Надо будет на днях обязательно снова переговорить с ним и присоединиться к Саре и Джине на их сеансах медитации. Последнее время она избегала туда ходить – из-за Анны-Марии.
Лунный свет мешал заснуть, и Анна повернулась спиной к окну – очень не хотелось снова вставать, чтобы задернуть шторы. Но заснуть она все равно не могла, и поэтому просто закрыла глаза и начала прислушиваться к ночным звукам. Непрерывный гул океана. Резкий крик совы. Шаги в комнате Гарриса. Он попробовал войти к ней, но, обнаружив, что дверь заперта, не стал настаивать. Гаррис всегда был так деликатен с ней, так чуток. И если бы не Уэбб, как ураган ворвавшийся в ее жизнь, она была бы вполне довольна им и их отношениями. Ведь одно время так и было.
Анне показалось, что она слышит шум вертолета, но он был гораздо глуше, чем обычно. Да и кому могло понадобиться прилетать или улетать в столь поздний час. Наверное, это просто гром… Гром среди ясного неба? Она уже почти заснула, но раздался еще один отдаленный раскат, заставив Анну встать и подойти к окну. Грозовая туча закрыла заходящую луну.
Пока гроза была еще довольно далеко. Небо на востоке осветилось, и раздался еще один глухой удар грома. Свет нигде не горел. Наверное, из-за грозы отключили электричество. Здесь это случалось довольно часто – поэтому ее дедушка в свое время установил собственный дополнительный генератор. Гаррис наверняка об этом знает и прикажет включить его.
Мысли Анны перескакивали с одного на другое, в то время как она… ждала. Она осознала это, когда, отойдя от окна и направляясь к кровати, услышала, как дверь в ее комнату открылась. Перед сном Анна заперла ее, но не закрыла на задвижку… сознательно или бессознательно? Дверь снова закрылась, и она замерла, стараясь дышать как можно тише. Ей было страшно. Темнота давила на нее со всех сторон, и Анна почувствовала, что задыхается. Но услышав знакомый хрипловатый голос, немного пришла в себя.
– Энни?
– Я… Я не спала. А как ты вошел, ведь… – Пистолет по-прежнему лежал в ящике ночного столика, но Анна с ужасом поняла, что никогда не сможет его использовать.
– В свое время мне пришлось научиться открывать двери без помощи ключей. Где же ты, Энни?
Вспыхнул крохотный лучик света, и Анна инстинктивно зажмурилась. Во вновь наступившей темноте она почувствовала его руки на своих плечах и только теперь поняла, что дрожит.
Но когда они оказались в постели, темнота перестала быть внушающим ужас черным саваном. Теперь она превратилась в мягкий бархатный занавес, отделяющий этих двоих от всего остального мира. Под рубашкой все тело Уэбба было обмотано пропитавшимися кровью бинтами. Они все делали молча, руководимые лишь отчаянной потребностью друг в друге и всепоглощающей страстью. Лицо Анны было мокрым от слез. Как все изменилось с того раза, когда она впервые принадлежала ему… и в то же время все осталось по-прежнему.
– Энни, любовь моя! – сбивчиво прошептал Уэбб, когда они вновь обрели способность говорить. Его язык немного заплетался. – Извини, но я совершенно ничего не соображаю. Даже сейчас… Единственное, что я помню – это то, что обязательно хотел добраться к тебе. Наверное, они вкололи мне пентотал натрия, – как бы почувствовав ее невысказанный вопрос, он пояснил: – Его еще называют «сывороткой правды». Хотели выяснить все, что мне известно. Но только я все равно не мог бы сообщить им ничего нового. Но даже если бы и мог, им бы вряд ли помог пентотал. Ты, наверное, уже знаешь об этом? Разве они не сообщили тебе, кто я и что я? – руки ласково гладили ее волосы, виски, шею; губы ласково терлись об ухо и продолжали шептать: – Тебе же обязательно все нужно знать, Энни. Так почему бы тебе не спросить у меня? У каждого человека есть свои слабости.
У меня эта слабость – ты. По крайней мере, до тех пор, пока ты жива…
Внезапно Анна вспомнила, как однажды он угрожал ей. Достаточно лишь пережать сонную артерию и прекратить доступ кислорода в мозг. Сначала она потеряет сознание, а потом…
– Уэбб…
Теперь гроза бушевала за самыми окнами, периодически озаряя комнату мертвенно-белым светом. Даже если он убийца, как убеждали ее все остальные, она не станет молить о пощаде.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – А ты? Когда ты говоришь правду, а когда лжешь?
