Неожиданно он почувствовал, что зверски голоден. Пустой желудок требовал еды. Он подполз к тарелке и стал есть по-собачьи, жалея лишь о том, что порция так мала. После еды он снова спал и снова ел, и наконец за ним пришли — потащили по тускло освещенному коридору к тюремному доктору.
— Ну, так ты все-таки ожил, а, синеглазый? Хорошо, что у тебя сильное тело — раны быстро зажили.
Доктор оказался стройным молодым креолом в мундире императорской армии. Губы под тонкими усиками кривила презрительная улыбка.
— Ты должен быть благодарен мне за спасение, несчастный ублюдок, — продолжал он, ощупывая полузажившие рубцы на спине Стива. — Мог бы давно подохнуть… но придется потрудиться на серебряных рудниках — армии нужны деньги. — Он пронзительно рассмеялся:
— Должно быть, ты здорово обозлил французского полковника, который послал тебя сюда, — подумать только, хуарист с французским клеймом!
Кстати, где ты научился французскому и испанскому? Когда-нибудь обязательно расскажешь!
И потянулись дни, когда он десятки раз молил Бога послать смерть. Рудники, вырытые в самом сердце гор, представляли узкие проходы, в которых едва могли разминуться двое несчастных осужденных, посланных работать в этом проклятом Богом месте. Многие умирали. Заключенные никогда не видели солнца, не знали, что сейчас — день или ночь.
Работали они в кандалах, скованные по трое; жили в крошечных, невероятно грязных камерах.
Для Стива, сильного, гордого человека, медленное умирание, когда человек низведен до уровня животного, было хуже всякой пытки. С трусостью, ненавидимой им самим, он мечтал о смерти, только тело упорно сопротивлялось. Сначала Стив пытался восстать против невыносимых условий, в которых содержались заключенные, но постоянные избиения, карцер-одиночка, голод быстро сломили его. После многочасовой отсидки в темной дыре, где негде было ни лечь, ни встать, его вновь гнали в шахту Он молча механически взмахивал киркой, не думая, не вспоминая, не чувствуя.
Реальность стала мраком, таким же, как непроглядная тьма тюремной камеры, куда сгоняли заключенных под свист кнутов надсмотрщиков, после того как была выполнена дневная норма. Реальность стала постоянной агонией боли и злобы. Единственным выходом отсюда было переселение в могилу, и случаи самоубийства, когда заключенный ухитрялся удавиться цепями, были нередки.
Как-то доктор велел привести того, кого называл «синеглазым». Тупо задаваясь вопросом, что же он успел натворить, Стив после ужина предстал перед глазами начальства.
Резкий запах табака ударил в нос. Стиву стало плохо казалось, он вот-вот потеряет сознание.
Охранник тычком отшвырнул его к стене:
— Стой смирно, мразь! Сеньор доктор не любит, когда на него глазеют во время еды.
Стив послушно прислонился к холодным камням, словно безвольная кукла, рассеянно прислушиваясь к язвительным замечаниям доктора:
— Жаль, что ты дошел до такого — а ведь был довольно красив! Теперь стал совсем как другие — грязное, покорное животное. Но все же… — Доктор задумчиво помолчал. — Можете оставить его — не думаю, что он способен что-нибудь выкинуть.
Под тихие смешки охранников Стив вспомнил все слухи, ходившие о докторе.
Позже, когда его тащили обратно в камеру, ехидные замечания и злобные шутки охранников лишь воспламеняли бессильную больную ненависть, бушевавшую в мозгу.
— Почему ты так упрям, синеглазый? Сеньор доктор редко интересуется такими свиньями, как ты! Подумай только, мог получить ванну, чистую одежду, еду, по крайней мере пока был бы докторской шлюхой!
Но остатки гордости и самоуважения противостояли ноющей боли в желудке, хотя тело стремилось выжить — любой ценой. Сколько он провел здесь? Месяц, два? Три? И сколько пройдет, прежде чем он наконец сдастся… Но доктор потеряет терпение и силой вынудит его окончательно пасть.
Стив вздрогнул в темноте, боясь, что его сейчас вырвет при воспоминании о мягких, словно бескостных, руках, шарящих по телу, оценивающих то, что доктор назвал его «потенциалом».
Не будь запястья Стива скованными за спиной, он бросился бы на негодяя, проломил бы ему голову! Стер бы ухмылку с его лица!
Но лейтенант, должно быть, почувствовал что-то и, уже не улыбаясь, отодвинулся.
