Она не была даже уверена, что после того, что случилось, он снова появится здесь. От одного взгляда на него сердце ее учащенно забилось. Перед глазами снова встали яркие картины вчерашней ночи. Иден почувствовала, как краска приливает к щекам. Как она могла забыться настолько, чтобы отдаться человеку, с которым была знакома всего.несколько дней?
Но Иден знала, что этих нескольких дней ей было вполне достаточно, достаточно, чтобы как следует узнать Логана и безумно влюбиться в него. Иден знала, что стоит ему только дотронуться до нее, поцеловать ее, — и она снова уже не сможет устояхь.
Стоило Логану увидеть Иден, и в нем снова поднялось прежнее чувство. Как она хороша сейчас в этом небесно-голубом платье, с этой простой, но удивительно идущей ей прической. Сегодня она казалась Логану еще прекраснее, чем вчера, когда он видел ее обнаженной.
Преодолевая смущение, Логан подошел к ней.
— Как дела, Иден? — спросил он.
— Спасибо, все в порядке. А у вас?
Иден словно не верила своим глазам. Куда девался вчерашний страстный Логан? Иден нестерпимо хотелось броситься в его объятия, но сейчас перед ней стоял вежливый джентльмен — и не более. Неужели прошлая ночь была для него ничего не значащим эпизодом? Да, он проповедник, к делу своему относится серьезно, но вряд ли все-таки настолько, что у него никогда не было женщин. Он старше ее, она для него наверняка не первая и не последняя. Нет, Логан все-таки не похож на ловеласа, бросающегося на каждую встречную. Хотя как знать? Иногда Иден почему-то казалось, что строгая личина проповедника — лишь маска, за которой скрывается кто-то другой. Почему, откуда у нее эти подозрения?
Логан хотел было что-то ответить ей, но тут раздался голос Дженни:
— Я думаю, можно идти. Дети, постройтесь парами!
— Отец Логан, вы пойдете со мной? — Маленькая Конни потянула его за рукав.
— С удовольствием!
Иден хотелось так много сказать Логану, но сейчас, разумеется, было не время. Стараясь не проявлять внешне переполнявших ее чувств, Иден возглавила колонну детей. Замыкала шествие Дженни, следившая, чтобы никто не отстал по дороге.
Вот наконец и церковь — грандиозное, величественное белоснежное здание, краса и гордость всего города, устремленное своими высокими шпилями прямо в безоблачно-синее небо. Его преподобие Брюс Мигет уже ждал их у входа в храм. Внешность у пожилого проповедника была неказистая — малорослый, с брюшком, — однако проницательные карие глаза лучились неподдельной добротой, а на круглом благообразном лице всегда играла приветливая улыбка. Но во время проповеди отец Мигет преображался: глаза его возбужденно горели, он казался моложе и выше ростом. Трудно было не любить этого мягкого, отзывчивого человека, свято верившего в правоту своего дела.
— Доброе утро, мисс Иден! — приветственно произнес проповедник. — Здравствуйте, дети!
— Рада вас видеть, святой отец! — откликнулась Иден.
— С вами что-то случилось? — Его преподобие Мигет нахмурился, заметив еще не совсем поблекший синяк на щеке Иден.
Иден рассказала ему, как было дело. Проповедник Мигет сочувственно поцокал языком:
— Какой ужас! Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Спасибо, все уже в порядке. Слава Богу, его преподобие Мэтьюз оказался в нашем приюте как раз вовремя.
— Отец Мэтьюз? — Мигет посмотрел на человека, поднимавшегося по ступенькам вместе с детьми.
— Он приехал из Сент-Луиса и работает в нашем приюте. Он привез нам пожертвования, собранные его прихожанами. Дети от него просто без ума. Я считаю, он — настоящий подарок Божий! — добавила Иден, стараясь не подавать виду, что смущается всякий раз, когда речь заходит о Логане.
— Что ж, я рад, — кивнул пожилой проповедник. — Не иначе сам Бог устроил так, что его преподобие Мэтьюз оказался в вашем приюте как раз в нужный момент! Добро пожаловать, коллега! — Шагнув вперед, Мигет пожал Логану руку. — Спасибо за вашу заботу о мисс Иден и детях!
— Рад познакомиться, ваше преподобие! — откликнулся тот.
— Святой отец Мэтьюз, — произнес Мигет, — в нашем приходе существует традиция предоставлять гостящим у нас пастырям духовным слово для проповеди.
