Они немедленно окружили Тристу, прижав ее к стене. Их ухмылки и похотливые взгляды сразу напомнили Тристе о том, что она очень легко одета.
– Черт побери, Лори! Мы слишком устали ждать! Это одна из новых девочек, да? Ты потратила столько времени, чтобы уговорить маленькую очаровашку быть полюбезнее с моими друзьями, а? Да ведь все ее уже очень хорошо разглядели – так что какая разница?
Рыжеволосый мужчина, который только что произнес горячую речь относительно доступности Тристы, очевидно, и есть последний любовник ее матери. Шотландец Чарли, который «просто бешеный», очень богатый и у которого слишком много приятелей.
Несомненно, Чарли готов щедро заплатить за досуг своих друзей! Однако, к удивлению Тристы, ее только что нашедшаяся мать вступила с Чарли в яростный спор. Наверно, ревнует? Ну конечно, нет – она же пытается защитить честь своей дочери!
Триста едва успела об этом подумать, как один из мужчин схватил ее за грудь и неуклюже попытался сдернуть тонкий халат. Грубое животное! Все они грубые, похотливые самцы, которые только и хотят возлечь на Тристу и попользоваться ее телом. Что она испытывает, их не заботит. Наверное, они считают, что ей все равно некуда от них скрыться. Грязные, немытые тела подступают к ней все ближе, загоняя в ловушку, пытаясь пригвоздить к стене, как бабочку с перебитым крылом…
– Ну нет!
Триста даже не заметила, что громко выкрикнула эти слова. Ребром ладони она резко ударила одного, выбрав самое чувствительное и болезненное место. А когда тот тип отступил, крича от боли, почти парализовавшей его, Триста коленом ударила в пах второго наглеца и одновременно нанесла удар по адамову яблоку мужчины, стоявшего от нее справа.
Когда все отпрянули назад, с недоверием переводя взгляд с бледного, холодного лица Тристы на своих стонущих компаньонов, она спокойно заявила:
– Я очень боюсь, что вы… Я вряд ли могу называть вас джентльменами после такого проявления невоспитанности, верно? Ну, кто бы вы ни были, запомните, что я не продаюсь! Если пожелаю, я сама буду решать и сама выбирать, но только после того, как меня вежливо попросят! Никто меня не возьмет, – я сама отдамся, если захочу! Вы поняли?
– Готов поклясться, что у нее проглядывают клыки, да и говорит она, словно рычит! Черт побери, Лори, ты должна была нас об этом предупредить!
Игнорируя изумленные взгляды, Триста на негнущихся ногах направилась к двери и вышла, не оглядываясь. Она уже ни о чем не думала, целиком отдавшись своему гневу – единственному, что могло сейчас ее поддержать.
Глава 30
– Вы никогда не ощутите подлинного духа Виргиния-Сити, если не посетите все лучшие местные бары и бордели. Именно там вы встретите всех, на кого стоит посмотреть и, если хотите, зарисовать!
– Например?
– Например, загадочную женщину, которую здесь называют Серебряная. Вот будет для вас головоломка, как и для всех остальных, я думаю! Дает она вообще или не дает? Даст сегодня или нет? Согласитесь, это очень интригует! Эта дьявольская женщина – вечная загадка и вечный вызов. Ходят слухи, что она приехала сюда с «покровителем», который, так сказать, сдавал ее напрокат как проститутку. А затем она затмила «Мазепу» Ады Менкен, сыграв леди Годиву, и стала предметом разговоров, если не сказать достопримечательностью всего города! Когда она сидит за карточным столом в «Серебряной туфле», всегда одетая в черное с серебром платье, то производит сильное впечатление.
Сэм Клеменс, репортер «Территориэл энтерпрайз», уже доказал, что может быть занимательным спутником и весьма информированным проводником по злачным местам Виргиния-Сити. Когда они, немного покачиваясь, вошли в пышно обставленный холл «Серебряной туфли», в пухлом альбоме Блейза Давенанта оставалось всего четыре чистые страницы. По словам Клеменса, внизу здесь круглые сутки играли и пили, вверху же находились отдельные номера: «Всегда приберегайте все лучшее напоследок!»