– Энни, любовь моя, мы с тобой просто оказались замешанными в чужой грязной игре. А правда заключается только в том, что происходит между нами сейчас, – он поцеловал ее и продолжал: – И что бы тебе ни говорили, что бы ты ни видела собственными глазами, помни об одном – ты должна доверять мне.
Анна чувствовала, что он искренен, хотя разум по-прежнему твердил обратное. Как она может доверять ему? Разве ее не предупреждали?
– Уэбб, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Но я должна знать. Правда ли, что ты… они сказали мне, что ты… убийца…
Она должна была это сказать, даже если тем самым обрекала себя на смерть. Виолетта, Дункан Фрейзер. А сколько было других? Тех, о которых она просто не знает. Нет, Господи, нет… только не это.
Его ответ прозвучал на редкость спокойно и сухо. Может, на него все еще действовал укол.
– Это правда. Отчасти. Я действительно убивал, когда меня вынуждали к этому… или когда мне приказывали, – теперь он разговаривал больше с самим собой, чем с ней. – Они натаскивают тебя, как собаку. И через некоторое время ты просто перестаешь об этом думать и действуешь чисто рефлекторно.
Уэбб невольно вспомнил о Питере – всегда улыбающемся и явно получающем удовольствие от того, что делает. Это заставило его вздрогнуть.
Но прежде чем Анна успела задать следующий вопрос, он уже отстранился от нее, злясь на собственную слабость. Ему нельзя было сюда приходить. Он должен был максимально использовать каждую минуту, которую ему предоставило неожиданное и такое своевременное отключение электричества.
Послышался раздраженный голос Гарриса, шарившего по комнате в поисках карманного фонаря:
– Где этот чертов Палумбо? Он один знает, как заводится этот проклятый генератор…
Все были настолько встревожены и обескуражены, что забыли закрыть двери в просмотровый зал. Этим и воспользовался Уэбб. Несколько дней назад, во время просмотра экстр, он закрепил под одним из стульев крохотное записывающее устройство и теперь забрал его обратно. Но после этого ему следовало направиться прямиком в свою комнату, где Рия, как он надеялся, спала крепким сном. А если она не спала? В любом случае его приход к Анне был чистейшим безумием. Но проходя мимо ее комнаты, он каким-то образом почувствовал, что она одна и не спит. А рядом с ней он и вовсе утратил представление о времени.
Анна лежала тихо все время, пока он одевался, но потом, как бы угадав мрачное направление его мыслей, шепотом спросила:
– Ты возвращаешься к ней – к своей жене?
После этого ее вопроса повисла довольно продолжительная пауза, и Анна подумала, что Уэбб не собирается отвечать. Но неожиданно он повернулся к ней и сказал:
– Да, наверное.
И все. Никакого удивления, никаких объяснений. Значит, он признает это. Но еще страшнее, что для нее это уже не имело никакого значения. Ведь она и раньше знала, что это правда, и тем не менее все равно призналась ему в любви. Ничто больше не имело значения, кроме той удивительной близости, которая возникла между ними в эту минуту.
– Ты все еще любишь ее, Уэбб?
– Одно время я действительно любил ее, но это было много лет назад. Потом я долго был уверен в том, что она умерла. И теперь мне довольно сложно осознать тот факт, что у меня есть жена. Господи, Энни! – он наклонился к ней, сжав обеими руками ее лицо. – Неужели тебе обязательно нужны слова? Неужели ты без них не понимаешь, что я безумно люблю тебя и только тебя?
Внезапно он резко выпустил ее и ушел, даже не поцеловав на прощание. Некоторое время Анна пролежала неподвижно, стараясь ни о чем не думать, но потом все же встала, подошла к двери, которую Уэбб бесшумно закрыл за собой, и щелкнула задвижкой. За окнами по-прежнему бушевала гроза.
Ей необходимо было поспать хотя бы несколько часов. Но собственные мысли не давали покоя, так же как и ответы на вопросы, которые она не должна была задавать.