Логан опешил. Одно дело — изображать из себя проповедника, помогая приюту, другое — действительно проповедовать. Логан вырос в довольно-таки набожной семье, но никогда не считал слово Божье своим призванием. Считая себя недостойным столь высокой миссии, он предпочитал служить земному закону. В богословии он не очень силен — ляпнет еще, не дай Бог, что-нибудь не то… За всю жизнь Логан даже не удосужился прочесть Библию от корки до корки. В детстве он, правда, регулярно ходил с родителями в церковь, слушал местного проповедника, но в более зрелом возрасте перестал. Он даже не может раскрыть свою Библию, чтобы процитировать: книга — всего лишь камуфляж.
— Благодарю вас, ваше преподобие, — пробормотал он, — но мне бы не хотелось, как говорится, отнимать ваш хлеб…
— Даже не пытайтесь отвертеться, Логан! — улыбнулся тот. — Это традиция.
— О чем я должен говорить? — спросил Логан.
— Мы хотели, чтобы сегодняшняя проповедь была посвящена греху, его гибельному воздействию на человеческую душу.
— Грех, — машинально повторил Логан, вспомнив в первую очередь свой вчерашний грех с Иден. Он думал, что проповедь он, может быть, еще и прочтет: если напряжется, то может вспомнить слышанное в детстве, — но какими глазами он будет смотреть на прихожан его преподобия Мигета?
— Пока не началась служба, я покажу вам наш храм, — предложил Мигет.
Строго-величавое убранство собора произвело на Логана сильное впечатление. Все здесь настраивало на торжественный, патетический лад.
Иден, отведя детей в сторонку, напомнила им о том, что в церкви нельзя шалить — впрочем, все и так вели себя послушно, — и все вошли внутрь. Храм уже полон был прихожан — служба должна была вот-вот начаться.
Когда на кафедре появился его преподобие Мигет, все взоры устремились на него.
— Братья и сестры, — начал он, — доброе утро и добро пожаловать! Сегодня мы имеем честь принимать у себя отца Логана Мэтьюза из Сент-Луиса. Он любезно согласился проповедовать нам сегодня слово Божье. Ваше преподобие, вверяю души моей паствы в ваши руки.
Он сошел с кафедры, уступая место Логану.
Никогда еще в жизни Логан не чувствовал себя так неловко. Сотни глаз пристально смотрели на него, сотни ушей готовы были ловить каждое его слово.
Логан чувствовал, что для проповеди ему нужно вдохновение. Но как его добиться?
Спеть гимн!
Открыв лежавшую перед ним книгу церковных гимнов, Логан отыскал один, знакомый с детства, и вскоре весь приход под его руководством уже пел.
Но вот наконец гимн закончен. Дальше тянуть время невозможно.
— Братья и сестры, — громко начал Логан, — что такое грех? Грех — это сознательное и добровольное отдаление человека от Бога. Существует семь смертных грехов, и они названы смертными не для красного словца. Грех — это настоящая смерть души. Есть смерть тела — когда тело разлучается с душой. Эта смерть — результат первородного греха человека. Но этой смерти мы не должны бояться. Как известно, первородный грех человека искуплен жертвой Христа. По бесконечной милости Бога однажды мы все воскреснем, и тот, кто праведен, унаследует жизнь вечную. Но есть смерть души — когда душа сама, добровольно, хотя, может быть, не всегда достаточно сознательно, разлучается с Богом. Это уже гораздо страшнее.
Публика внимательно слушала его.
— Братья и сестры, — продолжал Логан, — кто из нас может сказать, что ни разу не впадал в искушение? Все мы — люди. Кто, например, может сказать, что он никогда не испытывал гнева? Если кто-нибудь это скажет, я скажу, что он святой. Есть ли среди нас такой человек? Пусть встанет!
Никто, разумеется, не поднялся.
— Видите, все мы, увы, грешны. А леность? А чревоугодие? Сейчас, братья и сестры, мы испытываем тяжелые времена, и, думаю, у каждого из вас возникало иногда желание пожить легкой, сытой, беззаботной жизнью. У кого возникало такое желание? Встаньте.
Тяготы войны и впрямь порой казались невыносимыми. На этот раз поднялись все. Логан был доволен — стало быть, его по крайней мере слушают всерьез.