Лучшее? Блейз осмотрелся по сторонам. Традиционные зеркала и портреты пышных обнаженных женщин, непременное бренчащее пианино в углу, на которое большинство посетителей, сгрудившихся за карточными столами, не обращают внимания. Ну, слава Богу, это последний салун, который он должен сегодня посетить, с раздражением подумал усталый полупьяный Блейз. Сейчас ему хотелось только выспаться, чтобы завтра утром вновь отправиться в путешествие. На этот раз он поедет на Юг… хотя это слишком близко к дому и к воспоминаниям о прошлом, которые, казалось, уже давно исчезли из памяти. Нет, они все еще слишком живы и слишком горьки.
«– Индеец!
– А, вот и индейское отродье! Сколько же времени ты пробыл с дикарями?
– Говорят, что твой папаша купил твою мать у ее отца, а у него уже была жена индианка. Об этом все знают!»
Голоса прошлого. Почему они вдруг всплыли в памяти? И какое ему дело до них сейчас, когда он уже давно перестал быть тем робким мальчиком, каким был еще на пороге зрелости. Тогда Блейз был влюблен в молодую женщину на несколько лет старше себя. Наполовину мексиканка, выше и стройнее других девушек ее возраста, она казалась ему совершенно неотразимой и бесконечно желанной. А потом Блейзу пришлось внезапно вернуться к отцу и приспособиться к совершенно новому, непривычному образу жизни, который он с трудом постигал. Вот тогда его вожделение, его страсть к этой девушке стали не только невыносимыми, но и почти неуправляемыми. Ее глаза, обрамленные черными ресницами, были цвета старого виски…
Нет, об этом не стоит вспоминать! Сейчас она, вероятно, стала толстой, безобразной и потеряла большую часть зубов. Чем думать о своей первой любви, лучше вместо этого вспомнить о Чэрити Виндхэм. Чэрити, милая Чэрити! Преданная подруга, готовая всем пожертвовать ради него, научившая Блейза быть заботливым, а иногда даже нежным. Он должен был бы жениться на ней – и несколько раз просил ее об этом. Пытался убедить, а один или два раза почти умолял. Но Чэрити всегда только качала головой, говоря, что у них обоих слишком много дел, чтобы думать о подобных вещах. А кроме того, оба они слишком независимы и слишком привыкли к свободе, и какие бы то ни было узы будут им в тягость.
А потом Блейз оказался настолько глуп, что позволил соблазнить себя чересчур пылкой племяннице Чэрити. Да что там – пошел еще дальше, женился на этой ненасытной девице! Он, видите ли, спасал ее репутацию, которая ей-то была совершенно безразлична! А она убежала со своим драгоценным братцем, выставив напоказ всему миру их отношения. В результате именно он, Блейз, оказался в дураках и получил репутацию рогоносца. Если он когда-нибудь встретит эту дрянь снова, то, вероятно, придушит ее – бесстыжую, лживую шлюху!
В своем раздражении Блейз не заметил, что уже опрокинул три порции виски. Когда он снова пододвинул стакан бармену, тот, извинившись, напомнил ему, что сначала следовало бы заплатить за предыдущие.
Нет, долой все эти ненужные, наводящие тоску воспоминания! Блейз бросил бармену через стойку золотую монету в десять долларов. Тот сразу широко заулыбался, достал чистый стакан и тут же наполнил его из другой бутылки – с другим, гораздо лучшим сортом виски.
Имея деньги, можно многого добиться – во всем мире дела обстоят именно так. Смогли ведь они превратить дикаря в так называемого образованного джентльмена, обладающего при желании хорошими манерами!.. Но куда же это подевался Клеменс? Поднялся, что ли, наверх с какой-нибудь из хорошеньких женщин-игроков? Тоже своего рода забвение, и, чтобы получить его, не нужно напиваться до бесчувствия. Да, ему, чтобы забыться, нужна женщина – теплая, податливая плоть, готовая принять его и удержать рядом с собой час или два. Физическое облегчение без всяких чувств.
– Женщина-игрок, которую зовут Серебряная, всегда одетая в черное с серебром, – где я могу ее найти? За каким столом?
При этих словах улыбка на лице бармена почему-то исчезла.
– Э-э-э… ну… кажется, что… – запинаясь, начал он с явной неохотой. – Значит, мисс Серебряная… она сегодня одета по-другому. Я сам ее с трудом узнал! Она в том красном платье, которое мистер Чарли, то есть я хотел сказать, мистер Донелсон – заказал специально для нее. Он поспорил с ней, что она никогда не осмелится появиться в нем на публике. А мисс Серебряная, естественно, решила у него выиграть – чего мистер Донелсон и добивался! Но, мистер, я бы на вашем месте, даже если бы не дорожил своей шкурой, не стал бы ничего затевать в отношении этой малышки. Она все равно не станет подниматься наверх ни с вами, ни с любым другим джентльменом – сколько бы ей ни предложили!
