Он принялся целовать ее груди, и Элиза вновь ощутила, как по телу ее прокатилась горячая волна. Люк же уткнулся лицом в ложбинку меж ее грудей и, лаская их своим теплым дыханием, снова прошептал:
– Да или нет?
Элиза судорожно сглотнула и выдохнула:
– Да…
Она тихонько застонала, когда Люк стал осторожно покусывать ее соски. Потом он на мгновение приподнялся, а затем прильнул губами к ее губам, и поцелуй его был необыкновенно сладостным.
Элиза протянула руки – ей хотелось обнять Люка, но оковы мешали ей.
Тут Люк снова отстранился и снял кожаный ремешок со своей шеи. Вытащив ключ, он открыл наручник, и Элиза тотчас же обвила руками его шею и крепко прижала к себе.
Когда их губы вновь слились в поцелуе, Люк чуть приподнялся, а Элиза в предвкушении блаженства развела в сторону ноги. Но Люк вдруг прервал поцелуй и опять спросил:
– Да или нет?
Охваченная желанием, она сразу же хотела ответить, хотела сказать «да», но Люк молча прижал палец к ее губам, и Элиза поняла: он требовал, чтобы она как следует подумала, прежде чем ответить.
В темноте глаза Люка блестели, как кусочки оникса, большие и черные. В них отражалось страстное желание… и еще что-то. Скорее всего, это был страх. Опасался ли он ее согласия или отказа? Она не знала этого, но видела страх в его глазах; было очевидно, что он напряженно ожидал ее ответа. И вероятно, он заставил ее задуматься, чтобы она, если пожелает, могла отказаться. Губы Элизы шевельнулись, и Люк затаил дыхание.
– Да, – сказала она. – Да, Люк, я хочу этого.
Шумно выдохнув, он впился поцелуем в ее губы, и она с готовностью ответила на его поцелуй. Когда же Элиза провела кончиками пальцев по плечам Люка, из горла его вырвался стон. Он приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. Элиза поняла, что за этим последует, и напряглась в ожидании боли. Но Люк, как оказалось, догадался о ее опасениях…
– O, дорогая, не бойся. – Он снова поцеловал ее и добавил: – Не бойся, я не причиню тебе боли.
И Элиза доверилась ему. Чуть приподнявшись, она поцеловала его в ответ, и Люк, застонав, пробормотал что-то невнятное. В следующее мгновение он осторожно вошел в нее, и она совсем не почувствовала боли.
– Дорогая, хочешь, я буду говорить тебе что-нибудь? – прошептал он, медленно вращая бедрами.
Она обвила руками его шею и ответила:
– Нет-нет, мне не нужны слова.
Люк погрузился в нее еще глубже, и из ее уст вырвалось его имя, вырвалось как мольба.
– По-твоему, я все еще негодяй? Ответь, дорогая…
– Да, возможно, – простонала Элиза. – Негодяй, если таким образом ты осуществляешь свою месть. Но все равно делай это…
Поцеловав ее, он прошептал:
– Ни одна месть не может быть такой сладостной.
Казалось, все годы воздержания он ждал этого момента, ждал эту женщину, чтобы, наконец, освободиться от напряжения. Минуту спустя его тело выгнулось дугой, глаза закрылись и все мышцы напряглись. Затем он несколько раз содрогнулся и расслабился, уткнувшись лицом в шею Элизы.
А она обнимала Люка за шею и поглаживала его по волосам. Когда же он, отдышавшись, принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею, Элиза наконец-то осознала, что между ними произошло.
Она добровольно отдалась мужчине, похитившему ее. Причем получала удовольствие от того, что он делал с ней. Она – незамужняя женщина, а он – мужчина, державший ее на цепи.
Какое безумие овладело ими обоими? И кем она стала теперь?
Она стала любовницей пирата.
И сказала ему, что хочет этого. Да, она желала его неистово и страстно… и ни о чем не жалела.
И все же Элиза не могла не думать о возможных последствиях. Упершись руками в плечи Люка, она пробормотала:
– Ты очень тяжелый.
Люк тут же скатился с нее, после чего повернулся к ней спиной и погрузился в дремоту. Но когда она начала подниматься, он проснулся и с улыбкой повернулся к ней. Элиза склонилась над ним и погладила его по волосам. Затем поцеловала в плечо.
– Люк, ты что-то хотел сказать?
– Будь моей, – тихо прошептал он и опять отвернулся.
Передумав вставать, Элиза снова улеглась рядом с Люком. Какие приятные слова он ей сказал. Но ведь эти слова были сказаны женщине, выдававшей себя за Филомену Монтгомери.