Он признался, пусть неохотно, в том, что любит ее. Но он признался также и в том, чего она так боялась и о чем ее неоднократно предупреждали. Итак, он был убийцей – человеком, который убивает автоматически, только потому, что ему приказали. И тем не менее Анна была удивительно спокойна. Ею овладела полная покорность судьбе. Она вспомнила фильм, который смотрела, еще будучи ребенком. Кажется, он назывался «Поединок под солнцем». Его финальная сцена до сих пор стояла у нее перед глазами: любовники, убившие друг друга, умирают, взявшись за руки. Интересно, их роман с Уэббом тоже закончится таким образом?
Наверное, Палумбо, мастеру на все руки, все же удалось запустить генератор. Анну разбудило радио. На всех диапазонах говорили только о вчерашней грозе и ее последствиях. В нескольких километрах к югу от острова вспыхнул лесной пожар, который к настоящему моменту вышел из-под контроля. Это может отрезать их от остального мира. Но на этот случай у них был вертолет. И вполне возможно, что Гаррис примет решение покинуть остров. Съемки они смогут закончить и в другом месте.
«Неужели ты не понимаешь, что я безумно люблю тебя и только тебя?» Умываясь и причесываясь, Анна двигалась, как автомат, снова и снова вспоминая эти слова. Господи, надо было поспать еще немного!
Гаррис нетерпеливо постучал в смежную дверь, и она впустила его. Он выглядел так, будто вообще не спал, а говорил настолько отрывисто и резко, что Анна с трудом узнавала стоящего перед ней человека:
– Анна, слава Богу, что с тобой все в порядке… – радио было по-прежнему включено, и Гаррис резко кивнул головой в его сторону. – Ты уже слышала, к чему привела эта проклятая гроза? Я хотел поговорить с тобой, пока ты не спустилась вниз и не услышала это от кого-нибудь другого.
– А что, сегодня не будет съемок?
Она сознательно тянула время, не желая слушать то, что он собирался ей сказать. Гаррис это понял. Подойдя к ней вплотную и положив руки ей на плечи, он неумолимо продолжал:
– Я пришел поговорить с тобой о Кариме. Ты, случайно, не видела его прошлой ночью? Он исчез, Анна. Никаких следов. Никто ничего не видел. Клаудия бьется в истерике, и от нее невозможно добиться ничего путного. Она всем рассказывает свою бессвязную историю и…
– Какую историю? При чем здесь Клаудия?
– Он спал с ней время от времени. И вчера, после того как ты унизила его при всех… Анна, ты только не подумай, что я тебя в чем-то обвиняю. Напротив, мне самому давно следовало сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое… Словом, вчера он пришел к Клаудии… – его руки все еще лежали у нее на плечах, и, почувствовав, что она готова его перебить, он лишь усилил нажим и продолжал: – Пожалуйста, не перебивай меня и дослушай до конца. Они некоторое время были вместе, а потом он решил сходить к себе. За травкой. Но это не имеет значения. Важно лишь то, что он не вернулся. Когда Клаудии надоело ждать, она отправилась на поиски. Она говорит, что это было приблизительно в то время, когда погас свет. Но луна еще светила достаточно ярко, и она увидела двух человек, которые боролись друг с другом на вершине скалы. Конечно, я понимаю, что Клаудия любит все драматизировать, но… И самое худшее, что его нигде не могут найти. Охранники у ворот говорят, что мимо них никто не проезжал. Я послал своих людей на пляж, но они тоже ничего не нашли. Клаудия, тем не менее, клянется, что один из мужчин упал со скалы. Она все время повторяет, что слышала звук удара, – Гаррис пожал плечами и добавил немного извиняющимся тоном: – Тебе, наверное, кажется, что я специально все драматизирую. Но я просто решил, что будет лучше, если ты сначала услышишь это от меня, а не от нее.
После того что произошло сегодня ночью, ее уже вряд ли что-то могло удивить. Анна услышала собственный ровный и поразительно спокойный голос:
– И что же именно ты хотел мне сообщить?
Она развернулась на стуле и теперь сидела лицом к Гаррису, сбросив его руки со своих плеч. Но он невозмутимо продолжал смотреть на нее – серые глаза были абсолютно непроницаемы.
– Я так понимаю, ты пришел сказать мне, что Карима убили и что, по-твоему, к этому причастен Уэбб?
Анна не понимала, почему у нее возникло ощущение, что перед ней – враг. Продолжая пристально смотреть на нее, Гаррис медленно проговорил:
– Он угрожал, что убьет Карима. Это слышали все, кто был на съемочной площадке, и это записано на пленку. Кроме того, вчера ночью его не было в комнате – Анна-Мария нигде не могла его найти. Она была в отчаянии. Она же тебе звонила?