— Видите, все мы люди. А жадность? А гордыня? А зависть? А ведь все это смертные грехи. Каждый день, каждый час мы стоим перед выбором: как повести себя? Часто ли мы радуемся успехам ближнего, когда у нас самих неудачи? Часто ли мы довольны тем, что Бог дал нам, не желаем большего? Желать достичь в жизни какой-то цели — не грех, если, конечно, цель праведна, но не следует забывать, что для этого надо работать. А если добьешься чего-нибудь, то не следует приписывать заслугу себе — нужно благодарить Бога. Без него мы не можем ничего добиться, но любовь его к детям своим не знает границ.
Логан, кажется, упомянул все грехи, кроме одного. Ему не хотелось говорить об этом, но деться было некуда.
— Похоть.
Логан оглядел толпу. Взгляд его упал на Иден, но он не стал задерживать его на ней. Да, он испытывает к ней сексуальное влечение даже сейчас. Отрицать это означало бы обманывать себя. Он переспал с ней, не будучи обвенчан, а она отдала ему самое ценное, что было у нее, — свою невинность.
— Кто из нас не подвергался и этому искушению? — произнес он. — Кто из нас никогда не смотрел на женщину с вожделением, не имея на то права? Сильны ли мы против искушений? Увы, не всегда. Но не следует впадать в отчаяние. Уныние — тоже великий грех. Своими силами мы не можем противостоять искушениям, но всегда следует уповать на Божью помощь.
Логан старался не смотреть на Иден.
— Жить по Богу, в сущности, очень просто. Мы должны делать то, что велит нам Бог в своих заповедях. Господь сказал: «…если хочешь иметь жизнь, соблюдай заповеди». — Логан попытался вспомнить десять заповедей, которые когда-то заучивал в детстве. — «Не кради». Какое право мы имеем присваивать чужую собственность? Все это даже не принадлежит тому, у кого мы крадем: все, что есть, — Божье, и Бог сам дает, кому хочет. Имеем ли мы право идти против Его воли? Порой нам кажется, что Бог несправедлив, что он дает блага тому, кто их не заслуживает, и обделяет достойных. Но у Бога свои цели, не всегда понятные нашему разуму, и Он действует разными путями, иногда «окольными». Не следует желать ни собственности ближнего, ни его жены. Прелюбодеяние, как я уже сказал, — смертный грех. «Не убий». Если даже гневаться на ближнего — смертный грех, то что говорить об убийстве? «Соблюдай день субботний». Иудеи праздновали субботу — день покоя от всех трудов. Это было прообразом того избавления от всех страданий, которое должен дать нам Бог. Избавление это мы получаем через жертву Христа, через его воскресение, и поэтому мы, христиане, празднуем не субботу, а воскресенье. И сегодня, в этот воскресный день, мы собрались здесь, чтобы услышать слово Божье. Что может быть чудесней? «Почитай отца и мать». Разве не стоит почитать тех, кто дал нам чудесный дар — жизнь? «Не произноси имя Господне всуе». Как часто мы призываем Бога в свидетели для своих неблаговидных дел! Еще одна заповедь — «Не лжесвидетельствуй». Всегда говори только истину. Господь сказал: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Сам Бог есть Истина, а дьявол — отец лжи. Прилично ли нам быть с тем, кто пошел против Бога?
Логан сделал паузу. Вот он стоит здесь, говорит, что не надо лгать, и другие правильные слова, а само его присутствие здесь — ложь. Он совсем не тот, за кого себя выдает и находится в этом городе совсем с другой целью. В этой войне он и эти люди — враги. Если бы сейчас его прямо здесь, на кафедре, поразила вдруг молния, Логан бы, пожалуй, не удивился, а воспринял бы это как праведную кару Божью.
Логан прислушался. Ни грома, ни молнии. И небо за высокими узкими окнами собора такое же безмятежно-ясное.
Но Логан не собирался просить у Бога прощения за то, что он сейчас делает. Он здесь для того, чтобы спасти брата. И если это будет стоить ему, Логану, вечных мучений в аду после смерти — он пойдет и на это. Иначе всю оставшуюся жизнь он будет испытывать угрызения совести, стоящие любых адских мук.
— В заключение, — произнес он, — хочу сказать одно: знайте — Бог всегда с вами. В трудный час он даст вам силы, надо только попросить. Не стыдитесь просить, пусть ваша гордыня — один из смертных грехов — не мешает этому. И помните слова Господа: «Любите друг друга, как я возлюбил вас». Если бы все мы любили друг друга всегда, все проблемы были бы решены. Не было бы ни войны, ни ненависти, ни вражды. Сие, увы, невозможно, но стремиться к этому надо. Любовь, по слову апостола Павла, побеждает все. Аминь.