А она вовсе не Филомена. Она Элиза Парриш, когда-то порядочная девушка, а теперь – подневольная служанка, цена которой определена документами договора. Когда Люк узнает об этом, он возненавидит ее за обман, возненавидит за то, что она соблазнила его и лишила выкупа, на который он так рассчитывал. Ведь за нее он ничего не получит.
И она лишь усугубляет тяжесть своего положения, продлевая обман.
Но она полюбила его. Полюбила с того момента, когда он полез по обледеневшим канатам спасать мальчика. Зная, кем является Люк, она, тем не менее, восхищалась его храбростью и не воспротивилась его ласкам. И в результате оказалась в ужасной западне – хуже не придумаешь.
Правда, сейчас на ней нет наручников, поскольку Люк забыл их надеть.
Дождавшись, когда Люк уснет, Элиза осторожно соскользнула с кровати и подобрала с пола свое полупрозрачное одеяние. То, что она задумала, было, бесспорно, опасным делом, но еще большая опасность – оставаться здесь, в постели, рядом с мужчиной, которому она отдалась, хотя он не являлся ее мужем. Уж лучше исчезнуть в роли Филомены, иначе он, в конце концов, разоблачит ее.
Смахнув со щек слезы, она нагнулась, чтобы поднять рубашку Люка. Надев ее на всякий случай, Элиза тихо вышла из комнаты и направилась к лестнице.
Когда дверь за ней закрылась, Люк со вздохом перевернулся на спину и уставился в балдахин над головой.
«Привяжи ее более крепкими узами».
Он снова вздохнул. Что ему известно о женском сердце? Он понятия не имел, как завоевать его, тем более – как удержать женщину. Он предоставил Элизе свободу выбора: его любовь или побег. Он не хотел этого делать, но ему необходимо было знать, что она предпочтет. Он надеялся… был почти уверен… Почти.
И вот она дала свой ответ.
Какой же он болван!
Элиза начала осторожно спускаться по лестнице. Она старалась избавиться от мыслей о прошлом и думать только о том, что ждало ее впереди. Надо было каким-то образом вернуться в Сейлем. Возможно, ей удалось бы тайком пробраться на борт одного из кораблей, стоявших на пристанях Нового Орлеана. Но для этого следовало выбраться на волю…
Спустившись с лестницы, Элиза услышала негромкое покашливание и вздрогнула от неожиданности. В следующее мгновение из безлюдной в это время гостиной вышел Реми Левретт.
Элиза прижала руку к груди и попыталась улыбнуться:
– Ох, Реми, ты ужасно напугал меня. Он грустно улыбнулся:
– Прошу прощения, миледи. Капитан просил меня понаблюдать… за тем, что здесь происходит. И я должен немедленно вернуть вас наверх.
Элиза сразу все поняла. Вот почему Люк ни о чем не беспокоился. Вот почему позволил ей выбраться из комнаты. Ни о каком доверии не было и речи. Он заранее выставил охрану, чтобы предотвратить ее побег. И теперь она должна была отправиться наверх и, униженная, предстать перед ним. Как оскорбительно…
Нет, она не сможет такое вынести.
Элиза в отчаянии схватила мальчика за локоть:
– Реми, пожалуйста, позволь мне уйти. Я не заслужила такого обращения. Я не отвечаю за отца и за те преступления, которые он, возможно, совершил. Реми, пожалуйста…
Юнга попытался высвободиться.
– Это зависит не от меня, миледи. Капитан приказал… Элиза всхлипнула и проговорила:
– Реми, пожалуйста, отпусти меня. Ты говорил, что я могу обратиться к тебе, если возникнет какая-нибудь настоятельная потребность. Сейчас мне необходимо уйти отсюда. Твой капитан нечестно воспользовался своим преимуществом, когда я была прикована наручниками к его кровати. – На лице мальчика отразилось замешательство, а Элиза продолжала: – Да-да, Реми, он насильно овладел мною, хотя обещал не трогать меня. Ты ведь не хочешь, чтобы все это было и на твоей совести. Не заставляй меня возвращаться к нему.
Реми был явно потрясен, но, прежде чем Элиза успела воспользоваться этим, с верхней площадки лестницы донеслись аплодисменты. Элиза подняла голову и увидела Люка, на котором были только штаны.
– Браво, мадемуазель. Превосходное исполнение. Сколько слез и обвинений в мой адрес.
У Элизы подогнулись колени и закружилась голова. Лишь благодаря поддержке Реми она не опустилась на пол.
