На этот раз он убедит ее выйти за него замуж, приехать в Мехико в качестве его жены. И поскольку Мишель был мужчиной с истинно мужскими желаниями, он думал еще и о других вещах — о теплом, упругом теле, прижимающемся к нему, о посвящении Джинни в таинства любви… Конечно, он, как джентльмен, хотел жениться, но кто знает, что может произойти во время долгого пребывания вдвоем, ведь впереди ждут мексиканские ночи, напоенные ароматом цветов, огромная луна, серенады уличных музыкантов… Может, сначала у них будет медовый месяц. Теперь, когда они вновь встретились, Мишелю не терпелось овладеть ею по-настоящему.
Если Джинни и имела хоть малейшее представление о том, что Мишель все продумал, решился соблазнить ее, она ничем не показала, что подозревает что-либо, несмотря на всевозрастающее любопытство Сони. С тех пор как мачеха узнала, что капитан Реми — граф, она явно поощряла его ухаживания за падчерицей. У него был титул, и хотя Реми предпочел стать солдатом, он был богат — сама Джинни сказала об этом. Даже Уильям ничего не сможет возразить. Правда, Соне было жаль Карла, но она была уверена, что тот скоро найдет в Калифорнии девушку лучше, больше подходящую» для него. Он серьезный и честолюбивый молодой человек и нравился Соне, но Джинни слишком легкомысленна и вовсе не пара Карлу. И главное — тут Соня не могла сдержать вздох облегчения, — хорошо, что странная дружба Джинни со Стивом Морганом так быстро закончилась. Такие отношения ни к чему хорошему не привели бы. Неплохо, что Джинни видела, как Морган убил этого апачи, и поняла, что он просто нецивилизованный, грубый дикарь.
Первые дни путешествия по Мексике Джинни была словно в тумане. Она выпила слишком много шампанского в ночь отъезда из Эль-Пасо и проснулась с ужасной головной болью. И в довершение ко всему пришлось вытерпеть крайне неприятный разговор с Карлом Хоскинсом, ворвавшимся в ее комнату и потребовавшим ответить, как она к нему относится и что значит для нее Мишель Реми. Ей было стыдно, но и жаль себя тоже, поскольку Карл выглядел обозленным и расстроенным. Он назвал ее кокеткой, легкомысленной, а когда Джинни разразилась слезами, схватил ее за руки и поцеловал, умоляя простить его, помнить, что он ее любит.
И чтобы избавиться от него и поскорее выйти из этого ужасного положения, пришлось обещать не принимать никаких решений относительно Мишеля — дать время ему и себе.
Когда Карл наконец ушел, Джинни долго смотрела вслед фургонам. Французские солдаты, которые должны были сопровождать их, уже ожидали на другом берегу реки, а золото быстро перенесли под фальшивое днище дилижанса, в котором она должна была путешествовать. Правда, Джинни, не в силах переносить духоту, почти весь день проводила в седле. Мишель старался держаться рядом, но ни забавные истории о дворе императора Максимилиана, ни попытки помочь Джинни лучше выучить испанский не могли вернуть девушке прежнюю жизнерадостность; ей все время казалось, что не хватает воздуха.
Мишель продолжал уверять, что им ничто не грозит, но Соня все больше нервничала.
Они путешествовали по дикой первобытной стране, напомнившей Джинни о Техасе, но владельцы маленьких трактирчиков, в которых путешественники останавливались на отдых, толковали с Мишелем насчет «бандитов и хуаристов».
Их американское гражданство — весьма слабое утешение в случае нападения. Может, письма, которые они везли, защитят их от издевательств и помогут спастись, ведь Бенито Хуарес гордился дружбой с Соединенными Штатами, и в письмах указано, что они — жены американцев-южан, купивших поместья в Мексике, — еще одно свидетельство того, что сенатор Брендон все тщательно продумал.
Мишель рассказал, что французы все еще контролируют большинство районов страны и, по слухам, Хуарес сбежал из Мексики и скрывается в Техасе, боясь преследования французов. Так что какой смысл бояться?! Джинни отгоняла всякую мысль об опасности. Она так рада, что встретила Мишеля, хотя почему-то все чаще думала о предостережениях Моргана.
«Мексика находится в состоянии войны», — почти кричал он тогда. Если обнаружат, что они везут золото, дело может кончиться плохо!
Они путешествовали уже два дня, и теперь придется проходить у подножия угрюмой Сьерра-Мадре. Только эта дорога может благополучно привести их в Чихуахуа, где нечего будет бояться бандитов и сторонников Хуареса.
