Люди Гастингса подхватили его, а Джордан, пришпорив коня, рванулся вперед, оказавшись в окружении всадников в белых бурнусах.
— Это их предводитель! — закричал один из них. — Нужно взять его живым!
Лихорадочно оглядевшись, Джордан заметил узкий проход в скалах и круто развернул коня. Могучее животное встало на дыбы, молотя в воздухе громадными копытами, но преимущество было на стороне мавров, и после короткой схватки его стащили на землю. Тарифу тоже нашли. С проклятиями Джордан потянулся за мечом, но тот исчез, как и висевший на поясе кинжал. Ошеломленный этим открытием, он поднял глаза и встретил сверкающий злобой взгляд худощавого мавра, сидевшего на громадном гнедом.
— Ты украл мою сестру, христианская собака!
— Ее похитили испанцы, а я освободил.
— Лжешь. Я отсеку тебе голову и скормлю воронью!
— Сауд, он говорит правду! — пронзительно закричала Тарифа и, метнувшись к брату, вцепилась в его стремя. — Меня похитили мятежные кастильцы, а этот рыцарь сражается на стороне принца Эдуарда.
Сауд с угрюмым видом переводил взгляд с сестры на Джордана.
— Если он говорит правду, — произнес он, — то это крайне необычный поступок для христианской собаки. Но почему в таком случае ты не отпустил мою сестру, чтобы она могла вернуться к своему народу?
— Потому что не хотел, чтобы она попала в беду, оставшись одна, — огрызнулся Джордан, прикидывая шансы на побег. Помимо него, в плен попало еще несколько англичан. Охранявшие их мавры вели себя беспечно, если не сказать больше. Почему, во имя Господа, никто из его людей не пытается напасть? Они могли бы захватить мавров врасплох.
Сауд спешился, ветер трепал его белоснежный бурнус. Тарифа, заметив кровь на тунике Джордана, бросилась к нему, полагая, что он ранен. Сауд сразу все понял и оторвал сестру от Джордана.
— Вот, значит, как! — рявкнул он. — Ты не хотела покидать своего христианина, верно, Тарифа? Тебе пришлись по вкусу утехи, которым он предавался с тобой?
— Нет! — в ужасе взвизгнула девушка, когда он схватил ее за волосы и наградил несколькими оплеухами.
— Не лги! Ты хотела его! Наслаждалась его нечестивым телом! Говори правду!
В ярости Джордан рванулся к ней на помощь, но его удержали.
Воспользовавшись тем, что мавры отвлеклись, товарищи Джордана бросились наутек. Всадники в бурнусах кинулись было в погоню, но Сауд вернул их.
— Пусть бегут. Далеко им не уйти. Не сегодня, так завтра мы прикончим этих трусов. Главное, мы получили то, за чем пришли.
— Сауд, он заставил меня, — взмолилась Тарифа, прочитав смертный приговор в глазах брата. Слезы градом катились по ее щекам. — Как я могла воспротивиться? Ты же видишь, какой он сильный.
— Это правда? Ты заставил ее, или она пришла к тебе по собственной воле?
Джордан понял, что Тарифа пытается спасти свою жизнь, и простил ей эту ложь.
— Все было так, как она говорит. Я заставил ее. Слезы благодарности наполнили глаза девушки.
С яростным рычанием Сауд ударил Джордана по лицу.
— Ты дорого заплатишь, христианская собака, за то, что обесчестил мою сестру! Я знаю, как тебя наказать.
Джордана скрутили и привязали к седлу. А затем началась кошмарная скачка на юг. Свисая вниз головой, задыхаясь от пыли, он был почти без сознания.
Очнувшись, Джордан обнаружил, что привязан к колышку палатки. Было темно, на небе сверкали звезды.
Так прошло много дней, и за все это время он ни разу не видел Тарифу.
Каждое утро, когда они пускались в путь, Джордан надеялся увидеть на горизонте отряд англичан, спешащий ему на помощь. Наверняка к этому времени уцелевшие воины вернулись в Вальядолид и сообщили Эдуарду о его пленении. Но горизонт оставался пустым — ничего, кроме пыльной дороги и ослепительного неба. Наступил день, когда Джордан перестал надеяться. Слишком быстро они двигаются и слишком далеко забрались.
Он не представлял себе, сколько прошло времени. Солнце палило немилосердно, и большую часть дня Джордан находился в полубессознательном состоянии. Губы его потрескались и кровоточили, лицо обгорело, язык так распух, что он с трудом разговаривал.