– Возвращайтесь наверх, мадемуазель Монтгомери, – нахмурился Люк, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. – На сегодня достаточно подвергать испытанию преданность несчастного Реми. Если бы вы продолжили свою печальную историю, у меня возникло бы желание перерезать себе глотку, чтобы помочь вам бежать от такого монстра, как я. – Он поманил ее согнутыми пальцами. – Идемте. Слишком поздно, и пора заканчивать эти игры, мадемуазель.
На мгновение у нее возникло отчаянное желание броситься к выходу, однако она поняла, что ей не удастся убежать, и смирилась.
Элиза медленно поднималась по лестнице, стараясь сохранять достоинство, насколько это было возможно. Она прошла мимо капитана, и он даже не сделал попытки прикоснуться к ней. С гордо поднятой головой Элиза вернулась в комнату, ставшую ее тюрьмой. Люк вошел следом за ней и с усмешкой проговорил:
– Великолепное представление вы устроили, мадемуазель. И как далеко вы собирались уйти? Неужели вы думаете, что избежали бы нападения? Поверьте, кто-нибудь непременно захотел бы… попользоваться вами.
Элиза гордо молчала. Она полагала, что нет ничего постыдного в ее попытке сбежать от похитителя. Но ведь Люк не только похититель… Он стал ее любовником. Может быть, она причинила ему боль? Может, он в ярости?
Люк медленно прошелся по комнате. Элиза внимательно наблюдала за ним, но было трудно понять, что у него на уме, – лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым.
– Не притворяйтесь, что вы удивлены, – сказала она, стараясь скрыть свой страх.
– А я вовсе не удивлен.
Снова наступила напряженная тишина. В конце концов, молчание стало невыносимым, и она с вызовом в голосе проговорила:
– Тогда почему же вы воспринимаете мой поступок как оскорбление? Это ведь коммерция, капитан. И вас интересуют только деньги, не так ли? – Она почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы. – Будьте вы прокляты, бессердечный истукан!..
– Я? Бессердечный? А как понимать тогда то маленькое представление, которое вы устроили внизу? Признаюсь, я в восторге от ваших способностей. Но Реми… Он же невинная душа. Он еще не знаком с такими созданиями, как вы. Существует ли ложь, до которой вы не могли бы опуститься? Как вы все извратили, сказав мальчику, будто бы я совершил насилие над вами. Это такая низость, что недостойна даже презрения.
Элиза покраснела от стыда и протянула руку, чтобы Люк надел на нее наручник. Но капитан вдруг крепко сжал ее запястье и сквозь зубы проговорил:
– Ведь я могу причинить тебе боль. Ты этого хочешь?
Элиза в страхе прошептала:
– Не бейте меня…..
Лицо Люка вдруг исказилось – словно от боли. Он показал Элизе свою левую руку и проговорил:
– Вот, видите? Если вы хотите что-то сломать, то у меня осталось еще пять целых пальцев. Однако у меня только одно сердце, и оно, мадемуазель, не в вашей власти.
– Тогда отпусти меня, Люк. Пожалуйста…
– Не могу.
Он рывком привлек ее к своей груди, так что у нее перехватило дыхание. В следующее мгновение его губы прижались к ее губам. Он целовал ее долго и страстно, и Элиза вновь почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому мужчине. Руки ее потянулись к ремню на штанах Люка, а он принялся стаскивать с нее рубашку и полупрозрачный халат.
Затем он подхватил Элизу на руки и, снова впившись поцелуем в ее губы, отнес на кровать, под москитную сетку. Она с восторгом приняла его. В эти мгновения ей казалось, что она не смогла бы без него прожить ни минуты.
Потом Элиза уснула в объятиях Люка. А он осторожно поглаживал ее по волосам и смотрел в балдахин у них над головой.
Глава 16
Элиза с наслаждением потянулась, купаясь в теплых лучах утреннего солнца. Ощущение полной пресыщенности не позволяло даже думать о том, чтобы пошевелиться. Время уже близилось к полудню, и ее удивило, что она так долго спала…
Но еще большее удивление вызвал тот факт, что она лежала в постели одна.
– Люк…
Элиза встала на колени и отодвинула край москитной сетки.
– Жан Люк…
Он стоял спиной к ней в другом конце комнаты и натягивал сапоги. Элиза вдруг вспомнила подробности минувшей ночи и тотчас же почувствовала страстное желание. В тот момент, когда она подумала, как бы снова привлечь его в свои объятия, он сказал:
– Я вернусь через несколько дней.
Элиза была настолько ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова. Она лишь наблюдала, как он принялся надевать свою куртку.
