И что же? Она встретилась с ним. У него на руках был ребенок, который давным-давно должен был умереть, а между тем был жив-живехонек.
– Я боюсь ее, – сказала Аня, крепче прижимаясь к своему герою, ища у него защиты и утешения.
Ивейн внутренне улыбнулся. Похоже, эта фальшивая Ллис обманула малышку не больше, чем его. Он видел, что эта женщина – носитель злых сил. Он обсудит это с Глиндором, как только они смогут поговорить наедине. Он не станет пугать остальных, пока они вдвоем не рассмотрят все возможности и не получат наставлений от добрых сил. Используя свое могущество, Ивейн остался бесстрастным, и женщина, которая явно имела отношение к друидам, не смогла прочитать его мысли.
Ивейн спокойно встретился взглядом с незнакомкой. Он видел вызов в ее глазах, но сделал вид, что не замечает его. Он переключил внимание на Аню, стараясь ее успокоить:
– Эта женщина не в силах причинить вред тем, кого я охраняю. Я сильнее ее.
Элис была в ярости. Однако пока Ивейн был занят девочкой, она исчезла в чаще леса. Юный колдун отрицал ее могущество! Ну что же, она дождется более подходящего момента, когда их конфронтация приведет к неизбежному столкновению. Этого она не боялась.
Не обращая внимания на колючки шиповника, Ллис устало опустилась на колени в густом кустарнике. Внешне спокойная, пересекла она поле под взглядами многих воинов, в непосредственной близости от них. На самом же деле она была очень напугана и, войдя в лес, долго шла не останавливаясь. Теперь у нее болело в боку, ей не хватало воздуха, и в горле пересохло. Девушка совершенно выбилась из сил.
– Глупышка! – обругала она себя. – «В объятиях природы у друида нет оснований чего-то бояться».
Конечно, это так… В очередной раз напомнила она себе эту истину. И вновь напоминание не принесло ей успокоения. Ее тревога была вызвана не природой. Похоже, ее беспокойство было вызвано кем-то преднамеренно. И она дрожала.
В ее памяти еще слишком свежи были слова, которые ей хотелось бы забыть:
– Убей девчонку сейчас… Похорони ее в тесаном камне, в который даже знаменитый Глиндор не сможет проникнуть.
Если бы они это сделали, это был бы для нее конец. Будучи захоронен в обработанном руками человека камне, ее дух никогда не смог бы достичь высших сфер. Она просто прекратила бы существовать на любом уровне.
К мрачным мыслям о том, как было воспринято ее исчезновение теми, кто ее любил, добавились опасения, что ей не удастся предупредить Адама, а это было очень важно. Плохо, что она не смогла вовремя почувствовать опасность, и ее беспокоило, что эта опасность может значительно усилиться из-за ее неспособности противиться пагубному обаянию раненого саксонца, а оно было для нее запретно, во-первых, потому что он невзлюбил ее, и, что гораздо важнее, оно шло вразрез с ее судьбой, предначертанной друидским происхождением. Мысли Ллис путались. Вскоре она сосредоточилась лишь на одной из них, той, которая беспокоила ее больше всего. Верно ли, что необыкновенная внешность Адама и его присутствие столь пагубно подействовали на нее, что послужили началом ослабления ее связи с силами природы, той самой связи, которая ни в коем случае не должна была прерываться? От этой мысли на душе у нее стало так тяжело, словно ее уже похоронили в камне, обработанном человеком.
Ллис решила отбросить мысли, подрывавшие ее веру в себя. Она сложила большие пальцы рук так, чтобы они образовывали прямую линию и свела вместе указательные пальцы, образовав таким образом магический треугольник. Затем она прикрыла глаза, и темные полумесяцы ее ресниц опустились на бледные щеки. Она обратилась к духам, обитавшим в молодых деревьях и кустарниках, в которых нашла приют в данный момент, с мольбой даровать ей помощь и утешение.
Через несколько минут на прелестных розовых губах заиграла улыбка: Ллис ощутила прилив новых сил, мысли прояснились. Отбросив страхи и сомнения она старалась воспринять то, что откроет ей природа. Ей казалось, что со времени ее бегства прошло очень много времени, хотя солнце было еще на полпути к зениту.