— Аминь! — произнес его преподобие Мигет. — Спасибо вам, отец Мэтьюз, за вашу пламенную проповедь. Я уверен — вам удалось зажечь сердца всех присутствующих!
«Слава Богу, кажется, все обошлось!» — подумал про себя Логан.
Он сошел с кафедры, и его место занял Мигет, чтобы продолжать службу.
— А сейчас, братья и сестры, — произнес Мигет под конец службы, — минута молчания.
Поскольку власти запрещали проповедникам распространяться на политические темы, прихожане отца Мигета выражали свою солидарность с южанами подобным образом.
— До встречи, братья и сестры, — произнес его преподобие через минуту. — Да хранит вас Бог!
Никогда еще Иден не чувствовала такого облегчения от того, что служба наконец закончилась. За все время проповеди Логана она не могла избавиться от жгучего чувства вины. Он такой искренний проповедник, настоящий слуга Божий… А она ввела его в грех — в смертный грех. Он ведь не любит ее так, как она его. Иден хотелось как-то загладить свою вину перед Логаном — но как?
— Ты готова? — спросила ее Дженни.
— Да. — Иден заторопилась, не желая встречаться с Логаном.
— Подождите, мисс Иден! — возбужденно воскликнула маленькая Конни. — Мы не можем идти! Подождем его преподобие!
Логан как раз выходил из церкви вместе с Мигетом. Малышка радостно подбежала к нему.
Логан попрощался с отцом Мигетом, и, взяв за руку Конни, присоединился к детям.
Глава 14
Беспрестанная возбужденная болтовня маленькой Конни, ее невинные вопросы отвлекали Логана от мрачных мыслей. Ему нравилось смотреть вместе с ней на мир глазами ребенка, радоваться ярким птичкам в саду, любоваться красивым фонтаном перед зданием приюта…
Белокурая малышка покорила сердце Логана. Как жаль, что девочка в столь юном возрасте осталась без родителей! Сам Логан остался без родителей лишь сравнительно недавно.
— А у вас есть папа и мама, отец Логан? — словно прочитав его мысли, спросила малышка.
— Нет, они умерли, — ответил он.
— Значит, вы тоже сирота? — удивилась Конни.
— Выходит, что так, — заключил Логан, хотя до сих пор подобная мысль не приходила ему в голову. Сиротой обычно называют лишь человека, оставшегося без родителей в детском возрасте. Разумеется, Логан не мог отрицать, что со смертью родителей его часто охватывало сиротливое чувство.
— Вы останетесь здесь еще какое-то время? — спросила девочка.
— Да, Конни, а что?
— Я хочу, чтобы вы спали в моей спальне, — вдруг заявила малышка. — Можно поставить еще одну кровать.
— В твоей спальне? — удивился Логан.
— Вчера мне приснился страшный сон, я проснулась и не могла заснуть. Я услышала за окном какой-то шум. Я выглянула и увидела, как вы вылезаете из окна мисс Иден. Я хотела попросить вас побыть со мной, но вы уже ушли.
Логан нахмурился. Оказывается, его вчера видели! Этого еще не хватало! Разумеется, Конни в силу ее юного возраста ничего не поняла, но если она расскажет еще кому-нибудь. К тому же его могли видеть и дети постарше.
— Конни, если бы я знал, что тебе не спится, я бы посидел с тобой.
— Правда? — девочка просияла. — Вы такой хороший, святой отец!
— Ты тоже мне очень нравишься, — поспешил заверить ее он. — Послушай, Конни, ты умеешь хранить секрет?
— Умею, — с серьезностью, на какую способны только дети, кивнула та.
— Меня еще кто-нибудь видел? — спросил Логан, стараясь не выдавать своего волнения.
— Думаю, что нет, все остальные спали.
— Никому не говори, что я был у мисс Иден. Так надо. Хорошо?
— Хорошо, — пожала плечами малышка, хотя и не понимала, для чего так надо.
Логан верил, что раз девочка обещала, нарочно она никому не расскажет. Но случайно проболтаться может. Теперь у него есть свидетель.
Теперь ему надо как-то загладить свою вину. Но как?
Жениться на Иден!
В самых сокровенных своих мечтах Логан подумывал об этом и раньше, хотя не очень признавался в этом даже себе самому. Да и она, кажется, любит его, иначе бы не отдалась — не такая она женщина.
