О Господи, он просто невыносим! Как ему удается так быстро взять себя в руки — из огнедышащего дракона мгновенно превратился в айсберг!
— Пожалуйста, не трудись говорить комплименты, — высокомерно бросила Джинни. — Думаю, мы прекрасно знаем, как относимся друг к другу.
— Ну а я в этом не уверен, — задумчиво протянул Стив. — Конечно, ты настоящая стерва, но думаю, что и я хорош! Но в любом случае, мне приказали — я повинуюсь. Буду ухаживать за тобой, шептать комплименты, вести себя, как подобает любящему жениху. — Он слегка коснулся ее щеки и рассмеялся, видя, как сжалась девушка. — Так раскраснелась, словно у тебя лихорадка, дорогая! Уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы ехать на праздник? Кстати, я зайду за тобой в семь, надеюсь, ты к этому времени уже будешь одета. Дед не любит ждать, а до асиенды дона Хосс далеко!
— Ты невыносим! — ледяным тоном заявила Джинни.
— А ты похожа на цыганку, с этими разметавшимися волосами и потемневшими, как мрачный лес, глазами, — шутливо протянул он. — Вот видишь, даже такой циник, как я, может стать поэтом. По правде говоря, ты так соблазнительна, когда растрепанна и сердишься! Какая жалость, что мы еще не женаты!
Джинни лишь охнула от гнева:
— Не могу больше! Не желаю ничего слушать!
Она повернулась и вылетела из комнаты, пытаясь избежать издевательского смеха Стива.
Только позже, в тишине и уединении спальни, Джинни вспомнила о подарке Стива. Она предпочла бы разорвать платье и забросить подальше, но пришлось под зорким взглядом сеньоры Армихо развернуть бумагу. Встряхнув платье, Джинни не смогла удержаться от восторженного крика. Платье оказалось бальным, самым красивым из всех, какие Джинни приходилось надевать. Оно казалось зеленым, но, когда свет падал на ткань, многочисленные складки начинали переливаться всеми оттенками, незаметно переходившими один в другой! Даже обычно спокойная сеньора Армихо восхищенно смотрела на прелестное мерцающее платье. И хотя вырез был слишком глубоким, Джинни чувствовала себя принцессой из сказки.
— О, какая прелесть! — воскликнула тетя Альфонса. — Все женщины будут вам завидовать! Не будь вы помолвлены, украли бы всех их поклонников! Какой безупречный вкус у Эстебана!
Упоминание имени Стива вернуло Джинни на землю, хотя пальцы против воли ласкали мягкую, почти прозрачную ткань.
Стив… Почему именно он подарил ей это восхитительное платье?! И где он сумел найти такое сокровище? Без сомнения, украл! Возможно, у графини Даниелы… или у самой императрицы Шарлотты! Он способен на все! Но несмотря на горькие мысли и сомнения, Джинни знала: она не устоит перед искушением и наденет платье.
— Я буду в нем сегодня, — вслух объявила Джинни.
Сеньора Армихо благоговейно подняла платье:
— Я сама его поглажу. Нельзя доверять такую ткань глупым девчонкам — обязательно сожгут. А вы, дорогая Джинья, попытайтесь отдохнуть, танцы скорее всего будут продолжаться до рассвета.
Джинни равнодушно кивнула, легла и закрыла глаза, полная решимости последовать совету тети Альфонсы. Джинни была бы потрясена, знай она, что именно в этот момент Стив вспоминает о ней и раздумья его так же горьки и полны гнева, как и размышления девушки.
Он возвратился к себе и хотел уже принять ванну, но почему-то обнаружил, что нуждается в хорошей порции виски. Вино! Ведь здесь не держат в доме ничего, кроме вина.
Ну что ж, сойдет и это!
Стив, словно окаменев, уставился на собственное отражение, рассеянно потер заросшую щеку. Придется побриться — может, это ей понравится!
Мысли о Джинни отнюдь не улучшили настроение Стива. Будь она проклята, хитрая маленькая интриганка! Ей представилась возможность отплатить ему за все, и Стив не сомневался, что она выполнит свои угрозы! Каким же он был дураком — показал ей, что такое наслаждение, и, когда она начала заводить одного любовника за другим, имел глупость похитить ее!
Осушив стакан, Стив поднес к губам бутылку, тремя глотками выпил половину.
С того момента как он встретил Джинни Брендон, все пошло наперекосяк! Хотя, нужно признать, она не во всем виновата. Нужно было выполнить данное себе обещание и держаться подальше от нее! По крайней мере было бы легче оторваться от погони! И какого дьявола он притащил ее сюда — ведь понимал же, что дед обязательно узнает обо всем!