Ллис оглянулась и посмотрела в том направлении, откуда пришла. Она внимательно оглядела каждое из стоявших неподалеку деревьев и тени между ними: на ветвях одного из деревьев пела чудную песню коноплянка, с ветвей другого доносилось нестройное карканье воронов, завернувших сюда по пути в родные горы. Птичка вспорхнула, но не потому, что ее что-то испугало: Ллис увидела парочку белок, резво скакавших по ветвям в поисках шишек. Девушка убедилась в том, что вокруг нее кипит обычная лесная жизнь со всеми ее привычными звуками и ничто не нарушено присутствием человека. Тогда она повернулась и посмотрела вперед. Там было множество старых дубов и вязов. Ее внимание отвлекли вцепившиеся в рясу из домотканой материи шипы дикой розы.
Путешествуя с братом и Глиндором, она не раз искала убежища под грациозно спускающимися до земли ветвями ивы, такой же, как стояла сейчас неподалеку от нее. Внимательно присмотревшись, она увидела, что сквозь сплетение ветвей и густую траву под ивой пробивается какой-то слабый свет. Он манил ее, пробуждая приятные воспоминания о тех случаях, когда ей доводилось отдыхать в подобных местах. Она ответила на этот ласковый призыв… Но предварительно приняла меры предосторожности.
Колючки кустарников не желали ее отпускать, и это было первым препятствием, хотя и самым легким.
Она поспешила в густую тень за ближайшим дубом и порадовалась тому, что обута в грубые башмаки. Она отметила это еще в монастыре. Башмаки были сшиты из толстой кожи и зашнурованы от пальцев до лодыжек. Они прекрасно защищали ноги от сучков и колючек.
Ллис раздвинула зеленый занавес ветвей и нашла за ними то, что и ожидала: тлеющие угли, которые можно раздуть, когда нужно приготовить еду. Укромное убежище под ивой сейчас пустовало, но оно было обитаемым. Тлеющие угли и утварь были достаточным тому доказательством, но там же лежали свернутые меховые шкуры, служившие постелью, одна светлая, другая темная, и ранцы с длинными тесемками, чтобы удобно было носить на спине и на груди. Да, похоже, здесь жили двое.
Войдя в это лесное жилище, Ллис застыла: на свертке из светлого меха лежало украшение, которое было ей знакомо и вызывало крайне неприятное чувство. Это был треугольник вершиной вниз. Когда она впервые его увидела, она была в отчаянии, заключение поначалу лишило ее ясности мысли и душевного покоя. Теперь же ум ее был чист, и она узнала символ, изображенный на этом медальоне – это был перевернутый знак веры друидов. Медальон был на темноволосой женщине с широкими седыми прядями, которая принесла Ллис воду… То самое питье, что погрузило девушку в неестественно глубокий сон… Из разговора, подслушанного на лестнице, Ллис знала, что женщину звали Гитой.
Гнев и страх охватили Ллис. Они мешали ей ясно мыслить. К тому же перед ней предстал образ Адама, что само по себе было опасно. Любые мысли об этом прекрасном мужчине грозили лишить ее контроля над собой. Она постаралась изгнать образ златовласого воина, занесшего меч, чтобы ее защитить, и воспоминания о волнующих мгновениях, последовавших за ее спасением, – о янтарном огне его глаз, о поцелуях и объятиях, от которых разрывалось ее сердце, с ни с чем не сравнимом удовольствии быть рядом с ним.
То, что он занимал ее мысли даже в минуты смертельной опасности, лишний раз доказывало, каким пагубным влиянием обладает этот человек. Выбранив себя, Ллис отвернулась от лежавшего на шкуре медальона, чтобы со всей серьезностью предаться исполнению триады, которая должна была даровать ей покой. К этой мольбе она добавила еще и молитву, которую тихонько пела в монастыре.
И Ллис действительно ощутила в душе мир и покой. Затем пришло желание побыстрее покинуть убежище под ивой. Но прежде она порылась в ранце, стоявшем возле свернутой темной шкуры. Она была уверена в том, что ее преследователи будут искать фигуру в монашеском одеянии. Поэтому она обрадовалась, когда нашла в ранце платье. Хотя вишневый цвет был не самым подходящим для бегства через лес, платье было примерно ее размера, оно явно не принадлежало Гите, которая была заметно полнее.
