Тэсс лишь сердито мотнула головой.
— Красивые слова, Джек, но кто будет платить за эти шелковые платья и лайковые перчатки? Кто обеспечит «Ангел» коньяком и новым постельным бельем? Кто будет обеспечивать Эшли…
— Эшли? — со смешком произнес контрабандист. — Парень должен быть здесь и помогать тебе, девочка, а не слоняться с компанией бездельников — не важно, учится он в колледже или нет. Пусть приезжает домой, Тэсс, оставь этот дикий маскарад.
— Не могу, Джек, не теперь, когда я так близка к тому, чего добивалась.
— Вернее сказать, так близка к гибели! Неужели не можешь этого понять своей проклятой упрямой головой?
— Это риск, на который я готова.
— А я — нет! Во всяком случае, не тогда, когда твоя кровь окажется на моих руках — ведь я втянул тебя в это безумное предприятие.
— Это только моя забота, Джек, — упрямо продолжала Тэсс. — Я не обязана отвечать перед тобой или кем-то еще. Помни, что я не твоя дочь, — ее лицо слегка смягчилось, — хотя мне кажется, я люблю тебя больше, чем родного отца.
Джек взял ее руку в свою. Они долго молчали.
— Когда тебе пришла в голову эта сумасбродная идея? — наконец спросил он.
— Той самой ночью, когда мой отец… — Она не закончила сразу.
— В ту ночь, когда ты узнала о смерти отца, — медленно произнес Лис. — У меня было предчувствие, но так не пойдет, говорю тебе! Одно дело — делиться доходами от рейда. Да, я был рад добывать чай и шелк, чтобы помочь тебе и мальчику. Но не так! — Он запустил слабую руку в густые седые волосы. — Господи, девочка, что бы сказала твоя мать, узнай она, что я втянул тебя в такую жизнь?
Тэсс только пожала хрупкими плечами.
— Она бы обрадовалась, что ее дочь остается верной Фарли. Я знаю, что она любила Фарли так же сильно, как и я.
Лежащий на тюфяке человек закрыл глаза, и его лицо осветилось слабой улыбкой.
— Да, правда, Тэсс. Никогда не забуду часы, которые она проводила, сажая маргаритки и примулы в своем белом саду. — Потом его голос посуровел. — Но она не настолько любила Фарли! И она никогда бы не простила мне, если… — Он открыл глаза; они сверкали решимостью. — Дай мне слово, что все кончено. Я не хочу, чтобы на моей совести была твоя кровь, детка. На ней и так уже слишком много всего.
Тэсс поежилась, подумав о том, что не все знает об этом человеке, тщательно скрывающем от нее многое из своей жизни. Джек обхватил холодными пальцами ее запястья и попытался приподняться на локтях.
— Мне нужно твое слово, Тэсс! Сейчас! Никаких рейдов с моими джентльменами! Я не успокоюсь, пока ты не дашь мне обещание. — Он сильно, до боли сжал ее запястья.
— Не могу дать такого обещания, Джек. Пока — нет. Не волнуйся, — прошептала она, разглаживая одеяло на его груди. — Я усвоила урок, в следующий раз буду гораздо осторожнее.
Но контрабандист рядом с ней не ответил. Он уже погрузился в мучительный, беспокойный сон, в котором его преследовали более беспощадные призраки, чем могла вообразить его красивая гостья.
Тэсс медленно поднялась, окаменев от страха. На этот раз ее Лису не повезло. До сих пор ему удавалось ускользать от драгун и акцизных служащих, заставляя слуг короля вволю поплясать на болотах и пустошах. Да, он каким-то образом предугадывал каждое их движение со сверхъестественной точностью.
«Но не в этот раз», — подумала Тэсс, глядя на его мертвенно-бледное лицо. И все из-за нее. Не обернись Джек к ней, он бы остался цел и был бы уже далеко отсюда.
Двигаясь вперед как во сне, Тэсс вышла из туннеля на воздух, потом пересекла узкий каменный двор и взобралась по неровным ступеням, ведущим к полуразрушенной крыше монастыря. Она медленно подошла к широкой угловой башне и облокотилась на нагретый солнцем камень, вглядываясь в раскинувшееся перед ней пространство земли и моря.
К югу лежал Рай, а за ним Ла-Манш, чья бирюзовая зыбь незаметно переходила в совершенно лазурное небо. В этот день море было спокойным, лишь вдалеке, за мысом Дандженес, были едва видны белые пятна. Прищурившись, Тэсс с трудом различила двухмачтовый люгер, плывущий в сторону Уинчелси. Что-то во внешнем облике этого судна заставило ее вспомнить о французском корабле «Либерте», промелькнувшем прошлой ночью.