Логан знал, что, повторись все это снова, он снова бы поступил точно так же. Когда он впервые появился в приюте, он спас Иден от пьянчуг-солдат. Вчера ночью он влез в окно, чтобы спасти ее снова — правда, опасность оказалась мнимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Но Иден знала, что этих нескольких дней ей было вполне достаточно, достаточно, чтобы как следует узнать Логана и безумно влюбиться в него. Иден знала, что стоит ему только дотронуться до нее, поцеловать ее, — и она снова уже не сможет устояхь.
Стоило Логану увидеть Иден, и в нем снова поднялось прежнее чувство. Как она хороша сейчас в этом небесно-голубом платье, с этой простой, но удивительно идущей ей прической. Сегодня она казалась Логану еще прекраснее, чем вчера, когда он видел ее обнаженной.
Преодолевая смущение, Логан подошел к ней.
— Как дела, Иден? — спросил он.
— Спасибо, все в порядке. А у вас?
Иден словно не верила своим глазам. Куда девался вчерашний страстный Логан? Иден нестерпимо хотелось броситься в его объятия, но сейчас перед ней стоял вежливый джентльмен — и не более. Неужели прошлая ночь была для него ничего не значащим эпизодом? Да, он проповедник, к делу своему относится серьезно, но вряд ли все-таки настолько, что у него никогда не было женщин. Он старше ее, она для него наверняка не первая и не последняя. Нет, Логан все-таки не похож на ловеласа, бросающегося на каждую встречную. Хотя как знать? Иногда Иден почему-то казалось, что строгая личина проповедника — лишь маска, за которой скрывается кто-то другой. Почему, откуда у нее эти подозрения?
Логан хотел было что-то ответить ей, но тут раздался голос Дженни:
— Я думаю, можно идти. Дети, постройтесь парами!
— Отец Логан, вы пойдете со мной? — Маленькая Конни потянула его за рукав.
— С удовольствием!
Иден хотелось так много сказать Логану, но сейчас, разумеется, было не время. Стараясь не проявлять внешне переполнявших ее чувств, Иден возглавила колонну детей. Замыкала шествие Дженни, следившая, чтобы никто не отстал по дороге.
Вот наконец и церковь — грандиозное, величественное белоснежное здание, краса и гордость всего города, устремленное своими высокими шпилями прямо в безоблачно-синее небо. Его преподобие Брюс Мигет уже ждал их у входа в храм. Внешность у пожилого проповедника была неказистая — малорослый, с брюшком, — однако проницательные карие глаза лучились неподдельной добротой, а на круглом благообразном лице всегда играла приветливая улыбка. Но во время проповеди отец Мигет преображался: глаза его возбужденно горели, он казался моложе и выше ростом. Трудно было не любить этого мягкого, отзывчивого человека, свято верившего в правоту своего дела.
— Доброе утро, мисс Иден! — приветственно произнес проповедник. — Здравствуйте, дети!
— Рада вас видеть, святой отец! — откликнулась Иден.
— С вами что-то случилось? — Его преподобие Мигет нахмурился, заметив еще не совсем поблекший синяк на щеке Иден.
Иден рассказала ему, как было дело. Проповедник Мигет сочувственно поцокал языком:
— Какой ужас! Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Спасибо, все уже в порядке. Слава Богу, его преподобие Мэтьюз оказался в нашем приюте как раз вовремя.
— Отец Мэтьюз? — Мигет посмотрел на человека, поднимавшегося по ступенькам вместе с детьми.
— Он приехал из Сент-Луиса и работает в нашем приюте. Он привез нам пожертвования, собранные его прихожанами. Дети от него просто без ума. Я считаю, он — настоящий подарок Божий! — добавила Иден, стараясь не подавать виду, что смущается всякий раз, когда речь заходит о Логане.
— Что ж, я рад, — кивнул пожилой проповедник. — Не иначе сам Бог устроил так, что его преподобие Мэтьюз оказался в вашем приюте как раз в нужный момент! Добро пожаловать, коллега! — Шагнув вперед, Мигет пожал Логану руку. — Спасибо за вашу заботу о мисс Иден и детях!
— Рад познакомиться, ваше преподобие! — откликнулся тот.
— Святой отец Мэтьюз, — произнес Мигет, — в нашем приходе существует традиция предоставлять гостящим у нас пастырям духовным слово для проповеди.