Избегая прямого ответа на вопрос, Анна снова перешла в наступление:
– Ну и где же он теперь? Я имею в виду Уэбба. Или он тоже исчез?
– Он вернулся к себе очень поздно, под утро, и сказал Анне-Марии, что просто гулял, потому что любит грозу и хотел подышать свежим воздухом. Честно говоря, я ему не верю. И если бы я точно не знал, что ты заперла обе двери, то очень бы о тебе беспокоился. Видишь ли, сегодня ночью к нам приехал еще один гость – человек, которого ты хорошо знаешь. Он помог нам окончательно убедиться в том, что Уэбб Карнаган работает на твоего отца… Извини, Анна, я не хотел говорить тебе сам – надеялся, что это возьмет на себя доктор Брайтман, но дело в том, что твой отец виновен в смерти твоей матери. Это произошло, когда ты была совсем ребенком, и твой мозг просто заблокировал эти страшные воспоминания. Но именно они были причиной твоего Сна.
Анне захотелось заткнуть уши. Хотелось бы ей разгадать выражение этих непроницаемых серых глаз. Что в них было – сострадание или что-то совсем другое? Усилием воли она заставила себя положить руки на колени и крепко сжала их:
– Нет, это неправда. И ты не имеешь права…
– Брайтман вводил тебя в состояние гипноза. Он заставил тебя вернуться в прошлое и вспомнить то, что твой мозг отказывался вспоминать. Потом он приказал тебе окончательно забыть это. Поэтому тебе и перестал сниться Сон. Но так как Гал в первую очередь профессионал, он записал все, что ты ему говорила, на магнитофон. Он всегда вел подробные записи своих сеансов с пациентами. Кассету он отдал мне на хранение. Надеюсь, ты понимаешь: то, что на ней записано, – хуже динамита? Я же об этом знаю потому, что очень беспокоился о тебе и поэтому смотрел по монитору весь этот сеанс.
– Ты…
Он не дал ей ничего сказать и неумолимо продолжал:
– Уэбб Карнаган читал записи Брайтмана. К сожалению, мы этого не смогли во время зафиксировать – ты спала, и мы переключили монитор на другую комнату. Но мы знаем точно: он читал эти записи и сообщил о них твоему отцу. И получил соответствующие инструкции.
Это было совершенно невероятно, чудовищно, но Анна не могла не признать, что слова Гарриса не лишены определенного смысла. Она вспомнила тот вечер в Дипвуде, когда отец сказал ей:
– Видишь ли, дело в том, что мне необходимо думать и о собственной безопасности.
Если бы возникла такая необходимость, он бы убил ее, не испытывая никаких угрызений совести. Чтобы защитить самого себя и организацию, которую он так долго создавал. Точно так же, как он убил ее мать. Любовь-ненависть… ненависть-любовь. Внезапно в ее памяти вспыхнуло воспоминание, столь же глубоко скрытое, как и то, о котором она рассказала Брайтману, но прежде чем она успела проговорить: «Нет, он не мог этого сделать», – оно исчезло так же внезапно, как и появилось.
Гаррис покачал головой:
– Поверь мне, Анна. Я бы сам с радостью избежал подобного разговора, но это единственный способ предупредить тебя об опасности…
«Опасность… опасность…» Это слово тикало в ее голове, как часы, отсчитывающие время. Ее время. И эта опасность исходила от Уэбба, который должен был убить ее, но не смог… пока.
Гаррис говорил еще что-то, но она его уже не слушала. Увидев, как сильно побледнела Анна, Гаррис даже почувствовал определенные угрызения совести. Не стоило говорить ей все это. Но, черт побери, события уже начали выходить из-под контроля, особенно после того, как вчера ночью прилетел Крег Гайятт. Им необходимо было опередить Риардона. А тут еще этот проклятый пожар, который приближался с каждой минутой. Пора было расставлять все по своим местам, и фактор времени был решающим.
Глава 43
– Меня просили кое-что тебе передать.