– И что же, она зарабатывает себе на жизнь исключительно игрой в «фараон»? Скажите мне: кто ее покровитель? Вы или, может быть, тот мистер Донелсон, который покупает ей красные платья? Не беспокойтесь – пока я хочу только взглянуть на это чудо. Вы возбудили мое любопытство. Она, случайно, не красит волосы в красный цвет и не отращивает усы?
Конечно, она сидит за тем столом, вокруг которого столпилось большинство посетителей. Отпихивая друг друга локтями и обмениваясь сквозь зубы угрозами, они стараются пробраться поближе к женщине, которую зовут просто Серебряная.
Вероятно, она вовсе не стоит того, чтобы тратить на нее свою энергию. В том, что касается женщин, эти убогие городишки славятся полным отсутствием вкуса. В подобных местах бывает очень выгодно прикинуться глупой и беспомощной. Женщина, которая называет себя Серебряной, видимо, взяла на вооружение именно это обстоятельство. Скорее всего перед ним сейчас предстанет еще одна битая жизнью проститутка. Так к чему суетиться?
Пожалуй, единственная причина для этого – странное поведение бармена, который всего несколько минут назад улыбался и был очень любезным. Сейчас, с преувеличенной тщательностью протирая стойку бара, он ничего не выражающим голосом сказал Блейзу, что приезжие очень скоро убеждаются в этом сами. И – «вот ваша сдача, мистер!»
Отойдя от стойки и от ставшего вдруг молчаливым бармена, Блейз Давенант сказал себе, что в зале есть множество точно таких же покрытых зеленым сукном карточных столов. И достаточно точно так же сдающих карты женщин-игроков, более чем готовых «подняться наверх», чтобы составить компанию мужчине после того, как закончится очередная игра. Чем тогда объяснить его любопытство именно к этой женщине, которая вряд ли сильно отличается от остальных, если работает в таком месте? Еще одна типичная шлюха, которая научилась дразнить мужчин только для того, чтобы их распалить и заставить потом платить больше. Если бы Блейз не обещал своему другу Ориону Клеменсу встретиться с его младшим братом Сэмом (который всегда в курсе всех последних сплетен), ему бы сейчас не пришлось проводить скучный вечер в Виргиния-Сити. И не пришлось бы пробираться через плотную толпу поклонников только для того, чтобы один раз взглянуть на женщину, называющую себя Серебряной.
– А! Вот вы где, Давенант! Надеюсь, вы простите меня, что я так внезапно оставил вас. Мне пришлось собирать кое-какой материал для статьи, которая должна выйти в «Территориэл энтерпрайз» на следующей неделе. Приходится, знаете ли, зарабатывать себе на хлеб с маслом. Причем надо ведь прибавить немного пикантности, чтобы у читателей слюнки текли при мысли о продолжении. Ну к чему я вам-то об этом говорю!
У Сэма Клеменса неотразимая улыбка и хорошо подвешен язык. Об этом предупреждал Блейза его брат Орион. Блейз пожал плечами и с вежливой улыбкой заверил Клеменса, что прекрасно понимает, каково это – быть представителем прессы.
– Ну, слава Богу, вы человек с понятием! И поверьте, я компенсирую вам этот простой! Собственно… А, я знаю, что я сделаю! Я вас представлю Серебряной, вот что!
Серебряная оказалась такой же элегантной и изысканной, как и тот металл, в честь которого она себя назвала. Серебристые глаза и копна вьющихся черных волос, которые никакая щетка и никакой шиньон не заставят покориться, волос, свободно падающих на плечи, виски и румяные щеки.
Триста! Распутная шлюха, в чьих красивых глазах равнодушно отражается блеск ламп.
Короткое ярко-красное платье оторочено золотыми лентами, пропущенными через черные кружева. Узкие ленты на плечах удерживали тугой корсаж в границах приличия. Несомненно, что, кто бы ни купил Тристе это безвкусное платье, он должен был очень хорошо знать ее размеры! Возможно, он даже присутствовал, когда платье примеряли на голое тело, – этот мистер Донелсон, ее последний любовник! А сколько их было до него?
Блейз почувствовал, что его переполняет безрассудная ярость, заставляющая забыть о том, зачем он здесь находится.