Капитан должен быть отчаянным человеком, чтобы дразнить королевский флот в собственном логове! Но Тэсс знала, что существует много видов храбрости. Одни визгливо кричат, требуя восхищения, другие неярко светят длинными ночами боли и отчаяния, не видимые и не оцененные никем.
Эту храбрость гораздо труднее поддерживать в себе, но именно ее Тэсс пыталась укрепить.
Даже сейчас она не знала, что притягивает ее к этим развалинам. Дни величия монастыря минули столетия назад, а сам Фарли окончательно пришел в упадок. Со своей выгодной позиции высоко на башне Тэсс видела гнезда ласточек на карнизе дома и на рамах широких окон с разбитыми стеклами.
Да, стены поддались разрушению, и все лестницы шатались, но это ее дом — единственное место, где она всегда будет чувствовать себя в безопасности. Фарли был у нее в крови, и она сделает все, что угодно, для его спасения.
Еще будучи маленькой девочкой, Тэсс. просила мать снова и снова рассказывать древние легенды о Фарли. Легенды о том, как римляне возвели здесь когда-то морскую крепость рядом с большим портовым городом. Легенды о том, как позднее пришли норманны, поднимая башни на римской каменной кладке, сделанной на болотах, где когда-то плескалось море.
У Тэсс от страха поползли по спине мурашки. Она вспомнила о самой старинной из всех легенд, грустной истории, всегда заставлявшей ее мать плакать. Тэсс хорошо помнила, как сидела скрестив ноги на черной земле, пока ее мать ухаживала за садом белых цветов. Не шевелясь и не говоря ни слова, слушала Тэсс снова и снова рассказ о двух обреченных любовниках, встретивших свою смерть где-то на землях Фарли.
Говорили, что они все еще разгуливают по парапетам в безлунные ночи, когда с моря дует холодный, пронизывающий ветер. Томас уверял, что несколько раз видел их призрачные очертания и слышал отдаленный звук таинственной волынки.
По спине Тэсс снова пополз холодок. Она вздрогнула, почувствовав, как на ее сознание надвигается темнота. Как можно быть такой глупой? В конце концов, это не более чем детская сказка.
А она больше не ребенок!
Тэсс распрямилась, любовно окидывая взглядом изумрудные холмы, раскинувшиеся вблизи бирюзовых вод бухты Фарли. Да, она родом из этих мест. Это единственный дом, который ей суждено иметь. Ни призраки, ни акцизные чиновники, ни бывший морской офицер никогда не прогонят ее с этого места.
Тэсс вдруг подумала, что всегда, сколько себя помнит, должна была заботиться о ком-то. В течение долгих лет она опекала болезненную мать, защищая ее от гнева беспутного мужа. После смерти матери на попечении Тэсс остался Эшли.
Потом отец разорился, и появилась угроза потерять Фарли. На секунду она представила себе, каково было бы переложить ее ношу на чьи-то плечи, узнать поддержку сильных, утешающих рук. Но она знала, что этого никогда не будет.
Как бы то ни было, какой прок от таких мечтаний? Это только иллюзии для утешения слабых. Нет, ей не нужно ничего и не нужен никто. Она хорошо усвоила горькие уроки жизни. Против ее воли в памяти возникла пара неистовых глаз цвета холодного Северного моря.
Тэсс с вызовом распрямила плечи. «Я покажу вам, ваше чертово сиятельство! — молча поклялась она. — Я всем вам покажу!»
Глава 10
Хобхаус в тревоге поджидал Тэсс у переднего крыльца, когда она подкатила в двуколке к конюшням позади «Ангела». Одного взгляда на напряженное лицо мажордома было достаточно, чтобы понять, что что-то неладно.
— Вас ждут в доме три дамы, мисс Тэсс. Это те же самые, что были здесь на прошлой неделе с просьбой о пожертвованиях для последней благотворительной акции. Я сказал им, что вы можете вернуться очень поздно, но они отказались уйти. Сказали, что откладывали это дело достаточно долго. Тэсс нахмурилась. Она прекрасно понимала, что эти дамы пришли не с дружеским светским визитом. Напротив, воинственная миссис Тредуэлл не раз выказывала Тэсс свое высокомерное отношение. И, что хуже того, ее мерзавец сын начал шнырять вокруг гостиницы и попытался однажды припереть Тэсс в углу, у винного погреба, чтобы лапать потными руками. Все это не оставляло каких-либо иллюзий по поводу данного визита.
— Как Джек? — тихо спросила Летти, когда Тэсс вошла в прихожую.