– Вернешься? Значит, ты покидаешь меня? Услышав ее дрожащий голос, Люк наконец-то повернулся к ней с непроницаемым выражением на лице.
– Мне необходимо позаботиться о провизии для «Галантного». Мы должны быть готовы к отплытию… чтобы получить выкуп, – сказал он тоном, холодным, как ветер Северной Атлантики.
Элиза содрогнулась от того, как это было сказано – категорически, без каких-либо эмоций. Однако она не растерялась.
– Я пойду с тобой.
– Нет. – И никаких объяснений. Просто «нет», и все. Мол, пусть думает что угодно.
«Что же делать? – подумала Элиза… – Ведь остаться без него – это было бы невыносимо…»
– Отправь Шеймуса или еще кого-то. Почему именно ты должен заниматься этим?
– Потому что это мой корабль. И я отвечаю за него. Понятно?
Люк был чем-то расстроен, Элиза тотчас же это поняла, хотя он пытался скрыть свои чувства. И еще ей показалось, что он ужасно отдалился от нее – как будто между ними ничего не было.
– Я отношусь к своим обязательствам очень серьезно, мадемуазель, – продолжал Люк. – Гораздо серьезнее, чем вы – к своему жениху…
Эти слова больно ударили по ее самолюбию. Задыхаясь от гнева, Элиза вскочила на ноги. Но что она могла бы возразить? Ведь Люк, в сущности, был прав. Элиза не нашла что сказать в свою защиту и потому промолчала.
Но почему она не испытывала ни вины, ни стыда при упоминании об Уильяме? Видимо, потому, что Уильям и ее обязательства перед ним казались теперь очень далекими, а Жан Люк был здесь, рядом с ней. То, что возникло между ними, было чем-то новым для нее. Новым… и пока еще не имеющим названия.
Пристально взглянув на Люка, она проговорила:
– Ты должен идти прямо сейчас? Почему же ты не разбудил меня пораньше?
Он пожал плечами:
– Я не хотел делиться своими заботами. – «Да, ни своими заботами, ни своими чувствами», – добавил он мысленно.
Ему было очень тяжело покидать ее. Люк повернулся к двери, чтобы она не смогла заметить, как он возбужден.
– Люк, не оставляй меня здесь.
Он остановился у порога и пробормотал:
– Тебя будут хорошо охранять. – Эти слова можно было истолковать двояко.
– Значит, я снова буду в наручниках?
Он взглянул на нее через плечо:
– А разве вы дали мне основания доверять вам, мадемуазель?
Она печально улыбнулась:
– Нет.
Он молча шагнул к двери, но тут она вновь заговорила:
– Жан Люк, не пропадай надолго. Я боюсь оставаться в этом месте.
Люк мог бы напомнить ей, что она не очень-то боялась, когда хотела сбежать ночью, но он лишь сказал:
– Не беспокойся, ты будешь здесь в безопасности.
– Я этого не чувствую. Как я смогу защититься?
– Реми будет снаружи охранять тебя. – Сунув руку в карман куртки, он извлек небольшой пистолет и, протянув Элизе, добавил: – Держи его при себе. Это охладит пыл любого, кто будет приставать к тебе в мое отсутствие.
Элиза взяла пистолет и с задумчивым видом взвесила его на ладони.
Люк едва заметно улыбнулся.
– Но если ты задумаешь применить его против меня, то берегись. Из него можно сделать только один выстрел. А мои люди, если ты убьешь меня, расправятся с тобой самым жестоким образом.
Лицо Элизы, казалось, окаменело.
– Понятно, капитан.
– Я постараюсь достать для тебя подходящую одежду. – Его обжигающий взгляд снова скользнул по ее телу. – Что ж, до свидания, мадемуазель.
Когда он уже взялся за ручку двери, Элиза окликнула его:
– Люк!
На сей раз он не повернулся к ней. Он боялся взглянуть ей в лицо.
– Люк, прошедшей ночью…
Он похолодел.
– То, что было ночью, кончилось, – проговорил он ледяным тоном и тут же вышел. Затем запер за собой дверь.
Элиза со стоном рухнула на смятые простыни. На глаза ее навернулись слезы, но она тотчас же взяла себя в руки – ей следовало подумать, что делать дальше. Надо было найти выход из создавшегося положения, пока она окончательно не привязалась к человеку, который считал ее лишь средством для достижения своей цели.
«Будь моей», – вспомнились ей слова Люка.
Что он имел в виду? Теперь слишком поздно спрашивать об этом. Особенно после ее неудачной попытки сбежать от него.
Сможет ли она теперь вернуться к Уильяму и лгать, что ни в чем не виновата перед ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28