Со смешанным чувством он подчинился ее заботам.– Если все эти ночи вы спали рядом со мной, а я этого не чувствовал, значит, я должен был быть без сознания, – пробормотал он, когда она отодвинулась, принимая менее соблазнительную позу.– Что-то в этом роде, – согласилась Обри, разглядывая его. – Но если вы будете вести себя разумно, худшее окажется позади.Остин попытался сесть, но обнаружил, что слишком ослабел, чтобы выполнить свое намерение. Он откинулся на мягкую подушку, как по волшебству скользнувшую ему под спину.– Вести себя разумно?Он вопросительно приподнял бровь.– Вам нельзя шевелить ногой, пока она не начнет заживать. Потом, когда затянутся раны, время от времени можете чуть-чуть двигать ею, чтобы не остаться хромым. Вы еще надолго останетесь в этой комнате.Остин застонал и закатил глаза.– Где же справедливость? – спросил он, обращаясь к небу. – Оказаться в постели с хорошенькой женщиной и не иметь возможности пошевелиться, чтобы удержать ее от дерзостей! Был ли когда-нибудь еще такой же неудачник, как я?Усмехнувшись, Обри запечатлела на его бровях поцелуй, мгновенно увернулась от его объятий и потянулась за одеждой.– Если хотите, я могу прислать вашу мать, чтобы она ухаживала за вами. Она наверняка найдет мне кровать в Дауэр-Хаус, стоит мне об этом попросить.– Пожалуйста, спасите меня от моей матушки… Она принесет сюда свои карты и вытянет те небольшие деньги, что у меня еще остались. Но как я оказался в вашей кровати? Разве вам не было бы так же легко ухаживать за мной, окажись мы с вами в разных комнатах?Обри загадочно посмотрела на него. Ей не хотелось напоминать ему об их сделке, говоря об Адриане. Но сказать было необходимо. Обри решила, что Остин еще слишком слаб, чтобы протестовать.– Это можно устроить, если вы хотите, чтобы один из нас делил постель с вашим зятем. Или нам постелить ему на полу? – добавила она, беспомощно терзая гребнем свои волосы в ожидании Матильды.– Адриан? – изумленно перепросил Остин. – Вы положили в той комнате Адриана? Как он? Сколько он уже здесь? Я должен па него взглянуть.Он беспокойно зашевелился, пытаясь откинуть одеяло.– Я немедленно отошлю его на конюшню, если вы попытаетесь выкинуть такую глупость, – жестко ответила Обри, поворачиваясь к нему лицом. – Я не для того изнуряла себя, спасая вашу несчастную ногу, чтобы вы пустили все насмарку из-за своей прихоти.Остин упал на подушки и закрыл глаза. Он был слабее, чем считал, но не хотел сдаваться на милость маленькой мучительницы. Он застонал больше от осознания своего положения, чем от боли в ноге. Но результат оказался поразительным.Обри мгновенно бросила щетку для волос и кинулась осматривать его ногу. Когда Остин схватился за одеяло, чтобы предотвратить подобную вольность, она уперла руки в бедра и уставилась на него негодующим взглядом.– Милорд Хитмонт, я смотрела на вашу ногу каждый день до этой ночи. Теперь вам нечего упрямиться.– Со мной все в порядке, – возмущенно ответил он. – Мне нужна ночная ваза и завтрак, именно в таком порядке, И я хочу знать об Адриане. Прямо сейчас.Она вспыхнула, но подобрела.– Его принесли прошлой ночью. Он в плохом состоянии, но доктор Дженнингс сказал, что он будет жить. Джон за ним присматривает.Матильда, наконец, появилась в дверях, и Обри с облегчением встретила ее появление. С проснувшимся Остином ей самой почти наверняка не управиться.Но природа взяла свое. Вскоре после завтрака Остин вновь заснул и проспал несколько дней подряд, медленно набираясь сил. Когда он просыпался, то ел с аппетитом, громко жалуясь на свое заточение, но моментально засыпал, когда Обри начинала, говорила о проблемах в поместье. С любовью и страхом смотрела она на его сон, зная, что каждый день приближает их к решению, с которым она не хотела мириться. Мало-помалу ему станет лучше, и он поймет, что у него есть жена, которой он не хочет. Как заставить его изменить мнение?