Соблазнительная маленькая Триста с ее серебристыми глазами и податливым, чересчур доступным телом. Лукавая сука, которую он имел глупость сделать своей женой – ради того, чтобы ее «спасти». Должно быть, она находила это очень забавным – и Фернандо тоже. До тех пор, пока Триста не решила сменить его на другого, побогаче, – а потом еще на одного, а потом еще! Да, она прирожденная проститутка, чуть ли не с рождения интуитивно постигшая все те большие и маленькие хитрости, на которые так охотно клюют доверчивые дураки!
Сэм Клеменс, который, казалось, знал в Виргиния-Сити абсолютно всех, к этому времени уже сумел пробраться сквозь толпу к ее столу. Но еще до того, как его новый друг смог обратить на себя внимание Тристы и бегло «представить» их друг другу, Блейз получил возможность увидеть ее фальшивую улыбку.
Подняв глаза, Триста сначала почувствовала, что бледнеет, а затем кровь резко прихлынула к ее щекам. О Боже – только не Блейз! Его золотисто-зеленые глаза излучали ненависть, жалили, как жалит болотная змея… парализуя, убивая – как, должно быть, он того и хотел.
– О мэм, я готов поклясться, что мы уже встречались! Может быть, в Виргинии? Или на борту корабля, плывущего в Сан-Франциско? Надеюсь, вы простите, что я не забываю некоторых вещей!
В его нарочитом южном говоре слышались стальные нотки. И эта сталь глубоко вонзалась в Тристу, пронзая сердце. Внезапно ей пришла в голову мысль, что тот самый огонь, который сплавлял их воедино, навсегда связал их вместе. И этот огонь сейчас пожирал их снова.
Эта мысль в долю секунды промелькнула в сознании Тристы и пропала. На мгновение прикрыв глаза, она глубоко вздохнула и почувствовала, как к ней возвращается жизнь.
– Да? – с холодной небрежностью ответила Триста. – Ну что ж, вполне возможно. Мне пришлось так много путешествовать!
– О, я нисколько в этом не сомневаюсь, мэм! Для такой хрупкой женщины, как вы, должно быть, очень утомительно так… путешествовать!
Как же он ей ненавистен! Как она хотела бы стереть из своей памяти любое воспоминание о нем!
Внезапно оба заметили вокруг себя какую-то суету. Пока Триста и Блейз пикировались, толпа около стола увеличилась.
Слова могут ранить больнее, чем кинжал. Слова, которые предназначены для того, чтобы причинить боль и убить все чувства, которые оба, вероятно, все еще испытывают друг к другу. Зачем же их говорить? Но, думая об этом, Триста одновременно услышала свой голос, произносивший совсем другое:
– Как же вы мерзки! Я уже давно должна была это понять! – Она резко отодвинула стул и встала. – Вы тот человек, которого я искренне надеялась больше не увидеть! Прошу прощения, джентльмены, я чувствую себя совершенно больной!
Коллекция статуй с вытаращенными глазами и открытыми ртами внезапно ожила. Послышались вопросы, протесты и даже угрозы в отношении незнакомца, из-за которого Серебряная вынуждена так поспешно их покинуть.
– Неужели вы так больны, что не поднимитесь наверх со старым и очень близким знакомым, у которого достаточно денег, чтобы заплатить даже вашу цену? – Длинные пальцы с силой схватили Тристу за руку, остановив ее стремительное и позорное бегство.
И тут инстинкт подсказал Тристе, каким образом она может отплатить Блейзу. Улыбаясь и с притворной застенчивостью хлопая ресницами, она спросила:
– Неужели у вас действительно хватит денег? Замечательно! Надеюсь, вы простите мое изумление – ведь раньше вы могли предложить мне очень мало! Возможно, ваши… м-м-м… активы с тех пор возросли? И нет никакой необходимости ломать мне руку, сэр, вы сумели возбудить мое любопытство. Пойдемте, нет нужды демонстрировать ваше превосходство в силе!
Недовольный шепот зрителей перешел в громкие угрожающие возгласы. Стоявшие вокруг бородатые мужчины весьма грубого вида были явно возмущены. Сэм Клеменс, застигнутый врасплох не меньше остальных, пытался разрядить обстановку, беззаботно пожимая плечами, натянуто улыбаясь и отпуская шутки. Однако разгулявшиеся страсти успокоила сама Серебряная.