Войдя в комнату, Анна-Мария сразу приступила к делу, несмотря на то что Уэбб до последней секунды притворился спящим, надеясь, что она уйдет. Вчера, чтобы заснуть, он с трудом выпросил у доктора Брайтмана две обезболивающие таблетки, но все равно спина болела так, будто по ней несколько раз проехала газонокосилка. Черт! Он проспал не более двух-трех часов, и ему совершенно не хотелось ни ублажать Рию, ни отвечать на ее настырные вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Лунный свет мешал заснуть, и Анна повернулась спиной к окну – очень не хотелось снова вставать, чтобы задернуть шторы. Но заснуть она все равно не могла, и поэтому просто закрыла глаза и начала прислушиваться к ночным звукам. Непрерывный гул океана. Резкий крик совы. Шаги в комнате Гарриса. Он попробовал войти к ней, но, обнаружив, что дверь заперта, не стал настаивать. Гаррис всегда был так деликатен с ней, так чуток. И если бы не Уэбб, как ураган ворвавшийся в ее жизнь, она была бы вполне довольна им и их отношениями. Ведь одно время так и было.
Анне показалось, что она слышит шум вертолета, но он был гораздо глуше, чем обычно. Да и кому могло понадобиться прилетать или улетать в столь поздний час. Наверное, это просто гром… Гром среди ясного неба? Она уже почти заснула, но раздался еще один отдаленный раскат, заставив Анну встать и подойти к окну. Грозовая туча закрыла заходящую луну.
Пока гроза была еще довольно далеко. Небо на востоке осветилось, и раздался еще один глухой удар грома. Свет нигде не горел. Наверное, из-за грозы отключили электричество. Здесь это случалось довольно часто – поэтому ее дедушка в свое время установил собственный дополнительный генератор. Гаррис наверняка об этом знает и прикажет включить его.
Мысли Анны перескакивали с одного на другое, в то время как она… ждала. Она осознала это, когда, отойдя от окна и направляясь к кровати, услышала, как дверь в ее комнату открылась. Перед сном Анна заперла ее, но не закрыла на задвижку… сознательно или бессознательно? Дверь снова закрылась, и она замерла, стараясь дышать как можно тише. Ей было страшно. Темнота давила на нее со всех сторон, и Анна почувствовала, что задыхается. Но услышав знакомый хрипловатый голос, немного пришла в себя.
– Энни?
– Я… Я не спала. А как ты вошел, ведь… – Пистолет по-прежнему лежал в ящике ночного столика, но Анна с ужасом поняла, что никогда не сможет его использовать.
– В свое время мне пришлось научиться открывать двери без помощи ключей. Где же ты, Энни?
Вспыхнул крохотный лучик света, и Анна инстинктивно зажмурилась. Во вновь наступившей темноте она почувствовала его руки на своих плечах и только теперь поняла, что дрожит.
Но когда они оказались в постели, темнота перестала быть внушающим ужас черным саваном. Теперь она превратилась в мягкий бархатный занавес, отделяющий этих двоих от всего остального мира. Под рубашкой все тело Уэбба было обмотано пропитавшимися кровью бинтами. Они все делали молча, руководимые лишь отчаянной потребностью друг в друге и всепоглощающей страстью. Лицо Анны было мокрым от слез. Как все изменилось с того раза, когда она впервые принадлежала ему… и в то же время все осталось по-прежнему.
– Энни, любовь моя! – сбивчиво прошептал Уэбб, когда они вновь обрели способность говорить. Его язык немного заплетался. – Извини, но я совершенно ничего не соображаю. Даже сейчас… Единственное, что я помню – это то, что обязательно хотел добраться к тебе. Наверное, они вкололи мне пентотал натрия, – как бы почувствовав ее невысказанный вопрос, он пояснил: – Его еще называют «сывороткой правды». Хотели выяснить все, что мне известно. Но только я все равно не мог бы сообщить им ничего нового. Но даже если бы и мог, им бы вряд ли помог пентотал. Ты, наверное, уже знаешь об этом? Разве они не сообщили тебе, кто я и что я? – руки ласково гладили ее волосы, виски, шею; губы ласково терлись об ухо и продолжали шептать: – Тебе же обязательно все нужно знать, Энни. Так почему бы тебе не спросить у меня? У каждого человека есть свои слабости.
У меня эта слабость – ты. По крайней мере, до тех пор, пока ты жива…
Внезапно Анна вспомнила, как однажды он угрожал ей. Достаточно лишь пережать сонную артерию и прекратить доступ кислорода в мозг. Сначала она потеряет сознание, а потом…
– Уэбб…
Теперь гроза бушевала за самыми окнами, периодически озаряя комнату мертвенно-белым светом. Даже если он убийца, как убеждали ее все остальные, она не станет молить о пощаде.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – А ты? Когда ты говоришь правду, а когда лжешь?