Письмо от ее отца к Остину пришло спустя несколько дней после отъезда доктора Дженнингса, и Обри добавила его к вороху писем, громоздившемуся на столе. Она не решалась порвать его, но и не пыталась передать Остину. Что бы ни хотел сообщить ее отец, это могло подождать.Когда прибыло следующее письмо от герцога, адресованное уже Обри, она нахмурилась. Повелительный почерк ее отца было не так легко проигнорировать, как прочие подписи на неоткрытых конвертах. Внутри она обнаружила царственное распоряжение отправляться к Пегги на время ее родов. Поскольку Алван упорно отказывался оторваться от своих книг, это значило, что ей нужно отправляться в Лондон при первом же удобном случае. Обри не имела никакого желания подчиняться. Она видела в Лондоне все, что хотела. Ее место здесь. Она изорвала письмо в клочки и бросила в камин, прежде чем подняться к Остину.Когда она вошла, он не спал. У него уже появились силы, чтобы садиться самостоятельно, что он сейчас и проделал. При ее появлении он отбросил в сторону книгу, которую пытался читать.– Я больше не могу здесь рассиживаться, Обри. Позовите Джона и подайте трость. Я хочу посмотреть, как дела у Адриана.Распоряжения были отданы непререкаемым тоном, но Обри не сделала ни малейшей попытки подчиниться им. Она подошла к окну, оглядела задний двор и посмотрела на падающую листву. Возможно, снег выпадет рано. Возможно, зима выдастся снежной и окажется немыслимым вернуться в Лондон до весны.– Говорят, на севере забастовка ткачей. Они остались без работы, когда люди начали покупать чулки машинной выделки. Их семьи голодают. Они устраивают демонстрации и пытаются привлечь внимание правительства. Как вы думаете, у нас не будет революции, как во Франции? – поинтересовалась она с отсутствующим видом.Остин уставился на нее как на сумасшедшую.– Черт возьми, Обри, если она начнется, я буду первым, кто ее поддержит! Я требую свою трость, или вы хотите посмотреть, как стонущий человек будет ползти по полу, чтобы получить то, что он хочет?Привлеченная облачком пыли вдали на дороге, Обри продолжала глядеть в окно.– Лихорадка Адриана еще не прошла. Будет очень прискорбно, если и вы ее подхватите. Ваша мать и Джон делают все, что могут, но у него мало сил. Мне очень жаль, Остин. Если вы думаете, что это может помочь, я могу взять на себя обязанности вашей матушки, и сделать все от меня зависящее. Врач предупредил о нежелательности того, чтобы я бродила между покоями, так что мне придется научить вашу мать перевязывать вашу рану; Но так как вы уже начали поправляться, это не составит особого труда.Отсутствие эмоций в голосе Обри было неестественным, и Остин обеспокоено посмотрел на нее. Возможно, от нее потребовалось слишком много усилий, чтобы рассчитывать на большее. Она привыкла жить, ничего не ожидая. С чувством вины он понял, как трудно ей было с ним. Она сделала все, о чем он ее просил, и даже больше, а ему нечего предложить ей взамен. – Вам, однако, следовало мне сказать, – ответил он мягко. – Я достаточно окреп, чтобы взять на себя принятие некоторых решений. Никто не ждет от вас чуда. Если моя мать и Джон не смогут вылечить Адриана, то и вы не сможете. Вы и так приложили немало трудов, заботясь об инвалиде; я не прошу вас взяться еще за одного. Но не скрывайте от меня ничего, Обри, – у меня больная нога, а не голова.Вспоминая в тысячный раз, что она не рассказала ему о визите шерифа, Обри стояла, отвернувшись. Возможно, время уже настало.