Логан опешил. Одно дело — изображать из себя проповедника, помогая приюту, другое — действительно проповедовать. Логан вырос в довольно-таки набожной семье, но никогда не считал слово Божье своим призванием. Считая себя недостойным столь высокой миссии, он предпочитал служить земному закону. В богословии он не очень силен — ляпнет еще, не дай Бог, что-нибудь не то… За всю жизнь Логан даже не удосужился прочесть Библию от корки до корки. В детстве он, правда, регулярно ходил с родителями в церковь, слушал местного проповедника, но в более зрелом возрасте перестал. Он даже не может раскрыть свою Библию, чтобы процитировать: книга — всего лишь камуфляж.
— Благодарю вас, ваше преподобие, — пробормотал он, — но мне бы не хотелось, как говорится, отнимать ваш хлеб…
— Даже не пытайтесь отвертеться, Логан! — улыбнулся тот. — Это традиция.
— О чем я должен говорить? — спросил Логан.
— Мы хотели, чтобы сегодняшняя проповедь была посвящена греху, его гибельному воздействию на человеческую душу.
— Грех, — машинально повторил Логан, вспомнив в первую очередь свой вчерашний грех с Иден. Он думал, что проповедь он, может быть, еще и прочтет: если напряжется, то может вспомнить слышанное в детстве, — но какими глазами он будет смотреть на прихожан его преподобия Мигета?
— Пока не началась служба, я покажу вам наш храм, — предложил Мигет.
Строго-величавое убранство собора произвело на Логана сильное впечатление. Все здесь настраивало на торжественный, патетический лад.
Иден, отведя детей в сторонку, напомнила им о том, что в церкви нельзя шалить — впрочем, все и так вели себя послушно, — и все вошли внутрь. Храм уже полон был прихожан — служба должна была вот-вот начаться.
Когда на кафедре появился его преподобие Мигет, все взоры устремились на него.
— Братья и сестры, — начал он, — доброе утро и добро пожаловать! Сегодня мы имеем честь принимать у себя отца Логана Мэтьюза из Сент-Луиса. Он любезно согласился проповедовать нам сегодня слово Божье. Ваше преподобие, вверяю души моей паствы в ваши руки.
Он сошел с кафедры, уступая место Логану.
Никогда еще в жизни Логан не чувствовал себя так неловко. Сотни глаз пристально смотрели на него, сотни ушей готовы были ловить каждое его слово.
Логан чувствовал, что для проповеди ему нужно вдохновение. Но как его добиться?
Спеть гимн!
Открыв лежавшую перед ним книгу церковных гимнов, Логан отыскал один, знакомый с детства, и вскоре весь приход под его руководством уже пел.
Но вот наконец гимн закончен. Дальше тянуть время невозможно.
— Братья и сестры, — громко начал Логан, — что такое грех? Грех — это сознательное и добровольное отдаление человека от Бога. Существует семь смертных грехов, и они названы смертными не для красного словца. Грех — это настоящая смерть души. Есть смерть тела — когда тело разлучается с душой. Эта смерть — результат первородного греха человека. Но этой смерти мы не должны бояться. Как известно, первородный грех человека искуплен жертвой Христа. По бесконечной милости Бога однажды мы все воскреснем, и тот, кто праведен, унаследует жизнь вечную. Но есть смерть души — когда душа сама, добровольно, хотя, может быть, не всегда достаточно сознательно, разлучается с Богом. Это уже гораздо страшнее.
Публика внимательно слушала его.
— Братья и сестры, — продолжал Логан, — кто из нас может сказать, что ни разу не впадал в искушение? Все мы — люди. Кто, например, может сказать, что он никогда не испытывал гнева? Если кто-нибудь это скажет, я скажу, что он святой. Есть ли среди нас такой человек? Пусть встанет!
Никто, разумеется, не поднялся.
— Видите, все мы, увы, грешны. А леность? А чревоугодие? Сейчас, братья и сестры, мы испытываем тяжелые времена, и, думаю, у каждого из вас возникало иногда желание пожить легкой, сытой, беззаботной жизнью. У кого возникало такое желание? Встаньте.
Тяготы войны и впрямь порой казались невыносимыми. На этот раз поднялись все. Логан был доволен — стало быть, его по крайней мере слушают всерьез.
— Видите, все мы люди. А жадность? А гордыня? А зависть? А ведь все это смертные грехи. Каждый день, каждый час мы стоим перед выбором: как повести себя? Часто ли мы радуемся успехам ближнего, когда у нас самих неудачи? Часто ли мы довольны тем, что Бог дал нам, не желаем большего? Желать достичь в жизни какой-то цели — не грех, если, конечно, цель праведна, но не следует забывать, что для этого надо работать. А если добьешься чего-нибудь, то не следует приписывать заслугу себе — нужно благодарить Бога. Без него мы не можем ничего добиться, но любовь его к детям своим не знает границ.