— Мне кажется, он выглядит лучше. Томас посмотрит за ним, пока я не вернусь. Так, а что посетители? — жестко спросила Тэсс.
— Это та противная миссис Тредуэлл. Она привела с собой двух любимиц, сестер Крэбтри. Она там вертится в вестибюле, как большой стервятник, изо всех сил стараясь досадить всем. И все мы знаем, в кого следующего она собирается вонзить когти! Вряд ли я видела более отвратительное создание!
— Подозреваю, она хочет оскорбить меня, Летти, — сухо произнесла Тэсс. Она вздохнула и потерла начавшие болеть плечи. — Я надеялась, что этой конфронтации можно будет избежать, но старая стервятница, очевидно, полна решимости поймать добычу. — Глаза Тэсс ожесточились. — Тем не менее здесь у нее ничего не выйдет. Куда ты их проводила? — спросила она, отводя с лица блестящие локоны и одергивая юбки.
— В нишу прихожей, — ответила Летти с сумрачной улыбкой.
— Не может быть! В этой маленькой душной комнатушке едва хватит места на двоих. Ох, Летти, ну и зловредное же ты существо! — прыснула Тэсс.
— Неужели? Надеюсь, им будет не разогнуть их толстые ноги, когда они попытаются встать! Хороший урок этим вредным созданиям! Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она с воинственным выражением на лице.
Тэсс вздохнула.
— Нет, только проводи их в мой кабинет. Попроси Хобхауса, чтобы он пришел за мной через десять минут со словами, что меня ожидает какое-то Неотложное дело на кухне. — Выразительный рот Тэсс сложился в кривую усмешку. — Надеюсь только, что это не окажется правдой — ведь я живу под постоянной угрозой, что печь взорвется.
— Хобхаус сказал, что почти отремонтировал дымовую заслонку, мисс Тэсс, так что не беспокойтесь больше об этом.
— Чудо, а не человек. — Тэсс неожиданно поймала Летти за руку. — Лорд Рейвенхерст… здесь?
— Кажется, он недавно ушел. Послать его наверх, когда вернется?
— Разумеется, нет! — выпалила Тэсс с горящими глазами. — Да, и если он захочет меня увидеть, скажи, что я занята счетами и меня нельзя ни в коем случае беспокоить.
— Хорошо, мисс, — проговорила Летти, в раздумье прищурив темные глаза. — Предупрежу об этом и Хобхауса.
— Я говорила тебе, что ты прелесть, Летти? Летти блеснула дерзкой улыбкой.
— Не слишком часто.
— Я следую за тобой, дерзкая девчонка, — ответила Тэсс с лукавой улыбкой, — не годится больше заставлять ждать миссис Тредуэлл.
— По мне, так пусть бы старая стервятница ждала целую вечность, — пробормотала Летти, отправляясь на поиски Хобхауса.
Точно через пять минут Летти проводила трех сумрачных матрон в солнечный кабинет Тэсс. Их предводительница, воинственная миссис Тредуэлл, была дородной женщиной лет шестидесяти, одетой в коричневый бомбазин. На голове у нее была безобразная маленькая шляпка с тремя коричневыми перьями, уныло свисавшими на ее багровое лицо. Каждые несколько секунд она сердито отводила перья от глаз. Сразу было ясно, что миссис Тредуэлл с ее лошадиным лицом жаждет крови.
Или, говоря точнее, крови Тэсс.
— Что ж, мисс Лейтон, я рада, что вы наконец вернулись после своего срочного дела, — фыркнула матрона.
— Жаль, что мое отсутствие доставило вам столько неудобств. Если бы вы послали записку о вашем предстоящем визите, я бы постаралась быть дома, — спокойно ответила Тэсс, приглашая женщин сесть.
Мисс Алисия Крэбтри, худощавая старая дева пятидесяти лет с довольно некрасивым лицом, начала с облегчением опускать свой костлявый остов в кресло у окна, однако отрывистая команда миссис Тредуэлл остановила ее на полпути.
— Нам нет необходимости садиться, мисс Лейтон, — властно объявила женщина в коричневом. При каждом слове длинные перья над ее лбом дрожали в такт речи. — Мы и так уже надолго задержались, поэтому я намереваюсь сразу перейти к делу.
— Что-то подсказало мне, что так и будет, — сухо промолвила Тэсс.
— Гм! Именно такого рода нахальное замечание и можно было ожидать от вас, мисс, — выпалила матрона. — Вы уже довольно долго пытаетесь завоевать этот город, позвольте вам сказать. Вы выставляете себя напоказ в «Ангеле», якшаясь с безродными людьми из толпы, что порочит порядочную женщину. И что хуже всего, вы оказываете пагубное влияние на наших тонко воспитанных дочерей. Вот поэтому мы и пришли сегодня!