Наконец в один благословенный вечер они достигли пункта назначения. Город, в который они въехали, был довольно большим, с мощенными камнем улицами. Похитители с несвойственным им милосердием позволили Джордану сидеть на лошади, привязав его руки к луке седла. Перед его затуманенным взором проплывали арочные контуры белых зданий, серебрившихся на фоне звездного неба.
Задремавший после долгих часов изнурительной скачки, Джордан мгновенно очнулся, когда его, словно куль с мукой, бросили прямо на каменные плиты внутреннего дворика. Он слабо запротестовал, когда два чернокожих раба потащили его внутрь здания.
— Несите его сюда. Я хочу взглянуть на него, — прозвучал совсем рядом высокий мужской голос.
Джордан ощутил пьянящий экзотический аромат и прикосновение мягких, как у женщины, рук.
— До чего же он грязный! Выкупайте его. Он чудовищно воняет.
Джордана поднесли к выложенному изразцами бассейну и без всяких церемоний бросили в воду. Захлебнувшись, он едва не утонул, прежде чем нашел в себе силы вынырнуть на поверхность. Рабы сорвали с него грязную одежду, намылили с головы до пят и вымыли волосы. Купание в прохладной воде было бы приятным, если бы не грубые руки, немилосердно терзавшие его измученное тело. Закончив мытье, рабы притащили пленника в просторную комнату, освещенную голубой лампой, стоявшей прямо на полу. Джордан огляделся. Стены, арки и потолки казались сотканными из кружева, которое при ближайшем рассмотрении оказалось тончайшей резьбой по камню. Какая замечательная работа! Джордан смотрел, не в силах поверить, что такая красота является творением человеческих рук.
— Вот так-то лучше. Поставьте его на ноги.
В комнате появился тучный коротышка в розовом тюрбане и просторном халате из красно-зеленой парчи. Над толстыми губами виднелась узкая полоска черных усиков, свисавших к безвольному подбородку. Улыбнувшись, он протянул руку и коснулся Джордана. Прикосновение было чувственным, как у женщины, а выражение черных глазок не оставляло сомнений. Джордан содрогнулся, по телу побежали мурашки. Нубийцы крепко держали его, не давая пошевелиться.
— Оставь его, Хасан, — приказал по-арабски мужской голос. — Это мой пленник.
Вздрогнув от неожиданности, мужчина в тюрбане повернулся к двери, где с рассерженным видом стоял Сауд.
— Неплохой образчик. Сколько ты хочешь за него?
— Он не для продажи.
— Тогда подари его мне. Он весьма приятен на вид.
— У меня есть собственные планы насчет этой христианской собаки.
— А, так он христианин… Впрочем, я мог бы догадаться, — пробормотал Хасан, потянувшись к Джордану, но Сауд отшвырнул его руку.
— Не смей прикасаться к нему! Этот негодяй осквернил мою сестру!
Надувшись, Хасан отступил на шаг.
— Маленькая сучка, наверное, сама напросилась, — злобно пробормотал он.
— Как по-твоему, какого наказания заслуживает подобное преступление?
Хасан с притворным ужасом содрогнулся:
— Прошу тебя, только не кастрируй его. Он такой мужественный… и потом, у нас и без него полно евнухов. Сжалься над ним. И оставь его мне, если он тебе настолько противен.
— Ты сам мне противен. Убирайся!
Хасан метнулся к двери, но на пороге задержался, окинув Джордана похотливым взглядом.
— Я хорошо заплачу, — сказал он, прежде чем выйти.
Не разжимая губ, Сауд покачал головой, и Джордан остался наедине со своим похитителем, не считая безмолвных нубийцев.
— Что ты намерен сделать со мной? — спросил Джордан. Он не понял ни слова, но догадался, что речь шла о нем. — Я достаточно настрадался и вправе знать, что меня ждет.
— Настрадался? — От зловещего смеха Сауда Джордана пробрала дрожь. — Твои страдания еще не начинались, христианин. Может, пригласить Тарифу, чтобы она посмотрела, как ты лишишься своей мужской гордости?
У Джордана перехватило дыхание, когда он понял, какое наказание его ждет. По слухам, кастрация пленников считалась у мавров обычным делом.
Сауд взмахнул хлыстом, который держал в руке, и ударил пленника по пояснице. Измученное тело отозвалось острой болью, и Джордан не сдержал крика. Слуги отпустили его, отойдя в сторону, видимо, для того, чтобы Сауд мог показать свое мастерство во всем блеске. Взгляд Джордана метнулся к двери, которую охраняли два полуобнаженных нубийца с огромными секирами в руках. Они не спускали глаз с пленника, словно ждали, что он попытается бежать. Возможно, это входило в замыслы Сауда.