— Вам нечего опасаться, любовь моя, — уверял Мишель. — Я вооружен до зубов, и, кроме того, с нами десять солдат… и единственный, кого вам надо пугаться, — это я: мне все труднее довольствоваться целомудренными поцелуями под строгим оком вашей хорошенькой мачехи. Что, если сегодня ночью я уведу вас на прогулку под звездами и буду сжимать в своих объятиях так долго, как вы позволите?
Джинни опустила ресницы под страстным, пламенным взглядом, но тут же улыбнулась.
— Возможно, мне это очень понравится, — призналась она тихо.
Мишель, почтительно коснувшись полей шляпы, отъехал, и Соня, расстроенная столь откровенным тет-а-тет, решила пренебречь нарушением приличий. В конце концов, оба молоды и, если она не ошибается, полюбили друг друга. Как романтично!
Для Джинни, однако, в их путешествии не было ничего романтичного. Если бы не Мишель, жизнь была бы невыносима. Иногда она просто не верила, что всего несколько месяцев назад прибыла в Америку в поисках волнующих приключений! Как ужасно все обернулось.
Они путешествовали по горной местности; река осталась позади. По мере того как дорога становилась все круче, пустынная растительность сменилась уродливыми, изогнутыми деревьями. Красная пыль покрывала взмыленных мулов. Мишель предупредил, что нужно остерегаться змей — они здесь повсюду. Соня даже вскрикнула от ужаса и с тех пор предпочитала оставаться в фургоне.
Они остановились в небольшом каньоне с почти отвесными стенами. Впереди лежала узкая извилистая дорога.
Мишель снял шляпу. Волнистые волосы упали на лоб.
Глядя на него, Джинни подумала, что не знала мужчины красивее — ей повезло встретить на своем пути такого человека, который к тому же, по словам Сони, любит ее до безумия.
Тряхнув головой, он заверил дам, что они скоро доберутся до небольшого плато, где проведут ночь в индейской деревне.
— Там маленький, убогий постоялый двор, довольно грязный, но все лучше, чем ночевать в этом диком месте.
Джинни вздрогнула:
— Хотите сказать, с гремучими змеями и бандитами? Вы, пожалуй, правы.
Мишель отвел девушку в сторону от дилижанса и страстна сжал ее руку:
— Жинетт! Ты же знаешь, как я отношусь к тебе… с того вечера, когда мы встретились в театре и ты выглядела словно ангел в своем белом платье! Если бы только я имел право быть с тобой сегодня, защищать от всего, чего ты боишься, держать в объятиях… Я мечтаю об этом столько лет!
— Мишель…
Джинни не знала, разразиться ей слезами или истерическим смехом. Чего он ожидает от нее? Девушка постаралась уклониться от прямого ответа.
— Ваши солдаты… они могут увидеть нас… и что тогда подумают?!
— Малышка… какое нам дело до того, что они подумают? Ты же знаешь о моих чувствах к тебе. Если бы не война, я бы ухаживал за тобой как полагается, моя Жинетт, но сейчас все обстоит иначе. Один Господь знает, куда меня пошлют после того, как мы доберемся до Мехико. Я должен знать, как ты ко мне относишься, если… твои глаза говорят правду.
И, не давая ей возможности ответить, сжал в объятиях и начал целовать. К удивлению Джинни, поцелуи Мишеля не вызывали в ней такого отвращения, как ласки Карла, наоборот, она находила их довольно приятными. Руки капитана бережно сжимали ее; как хорошо, как спокойно просто положить голову ему на плечо и закрыть глаза: ни головокружительного чувства полета, ни приступа беспомощности, от которого вот-вот потеряешь сознание, — нет, только ощущение безопасности в объятиях человека, который будет добр и нежен к ней. И Джинни позволила себе погрузиться в эти теплые, убаюкивающие волны. Почти всхлипывая, она подняла руки, вцепилась в эти широкие плечи и ответила на поцелуй согревшимися губами.
Французские солдаты, сидевшие по обе стороны дороги или растиравшие лошадей, делали вид, что не смотрят на молодую пару.
Да, капитан времени зря не теряет. С самого начала они заметили, что он не сводит глаз с хорошенькой мадемуазель; винить его нельзя — девушка так красива и явно из хорошей семьи. Капрал Валми понял, что теперь они будут путешествовать куда быстрее — капитан, без сомнения, поспешит добраться до Чихуахуа, где сможет встретиться со своей дамой в каком-нибудь укромном уголке. И опять же, за что его винить — уж очень быстро приедаются темноволосые черноглазые сеньориты!