Ллис сбросила домотканую рясу, быстро надела вишневое платье и обнаружила, что оно хорошо сидит на ней… даже слишком хорошо. Никогда еще она не носила платья, так плотно облегавшего ее фигуру. Она расправила спереди кружева, чтобы прикрыть грудь. Ее смущало, что это облегающее платье открывало грудь гораздо сильнее, чем она считала возможным. Увидев ее в таком одеянии, Адам сочтет ее настоящей распутницей! Она вновь отбросила настойчиво преследующие ее мысли об этом человеке. Ее неудобство и его неудовольствие сейчас не имеют значения. Что будет, то будет! Нескромность в данном случае просто мелочь, потому что сейчас есть дела поважнее – надо избавиться от врагов.
Она вновь покопалась в ранце и обнаружила маленькую сумочку из ткани, очень похожую на ту, которую у нее забрали похитители. И вновь ее покой был нарушен. На этот раз от волнения. У нее появилось такое ощущение, что сейчас она обнаружит сокровища, достойные короля. В горле у нее стоял ком. Она положила сумку на свернутую темную шкуру, вынула из сумки кремень, небольшие флаконы и… белый кристалл, очень похожий на тот, что был в ее собственной сумочке. Полумрак лесного убежища осветила улыбка: она получила доказательство того, что ее связь с силами природы все еще достаточно сильна. Ее мольбы не остались без ответа. Сознание этого было для нее так же важно, как и находка белого кристалла. Хотя это был и не ее собственный кристалл, она надеялась, что он ответит на ее призыв, когда ей это понадобится.
Ллис осторожно положила в сумку кристалл и кремень, который мог пригодиться для практических нужд. Что за эликсир был во флаконах, она не знала, но вспомнив о том сонном зелье, что ей добавили в воду, подумала, что ей это не понадобится, и оставила флаконы в ранце. На дне ранца она нашла пояс из бронзовых дисков, скрепленных между собой крючками и петлями. Ллис никогда не носила других поясов, кроме плетеных, но сейчас она подумала, что пояс ей понадобится – она повесит на него сумочку. Сложив монашеское одеяние, Ллис положила его в ранец, где теперь кое-чего не хватало. Она повернулась, чтобы уйти, но ее внимание вновь привлекли тлеющие угли. На этот раз их свет отражался в странном медальоне, темная тусклая поверхность которого теперь ярко сияла.
Медальон производил на нее отталкивающее впечатление, но она помнила, что Гита использовала свое могущество против тех, кого Ллис любила, поэтому девушка протянула руку и взяла медальон. Вероятно, Глиндор может использовать подобные мерзкие вещи для предотвращения грозящих опасностей. Она быстро убрала его с глаз долой, словно это было ядовитое насекомое, уложив в сумочку рядом с белым кристаллом.
Ллис вышла из убежища под ивой не там, где вошла, а с противоположной стороны, и тотчас же почувствовала, что ступает уже не по траве, а по мху. Неподалеку должна быть речушка. Она замерла и постояла абсолютно неподвижно. Ей удалось расслышать тихий шелест ручья, который напомнил о том, что она давно в пути и пора утолить жажду. Ллис двинулась на звук воды, который постепенно становился громче, и наконец вышла на берег. Перед нею неслась узкая бурная речушка. Набрав прохладной воды в пригоршню, она напилась и пропела благодарную триаду. Это было нечто большее, чем благодарность за утоление жажды. Она собиралась идти вверх по течению, надеясь, что речка приведет ее к тому холму, с которого они с Адамом видели укрепленный монастырь, а уж оттуда будет не трудно найти дорогу в Трокенхольт. Уверенная в разумности такого плана, она с легким сердцем отправилась в путь.
К полудню Ллис вышла на вершину холма. Она была убеждена, что выбрала правильный путь, и в то же время понимала, что если ее поймают, то убьют. Она отправилась в глубь леса, избегая тропинок. Она шла напрямик через подлесок под сенью дремучего леса.
– Это невозможно! Говорю тебе, мне больше нельзя было оставаться в Трокенхольте!
Элис бушевала, размахивая руками и шагая из конца в конец по убежищу под ивой. Ее тетка бесстрастно наблюдала за ней.
Когда девушка наконец начала успокаиваться, Гита встала. Ее пышные черные юбки взметнулись, словно крылья ворона.
– Нельзя сказать, что ты потерпела неудачу. Твое неожиданное и незапланированное возвращение – лишнее свидетельство нашего могущества, что очень важно на пути, по которому нас ведет судьба.
Элис была немало удивлена таким решением Гиты. Она откинула с лица спутанные темные волосы и сквозь зеленый сумрак посмотрела на тетку.