Плеть засвистела в воздухе. Уклоняясь от жалящих ударов, Джордан приседал, подпрыгивал, метался из стороны в сторону и через несколько минут совершенно обессилел. Сказывались лишения последних дней. Тело покрылось потом, грудь нестерпимо ныла, к горлу подступила тошнота. Сауд наслаждался, глядя на свою жертву и наращивая темп, пока пленник не рухнул на пол. Разразившись бранью, Сауд пнул его ногой:
— Вставай, трус, я еще не закончил.
Джордан не шевелился. Тогда мавр велел слугам унести пленника.
Очнулся Джордан на большом столе, стоявшем в узком коридоре, который вел в тускло освещенную комнату с каменным полом, покрытым соломой.
— Как тебе нравится мой новый раб, Али? Кастрируй его.
Сауд говорил по-английски, чтобы Джордан понял, какое наказание ему предстоит. Вперед выступил щуплый бородатый мужчина в белом балахоне.
— Как прикажешь, господин.
— Стойте! — прозвучал властный голос, и все головы повернулись к двери. Сквозь пот, кровь и мучительную боль Джордан едва различил облаченную в просторные одежды фигуру. Кипя ненавистью, Сауд нехотя отступил в сторону, позволив вошедшему подойти к столу.
Джордан застонал, когда на него выплеснули ведро воды, чтобы привести в чувство. Один из нубийцев вытер его лицо мягкой тканью и поднял повыше лампу. Незнакомец склонился над столом, заслонив собой свет. Вокруг его головы образовался сияющий ореол, и Джордану, в его почти бессознательном состоянии, показалось, будто ему явился божественный лик, увенчанный нимбом.
— Иисусе, — вымолвил он, — неужели я умер? Мужчина положил ему на лоб прохладную ладонь.
— Нет, ты не умер. — Он повернулся к Сауду и сурово спросил: — Тебе известно, что этот человек — рыцарь?
— Ну и что?
— Зачем ты привез его сюда?
— Я не обязан перед тобой отчитываться, Эль Моро, — огрызнулся Сауд, воспользовавшись прозвищем, которым испанцы наградили его собеседника. Он снова обрел уверенность и не скрывал своей неприязни к племяннику Мохаммеда, правителя Гранады. Высокое положение, которого Сауду пришлось добиваться потом и кровью, досталось этому человеку по праву рождения.
— И за какое же преступление ты приговорил его к кастрации?
— Он обесчестил мою сестру! За это полагается смерть, но я великодушен.
Эль Моро рассмеялся:
— Ах, Сауд, ты неисправим! Я знаю этого рыцаря и запрещаю причинять ему вред, поскольку в неоплатном долгу перед ним.
— Нет! Он мой! У тебя нет на него никаких прав!
— Повторяю, Сауд, ты не причинишь ему вреда. Непререкаемый тон, которым были произнесены эти слова, положил конец спору. Сауд, подавив гнев, отступил на шаг.
— Займитесь его ранами. Пусть он живет у тебя в доме.
— Ни за что! Чтобы он совратил мою сестру?!
— Твоя сестра — это твоя забота. Если желаешь оставить пленника у себя, тебе придется принять мои условия. Не то я заберу его и отпущу на волю.
Неприкрытая злоба исказила смуглое лицо Сауда.
— Будь ты проклят, Эль Моро!
Незнакомец стремительно шагнул к Сауду и с такой силой сжал его запястье, что едва не сломал кости.
— Ты забываешься. Облагодетельствованный моим дядей, ты уверовал в собственную безнаказанность. Не обольщайся!
— Я обращусь к самому Мохаммеду.
— Не посмеешь. Распорядись, чтобы коня и вещи пленника доставили ко мне.
— Можешь забирать его барахло, но отдай мне его жизнь.
Джордан слышал гневные голоса, но ни слова не понимал. Наверное, спорят, кому из двоих достанется привилегия мучить его. Один голос показался ему знакомым, но Джордан не мог вспомнить, кому он принадлежит.
Неожиданно незнакомец заговорил по-английски:
— Не тревожьтесь, сэр, ваше спасение — в вашей храбрости.
Затем послышались шаги, шорох ткани, сердитые восклицания, слова прощания, хлопнула дверь — и наступила благословенная тишина.
Глава 13
Рассвет благоухал белым жасмином, когда группа всадников миновала северные ворота. Гранада уже проснулась. Самых ленивых поднимали с постелей муэдзины, сзывавшие с высокого минарета правоверных на молитву.