Логан, кажется, упомянул все грехи, кроме одного. Ему не хотелось говорить об этом, но деться было некуда.
— Похоть.
Логан оглядел толпу. Взгляд его упал на Иден, но он не стал задерживать его на ней. Да, он испытывает к ней сексуальное влечение даже сейчас. Отрицать это означало бы обманывать себя. Он переспал с ней, не будучи обвенчан, а она отдала ему самое ценное, что было у нее, — свою невинность.
— Кто из нас не подвергался и этому искушению? — произнес он. — Кто из нас никогда не смотрел на женщину с вожделением, не имея на то права? Сильны ли мы против искушений? Увы, не всегда. Но не следует впадать в отчаяние. Уныние — тоже великий грех. Своими силами мы не можем противостоять искушениям, но всегда следует уповать на Божью помощь.
Логан старался не смотреть на Иден.
— Жить по Богу, в сущности, очень просто. Мы должны делать то, что велит нам Бог в своих заповедях. Господь сказал: «…если хочешь иметь жизнь, соблюдай заповеди». — Логан попытался вспомнить десять заповедей, которые когда-то заучивал в детстве. — «Не кради». Какое право мы имеем присваивать чужую собственность? Все это даже не принадлежит тому, у кого мы крадем: все, что есть, — Божье, и Бог сам дает, кому хочет. Имеем ли мы право идти против Его воли? Порой нам кажется, что Бог несправедлив, что он дает блага тому, кто их не заслуживает, и обделяет достойных. Но у Бога свои цели, не всегда понятные нашему разуму, и Он действует разными путями, иногда «окольными». Не следует желать ни собственности ближнего, ни его жены. Прелюбодеяние, как я уже сказал, — смертный грех. «Не убий». Если даже гневаться на ближнего — смертный грех, то что говорить об убийстве? «Соблюдай день субботний». Иудеи праздновали субботу — день покоя от всех трудов. Это было прообразом того избавления от всех страданий, которое должен дать нам Бог. Избавление это мы получаем через жертву Христа, через его воскресение, и поэтому мы, христиане, празднуем не субботу, а воскресенье. И сегодня, в этот воскресный день, мы собрались здесь, чтобы услышать слово Божье. Что может быть чудесней? «Почитай отца и мать». Разве не стоит почитать тех, кто дал нам чудесный дар — жизнь? «Не произноси имя Господне всуе». Как часто мы призываем Бога в свидетели для своих неблаговидных дел! Еще одна заповедь — «Не лжесвидетельствуй». Всегда говори только истину. Господь сказал: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Сам Бог есть Истина, а дьявол — отец лжи. Прилично ли нам быть с тем, кто пошел против Бога?
Логан сделал паузу. Вот он стоит здесь, говорит, что не надо лгать, и другие правильные слова, а само его присутствие здесь — ложь. Он совсем не тот, за кого себя выдает и находится в этом городе совсем с другой целью. В этой войне он и эти люди — враги. Если бы сейчас его прямо здесь, на кафедре, поразила вдруг молния, Логан бы, пожалуй, не удивился, а воспринял бы это как праведную кару Божью.
Логан прислушался. Ни грома, ни молнии. И небо за высокими узкими окнами собора такое же безмятежно-ясное.
Но Логан не собирался просить у Бога прощения за то, что он сейчас делает. Он здесь для того, чтобы спасти брата. И если это будет стоить ему, Логану, вечных мучений в аду после смерти — он пойдет и на это. Иначе всю оставшуюся жизнь он будет испытывать угрызения совести, стоящие любых адских мук.
— В заключение, — произнес он, — хочу сказать одно: знайте — Бог всегда с вами. В трудный час он даст вам силы, надо только попросить. Не стыдитесь просить, пусть ваша гордыня — один из смертных грехов — не мешает этому. И помните слова Господа: «Любите друг друга, как я возлюбил вас». Если бы все мы любили друг друга всегда, все проблемы были бы решены. Не было бы ни войны, ни ненависти, ни вражды. Сие, увы, невозможно, но стремиться к этому надо. Любовь, по слову апостола Павла, побеждает все. Аминь.
— Аминь! — произнес его преподобие Мигет. — Спасибо вам, отец Мэтьюз, за вашу пламенную проповедь. Я уверен — вам удалось зажечь сердца всех присутствующих!