Гиту всегда забавляло, когда окружающие попадали в неловкую ситуацию, и чем больше было их отчаяние, тем больше удовольствия оно доставляло Гите. Сейчас губы ее насмешливо изогнулись, что, впрочем, могло сойти за улыбку.
– Если бы ты осталась, ситуация действительно стала бы невозможной. Какие бы объяснения ты смогла предложить, если бы встретилась со своим двойником?
– Так она на свободе? – У Элис перехватило дыхание.
Гита кивнула, и на серебряных прядях заплясали отблески костра.
– Рано утром она удрала из монастыря. – В словах Гиты чувствовалось ехидство. – Я говорила, что ее надо убить. Но куда там! Епископ расхныкался насчет нарушения клятв! Ха! Как будто он давным-давно не нарушил их из-за своей жадности!
– Даже если бы эта девчонка не бежала, все равно я не смогла бы там оставаться. – Она немного помолчала, прежде чем объяснить, в чем дело. – Если бы я осталась, мне бы пришлось обманывать сразу двух колдунов, которые ее хорошо знают, слишком хорошо, чтобы поверить, что я – это она.
– Неужели Глиндор? – сразу же представив себе возможные последствия, Гита перешла к главному.
– Ну да, – ответила Элис, но не могла на этом остановиться. – И с ним молодой, по-видимому, не менее могущественный.
Гита не желала даже слышать о том, что молодой колдун может равняться старому по могуществу, совершенно не важно, так это на самом деле или нет. Она пришла сюда именно для того, чтобы бросить вызов Глиндору, для этого предложила она свои услуги алчным и вздорным саксонцам.
Взглянув в черные глаза тетки, Элис поняла, что та полностью сосредоточилась на своей цели. И все же Элис хотела получить ответ на беспокоившие ее вопросы.
– Наш план иметь разведчика в стане врагов провалился. Что же мы теперь должны делать? И что мы можем сделать, чтобы помешать Ллис рассказать о наших планах не только двум воинам, но, что гораздо хуже, двум колдунам, потому что именно они могут помешать их осуществлению?
Гиту разозлила паническая нотка в голосе Элис.
– Воинов мы предоставим епископу и этому избалованному принцу, а колдунами займусь я. Мне доставит большое удовольствие с ними справиться, потому что я обладаю большим могуществом, чем они. А что до твоего двойника, так ей я расставила хорошую западню. – Гита невольно поднесла руку к груди, где обычно висел медальон, и Элис неожиданно поняла, что драгоценной эмблемы нет на месте. Гита злорадно добавила: – Она сделала выбор, и мы увидим ее поражение. Мы выиграем там, где проиграли эти дураки из монастыря!
ГЛАВА 11
– Я знаю, мама, что не должна была есть эти белые ягоды. Ты предупреждала, чтобы я их даже не пробовала.
Аня сидела на коленях у матери на стуле возле камина. Ивейн отпустил ее, как только они вошли в зал, и девочка побежала к матери. Однако вскоре Ивейн взглядом напомнил ей: нужно сдержать обещание и рассказать о том, что случилось в лесу.
– Но леди сказала мне, что это самые сладкие ягоды на свете, и что я могу попробовать хоть одну. – Маленькие пальчики показали, какой крошечной была ягодка. Зеленые глаза девочки внимательно смотрели на мать, требуя понимания. – Они были слаще медового пирога, который ты иногда делаешь. Ну правда же, они были очень сладкими.
Когда Брина подняла серые глаза, чтобы встретиться взглядом со стоявшим рядом молодым колдуном, они так потемнели, что стали черными, как уголь. Не было ничего удивительного в том, что Аня осмелилась попробовать ягоду. Было бы странно, если бы она не попробовала. Но вторая часть ее рассказа была поразительной. Белые ягоды были очень горькими и страшно ядовитыми. Лишь злое колдовство могло убедить ребенка в обратном.
– Ты съела только одну? – Ивейн ласковым вопросом побуждал девочку рассказать все до конца.
Зеленые глаза Ани вспыхнули, протестуя, но она помнила, что поклялась рассказать все, и она сдержит слово.
– Нет. Они были такими вкусными, что я схватила сразу много, а потом еще и еще. – Выпрямив хрупкие плечи, она добавила, защищаясь: – Это было нехорошо, но иногда ведь так же поступают взрослые, когда едят слишком много. Я заснула и немного поспала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28