Придержав коня, Эль Моро обратил взор в сторону Мекки, моля Всевышнего простить ему прегрешения. Сегодня, когда они пересекут дружественные земли Андалузии, он сменит тюрбан и развевающиеся одежды на доспехи христианского рыцаря.
Прошло много дней, прежде чем они добрались до столицы Кастилии. По мере продвижения на север их облик постепенно менялся. Наконец в простых туниках и видавших виды доспехах, со шлемами на головах вместо тюрбанов, сменив кривые сабли на мечи из толедской стали, воины Эль Моро въехали в ворота Бургоса.
Их встретили дружескими приветствиями. Дона Родриго Диаса хорошо знали в Бургосе и свободно пропускали в город. Утро выдалось прохладное, недавний ливень напоил иссохшую землю, воздух благоухал ароматом цветов, скрытых за высокими стенами садов и двориков.
Дон Родриго и его люди не останавливаясь проехали через омытый дождем город, пока не оказались перед особняком дона Хайме Мартина. Дон Родриго соскочил с коня. По его приказу два воина, подхватив обитый медью сундук, последовали за ним к узорчатым воротам.
Вернувшись с мессы, Элинор обнаружила, что обычно тихий дом охвачен суетой. В конюшне стояли чужие лошади, а резкий запах лошадиного пота указывал на присутствие еще большего числа животных на узкой улочке за стенами двора. Хозяева не посвящали ее в свои дела, и девушка удалилась к себе в комнату, чтобы коротать время за шитьем, но, привлеченная звоном шпор, подошла к окну и выглянула во двор.
— Донья Элинор, спуститесь, пожалуйста, вниз. Элинор оглянулась.
— Что случилось, дон Хайме? — спросила она удивленно.
Он выдавил слабую улыбку.
— Дочка! — Он ласково коснулся ее щеки. — Ты покидаешь нас. Выкуп уплачен.
— Покидаю?! — Сердце Элинор взволнованно забилось. Уж не ослышалась ли она?
— Пойдем, твой эскорт прибыл.
Путаясь от нетерпения в юбках, Элинор поспешила за доном Хайме вниз по узкой лестнице, но, прежде чем выйти во двор, откуда доносился гул мужских голосов, ощутила беспокойство. При мысли, что придется вернуться к ненавистному мужу, сердце ее болезненно сжалось. Цена за свободу могла оказаться непомерно высокой.
Герб, украшавший воинские туники, не принадлежал ни лорду Гастингсу, ни Жану д'Акру. Тем не менее, изображенная на нем эмблема казалась знакомой.
— Донья Элинор, вас будет сопровождать кастильский посланник, его превосходительство дон Родриго Диас, — объявил дон Хайме.
Тут Элинор вспомнила, где видела этот герб. На вымпеле дона Родриго на Саттонском турнире! Худощавый мужчина среднего роста в строгом дублете из черного бархата с серебром шагнул ей навстречу.
— Приветствую вас, донья Элинор. За то время, что мы не виделись, вы стали еще красивее, если только это возможно, — галантно произнес кастильский посланник, склонившись над ее рукой.
— Благодарю вас, дон Родриго.
— Выкуп за вас уплачен, и вы можете покинуть.
Сияя от радости, Элинор схватила смуглую руку испанца:
— О, благодарю вас! Я думала, что останусь здесь навсегда.
— Ваша одежда упакована и погружена в фургон, — сообщил дон Родриго. — Нам лучше поторопиться, чтобы выехать, пока прохладно.
Попрощавшись со своими любезными хозяевами, Элинор подошла к Леоноре, которая плакала у фонтана, огорченная отъездом новой подруги. Обняв девушку, Элинор пообещала навестить ее, если представится такая возможность.
Слезы катились по ее бледным щекам, когда она взобралась на свою кобылу, ожидавшую у ворот. Леонора и ее родители, стоя у окна, махали руками. Из глубины комнаты доносилось тявканье щенков, возбужденных запахом лошадей.
Дон Родриго понимающе улыбнулся и, убедившись, что Элинор готова, дал команду выступать. Лошади зацокали копытами по узким булыжным улочкам, вытягиваясь в цепочку там, где белые стены домов, украшенные горшками с красной геранью, сходились слишком близко. Кое-где сквозь ажурные решетки проглядывала пышная зелень садов и внутренних двориков.
Этим вечером они разбили лагерь у ручья, заросшего ивняком. Поставив для Элинор палатку, люди дона Родриго деликатно удалились. Дон Хайме любезно предоставил в ее распоряжение горничную. Хотя Имельда почти не говорила по-английски, а запаса испанских слов, которым владела Элинор, едва хватало для общения, присутствие женщины в этой чисто мужской компании оказалось весьма кстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Это их предводитель! — закричал один из них. — Нужно взять его живым!