– Все в порядке, мальчики, – быстро сказала она. – Вы же знаете, что я могу постоять за себя, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Черт побери, Лори! Мы слишком устали ждать! Это одна из новых девочек, да? Ты потратила столько времени, чтобы уговорить маленькую очаровашку быть полюбезнее с моими друзьями, а? Да ведь все ее уже очень хорошо разглядели – так что какая разница?
Рыжеволосый мужчина, который только что произнес горячую речь относительно доступности Тристы, очевидно, и есть последний любовник ее матери. Шотландец Чарли, который «просто бешеный», очень богатый и у которого слишком много приятелей.
Несомненно, Чарли готов щедро заплатить за досуг своих друзей! Однако, к удивлению Тристы, ее только что нашедшаяся мать вступила с Чарли в яростный спор. Наверно, ревнует? Ну конечно, нет – она же пытается защитить честь своей дочери!
Триста едва успела об этом подумать, как один из мужчин схватил ее за грудь и неуклюже попытался сдернуть тонкий халат. Грубое животное! Все они грубые, похотливые самцы, которые только и хотят возлечь на Тристу и попользоваться ее телом. Что она испытывает, их не заботит. Наверное, они считают, что ей все равно некуда от них скрыться. Грязные, немытые тела подступают к ней все ближе, загоняя в ловушку, пытаясь пригвоздить к стене, как бабочку с перебитым крылом…
– Ну нет!
Триста даже не заметила, что громко выкрикнула эти слова. Ребром ладони она резко ударила одного, выбрав самое чувствительное и болезненное место. А когда тот тип отступил, крича от боли, почти парализовавшей его, Триста коленом ударила в пах второго наглеца и одновременно нанесла удар по адамову яблоку мужчины, стоявшего от нее справа.
Когда все отпрянули назад, с недоверием переводя взгляд с бледного, холодного лица Тристы на своих стонущих компаньонов, она спокойно заявила:
– Я очень боюсь, что вы… Я вряд ли могу называть вас джентльменами после такого проявления невоспитанности, верно? Ну, кто бы вы ни были, запомните, что я не продаюсь! Если пожелаю, я сама буду решать и сама выбирать, но только после того, как меня вежливо попросят! Никто меня не возьмет, – я сама отдамся, если захочу! Вы поняли?
– Готов поклясться, что у нее проглядывают клыки, да и говорит она, словно рычит! Черт побери, Лори, ты должна была нас об этом предупредить!
Игнорируя изумленные взгляды, Триста на негнущихся ногах направилась к двери и вышла, не оглядываясь. Она уже ни о чем не думала, целиком отдавшись своему гневу – единственному, что могло сейчас ее поддержать.
Глава 30
– Вы никогда не ощутите подлинного духа Виргиния-Сити, если не посетите все лучшие местные бары и бордели. Именно там вы встретите всех, на кого стоит посмотреть и, если хотите, зарисовать!
– Например?
– Например, загадочную женщину, которую здесь называют Серебряная. Вот будет для вас головоломка, как и для всех остальных, я думаю! Дает она вообще или не дает? Даст сегодня или нет? Согласитесь, это очень интригует! Эта дьявольская женщина – вечная загадка и вечный вызов. Ходят слухи, что она приехала сюда с «покровителем», который, так сказать, сдавал ее напрокат как проститутку. А затем она затмила «Мазепу» Ады Менкен, сыграв леди Годиву, и стала предметом разговоров, если не сказать достопримечательностью всего города! Когда она сидит за карточным столом в «Серебряной туфле», всегда одетая в черное с серебром платье, то производит сильное впечатление.
Сэм Клеменс, репортер «Территориэл энтерпрайз», уже доказал, что может быть занимательным спутником и весьма информированным проводником по злачным местам Виргиния-Сити. Когда они, немного покачиваясь, вошли в пышно обставленный холл «Серебряной туфли», в пухлом альбоме Блейза Давенанта оставалось всего четыре чистые страницы. По словам Клеменса, внизу здесь круглые сутки играли и пили, вверху же находились отдельные номера: «Всегда приберегайте все лучшее напоследок!»
Лучшее? Блейз осмотрелся по сторонам. Традиционные зеркала и портреты пышных обнаженных женщин, непременное бренчащее пианино в углу, на которое большинство посетителей, сгрудившихся за карточными столами, не обращают внимания. Ну, слава Богу, это последний салун, который он должен сегодня посетить, с раздражением подумал усталый полупьяный Блейз. Сейчас ему хотелось только выспаться, чтобы завтра утром вновь отправиться в путешествие. На этот раз он поедет на Юг… хотя это слишком близко к дому и к воспоминаниям о прошлом, которые, казалось, уже давно исчезли из памяти. Нет, они все еще слишком живы и слишком горьки.