Нужно было, во всяком случае, хотя бы принять меры предосторожности. Но главное — нельзя, ни в коем случае нельзя было позволить себе связаться с Джинни Брендон.
Стив выругался, и горничная-индианка, появившаяся с ведром горячей воды, подпрыгнула, словно ее укусили. Стив рассеянно улыбнулся, и девушка, ответив застенчивой улыбкой, кивнула и снова отправилась за водой.
Стив задумчиво уставился на дверь. Ну и история! Он вернулся из Мехико, как только смог, добыв нужную информацию для Бишопа. Собственно говоря, сам Бишоп в обличье богатого скупщика скота сегодня будет на асиенде Сандовалей по приглашению дона Диего, сына дона Хосе, близкого друга Стива и горячего, хотя и тайного сторонника Порфирио Диаса.
Именно он передал Стиву, что по возвращении того ждет очередное, крайне сложное и ответственное поручение Бишопа. Что он теперь скажет Бишопу?
— Мой дед считает меня ребенком настолько, что решил ставить у двери охрану и даже сам выбрал невесту и велит жениться!
Сама мысль об этом заставила его сцепить зубы от гнева.
Никто не посмеет упрекнуть его — человек на такой службе может использовать любые методы, чтобы достичь своей цели.
Но в этом случае Стив допустил ошибку — ужасную, непоправимую ошибку! Слава Богу, хоть успел добыть информацию, в которой они так нуждались! Даже без него друзья смогут продолжать работу по обе стороны границы.
Несмотря на ярость и отвращение к себе, Стив не смог сдержать улыбки, представив негодование очаровательной Даниелы, когда та обнаружит его исчезновение. Она обозлится еще больше, узнав об исчезновении нового бального платья, сшитого в Париже самим Уортом из дорогой индийской ткани, подарка английского герцога! Да, Дани, должно быть, сейчас бьется в истерике! Как она хороша, особенно в постели — ненасытна, умоляет, извивается, рычит от страсти, царапает спину, выкрикивает непристойности. Все же ему начали надоедать ее претензии и постоянные сцены! Может, теперь она будет более осторожна в выборе любовников — ее муж должен поблагодарить за это Стива!
Нахмурившись при мысли о все еще сражавшемся задело Максимилиана муже Дани, Стив тяжело вздохнул и начал раздеваться, небрежно бросая на пол пропыленную одежду, но, несмотря на отсутствующий вид, напряженно искал возможности сбежать. Правда, это было почти невозможно. Скорее всего Хайме Перес до сих пор стоит за дверью комнаты.
Огромный мрачный человек был личным телохранителем деда и когда-то терпеливо учил маленького Стива стрелять из ружья. Тот факт, что именно Хайме следил за ним, был доказательством недоверия дона Франсиско к внуку. Правда, сам дед откровенно заявил об этом Стиву:
— Всякий из моих родственников, забывший о чести и сделавший то, что сделал ты, не достоин доверия!
Гнев в голосе деда, смешанный с презрением, заставил Стива на секунду почувствовать себя глупым бессердечным юнцом.
Беседа с самого начала приняла неприятный оборот, и хотя дон Франсиско не повышал голоса, все же не пытался скрыть презрение, отвращение и смертельную холодную ярость. Он объяснил Стиву все последствия его отказа от женитьбы и, более того, потребовал немедленно дать клятву вступить в брак с Джинни и обращаться с ней с подобающими заботой и уважением.
— К сожалению, должен сказать, что она заслуживает лучшего мужа, но поскольку ты обесчестил ее — тебе и исправлять содеянное! Надеюсь, в тебе еще остались хоть какие-то понятия о семейной чести и долге, которые я столько лет пытался внушить!
Стив сухо, сдержанно пробормотал, что дает слово, подумав, что на этом все кончится. Он женится на Джинни, если это поможет вернуть ей уважение окружающих! Важнее всего, что он не собирается оставаться с ней до конца дней своих!
Но дед, словно прочитав его мысли, изложил остальные требования. Стив, не веря ушам, слушал, как дон Франсиско приказал ему отдать револьверы. Старик поднял глаза, и на пороге немедленно появился Хайме с ружьем.
Мгновенная ослепляющая ярость охватила Стива; он уже хотел выхватить револьвер, но сообразил, что Хайме не задумываясь выстрелит и может покалечить его и что деду все равно, жив внук или умер! Кроме того, он любил Хайме Переса. Он был добр и терпелив, чем-то напоминал Стиву отца.