Лихорадочно оглядевшись, Джордан заметил узкий проход в скалах и круто развернул коня. Могучее животное встало на дыбы, молотя в воздухе громадными копытами, но преимущество было на стороне мавров, и после короткой схватки его стащили на землю. Тарифу тоже нашли. С проклятиями Джордан потянулся за мечом, но тот исчез, как и висевший на поясе кинжал. Ошеломленный этим открытием, он поднял глаза и встретил сверкающий злобой взгляд худощавого мавра, сидевшего на громадном гнедом.
— Ты украл мою сестру, христианская собака!
— Ее похитили испанцы, а я освободил.
— Лжешь. Я отсеку тебе голову и скормлю воронью!
— Сауд, он говорит правду! — пронзительно закричала Тарифа и, метнувшись к брату, вцепилась в его стремя. — Меня похитили мятежные кастильцы, а этот рыцарь сражается на стороне принца Эдуарда.
Сауд с угрюмым видом переводил взгляд с сестры на Джордана.
— Если он говорит правду, — произнес он, — то это крайне необычный поступок для христианской собаки. Но почему в таком случае ты не отпустил мою сестру, чтобы она могла вернуться к своему народу?
— Потому что не хотел, чтобы она попала в беду, оставшись одна, — огрызнулся Джордан, прикидывая шансы на побег. Помимо него, в плен попало еще несколько англичан. Охранявшие их мавры вели себя беспечно, если не сказать больше. Почему, во имя Господа, никто из его людей не пытается напасть? Они могли бы захватить мавров врасплох.
Сауд спешился, ветер трепал его белоснежный бурнус. Тарифа, заметив кровь на тунике Джордана, бросилась к нему, полагая, что он ранен. Сауд сразу все понял и оторвал сестру от Джордана.
— Вот, значит, как! — рявкнул он. — Ты не хотела покидать своего христианина, верно, Тарифа? Тебе пришлись по вкусу утехи, которым он предавался с тобой?
— Нет! — в ужасе взвизгнула девушка, когда он схватил ее за волосы и наградил несколькими оплеухами.
— Не лги! Ты хотела его! Наслаждалась его нечестивым телом! Говори правду!
В ярости Джордан рванулся к ней на помощь, но его удержали.
Воспользовавшись тем, что мавры отвлеклись, товарищи Джордана бросились наутек. Всадники в бурнусах кинулись было в погоню, но Сауд вернул их.
— Пусть бегут. Далеко им не уйти. Не сегодня, так завтра мы прикончим этих трусов. Главное, мы получили то, за чем пришли.
— Сауд, он заставил меня, — взмолилась Тарифа, прочитав смертный приговор в глазах брата. Слезы градом катились по ее щекам. — Как я могла воспротивиться? Ты же видишь, какой он сильный.
— Это правда? Ты заставил ее, или она пришла к тебе по собственной воле?
Джордан понял, что Тарифа пытается спасти свою жизнь, и простил ей эту ложь.
— Все было так, как она говорит. Я заставил ее. Слезы благодарности наполнили глаза девушки.
С яростным рычанием Сауд ударил Джордана по лицу.
— Ты дорого заплатишь, христианская собака, за то, что обесчестил мою сестру! Я знаю, как тебя наказать.
Джордана скрутили и привязали к седлу. А затем началась кошмарная скачка на юг. Свисая вниз головой, задыхаясь от пыли, он был почти без сознания.
Очнувшись, Джордан обнаружил, что привязан к колышку палатки. Было темно, на небе сверкали звезды.
Так прошло много дней, и за все это время он ни разу не видел Тарифу.
Каждое утро, когда они пускались в путь, Джордан надеялся увидеть на горизонте отряд англичан, спешащий ему на помощь. Наверняка к этому времени уцелевшие воины вернулись в Вальядолид и сообщили Эдуарду о его пленении. Но горизонт оставался пустым — ничего, кроме пыльной дороги и ослепительного неба. Наступил день, когда Джордан перестал надеяться. Слишком быстро они двигаются и слишком далеко забрались.
Он не представлял себе, сколько прошло времени. Солнце палило немилосердно, и большую часть дня Джордан находился в полубессознательном состоянии. Губы его потрескались и кровоточили, лицо обгорело, язык так распух, что он с трудом разговаривал.