Голос миссис Тредуэлл возвысился, напоминая зычные интонации лакея, возвещающего о прибытии члена королевской фамилии.
— По поручению Общества нравственности знатных дам мы настаиваем, чтобы вы немедленно покинули «Ангел» и оставили неподобающее место управляющего гостиницей.
Лицо Тэсс оставалось непроницаемым, пока она усаживалась за изящный секретер орехового дерева, оставив гостей неловко стоять у двери.
— А если я не соглашусь с этим требованием? — спросила она обманчиво мягким тоном.
— Тогда члены нашего общества готовы совершить соответствующую акцию.
— Вы намереваетесь забросать вестибюль гнилыми фруктами? Или же это будет пистолетная стрельба с тридцати шагов?
Лицо миссис Тредуэлл приняло самый неприятный багровый оттенок.
— Смейтесь, нахалка. Смейтесь, пока можно. Но скоро вы в полной мере испытаете на себе осуждение, которое заслуживает ваше недостойное поведение. Тогда вы не будете такой самоуверенной, уверяю вас!
— И в чем именно заключается это недостойное поведение, за которое я должна быть наказана, мадам? То, что я, закатав рукава, стираю вместе со служанками? Или моя непристойность заключается в том, что я не жалею сил ради чего-то для меня дорогого, стараясь не допустить разрушения и разорения этой гостиницы?
— Вы знаете ответ не хуже меня, мисс Лейтон. — Потрепанные перья висели теперь прямо перед носом матроны, щекоча ее. Фыркнув в раздражении, она отмахнулась от них. — И не утруждайте свое красноречие, стараясь отделаться от нас. Мы не снизойдем до того, чтобы осквернять уста перечислением дальнейших примеров вашего позорного поведения!
— Неужели? — бархатным тоном произнесла Тэсс, и в ее серо-зеленых глазах зажегся опасный огонек. — Если уж меня нельзя признать виновной в неподобающем усердии в отношении гостиницы, то тут должно быть что-то другое. Возможно, это из-за того, что я приказала выгнать вашего мужа на улицу неделю назад, когда он пытался провести в свою комнату проститутку.
Сестры Крэбтри задохнулись, судорожно сжав горло руками.
— Как… как вы смеете?! — прошипела миссис Тредуэлл.
— Или потому, что я приказала таким же образом поступить с вашим сыном? — спокойно продолжала Тэсс. — Он становится влюбчивым под хмельком, вам это известно? Как-то раз он пытался приставать ко мне в винном погребе. В сущности, я считаю, что ваша семья — это семья распутников. Быть может, мне следует созвать собрание, чтобы разобраться со всеми вами!
— Я не потерплю этого, вы слышите? Это самое настоящее безобразие!
— Абсолютно согласна с вами, мадам. Вам следует лучше следить за моральным обликом мужчин вашего семейства.
— Это я о вас говорю! И вы об этом прекрасно знаете, бесстыдница!
— А вы, миссис Тредуэлл, — сладким голосом произнесла Тэсс, — лицемерка с лошадиной физиономией, терроризирующая мужа и избивающая служанок. Я знаю об этом, потому что мне не раз приходилось лечить ушибы бедных девушек. Да, вы и впрямь опора общества. Вы ходите в церковь по воскресеньям, а всю остальную неделю обманываете своих лавочников. Фу, мадам! Кто вы такая, чтобы учить меня, как себя вести?
— Вы, наглая маленькая… — Взбешенная матрона прижала к вздымающейся груди толстую ладонь. Когда она снова обрела дар речи, ее голос был пронзительным от злости. — Я не останусь здесь, чтобы выслушивать ваши оскорбления, Иезавель!
— В таком случае дверь прямо за вами.
— Вы — позор этого города, вот вы кто! Я бы сказала, позор для женщин. Позор для вашей дорогой ушедшей мамы! Если бы только дорогая, милая Виктория увидела, во что вы превратились!
Лицо Тэсс побледнело, только высоко на скулах пламенели два малиновых пятна.
— Замолчите, мадам, — приказала она угрожающе тихим голосом. — Не произносите больше ее имя в моем присутствии. Вы недостойны были дышать с ней одним воздухом, и я не хочу, чтобы вы пачкали ее имя. А теперь убирайтесь, вы все, — ледяным тоном произнесла она, поднимаясь на ноги, — пока я не передумала и не попросила Хобхауса вышвырнуть вас на улицу, как вы того заслуживаете!
— Прекрасно, мисс Лейтон. Поскольку вы продолжаете так ужасно вести себя, мы с радостью уйдем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49