«– Индеец!
– А, вот и индейское отродье! Сколько же времени ты пробыл с дикарями?
– Говорят, что твой папаша купил твою мать у ее отца, а у него уже была жена индианка. Об этом все знают!»
Голоса прошлого. Почему они вдруг всплыли в памяти? И какое ему дело до них сейчас, когда он уже давно перестал быть тем робким мальчиком, каким был еще на пороге зрелости. Тогда Блейз был влюблен в молодую женщину на несколько лет старше себя. Наполовину мексиканка, выше и стройнее других девушек ее возраста, она казалась ему совершенно неотразимой и бесконечно желанной. А потом Блейзу пришлось внезапно вернуться к отцу и приспособиться к совершенно новому, непривычному образу жизни, который он с трудом постигал. Вот тогда его вожделение, его страсть к этой девушке стали не только невыносимыми, но и почти неуправляемыми. Ее глаза, обрамленные черными ресницами, были цвета старого виски…
Нет, об этом не стоит вспоминать! Сейчас она, вероятно, стала толстой, безобразной и потеряла большую часть зубов. Чем думать о своей первой любви, лучше вместо этого вспомнить о Чэрити Виндхэм. Чэрити, милая Чэрити! Преданная подруга, готовая всем пожертвовать ради него, научившая Блейза быть заботливым, а иногда даже нежным. Он должен был бы жениться на ней – и несколько раз просил ее об этом. Пытался убедить, а один или два раза почти умолял. Но Чэрити всегда только качала головой, говоря, что у них обоих слишком много дел, чтобы думать о подобных вещах. А кроме того, оба они слишком независимы и слишком привыкли к свободе, и какие бы то ни было узы будут им в тягость.
А потом Блейз оказался настолько глуп, что позволил соблазнить себя чересчур пылкой племяннице Чэрити. Да что там – пошел еще дальше, женился на этой ненасытной девице! Он, видите ли, спасал ее репутацию, которая ей-то была совершенно безразлична! А она убежала со своим драгоценным братцем, выставив напоказ всему миру их отношения. В результате именно он, Блейз, оказался в дураках и получил репутацию рогоносца. Если он когда-нибудь встретит эту дрянь снова, то, вероятно, придушит ее – бесстыжую, лживую шлюху!
В своем раздражении Блейз не заметил, что уже опрокинул три порции виски. Когда он снова пододвинул стакан бармену, тот, извинившись, напомнил ему, что сначала следовало бы заплатить за предыдущие.
Нет, долой все эти ненужные, наводящие тоску воспоминания! Блейз бросил бармену через стойку золотую монету в десять долларов. Тот сразу широко заулыбался, достал чистый стакан и тут же наполнил его из другой бутылки – с другим, гораздо лучшим сортом виски.
Имея деньги, можно многого добиться – во всем мире дела обстоят именно так. Смогли ведь они превратить дикаря в так называемого образованного джентльмена, обладающего при желании хорошими манерами!.. Но куда же это подевался Клеменс? Поднялся, что ли, наверх с какой-нибудь из хорошеньких женщин-игроков? Тоже своего рода забвение, и, чтобы получить его, не нужно напиваться до бесчувствия. Да, ему, чтобы забыться, нужна женщина – теплая, податливая плоть, готовая принять его и удержать рядом с собой час или два. Физическое облегчение без всяких чувств.
– Женщина-игрок, которую зовут Серебряная, всегда одетая в черное с серебром, – где я могу ее найти? За каким столом?
При этих словах улыбка на лице бармена почему-то исчезла.
– Э-э-э… ну… кажется, что… – запинаясь, начал он с явной неохотой. – Значит, мисс Серебряная… она сегодня одета по-другому. Я сам ее с трудом узнал! Она в том красном платье, которое мистер Чарли, то есть я хотел сказать, мистер Донелсон – заказал специально для нее. Он поспорил с ней, что она никогда не осмелится появиться в нем на публике. А мисс Серебряная, естественно, решила у него выиграть – чего мистер Донелсон и добивался! Но, мистер, я бы на вашем месте, даже если бы не дорожил своей шкурой, не стал бы ничего затевать в отношении этой малышки. Она все равно не станет подниматься наверх ни с вами, ни с любым другим джентльменом – сколько бы ей ни предложили!