Наконец в один благословенный вечер они достигли пункта назначения. Город, в который они въехали, был довольно большим, с мощенными камнем улицами. Похитители с несвойственным им милосердием позволили Джордану сидеть на лошади, привязав его руки к луке седла. Перед его затуманенным взором проплывали арочные контуры белых зданий, серебрившихся на фоне звездного неба.
Задремавший после долгих часов изнурительной скачки, Джордан мгновенно очнулся, когда его, словно куль с мукой, бросили прямо на каменные плиты внутреннего дворика. Он слабо запротестовал, когда два чернокожих раба потащили его внутрь здания.
— Несите его сюда. Я хочу взглянуть на него, — прозвучал совсем рядом высокий мужской голос.
Джордан ощутил пьянящий экзотический аромат и прикосновение мягких, как у женщины, рук.
— До чего же он грязный! Выкупайте его. Он чудовищно воняет.
Джордана поднесли к выложенному изразцами бассейну и без всяких церемоний бросили в воду. Захлебнувшись, он едва не утонул, прежде чем нашел в себе силы вынырнуть на поверхность. Рабы сорвали с него грязную одежду, намылили с головы до пят и вымыли волосы. Купание в прохладной воде было бы приятным, если бы не грубые руки, немилосердно терзавшие его измученное тело. Закончив мытье, рабы притащили пленника в просторную комнату, освещенную голубой лампой, стоявшей прямо на полу. Джордан огляделся. Стены, арки и потолки казались сотканными из кружева, которое при ближайшем рассмотрении оказалось тончайшей резьбой по камню. Какая замечательная работа! Джордан смотрел, не в силах поверить, что такая красота является творением человеческих рук.
— Вот так-то лучше. Поставьте его на ноги.
В комнате появился тучный коротышка в розовом тюрбане и просторном халате из красно-зеленой парчи. Над толстыми губами виднелась узкая полоска черных усиков, свисавших к безвольному подбородку. Улыбнувшись, он протянул руку и коснулся Джордана. Прикосновение было чувственным, как у женщины, а выражение черных глазок не оставляло сомнений. Джордан содрогнулся, по телу побежали мурашки. Нубийцы крепко держали его, не давая пошевелиться.
— Оставь его, Хасан, — приказал по-арабски мужской голос. — Это мой пленник.
Вздрогнув от неожиданности, мужчина в тюрбане повернулся к двери, где с рассерженным видом стоял Сауд.
— Неплохой образчик. Сколько ты хочешь за него?
— Он не для продажи.
— Тогда подари его мне. Он весьма приятен на вид.
— У меня есть собственные планы насчет этой христианской собаки.
— А, так он христианин… Впрочем, я мог бы догадаться, — пробормотал Хасан, потянувшись к Джордану, но Сауд отшвырнул его руку.
— Не смей прикасаться к нему! Этот негодяй осквернил мою сестру!
Надувшись, Хасан отступил на шаг.
— Маленькая сучка, наверное, сама напросилась, — злобно пробормотал он.
— Как по-твоему, какого наказания заслуживает подобное преступление?
Хасан с притворным ужасом содрогнулся:
— Прошу тебя, только не кастрируй его. Он такой мужественный… и потом, у нас и без него полно евнухов. Сжалься над ним. И оставь его мне, если он тебе настолько противен.
— Ты сам мне противен. Убирайся!
Хасан метнулся к двери, но на пороге задержался, окинув Джордана похотливым взглядом.
— Я хорошо заплачу, — сказал он, прежде чем выйти.
Не разжимая губ, Сауд покачал головой, и Джордан остался наедине со своим похитителем, не считая безмолвных нубийцев.
— Что ты намерен сделать со мной? — спросил Джордан. Он не понял ни слова, но догадался, что речь шла о нем. — Я достаточно настрадался и вправе знать, что меня ждет.
— Настрадался? — От зловещего смеха Сауда Джордана пробрала дрожь. — Твои страдания еще не начинались, христианин. Может, пригласить Тарифу, чтобы она посмотрела, как ты лишишься своей мужской гордости?
У Джордана перехватило дыхание, когда он понял, какое наказание его ждет. По слухам, кастрация пленников считалась у мавров обычным делом.
Сауд взмахнул хлыстом, который держал в руке, и ударил пленника по пояснице. Измученное тело отозвалось острой болью, и Джордан не сдержал крика. Слуги отпустили его, отойдя в сторону, видимо, для того, чтобы Сауд мог показать свое мастерство во всем блеске. Взгляд Джордана метнулся к двери, которую охраняли два полуобнаженных нубийца с огромными секирами в руках. Они не спускали глаз с пленника, словно ждали, что он попытается бежать. Возможно, это входило в замыслы Сауда.