— Жаль, что пропадает такой красавчик, — пробормотал он. — Вот увидишь, даже в этой вонючей дыре может быть приятно, если захочешь, конечно. Я человек не злой и достаточно образованный — книги, музыка, театр… Возможно, у нас не так уж мало общего, а? — Не дождавшись ответа, доктор пожал плечами:
— Ну что ж, терпения у меня много. Ненавижу брать силой то, что само в конце концов придет мне в руки.
Ничто не возбуждает так, как готовность жертвы! — И он снова пронзительно захохотал.
Бичи охранников все чаще опускались на его спину, обеденные порции стали совсем маленькими — так что теперь Стив постоянно голодал и слабел от жажды.
Как-то вечером один из охранников объявил, что доктор завтра с утра требует его к себе. Ночью Стив пытался удавиться, но всполошенные вопли сокамерников, испугавшихся наказания, разбудили стражу, и остаток ночи он провел в карцере прикованным к стене. Рано утром его вывели из грязной дыры, хотя Стив почти , не мог стоять.
— Что с тобой, свинья-гринго? Хочешь так скоро покинуть нас? Неужели смерть так сладка?
На голову Стива нахлобучили черный колпак, вытащили его на солнечный свет, и в сердце зародилась надежда: может, его действительно собираются расстрелять? Но его привязали к столбу посреди двора, на беспощадном палящем солнце. Так вот какая смерть ему уготована?
Сыромятные ремни, которыми были стянуты ноги и запястья, мгновенно высохли на солнце, выворачивая руки так, что боль с каждой секундой становилась все невыносима Почти ничего не сознавая, он сначала только стонал, но стоны сменились дикими воплями, когда муравьи, привлеченные запахом крови, облепили раны, вонзив миллионы крохотных кинжалов в истерзанную плоть.
Доктор вышел во двор только после того, как крики затихли и перешли в тихий животный вой.
Он постоял, глядя, как еле заметно поднимается и опускается грудь заключенного, ткнул в ребра начищенным сапогом.
— Шевельни головой, если слышишь. — Уловив легкое движение, он резко бросил:
— Вы могли легко уклониться от наказания, кабальеро! Я ожидал, что у вас больше здравого смысла! Видите ли, я знаю, кто вы, дон Эстебан! Почему не сказали, что вы креол, как и я? Ненавижу гринго! Вы в самом деле заслуживаете казни, хотя бы за глупость! Но у вас влиятельные друзья в высоких сферах! Ваша жизнь снова спасена! Извлекайте урок из пережитого! Думаю, вам неплохо будет поработать на строительстве железной дороги, потрудитесь на французов!
Через два дня Стив Морган и еще пятнадцать человек начали долгий путь в Кордобу. Оказалось, что условия жизни под командованием французских инженеров неизмеримо легче, чем в рудниках. Били здесь гораздо реже — ленивые охранники предпочитали сидеть в тени фургона с инструментами, пока каторжники изнывали под солнцем.
Солнце! Какое счастье вновь оказаться на свежем воздухе! Даже еда была гораздо лучше, хотя по-прежнему приходилось работать в кандалах с рассвета до заката.
Часть души Стива Моргана, казалось, навсегда погребенная во мраке, вновь начала оживать — он почувствовал себя человеком, способным мыслить, думать, чувствовать! Он даже пытался строить планы побега, сначала рассеянно, словно нехотя; постепенно идея полностью завладела им.
Но постоянные пытки и унижения научили Стива терпению. Он видел, как увеличивается поток беженцев по дороге в Веракрус, и как-то даже подслушал разговор французского инженера о том, что война, по всей видимости, проиграна. Случайно Стив узнал, что уже наступил октябрь.
Железную дорогу охраняли французские и мексиканские войска: власти опасались нападения партизан. Охранники, уже не скрываясь, рассказывали о победоносном наступлении войск хуаристов. Нельзя рисковать именно сейчас. Если его поймают, снова отправят в серебряные рудники. Поэтому Стив молча принимал избиения, издевки, насмешки и оскорбления. Теперь черное отчаяние покинуло его — впереди ждет свобода! Но все-таки кто же послал его сюда?
Неужели полковник Деверо? Или дед узнал об участи внука?
Но тогда почему же Стива здесь держат?
Работа, тяжелая, изнуряющая, все же закаляла его, придавала силы, солнце покрыло голую спину коричневым загаром. Но Стив мечтал лишь об одном — украсть немного динамита. Если бы встретить знакомого среди беженцев!