Неожиданно тишину нарушил свист пуль. Началась беспорядочная пальба; на холме, возвышавшемся поблизости, и по обе стороны дороги появились зловещие фигуры.
— Это предупредительные выстрелы, солдатики. Надеемся, что вы окажетесь разумными!
Французов, расслабившихся и забывших об опасности, явно застали врасплох. Напуганные неожиданным нападением, они застыли на месте, умоляюще глядя на потрясенного капитана.
Мишель Реми, в обычных обстоятельствах далеко не трус, был профессиональным солдатом. Но в этом случае приходилось думать о женщинах, особенно о Жинетт, которую он все еще не выпускал из объятий. Он мягко отстранил девушку; ее зеленые, расширенные от страха глаза не отрывались от его лица.
Мишель присмотрелся к нападавшим, уже успевшим окружить их. Какой он глупец — не предпринял никаких мер предосторожности. Его трясло от гнева и отчаяния. Он сам вызвался исполнить поручение, на его ответственности женщины и золото. Хоть бы только это не были хуаристы, даже бандиты и те лучше, если ты, к несчастью, француз, оказавшийся в этой Богом забытой стране.
Джинни все происходящее казалось кошмарным сном.
Быть вырванной из объятий Мишеля, только чтобы обнаружить это!
Из дилижанса донесся крик Сони, резко оборвавшийся.
Должно быть, она потеряла сознание или бьется в истерике.
— Джинни зачарованно, со страхом наблюдала за приближающимися мексиканцами — они выглядели опасными преступниками в своих широких сомбреро, закрывавших лицо, и с лентами для патронов, опоясывающими тело. У многих были огромные ножи с широкими лезвиями, и у всех — пистолеты. Как их много, не сосчитать! Что им нужно? И хуже всего — что они собираются делать? Один из бандитов, очевидно предводитель, хриплым голосом отдавал приказы на гортанном жаргоне местных жителей.
Французские солдаты, красные от гнева и стыда, бросили оружие, подняли руки. Капрал Валми замешкался, и один из бандитов ударил его прикладом, раскроив щеку. Бессмысленная жестокость окончательно вывела из себя Мишеля Реми. Джинни отпустила его руку, хотя стояла рядом, ища защиты, и капитан, неожиданно выхватив револьвер, выстрелил; звук отдачи на миг оглушил его, и молодой человек плашмя растянулся на земле, поняв только сейчас, что сам ранен. Кровь хлестала из раны на плече. Джинни, пронзительно закричав, нагнулась над ним:
— О Боже, Мишель! Мой бедный храбрый защитник…
Тебе плохо?
Ее пальцы прижались к пулевому отверстию, пытаясь остановить поток крови, и Мишель едва сдержал стон.
Позади послышались выстрелы; Реми попытался встать и потянулся за револьвером, который не смог найти. Где он?
Уронил?
— Лежи, Мишель, умоляю, дежи…
Голос Джинни становился все тише, глаза Мишеля закрылись. Девушка повернула голову и увидела неподвижные тела двух французских солдат, попытавшихся воспользоваться моментом, когда капитан отвлек внимание нападавших.
Больше никто не пытался сопротивляться; и только Джинни, находившаяся в состоянии близком к истерике, забыв о страхе, осмелилась задать несколько вопросов ухмылявшимся мужчинам, быстро и бесшумно собиравшим оружие французов.
Соня и Тилли успели выйти из экипажа. Мачеху трясло от ужаса.
— Что вы хотите от нас, грязные дьяволы? Мы американские граждане, и, если посмеете тронуть нас, ответите перед американским правительством! — вскинулась Джинни.
Один из бандитов, преувеличенно восхищенно покачав головой, сказал девушке:
— Какая храбрая сеньорита! Такое мужество!
Она пыталась перетянуть рану Мишеля полосками ткани, оторванными от нижней юбки, но, сердито подняв глаза, прокричала:
— Я требую, чтобы нас оставили в покое! Французская армия заступится за нас! У нас ничего нет — ни драгоценностей, ни… О, посмотрите, что вы наделали, убийцы!
Она не знала, понимают ли ее, но, очевидно, предводитель понял. Джинни услышала его смех — издевательский и чем-то странно знакомый.
— Скажи ей, Педрито! Такая храбрость заслуживает ответа!
Мужчина улыбнулся, показав неровные зубы в табачных пятнах, и сказал на плохом английском:
— Мы ищем деньги, сеньорита, много денег. Следили за вашим дилижансом много миль. Не странно ли, что маленький экипаж с изящными дамами оставляет такие глубокие следы на дороге? Мы — люди любопытные.