Плеть засвистела в воздухе. Уклоняясь от жалящих ударов, Джордан приседал, подпрыгивал, метался из стороны в сторону и через несколько минут совершенно обессилел. Сказывались лишения последних дней. Тело покрылось потом, грудь нестерпимо ныла, к горлу подступила тошнота. Сауд наслаждался, глядя на свою жертву и наращивая темп, пока пленник не рухнул на пол. Разразившись бранью, Сауд пнул его ногой:
— Вставай, трус, я еще не закончил.
Джордан не шевелился. Тогда мавр велел слугам унести пленника.
Очнулся Джордан на большом столе, стоявшем в узком коридоре, который вел в тускло освещенную комнату с каменным полом, покрытым соломой.
— Как тебе нравится мой новый раб, Али? Кастрируй его.
Сауд говорил по-английски, чтобы Джордан понял, какое наказание ему предстоит. Вперед выступил щуплый бородатый мужчина в белом балахоне.
— Как прикажешь, господин.
— Стойте! — прозвучал властный голос, и все головы повернулись к двери. Сквозь пот, кровь и мучительную боль Джордан едва различил облаченную в просторные одежды фигуру. Кипя ненавистью, Сауд нехотя отступил в сторону, позволив вошедшему подойти к столу.
Джордан застонал, когда на него выплеснули ведро воды, чтобы привести в чувство. Один из нубийцев вытер его лицо мягкой тканью и поднял повыше лампу. Незнакомец склонился над столом, заслонив собой свет. Вокруг его головы образовался сияющий ореол, и Джордану, в его почти бессознательном состоянии, показалось, будто ему явился божественный лик, увенчанный нимбом.
— Иисусе, — вымолвил он, — неужели я умер? Мужчина положил ему на лоб прохладную ладонь.
— Нет, ты не умер. — Он повернулся к Сауду и сурово спросил: — Тебе известно, что этот человек — рыцарь?
— Ну и что?
— Зачем ты привез его сюда?
— Я не обязан перед тобой отчитываться, Эль Моро, — огрызнулся Сауд, воспользовавшись прозвищем, которым испанцы наградили его собеседника. Он снова обрел уверенность и не скрывал своей неприязни к племяннику Мохаммеда, правителя Гранады. Высокое положение, которого Сауду пришлось добиваться потом и кровью, досталось этому человеку по праву рождения.
— И за какое же преступление ты приговорил его к кастрации?
— Он обесчестил мою сестру! За это полагается смерть, но я великодушен.
Эль Моро рассмеялся:
— Ах, Сауд, ты неисправим! Я знаю этого рыцаря и запрещаю причинять ему вред, поскольку в неоплатном долгу перед ним.
— Нет! Он мой! У тебя нет на него никаких прав!
— Повторяю, Сауд, ты не причинишь ему вреда. Непререкаемый тон, которым были произнесены эти слова, положил конец спору. Сауд, подавив гнев, отступил на шаг.
— Займитесь его ранами. Пусть он живет у тебя в доме.
— Ни за что! Чтобы он совратил мою сестру?!
— Твоя сестра — это твоя забота. Если желаешь оставить пленника у себя, тебе придется принять мои условия. Не то я заберу его и отпущу на волю.
Неприкрытая злоба исказила смуглое лицо Сауда.
— Будь ты проклят, Эль Моро!
Незнакомец стремительно шагнул к Сауду и с такой силой сжал его запястье, что едва не сломал кости.
— Ты забываешься. Облагодетельствованный моим дядей, ты уверовал в собственную безнаказанность. Не обольщайся!
— Я обращусь к самому Мохаммеду.
— Не посмеешь. Распорядись, чтобы коня и вещи пленника доставили ко мне.
— Можешь забирать его барахло, но отдай мне его жизнь.
Джордан слышал гневные голоса, но ни слова не понимал. Наверное, спорят, кому из двоих достанется привилегия мучить его. Один голос показался ему знакомым, но Джордан не мог вспомнить, кому он принадлежит.
Неожиданно незнакомец заговорил по-английски:
— Не тревожьтесь, сэр, ваше спасение — в вашей храбрости.
Затем послышались шаги, шорох ткани, сердитые восклицания, слова прощания, хлопнула дверь — и наступила благословенная тишина.
Глава 13
Рассвет благоухал белым жасмином, когда группа всадников миновала северные ворота. Гранада уже проснулась. Самых ленивых поднимали с постелей муэдзины, сзывавшие с высокого минарета правоверных на молитву.
Придержав коня, Эль Моро обратил взор в сторону Мекки, моля Всевышнего простить ему прегрешения. Сегодня, когда они пересекут дружественные земли Андалузии, он сменит тюрбан и развевающиеся одежды на доспехи христианского рыцаря.