– И что же, она зарабатывает себе на жизнь исключительно игрой в «фараон»? Скажите мне: кто ее покровитель? Вы или, может быть, тот мистер Донелсон, который покупает ей красные платья? Не беспокойтесь – пока я хочу только взглянуть на это чудо. Вы возбудили мое любопытство. Она, случайно, не красит волосы в красный цвет и не отращивает усы?
Конечно, она сидит за тем столом, вокруг которого столпилось большинство посетителей. Отпихивая друг друга локтями и обмениваясь сквозь зубы угрозами, они стараются пробраться поближе к женщине, которую зовут просто Серебряная.
Вероятно, она вовсе не стоит того, чтобы тратить на нее свою энергию. В том, что касается женщин, эти убогие городишки славятся полным отсутствием вкуса. В подобных местах бывает очень выгодно прикинуться глупой и беспомощной. Женщина, которая называет себя Серебряной, видимо, взяла на вооружение именно это обстоятельство. Скорее всего перед ним сейчас предстанет еще одна битая жизнью проститутка. Так к чему суетиться?
Пожалуй, единственная причина для этого – странное поведение бармена, который всего несколько минут назад улыбался и был очень любезным. Сейчас, с преувеличенной тщательностью протирая стойку бара, он ничего не выражающим голосом сказал Блейзу, что приезжие очень скоро убеждаются в этом сами. И – «вот ваша сдача, мистер!»
Отойдя от стойки и от ставшего вдруг молчаливым бармена, Блейз Давенант сказал себе, что в зале есть множество точно таких же покрытых зеленым сукном карточных столов. И достаточно точно так же сдающих карты женщин-игроков, более чем готовых «подняться наверх», чтобы составить компанию мужчине после того, как закончится очередная игра. Чем тогда объяснить его любопытство именно к этой женщине, которая вряд ли сильно отличается от остальных, если работает в таком месте? Еще одна типичная шлюха, которая научилась дразнить мужчин только для того, чтобы их распалить и заставить потом платить больше. Если бы Блейз не обещал своему другу Ориону Клеменсу встретиться с его младшим братом Сэмом (который всегда в курсе всех последних сплетен), ему бы сейчас не пришлось проводить скучный вечер в Виргиния-Сити. И не пришлось бы пробираться через плотную толпу поклонников только для того, чтобы один раз взглянуть на женщину, называющую себя Серебряной.
– А! Вот вы где, Давенант! Надеюсь, вы простите меня, что я так внезапно оставил вас. Мне пришлось собирать кое-какой материал для статьи, которая должна выйти в «Территориэл энтерпрайз» на следующей неделе. Приходится, знаете ли, зарабатывать себе на хлеб с маслом. Причем надо ведь прибавить немного пикантности, чтобы у читателей слюнки текли при мысли о продолжении. Ну к чему я вам-то об этом говорю!
У Сэма Клеменса неотразимая улыбка и хорошо подвешен язык. Об этом предупреждал Блейза его брат Орион. Блейз пожал плечами и с вежливой улыбкой заверил Клеменса, что прекрасно понимает, каково это – быть представителем прессы.
– Ну, слава Богу, вы человек с понятием! И поверьте, я компенсирую вам этот простой! Собственно… А, я знаю, что я сделаю! Я вас представлю Серебряной, вот что!
Серебряная оказалась такой же элегантной и изысканной, как и тот металл, в честь которого она себя назвала. Серебристые глаза и копна вьющихся черных волос, которые никакая щетка и никакой шиньон не заставят покориться, волос, свободно падающих на плечи, виски и румяные щеки.
Триста! Распутная шлюха, в чьих красивых глазах равнодушно отражается блеск ламп.
Короткое ярко-красное платье оторочено золотыми лентами, пропущенными через черные кружева. Узкие ленты на плечах удерживали тугой корсаж в границах приличия. Несомненно, что, кто бы ни купил Тристе это безвкусное платье, он должен был очень хорошо знать ее размеры! Возможно, он даже присутствовал, когда платье примеряли на голое тело, – этот мистер Донелсон, ее последний любовник! А сколько их было до него?
Блейз почувствовал, что его переполняет безрассудная ярость, заставляющая забыть о том, зачем он здесь находится.