Может ли Стив выстрелить в Хайме?!
Молча, кипя еле сдерживаемым гневом, Стив отстегнул пояс с револьверами и вручил деду.
— Прекрасно. А теперь дай слово, что не будешь пытаться достать другое оружие или носить его, пока я не дам тебе разрешение на это.
Бешено сверкнув синими глазами, Стив отказался:
— Я дал обещание, что женюсь и буду отныне вести себя с девушкой вежливо и почтительно. Но не позволю обращаться с собой как с зеленым мальчишкой, которому нельзя доверять оружие!
— А я говорю тебе, Эстебан, что ты ведешь себя как глупый ребенок! Обвешан пистолетами, как бандит, один из тех воров и убийц, с которыми ты общаешься. Теми, кто носит оружие только с преступными целями! У тебя имелось достаточно возможностей преуспеть в жизни, но тебе всего было мало! Слишком упрям, чтобы учиться и жить как подобает джентльмену! Ты запятнал честь семьи, похитив и подвергнув унижению молодую женщину из хорошей семьи, чей отец доверил ее твоим заботам! Ты украл деньги, принадлежавшие сенатору, выставлял мисс Брендон напоказ как свою любовницу в самых непристойных местах! Как же прикажешь поступать с тобой?!
Безжалостное презрение деда заставило Стива побелеть от ярости, но он молча выдержал речь старика. Гордость не позволила ему попытаться объяснить… да и что мог сказать Стив, не выдав себя и своих «хозяев»? Подобные вещи дед никогда не сможет понять!
— Прошу немедленно дать свое слово, — повторил дон Франсиско, видя, что внук молчит.
— Простите, сэр, не могу.
Стив заметил, как рука деда невольно сжала рукоятку хлыста, и, вспомнив, как часто это орудие наказания опускалось на его спину в детстве, поднял глаза на молчаливого Хайме, загородившего дверь.
Стараясь не выказать гнева, Стив величественно-терпеливо объяснил:
— Ни за что на свете не хотел бы поднять руку ни на тебя, дедушка, ни на тебя, старый друг, хотя вы считаете меня способным на это. Но должен заверить, что при первой возможности добуду револьвер и собираюсь носить его, если захочу.
Глаза дона Франсиско превратились в осколки льда.
— Я считаю тебя дерзким, безответственным юнцом. Ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как сделать все, чтобы мои приказы исполнялись!
Стив коротко, горько рассмеялся:
— И что ты со мной сделаешь, дедушка? Отдашь в руки правосудия? Закуешь в цепи? А может, расстреляешь? В таком случае, мне трудно будет сыграть роль жениха!
— Придержи язык, негодяй!
Старик с размаху ударил хлыстом по подлокотнику кресла. Холодные гневные глаза впились в Стива. На этот раз он говорил очень медленно:
— Есть другой выход… Если желаешь продолжать в том же духе, я сумею сделать так, что с тобой произойдет несчастный случай. О, ничего серьезного — пуля в правую руку искалечит тебя на всю жизнь так, что ты никогда не сможешь быстро выхватить револьвер, чтобы успеть убить человека…
Он остановился на полуслове, видя, что продолжать не стоит — лицо Стива побелело.
— Это все равно что прикончить меня, — глухо, бесстрастно заявил Стив, — и лучше уж убить сразу.
Взгляды их снова сошлись в молчаливой битве, и Хайме Перес не мог не подумать о том, как похожи эти двое! Хоть бы хозяин не вздумал привести в исполнение свою угрозу.
Хайме не знал, конечно, что дон Франсиско, глядя на внука, видел дочь, Луизу, вызывающе глядевшую на отца такими же темно-синими глазами, когда тот объявил, что прикажет убить ее любовника.
— Если убьешь Дэниела — умру и я, — тихо, бесстрашно объявила она. — Он мой муж и моя жизнь!
Тогда он подумал — Луиза говорит правду. Дон Франсиско отпустил их, и, когда позже дочь с ребенком пришла к отцу, тот с горечью понял: она была права, ее жизнь кончена.
И теперь дон Франсиско думал, что стареет… или теряет волю и власть. Этот его единственный внук — слишком гордый и упрямый, его невозможно укротить! Ни наказания, ни увещевания не могли усмирить эту своевольную натуру. Да, свирепая гордость Эстебана не уступала его собственной! Он не уступит деду, даже если ему будет грозить смерть!
Чтобы скрыть нежелательные эмоции, дон Франсиско вновь ударил хлыстом по креслу.