Прошло много дней, прежде чем они добрались до столицы Кастилии. По мере продвижения на север их облик постепенно менялся. Наконец в простых туниках и видавших виды доспехах, со шлемами на головах вместо тюрбанов, сменив кривые сабли на мечи из толедской стали, воины Эль Моро въехали в ворота Бургоса.
Их встретили дружескими приветствиями. Дона Родриго Диаса хорошо знали в Бургосе и свободно пропускали в город. Утро выдалось прохладное, недавний ливень напоил иссохшую землю, воздух благоухал ароматом цветов, скрытых за высокими стенами садов и двориков.
Дон Родриго и его люди не останавливаясь проехали через омытый дождем город, пока не оказались перед особняком дона Хайме Мартина. Дон Родриго соскочил с коня. По его приказу два воина, подхватив обитый медью сундук, последовали за ним к узорчатым воротам.
Вернувшись с мессы, Элинор обнаружила, что обычно тихий дом охвачен суетой. В конюшне стояли чужие лошади, а резкий запах лошадиного пота указывал на присутствие еще большего числа животных на узкой улочке за стенами двора. Хозяева не посвящали ее в свои дела, и девушка удалилась к себе в комнату, чтобы коротать время за шитьем, но, привлеченная звоном шпор, подошла к окну и выглянула во двор.
— Донья Элинор, спуститесь, пожалуйста, вниз. Элинор оглянулась.
— Что случилось, дон Хайме? — спросила она удивленно.
Он выдавил слабую улыбку.
— Дочка! — Он ласково коснулся ее щеки. — Ты покидаешь нас. Выкуп уплачен.
— Покидаю?! — Сердце Элинор взволнованно забилось. Уж не ослышалась ли она?
— Пойдем, твой эскорт прибыл.
Путаясь от нетерпения в юбках, Элинор поспешила за доном Хайме вниз по узкой лестнице, но, прежде чем выйти во двор, откуда доносился гул мужских голосов, ощутила беспокойство. При мысли, что придется вернуться к ненавистному мужу, сердце ее болезненно сжалось. Цена за свободу могла оказаться непомерно высокой.
Герб, украшавший воинские туники, не принадлежал ни лорду Гастингсу, ни Жану д'Акру. Тем не менее, изображенная на нем эмблема казалась знакомой.
— Донья Элинор, вас будет сопровождать кастильский посланник, его превосходительство дон Родриго Диас, — объявил дон Хайме.
Тут Элинор вспомнила, где видела этот герб. На вымпеле дона Родриго на Саттонском турнире! Худощавый мужчина среднего роста в строгом дублете из черного бархата с серебром шагнул ей навстречу.
— Приветствую вас, донья Элинор. За то время, что мы не виделись, вы стали еще красивее, если только это возможно, — галантно произнес кастильский посланник, склонившись над ее рукой.
— Благодарю вас, дон Родриго.
— Выкуп за вас уплачен, и вы можете покинуть.
Сияя от радости, Элинор схватила смуглую руку испанца:
— О, благодарю вас! Я думала, что останусь здесь навсегда.
— Ваша одежда упакована и погружена в фургон, — сообщил дон Родриго. — Нам лучше поторопиться, чтобы выехать, пока прохладно.
Попрощавшись со своими любезными хозяевами, Элинор подошла к Леоноре, которая плакала у фонтана, огорченная отъездом новой подруги. Обняв девушку, Элинор пообещала навестить ее, если представится такая возможность.
Слезы катились по ее бледным щекам, когда она взобралась на свою кобылу, ожидавшую у ворот. Леонора и ее родители, стоя у окна, махали руками. Из глубины комнаты доносилось тявканье щенков, возбужденных запахом лошадей.
Дон Родриго понимающе улыбнулся и, убедившись, что Элинор готова, дал команду выступать. Лошади зацокали копытами по узким булыжным улочкам, вытягиваясь в цепочку там, где белые стены домов, украшенные горшками с красной геранью, сходились слишком близко. Кое-где сквозь ажурные решетки проглядывала пышная зелень садов и внутренних двориков.
Этим вечером они разбили лагерь у ручья, заросшего ивняком. Поставив для Элинор палатку, люди дона Родриго деликатно удалились. Дон Хайме любезно предоставил в ее распоряжение горничную. Хотя Имельда почти не говорила по-английски, а запаса испанских слов, которым владела Элинор, едва хватало для общения, присутствие женщины в этой чисто мужской компании оказалось весьма кстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35