– Энни, любовь моя, мы с тобой просто оказались замешанными в чужой грязной игре. А правда заключается только в том, что происходит между нами сейчас, – он поцеловал ее и продолжал: – И что бы тебе ни говорили, что бы ты ни видела собственными глазами, помни об одном – ты должна доверять мне.
Анна чувствовала, что он искренен, хотя разум по-прежнему твердил обратное. Как она может доверять ему? Разве ее не предупреждали?
– Уэбб, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Но я должна знать. Правда ли, что ты… они сказали мне, что ты… убийца…
Она должна была это сказать, даже если тем самым обрекала себя на смерть. Виолетта, Дункан Фрейзер. А сколько было других? Тех, о которых она просто не знает. Нет, Господи, нет… только не это.
Его ответ прозвучал на редкость спокойно и сухо. Может, на него все еще действовал укол.
– Это правда. Отчасти. Я действительно убивал, когда меня вынуждали к этому… или когда мне приказывали, – теперь он разговаривал больше с самим собой, чем с ней. – Они натаскивают тебя, как собаку. И через некоторое время ты просто перестаешь об этом думать и действуешь чисто рефлекторно.
Уэбб невольно вспомнил о Питере – всегда улыбающемся и явно получающем удовольствие от того, что делает. Это заставило его вздрогнуть.
Но прежде чем Анна успела задать следующий вопрос, он уже отстранился от нее, злясь на собственную слабость. Ему нельзя было сюда приходить. Он должен был максимально использовать каждую минуту, которую ему предоставило неожиданное и такое своевременное отключение электричества.
Послышался раздраженный голос Гарриса, шарившего по комнате в поисках карманного фонаря:
– Где этот чертов Палумбо? Он один знает, как заводится этот проклятый генератор…
Все были настолько встревожены и обескуражены, что забыли закрыть двери в просмотровый зал. Этим и воспользовался Уэбб. Несколько дней назад, во время просмотра экстр, он закрепил под одним из стульев крохотное записывающее устройство и теперь забрал его обратно. Но после этого ему следовало направиться прямиком в свою комнату, где Рия, как он надеялся, спала крепким сном. А если она не спала? В любом случае его приход к Анне был чистейшим безумием. Но проходя мимо ее комнаты, он каким-то образом почувствовал, что она одна и не спит. А рядом с ней он и вовсе утратил представление о времени.
Анна лежала тихо все время, пока он одевался, но потом, как бы угадав мрачное направление его мыслей, шепотом спросила:
– Ты возвращаешься к ней – к своей жене?
После этого ее вопроса повисла довольно продолжительная пауза, и Анна подумала, что Уэбб не собирается отвечать. Но неожиданно он повернулся к ней и сказал:
– Да, наверное.
И все. Никакого удивления, никаких объяснений. Значит, он признает это. Но еще страшнее, что для нее это уже не имело никакого значения. Ведь она и раньше знала, что это правда, и тем не менее все равно призналась ему в любви. Ничто больше не имело значения, кроме той удивительной близости, которая возникла между ними в эту минуту.
– Ты все еще любишь ее, Уэбб?
– Одно время я действительно любил ее, но это было много лет назад. Потом я долго был уверен в том, что она умерла. И теперь мне довольно сложно осознать тот факт, что у меня есть жена. Господи, Энни! – он наклонился к ней, сжав обеими руками ее лицо. – Неужели тебе обязательно нужны слова? Неужели ты без них не понимаешь, что я безумно люблю тебя и только тебя?
Внезапно он резко выпустил ее и ушел, даже не поцеловав на прощание. Некоторое время Анна пролежала неподвижно, стараясь ни о чем не думать, но потом все же встала, подошла к двери, которую Уэбб бесшумно закрыл за собой, и щелкнула задвижкой. За окнами по-прежнему бушевала гроза.
Ей необходимо было поспать хотя бы несколько часов. Но собственные мысли не давали покоя, так же как и ответы на вопросы, которые она не должна была задавать.
Он признался, пусть неохотно, в том, что любит ее. Но он признался также и в том, чего она так боялась и о чем ее неоднократно предупреждали. Итак, он был убийцей – человеком, который убивает автоматически, только потому, что ему приказали. И тем не менее Анна была удивительно спокойна. Ею овладела полная покорность судьбе. Она вспомнила фильм, который смотрела, еще будучи ребенком. Кажется, он назывался «Поединок под солнцем». Его финальная сцена до сих пор стояла у нее перед глазами: любовники, убившие друг друга, умирают, взявшись за руки. Интересно, их роман с Уэббом тоже закончится таким образом?