Если, если, бесконечные если! Постепенно Стивом овладело смирение: как можно сбежать, если на ночь их приковывают друг к другу, словно скот? Теперь строительство шло на земле графа де Валмеса, благородно согласившегося пожертвовать участком земли.
Ненависть разъедала душу Стива Моргана, совсем как кандалы, рвущие кожу, впивающиеся в запястья и щиколотки. Как горько он проклинал судьбу и обстоятельства, приведшие его сюда!
На третий день рельсы дотянулись до окраины Оризабы, и, пока заключенные клали шпалы, французские инженеры взобрались на насыпь, чтобы получше разглядеть блестящую кавалькаду.
— Гости императора! Смотрите, какие красивые женщины! Может, бедный Максимилиан хоть немного развеселится, — пробормотал один из них, по имени Леду.
— Это, кажется, княгиня дю Сальм? Я уже видел ее раньше. Но кто это прелестное создание на черной лошади? Та, в белом, рядом с полковником Лопесом? Что за красавица!
Стоя по пояс в грязной вонючей воде, чувствуя, как стучит в висках кровь, Стив поднял голову и увидел жену. Впервые за долгое время он вспомнил об этой женщине и ощутил только, как жажда жизни сменилась непреодолимым желанием убить Джинни! Смеющаяся, веселая, протягивает руку Лопесу, и тот целует ее пальчики. Джинни, зеленоглазая ведьма, в белом, словно подвенечном, платье! Джинни, из-за предательства которой он и оказался здесь, обреченный на медленную смерть, — ведь расстрел быстро положил бы конец мучениям.
Из горла вырвалось глухое рычание, и Стив опомнился, только услышав настойчивый шепот:
— Ради Бога! Хочешь, чтоб нас всех засекли насмерть?
Что на тебя нашло?
Стив выпрямился, сжав кулаки. Боже, как он ненавидит эту тварь!
— Это мадам Дюплессй, — сказал Леду. — Никто не знает, откуда она. Говорят, французская куртизанка. Представляешь, она помолвлена с графом д'Арлинже?!
— Возможно, она из тех, кому поклонника недостаточно! — расхохотался другой француз.
Смысл слов лишь смутно доходил до Стива. Всадники исчезли в пыли, и заключенным вновь приказали работать.
Стив потащился за другими, медленно, спотыкаясь, почти не обращая внимания на удары кнута.
— Что это с тобой, американец? Солнце мозги сожгло? — почти сочувственно спросил французский солдат. Но Стив молча затряс головой, боясь выплеснуть злобу и ненависть.
Джинни! Подумать только, она отомстила так жестоко в тот момент, когда он понял, что любит ее! Дурак! Идиот!
Слова Консепсьон вновь пришли на ум. Мадам Дюплессй, куртизанка — долгий же путь она прошла! И подумать только, он женился на ней! А она послала его сюда, чтобы избавиться и выйти замуж за прежнего любовника, Мишеля Реми!
Сколько ему еще осталось? Она поклялась заставить его страдать и выполнила обещание!
Наконец пришли долгожданные дожди, обрушиваясь с неба ледяными струями, словно кто-то опрокидывал ведро воды, одно за другим. Казалось, весь мир утопает в грязи. Но заключенные знали: скоро вновь засияет солнце, а воздух будет наполнен ароматами влажной земли и трав.
Стив почти не спал, но был даже рад этому, боясь, что мучительные кошмары вновь возвратятся. Может, бесконечный дождь забьет водой горло и нос, утопит его и положит конец страданиям. Джинни! Джинни! С тех пор как он увидел ее, не мог думать ни о чем другом. Все его инстинкты еще тогда повелевали держаться подальше от нее, но даже сейчас он мучился сознанием того, что по-прежнему желает эту женщину. Только раз. Взять ее еще раз, вытравить из ее памяти воспоминания, когда она отдастся ему полностью, до конца, раскроется, беспомощная, стонущая, обезумевшая от страсти, выдавить жизнь из предательского прекрасного тела.
— Черт, слишком развезло, чтобы класть шпалы, — проворчал один из инженеров. — Это отребье не сможет работать.
— Графиня де Валмес приказала починить ограду вокруг асиенды, а ее пеоны пытаются спасти урожай кофе. Пошлем туда всю команду, и пусть только попробуют не закончить все до заката! — предложил второй.
К полудню графиня, по природе своей женщина мягкосердечная, выслала слуг с едой и кувшином воды для заключенных, а немного погодя сама вышла из дома, кокетливо вертя кружевным зонтиком. Нежным голоском графиня объявила, что хочет посмотреть, как идут дела. На следующей неделе возвращается ее муж, и она хочет сделать ему сюрприз.