— Если не дашь мне клятву, — мрачно сказал он, — тогда считай себя пленником. Тебя будут охранять день и ночь и не выпустят, пока я не посчитаю, что ты заработал право находиться среди порядочных людей.
— Вижу! И может, вы приставите охрану к постели во время медового месяца, желая убедиться, что я выполняю супружеские обязанности? Или мне не будет позволено обнять застенчивую невесту из-за того, что, не дай Бог, могу обидеть бедняжку.
Несмотря на возраст, дон Франсиско вскочил с кресла быстрее любого юноши. С морщинистого лица сбежала краска.
— А пока ты приучишься держать свой дерзкий язык за зубами в моем присутствии и в присутствии других! Может, это напомнит тебе, что я еще по-прежнему глава семьи!
Рука его поднялась, и хлыст дважды опустился на грудь внука — белая рубашка мгновенно окрасилась кровью.
Стив почти ожидал этого, но гордость не позволила ему уклониться от ударов; белые губы сжались, и он лишь едва заметно поморщился. Сжатые кулаки — вот все, что выдавало боль. Взгляд не отрывался от лица дона Франсиско.
Старик холодно улыбнулся:
— Это поможет тебе исправить манеры! И кстати, пока ты еще не ушел, запомни: ты должен обращаться с невестой с подобающими ей нежностью и уважением как на людях, так и наедине! Надеюсь, ты не станешь вынуждать ее подчиниться своей грубой дикарской страсти!
Мужчина, считающий себя таковым, не станет насиловать собственную жену — или не можешь убедить женщину отдаться тебе по доброй воле?!
Слова дона Франсиско хлестали больнее кнута, но Стив не промолвил ни слова. Сколько еще придется ему вынести?! Но дон Франсиско неумолимо продолжал:
— Я все-таки хотел бы твердо знать, что ты не выкинешь никакой глупости и не попытаешься сбежать до свадьбы.
— К чему мне бежать от такой красавицы? — слегка пожав плечами, бросил Стив. — Думаешь, в ней так мало очарования, что я пожелаю упустить лишний шанс затащить ее в постель?
Какой мрачный юмор в том, что он, взрослый человек, мужчина, вынужден позволять старику осыпать себя оскорблениями и диктовать, как жить?!
Глаза дона Франсиско блеснули, но он сдержанно ответил:
— Удивлен, что в этом случае ты проявляешь хороший вкус! Встреча с Джинни стала для меня не только приятным сюрпризом, но и истинным наслаждением!
При этих словах Хайме Перес позволил себе слегка расслабиться. Слава Богу, кажется, пронесло!
— Советую привести себя в приличный вид, прежде чем навестишь свою невесту, — посоветовал старик, наливая себе вина.
Сдержанно Поклонившись, Стив пошел к выходу, но дед остановил его:
— Кстати, я в недоумении: почему ты привез девушку сюда? Ты обычно более благоразумен, или, лучше сказать, осторожен… в своих проделках. Видимо, из этого можно заключить, что ты влюбился?
Глаза Стива чуть сузились, но лицо осталось совершенно бесстрастным.
— Я не очень-то думал об этом, сэр. Поскольку мы должны пожениться, вполне естественно, что я должен питать к ней, скажем… некоторую симпатию, а не неприязнь.
— Было бы еще лучше, испытывай Джинни те же чувства, не так ли? — объявил дон Франсиско, заканчивая разговор.
Стив лежал голый в теплой воде, но был не в том настроении, чтобы наслаждаться хорошенькой Хуаной. Сознание, что за дверью стережет Хайме, было невозможно вынести! Настроение отнюдь не улучшилось после встречи с Джинни. Что в ней такого, что заставляет мгновенно терять выдержку? Он едва не ударил ее сегодня, желая заставить замолчать, а потом опрокинуть на постель и добиться вынужденного, против воли, ответа на ласки. Так и нужно было поступить, и он сделал бы это, не вынуди его дед дать дурацкую, бессмысленную клятву! Как, должно быть, насмехается сейчас Джинни!
Стив стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Тихий, нежный голос Хуаны прервал его мысли. Девушка наклонилась над Стивом, полные, ничем не скованные груди ясно обрисовались под свободной блузкой. Пальцы очертили следы, оставленные хлыстом на груди Стива.
— Ах, сеньор, вам, должно быть, так больно! Я могу принести мазь, подождите секунду.
Почти механически Стив поднес ее руку к губам, поцеловал, щекоча ладонь языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52