«Слава Богу, кажется, все обошлось!» — подумал про себя Логан.
Он сошел с кафедры, и его место занял Мигет, чтобы продолжать службу.
— А сейчас, братья и сестры, — произнес Мигет под конец службы, — минута молчания.
Поскольку власти запрещали проповедникам распространяться на политические темы, прихожане отца Мигета выражали свою солидарность с южанами подобным образом.
— До встречи, братья и сестры, — произнес его преподобие через минуту. — Да хранит вас Бог!
Никогда еще Иден не чувствовала такого облегчения от того, что служба наконец закончилась. За все время проповеди Логана она не могла избавиться от жгучего чувства вины. Он такой искренний проповедник, настоящий слуга Божий… А она ввела его в грех — в смертный грех. Он ведь не любит ее так, как она его. Иден хотелось как-то загладить свою вину перед Логаном — но как?
— Ты готова? — спросила ее Дженни.
— Да. — Иден заторопилась, не желая встречаться с Логаном.
— Подождите, мисс Иден! — возбужденно воскликнула маленькая Конни. — Мы не можем идти! Подождем его преподобие!
Логан как раз выходил из церкви вместе с Мигетом. Малышка радостно подбежала к нему.
Логан попрощался с отцом Мигетом, и, взяв за руку Конни, присоединился к детям.
Глава 14
Беспрестанная возбужденная болтовня маленькой Конни, ее невинные вопросы отвлекали Логана от мрачных мыслей. Ему нравилось смотреть вместе с ней на мир глазами ребенка, радоваться ярким птичкам в саду, любоваться красивым фонтаном перед зданием приюта…
Белокурая малышка покорила сердце Логана. Как жаль, что девочка в столь юном возрасте осталась без родителей! Сам Логан остался без родителей лишь сравнительно недавно.
— А у вас есть папа и мама, отец Логан? — словно прочитав его мысли, спросила малышка.
— Нет, они умерли, — ответил он.
— Значит, вы тоже сирота? — удивилась Конни.
— Выходит, что так, — заключил Логан, хотя до сих пор подобная мысль не приходила ему в голову. Сиротой обычно называют лишь человека, оставшегося без родителей в детском возрасте. Разумеется, Логан не мог отрицать, что со смертью родителей его часто охватывало сиротливое чувство.
— Вы останетесь здесь еще какое-то время? — спросила девочка.
— Да, Конни, а что?
— Я хочу, чтобы вы спали в моей спальне, — вдруг заявила малышка. — Можно поставить еще одну кровать.
— В твоей спальне? — удивился Логан.
— Вчера мне приснился страшный сон, я проснулась и не могла заснуть. Я услышала за окном какой-то шум. Я выглянула и увидела, как вы вылезаете из окна мисс Иден. Я хотела попросить вас побыть со мной, но вы уже ушли.
Логан нахмурился. Оказывается, его вчера видели! Этого еще не хватало! Разумеется, Конни в силу ее юного возраста ничего не поняла, но если она расскажет еще кому-нибудь. К тому же его могли видеть и дети постарше.
— Конни, если бы я знал, что тебе не спится, я бы посидел с тобой.
— Правда? — девочка просияла. — Вы такой хороший, святой отец!
— Ты тоже мне очень нравишься, — поспешил заверить ее он. — Послушай, Конни, ты умеешь хранить секрет?
— Умею, — с серьезностью, на какую способны только дети, кивнула та.
— Меня еще кто-нибудь видел? — спросил Логан, стараясь не выдавать своего волнения.
— Думаю, что нет, все остальные спали.
— Никому не говори, что я был у мисс Иден. Так надо. Хорошо?
— Хорошо, — пожала плечами малышка, хотя и не понимала, для чего так надо.
Логан верил, что раз девочка обещала, нарочно она никому не расскажет. Но случайно проболтаться может. Теперь у него есть свидетель.
Теперь ему надо как-то загладить свою вину. Но как?
Жениться на Иден!
В самых сокровенных своих мечтах Логан подумывал об этом и раньше, хотя не очень признавался в этом даже себе самому. Да и она, кажется, любит его, иначе бы не отдалась — не такая она женщина.
Логан знал, что, повторись все это снова, он снова бы поступил точно так же. Когда он впервые появился в приюте, он спас Иден от пьянчуг-солдат. Вчера ночью он влез в окно, чтобы спасти ее снова — правда, опасность оказалась мнимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23