— Как мило со стороны моего племянника, полковника Лопеса, послать сюда этих людей сегодня, — сказала она одному из охранников, тяжеловесному мрачному человеку по имени Родригес, — иначе я так и не собралась бы починить ограду.
Она небрежно взмахнула рукой, не отрывая взгляда от заключенных, любуясь игрой мышц под обнаженной загорелой кожей. Как истинная ценительница мужской красоты, она немедленно выделила из них высокого мужчину со странным клеймом на спине — выжженной лилией — и, внезапно заинтересовавшись, бросила охраннику:
— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания! Если не возражаете, я останусь и немного понаблюдаю.
Почтительно козырнув, Родригес отвернулся, угрожающе ворча на заключенных. Соледад де Валмес задумчиво нахмурилась; неужели это тот, о ком говорил Мигель?
«Там работает американец, гринго. Зная ваш вкус, тетушка, думаю, вы можете найти его… забавным».
Какое прелестное тело! Словно у греческого атлета, несмотря даже на многочисленные рубцы и шрамы, перекрещивающие спину!
Он только что уложил тяжелый булыжник и выпрямился, чтобы передохнуть, но на плечи обрушился тяжелый кнут.
— Шевелись, грязное отребье! Нечего бездельничать!
Мужчина поднял голову — необыкновенно синие глаза невидяще уставились на Соледад. Непонятная дрожь предчувствия охватила ее. Настоящий молодой бог! Если сбрить бороду и обрезать волосы, он будет очень красив.
Охранник вновь огрел его кнутом:
— Слышишь, что говорю, свинья?
Едва заметно поморщившись, Стив Морган отвернулся и поднял кирку, но охранник, взбешенный таким безразличием, решил показать себя перед дамой в лучшем свете.
— Смотрю, давно тебя не учили, синеглазый! На колени!
Руки за голову! Я заставлю тебя молить о пощаде, как в тот день, когда муравьи добрались до твоей шкуры!
Испуганно охнув, Соледад де Валмес прикрыла рот рукой. Но Морган не двинулся с места. Если придется умирать, по крайней мере встретит смерть как подобает мужчине.
Лицо солдата налилось кровью. Он забыл обо всем, кроме собственной ярости и желания сломить ослиное упрямство.
— Еще смеешь не подчиняться?! Забыл о тюрьме? Ну же, на колени, докторская шлюха, быстро!
Бич вновь впился в спину заключенного. Но в этот момент Стив с почти звериным рычанием развернулся, поднял кирку и опустил на голову охранника, разрубив ее почти пополам.
— Держите Фуэнтеса! — завопил он, но остальные заключенные, охваченные яростью, не нуждались в команде.
Все пошло в ход — лопаты, кирки, мотыги; с оставшимися охранниками расправились в мгновение ока.
Графиня пронзительно закричала; ее вакеро угрожающе направили стволы винтовок на безоружную толпу. Заключенные замерли. Только у Моргана хватило присутствия духа броситься на колени и умоляюще посмотреть на Соледад.
— Графиня! Во имя неба, прикажите им не стрелять. Мы не хотим причинить вам зло.
Безупречный испанский язык заставил Соледад поколебаться.
— Подождите, — дрожащим голосом сказала она. — Держите их под прицелом, но не стреляйте!
И поняла, что не в силах отвести взгляда от этих синих глаз.
— Умоляю, графиня Валмес, выслушайте. Мы не совершали таких тяжких преступлений, за которые нужно получать каждодневное наказание! С нами обращаются хуже, чем с животными, морят голодом и бьют! Ведь вы не пожелали бы такой судьбы своим близким! Прошу лишь об одном — если решите убить нас, пусть смерть будет мгновенной, под пулями ваших вакеро.
— Он говорит как адвокат, графиня, — пробурчал один из вакеро, обросший волосами старец с гордой осанкой. — Но что вы собираетесь с ними делать? Нельзя же допустить, чтобы эта банда наводила страх на всю прислугу?!
— Не знаю, — рассеянно прошептала Соледад. — Клянусь Богом, Эрнан, не знаю! Я должна подумать.
Она по-прежнему глядела в его глаза. Такие синие. В этой позе он похож на Люцифера, падшего ангела. Да-да, конечно, он не заслужил того, чтобы обречь его на смерть!
— Графиня, — еще тише сказал Стив, — Соледад!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52