Соблазнительная маленькая Триста с ее серебристыми глазами и податливым, чересчур доступным телом. Лукавая сука, которую он имел глупость сделать своей женой – ради того, чтобы ее «спасти». Должно быть, она находила это очень забавным – и Фернандо тоже. До тех пор, пока Триста не решила сменить его на другого, побогаче, – а потом еще на одного, а потом еще! Да, она прирожденная проститутка, чуть ли не с рождения интуитивно постигшая все те большие и маленькие хитрости, на которые так охотно клюют доверчивые дураки!
Сэм Клеменс, который, казалось, знал в Виргиния-Сити абсолютно всех, к этому времени уже сумел пробраться сквозь толпу к ее столу. Но еще до того, как его новый друг смог обратить на себя внимание Тристы и бегло «представить» их друг другу, Блейз получил возможность увидеть ее фальшивую улыбку.
Подняв глаза, Триста сначала почувствовала, что бледнеет, а затем кровь резко прихлынула к ее щекам. О Боже – только не Блейз! Его золотисто-зеленые глаза излучали ненависть, жалили, как жалит болотная змея… парализуя, убивая – как, должно быть, он того и хотел.
– О мэм, я готов поклясться, что мы уже встречались! Может быть, в Виргинии? Или на борту корабля, плывущего в Сан-Франциско? Надеюсь, вы простите, что я не забываю некоторых вещей!
В его нарочитом южном говоре слышались стальные нотки. И эта сталь глубоко вонзалась в Тристу, пронзая сердце. Внезапно ей пришла в голову мысль, что тот самый огонь, который сплавлял их воедино, навсегда связал их вместе. И этот огонь сейчас пожирал их снова.
Эта мысль в долю секунды промелькнула в сознании Тристы и пропала. На мгновение прикрыв глаза, она глубоко вздохнула и почувствовала, как к ней возвращается жизнь.
– Да? – с холодной небрежностью ответила Триста. – Ну что ж, вполне возможно. Мне пришлось так много путешествовать!
– О, я нисколько в этом не сомневаюсь, мэм! Для такой хрупкой женщины, как вы, должно быть, очень утомительно так… путешествовать!
Как же он ей ненавистен! Как она хотела бы стереть из своей памяти любое воспоминание о нем!
Внезапно оба заметили вокруг себя какую-то суету. Пока Триста и Блейз пикировались, толпа около стола увеличилась.
Слова могут ранить больнее, чем кинжал. Слова, которые предназначены для того, чтобы причинить боль и убить все чувства, которые оба, вероятно, все еще испытывают друг к другу. Зачем же их говорить? Но, думая об этом, Триста одновременно услышала свой голос, произносивший совсем другое:
– Как же вы мерзки! Я уже давно должна была это понять! – Она резко отодвинула стул и встала. – Вы тот человек, которого я искренне надеялась больше не увидеть! Прошу прощения, джентльмены, я чувствую себя совершенно больной!
Коллекция статуй с вытаращенными глазами и открытыми ртами внезапно ожила. Послышались вопросы, протесты и даже угрозы в отношении незнакомца, из-за которого Серебряная вынуждена так поспешно их покинуть.
– Неужели вы так больны, что не поднимитесь наверх со старым и очень близким знакомым, у которого достаточно денег, чтобы заплатить даже вашу цену? – Длинные пальцы с силой схватили Тристу за руку, остановив ее стремительное и позорное бегство.
И тут инстинкт подсказал Тристе, каким образом она может отплатить Блейзу. Улыбаясь и с притворной застенчивостью хлопая ресницами, она спросила:
– Неужели у вас действительно хватит денег? Замечательно! Надеюсь, вы простите мое изумление – ведь раньше вы могли предложить мне очень мало! Возможно, ваши… м-м-м… активы с тех пор возросли? И нет никакой необходимости ломать мне руку, сэр, вы сумели возбудить мое любопытство. Пойдемте, нет нужды демонстрировать ваше превосходство в силе!
Недовольный шепот зрителей перешел в громкие угрожающие возгласы. Стоявшие вокруг бородатые мужчины весьма грубого вида были явно возмущены. Сэм Клеменс, застигнутый врасплох не меньше остальных, пытался разрядить обстановку, беззаботно пожимая плечами, натянуто улыбаясь и отпуская шутки. Однако разгулявшиеся страсти успокоила сама Серебряная.
– Все в порядке, мальчики, – быстро сказала она. – Вы же знаете, что я могу постоять за себя, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34