знала, что amor означает любовь. Она протянула ему губы.— А Юлий — очаровательный гость, но дела вы почему-то не обсуждали.— Мы все решили в бане. Пар не только открывает поры, он развязывает язык. Одежда — она как барьер: стоит ее снять, как с ней исчезает и сдержанность.— Я это уже поняла, — хитро пробормотала Диана, слегка двигаясь под его руками и расстегивая застежку его тоги.Его губы завладели ее губами в страстном поцелуе, от которого по жилам побежали и холод, и огонь одновременно. Все еще не отнимая губ, он прошептал:— Ты считаешь, мы успеем подняться наверх, не снимая одежды?— Это будет очень трудно, — пошутила она, поглаживая кончиками пальцев его фаллос.Он поднял ее и понес вверх по лестнице, целуя на каждой ступеньке. Когда они достигли опочивальни, Маркус сказал глухо:— Я хочу относить тебя в постель каждый вечер до конца моей жизни.Он был так серьезен, что Диана замерла. Она никогда не лгала самой себе и прекрасно понимала, что они полюбили друг друга, но заставила себя отвлечься от мыслей о любви и связанных с нею проблем. Ничто не должно испортить этот особый для обоих вечер.Келл предусмотрительно зажег огонь в большом камине, и они остановились перед ним, пока Маркус раздевал ее и раздевался сам. Потом он с бесконечным удовольствием распустил ее волосы, путаясь пальцами в золотистых прядях, поднимая их к лицу, чтобы вдохнуть нежный аромат.Бросив алые подушки с кровати на пол перед камином, Маркус потянул на них Диану и усадил ее к себе на колени. Она сидела спиной к огню, а он массировал ее ягодицы.— Я ждал весь день, когда у меня будет возможность согреть твою попку.Диана прижалась к нему, и он снова поцеловал ее. Потом она сняла цепочку с золотой монетой и надела ему на шею. Теперь золотой Цезарь прятался в густых завитках на его груди.— От моего сердца твоему, — прошептала она.Маркус смотрел, как блики пламени отражаются в ее волосах и на коже. Он с трепетом коснулся ее сначала руками, потом языком.— Диана, сегодня, когда я увидел тебя верхом, я подумал, что дал тебе способ сбежать от меня.Ее глаза расширились.— Я не сбегу от тебя. У меня нет никакого желания тебя оставить.Он сжал ее в объятиях и почувствовал непреодолимое желание защитить ее.— После сегодняшней ночи ты можешь захотеть этого. Боюсь, я сделаю тебе больно.— Да, я знаю. Ты слишком велик для меня, но твои руки и губы творят со мной чудеса. Они доводят меня до такого состояния, что я не могу дождаться, когда наши тела соединятся. Мое желание так велико, что эта боль — ничто в сравнении с ним. Наверное, ты чувствуешь то же самое. Мы просто одержимы.— Я не стану спешить, я смогу остановиться в любой момент, — пообещал он.Диана толкнула его на подушки.— А я нет! — Она села на него, обняв шелковистыми бедрами, потом склонилась над ним так, что ее груди коснулись его груди, а его огромный, напряженный фаллос попал в ловушку между их телами. Жар от огня усиливал сжигающее их пламя, и, как обычно, начав целоваться, они уже не могли остановиться.В затуманенном сознании Дианы мелькнула мысль, что когда их любовные игры достигают определенного накала, Маркус проявляет куда больше самообладания, чем она. Она знала, что воля у него железная, но сегодня ей хотелось, чтобы он потерял контроль над собой. Как долго он сможет противостоять ей? Насколько велика ее власть над ним?Она отделила золотистую прядь от своих волос и пощекотала уголки его губ, затем дотронулась до них кончиком языка, доведя его до того, что он беспомощно рассмеялся от щекотки. Потом она провела прядью по его мощной шее, и вновь за волосами последовал язык, оставляя горячий влажный след, мгновенно высыхающий от пламени камина. Диана села так, что ее колени обхватили его узкие бедра, и принялась щекотать своим локоном его бронзовые соски, пока они не затвердели.Маркус уже знал, что она сделает дальше, и ждал быстрых прикосновений ее нежного языка. Он наслаждался ее ласками и сожалел только об одном, — о потерянных днях без нее. А впрочем, стоит ли тратить время на пустые сожаления о том, чего нельзя изменить, в то время как вот оно, счастье, в его руках, и никто не сумеет лишить его этого удовольствия! Пока не появилась Диана, ему и в голову не приходило, что в его жизни чего-то не хватает, но потеряй ее сейчас, он был бы безутешен.Диана между тем добралась до его живота и паха, и он замер, , предвкушая ее язык на самых сокровенных своих местах. Когда же это произошло, он задрожал всем телом и тихо засмеялся.Диане нравилось заставлять Маркуса смеяться, и она заметила, что в последние дни он смеется гораздо чаще. Но когда она провела локоном по всей длине его фаллоса, Маркусу стало не до смеха. Заглянув ему в глаза, она увидела, как он напрягся. Может, он надеется, что ее губы последуют за языком туда, где только что побывала прядь волос? Хватит ли у нее смелости сделать это?Маркус с шумом втянул в себя воздух, и Диана мгновенно почувствовала, как ему хочется, чтобы она попробовала его на вкус! Несколько секунд она лукаво смотрела ему в глаза, наслаждаясь его нетерпением, потом медленно опустила голову и коснулась губами гладкой, натянутой кожи. Копна шелковисты волос закрыла ее, от его глаз. Од протянул руки и раздвинул првди, чтобы видеть, как она, ласкает его.Кончик розового языка неуверенно лизнул вершину его пениса. Какой умопомрачительный контраст — идеальное сочетание розового на багрово-красном! Диана сделала языком круговое движение, чтобы ощутить вкус: солоноватый, с примесью миндального масла — вкус чистого мужчины. Она приподняла голову и увидела блаженство на его сильном лице. Когда она рухнула на его распростертое тело, он нежно дотронулся пальцами до ее паха и убедился, что она истекает прохладной влагой.— Ты готова принять меня? — хрипло спросил он.— Никогда в жизни я не была так возбуждена, — прошептала она.Маркус понимал, что так и есть. Она до сих пор не знала мужчины. Он не стал тянуть время и нести ее на кровать, а положил на пол и раздвинул ей ноги так, чтобы огонь согревал их и розовую ложбинку между ними.— Обхвати меня ногами, — приказал Маркус, и, когда она послушалась, он стал осторожно проскальзывать в нее, потихоньку, дюйм за дюймом. Она была горячей расплавленной лавы. Никогда он не встречал женщины такой жаркой, такой упругой и такой желанной.Начни Диана его сейчас умолять, он все равно уже не смог бы остановиться. Его охватило непреодолимое желание полностью овладеть ею. Наткнувшись на преграду, он сделал резкий толчок. Жестоко, но ничего не поделаешь. Она должна перенести эту боль, прежде чем станет женщиной, которая сможет дарить и получать наслаждение.Диана вскрикнула от боли, но Маркус не остановился, пока его кровожадный клинок не вошел в нее по самую рукоятку. Потом он замер, давая ей возможность привыкнуть к новым ощущениям.— Mi amor, как ты? — тихо спросил он.Она попыталась заговорить, и ее мускулы сжались вокруг него так плотно, что Маркус застонал от наслаждения. И неожиданно она почувствовала гордость за свою власть над этим всесильным, мужественным римлянином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42