Джинни услышала задушенное восклицание Сони и бросила на мачеху предостерегающий взгляд.
— О Джинни! Как они…
— Соня, не надо. Это бандиты» неужели не видишь? Отдай драгоценности, и, может, нас отпустят.
— Вижу, сеньорита достаточно рассудительна!
Мужчина подошел ближе, и Джинни отшатнулась. От него несло запахом немытого тела, спиртного и… смерти. Кошмар оказался реальностью, и на этот раз проснуться не удастся!
Пока бандиты связывали французских солдат, мучитель Джинни, улыбаясь, надвинулся на нее:
— Сеньорита, почему американские леди путешествуют с этими свиньями французами? Наверное, везете много денег, а? Достаточно, чтобы мы, бедные бандиты, разбогатели?
Он рассмеялся, и остальные присоединились к веселью.
Но тут бандит, словно устав от игры, начал отдавать приказы, и трое мужчин, выхватив мачете, побежали к экипажу. Послышался треск отрываемых досок. Золото! Они знали о нем! Но откуда?!
— Сеньорита… он выживет, ваш глупый капитан. Пожалуйста, подойдите к остальным леди…
Джинни подняла глаза. Соню и Тилли привязывали к колесам. Рот Тилли широко открыт, словно она хочет закричать, но не смеет, Соня, кажется, вот-вот упадет в обморок.
Девушка несколько секунд стояла неподвижно, но тут услышала прерывистый шепот Мишеля:
— Мой… револьвер… упал… Жинетт? Жинетт… где?..
Он снова попытался сесть, и Джинни резко велела ему лежать спокойно.
— Пожалуйста, не убивайте его. Как только вы получите все, за чем пришли… вы убьете его?
Она заставила себя умолять этих грязных негодяев, скаливших зубы, ощущая тяжесть револьвера Мишеля у бедра; рукоятка из слоновой кости врезалась в кожу.
Она, почти не задумываясь, успела сунуть его в карман платья. Возможно, что-то сумеет сделать. Правда, пока бандиты не попытались изнасиловать их. Может, они возьмут деньги и уйдут? Но если попробуют хотя бы дотронуться до Джинни, она будет стрелять!
Предводитель бандитов снова что-то резко прокричал.
Мексиканец пожал плечами, но отодвинулся:
— Мы никого не убьем без нужды, сеньорита. А теперь прошу вас…
Взглянув в последний раз на лежавшего без сознания Мишеля, Джинни поднялась. Бандиты, обыскивавшие экипаж, возвращались, неся сумки с золотом. Раздавались торжествующие вопли. И даже предводитель, сунув ружье стоявшему рядом человеку, решил наконец спуститься с холма. На секунду о Джинни все забыли, девушка прижалась к колесу.
— Взгляните, сколько денег, приятель, совсем как ожидали! И прекрасный подарок для таких бедных людей, как мы!
Мексиканец шел прямо к ним.
«Не позволю связать меня! — решила Джинни. — Пусть только попробуют!»
Не пытаясь бороться с охватившей ее паникой, девушка выхватила револьвер и прицелилась. Оружие не дрожало в руках.
— Еще один шаг, и я буду стрелять. Отзовите своих людей, иначе…
Он стоял не двигаясь, с почти комическим выражением недоверия на плоском лице с индейскими чертами.
Бандиты тоже перестали смеяться. Все словно застыли в самых различных позах.
— Она сумасшедшая! Сеньорита, как глупо с вашей стороны…
— Немедленно развяжите этих солдат! Иначе, сеньор бандит, вы мертвец! — Голос звучал спокойно, но руки почему-то задрожали.
— Но нам придется убить вас, сеньорита, так не годится!
— Педро, погоди! У барышни истерика, позволь мне поговорить с ней!
Перейдя на кастильский диалект, предводитель, о котором Джинни успела уже забыть, объявил:
— Сеньорита! Видите, я бросил пистолет. Давайте потолкуем. Вы поступаете неразумно. Думаете, несколько жизней что-нибудь значат в сравнении с золотом?
Голос все приближался, но Джинни не смела отвести глаз от осторожно отступавшего Педро.
Закусив губу, чтобы не зарыдать в голос, Джинни прицелилась в шагавшего навстречу человека. В отличие от остальных лицо у него было завязано платком. И хотя он был одет как все, даже сомбреро и пончо не могли скрыть чего-то давно знакомого в походке и манере держать себя… Где она могла встречать его?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52