Наверное, Палумбо, мастеру на все руки, все же удалось запустить генератор. Анну разбудило радио. На всех диапазонах говорили только о вчерашней грозе и ее последствиях. В нескольких километрах к югу от острова вспыхнул лесной пожар, который к настоящему моменту вышел из-под контроля. Это может отрезать их от остального мира. Но на этот случай у них был вертолет. И вполне возможно, что Гаррис примет решение покинуть остров. Съемки они смогут закончить и в другом месте.
«Неужели ты не понимаешь, что я безумно люблю тебя и только тебя?» Умываясь и причесываясь, Анна двигалась, как автомат, снова и снова вспоминая эти слова. Господи, надо было поспать еще немного!
Гаррис нетерпеливо постучал в смежную дверь, и она впустила его. Он выглядел так, будто вообще не спал, а говорил настолько отрывисто и резко, что Анна с трудом узнавала стоящего перед ней человека:
– Анна, слава Богу, что с тобой все в порядке… – радио было по-прежнему включено, и Гаррис резко кивнул головой в его сторону. – Ты уже слышала, к чему привела эта проклятая гроза? Я хотел поговорить с тобой, пока ты не спустилась вниз и не услышала это от кого-нибудь другого.
– А что, сегодня не будет съемок?
Она сознательно тянула время, не желая слушать то, что он собирался ей сказать. Гаррис это понял. Подойдя к ней вплотную и положив руки ей на плечи, он неумолимо продолжал:
– Я пришел поговорить с тобой о Кариме. Ты, случайно, не видела его прошлой ночью? Он исчез, Анна. Никаких следов. Никто ничего не видел. Клаудия бьется в истерике, и от нее невозможно добиться ничего путного. Она всем рассказывает свою бессвязную историю и…
– Какую историю? При чем здесь Клаудия?
– Он спал с ней время от времени. И вчера, после того как ты унизила его при всех… Анна, ты только не подумай, что я тебя в чем-то обвиняю. Напротив, мне самому давно следовало сказать ему, чтобы он оставил тебя в покое… Словом, вчера он пришел к Клаудии… – его руки все еще лежали у нее на плечах, и, почувствовав, что она готова его перебить, он лишь усилил нажим и продолжал: – Пожалуйста, не перебивай меня и дослушай до конца. Они некоторое время были вместе, а потом он решил сходить к себе. За травкой. Но это не имеет значения. Важно лишь то, что он не вернулся. Когда Клаудии надоело ждать, она отправилась на поиски. Она говорит, что это было приблизительно в то время, когда погас свет. Но луна еще светила достаточно ярко, и она увидела двух человек, которые боролись друг с другом на вершине скалы. Конечно, я понимаю, что Клаудия любит все драматизировать, но… И самое худшее, что его нигде не могут найти. Охранники у ворот говорят, что мимо них никто не проезжал. Я послал своих людей на пляж, но они тоже ничего не нашли. Клаудия, тем не менее, клянется, что один из мужчин упал со скалы. Она все время повторяет, что слышала звук удара, – Гаррис пожал плечами и добавил немного извиняющимся тоном: – Тебе, наверное, кажется, что я специально все драматизирую. Но я просто решил, что будет лучше, если ты сначала услышишь это от меня, а не от нее.
После того что произошло сегодня ночью, ее уже вряд ли что-то могло удивить. Анна услышала собственный ровный и поразительно спокойный голос:
– И что же именно ты хотел мне сообщить?
Она развернулась на стуле и теперь сидела лицом к Гаррису, сбросив его руки со своих плеч. Но он невозмутимо продолжал смотреть на нее – серые глаза были абсолютно непроницаемы.
– Я так понимаю, ты пришел сказать мне, что Карима убили и что, по-твоему, к этому причастен Уэбб?
Анна не понимала, почему у нее возникло ощущение, что перед ней – враг. Продолжая пристально смотреть на нее, Гаррис медленно проговорил:
– Он угрожал, что убьет Карима. Это слышали все, кто был на съемочной площадке, и это записано на пленку. Кроме того, вчера ночью его не было в комнате – Анна-Мария нигде не могла его найти. Она была в отчаянии. Она же тебе звонила?
Избегая прямого ответа на вопрос, Анна снова перешла в наступление:
– Ну и где же он теперь? Я имею в виду Уэбба. Или он тоже исчез?
– Он вернулся к себе очень поздно, под утро, и сказал Анне-Марии, что просто гулял, потому что любит грозу и хотел подышать свежим воздухом. Честно говоря, я ему не верю. И если бы я точно не знал, что ты заперла обе двери, то очень бы о тебе беспокоился. Видишь ли, сегодня ночью к нам приехал еще один гость – человек, которого ты хорошо знаешь. Он помог нам окончательно убедиться в том, что Уэбб Карнаган работает на твоего отца… Извини, Анна, я не хотел говорить тебе сам – надеялся, что это возьмет на себя доктор Брайтман, но дело в том, что твой отец виновен в смерти твоей матери. Это произошло, когда ты была совсем ребенком, и твой мозг просто заблокировал эти страшные воспоминания. Но именно они были причиной твоего Сна.
Анне захотелось заткнуть уши. Хотелось бы ей разгадать выражение этих непроницаемых серых глаз. Что в них было – сострадание или что-то совсем другое? Усилием воли она заставила себя положить руки на колени и крепко сжала их:
– Нет, это неправда. И ты не имеешь права…
– Брайтман вводил тебя в состояние гипноза. Он заставил тебя вернуться в прошлое и вспомнить то, что твой мозг отказывался вспоминать. Потом он приказал тебе окончательно забыть это. Поэтому тебе и перестал сниться Сон. Но так как Гал в первую очередь профессионал, он записал все, что ты ему говорила, на магнитофон. Он всегда вел подробные записи своих сеансов с пациентами. Кассету он отдал мне на хранение. Надеюсь, ты понимаешь: то, что на ней записано, – хуже динамита? Я же об этом знаю потому, что очень беспокоился о тебе и поэтому смотрел по монитору весь этот сеанс.
– Ты…
Он не дал ей ничего сказать и неумолимо продолжал:
– Уэбб Карнаган читал записи Брайтмана. К сожалению, мы этого не смогли во время зафиксировать – ты спала, и мы переключили монитор на другую комнату. Но мы знаем точно: он читал эти записи и сообщил о них твоему отцу. И получил соответствующие инструкции.
Это было совершенно невероятно, чудовищно, но Анна не могла не признать, что слова Гарриса не лишены определенного смысла. Она вспомнила тот вечер в Дипвуде, когда отец сказал ей:
– Видишь ли, дело в том, что мне необходимо думать и о собственной безопасности.
Если бы возникла такая необходимость, он бы убил ее, не испытывая никаких угрызений совести. Чтобы защитить самого себя и организацию, которую он так долго создавал. Точно так же, как он убил ее мать. Любовь-ненависть… ненависть-любовь. Внезапно в ее памяти вспыхнуло воспоминание, столь же глубоко скрытое, как и то, о котором она рассказала Брайтману, но прежде чем она успела проговорить: «Нет, он не мог этого сделать», – оно исчезло так же внезапно, как и появилось.
Гаррис покачал головой:
– Поверь мне, Анна. Я бы сам с радостью избежал подобного разговора, но это единственный способ предупредить тебя об опасности…
«Опасность… опасность…» Это слово тикало в ее голове, как часы, отсчитывающие время. Ее время. И эта опасность исходила от Уэбба, который должен был убить ее, но не смог… пока.
Гаррис говорил еще что-то, но она его уже не слушала. Увидев, как сильно побледнела Анна, Гаррис даже почувствовал определенные угрызения совести. Не стоило говорить ей все это. Но, черт побери, события уже начали выходить из-под контроля, особенно после того, как вчера ночью прилетел Крег Гайятт. Им необходимо было опередить Риардона. А тут еще этот проклятый пожар, который приближался с каждой минутой. Пора было расставлять все по своим местам, и фактор времени был решающим.
Глава 43
– Меня просили кое-что тебе передать.
Войдя в комнату, Анна-Мария сразу приступила к делу, несмотря на то что Уэбб до последней секунды притворился спящим, надеясь, что она уйдет. Вчера, чтобы заснуть, он с трудом выпросил у доктора Брайтмана две обезболивающие таблетки, но все равно спина болела так, будто по ней несколько раз проехала газонокосилка. Черт! Он проспал не более двух-трех часов, и ему совершенно не хотелось ни ублажать Рию, ни отвечать на ее настырные вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55