К счастью, на дороге, которую она разглядывала, появился экипаж, и она с радостью ухватилась за возможность сменить тему. Карета была большой и богато украшенной, но герб на ее дверце отсутствовал. Кто мог приехать в такую глушь, ни, словом не предупредив? Виновато вспомнив кипы нераспечатанных писем, Обри с любопытством следила за каретой.– Было время, милорд, когда я приготовилась поверить в противоположное, но давайте отложим этот разговор на другой раз, – ответила она на его предыдущее замечание. – Кто, по-вашему, может быть хозяином прекрасного ландо, запряженного четверкой серых рысаков? Его слуги одеты в желтое.Остин с интересом задумался над ее вопросом. Он провел в бездействии так много времени, что сейчас был бы рад любой компании.– У меня есть друзья в Эксетере, чьи слуги носят желтые ливреи. Не припомню их дорожного снаряжения, но в это время года, думаю, они должны быть в Лондоне. Вы не войдете, кто в карете?– Нет.Обри удивленно подняла брови, увидев суматоху, поднявшуюся во дворе. Карета подъехала не к парадному подъезду, а к боковому, которым обычно пользовались домашние.– Кто бы это ни был, он держит большой выезд. На передке и запятках не меньше дюжины лакеев, а кучер отдает Джейми распоряжения с хозяйским видом. Как странно. Кажется, это женщина, а путешествует в одиночестве. Я не узнаю ее.– В одиночестве с дюжиной лакеев? – насмешливо переспросил Остин. – Невероятное утверждение.– Лакеи не считаются, – упорствовала Обри. – Леди должен сопровождать отец, или муж, или компаньонка. Несмотря на это, она выглядит по-царски. Как жадно она смотрит на наши окна! Остин, у вас нет второй жены, о которой вы мне не рассказывали? – спросила Обри только наполовину в шутку. Эта женщина, в самом деле, вела себя так, словно была хозяйкой замка.– Бог мой, Обри! Что мне делать с вами двумя? – возмутился Остин, и только тогда описание Обри начало приобретать для него смысл.– Эта царственная леди… У нее волосы темнее моих? Выше среднего роста?Обри кивнула, сгорая от любопытства, пока леди нетерпеливо ждала лакея, который бы доложил о ней. Почти черные волосы женщины были собраны в замысловатую прическу, контрастировавшую с модной в Лондоне греческой. Несмотря на царственную осанку и внушительный экипаж, женщина была одета в пышное платье с низкой талией, вышедшее из моды несколько лет назад.– Кто она? – потребовала объяснений Обри, когда Остин застонал от ее молчаливого согласия с его описанием.– Моя сестра!Обри изумленно посмотрела на красивую, самоуверенную женщину и кинулась к гардеробу.– Я не могу спуститься вниз в таком виде! Посмотри на меня! Я в старом домашнем платье, юбка измята, а мои волосы…Остин рассмеялся.– А не выступить ли вам в роли служанки, а не дочери герцога? Думается, я неплохо разыграл перед вашими друзьями роль секретаря.Обри возмущенно поглядела на него и не удостоила ответом. Она поспешно умылась и перебрала заколки, собирая непослушные волосы. Затем сбросила передник и с отчаянием уставилась на неряшливый муслин, который носила, выполняя работу по дому. Она не может встретить свою золовку в таких лохмотьях. Что она подумает?Топот башмаков по лестнице предупредил о приближении Джоан с новостями об их гостье. Обри преодолела смущение и вступила в борьбу с рядом пуговиц на спине.– Подойдите сюда, я помогу, – успокаивающе проговорил Остин.Обри села на край кровати, и его ловкие пальцы быстро справились с раздеванием. Она выглянула, чтобы ответить на стук Джоан, сказала служанке, что скоро спустится вниз, закрыла дверь и поспешно высвободилась из затрапезного платья.Остин с восхищением рассматривал сквозь нижнюю сорочку фигуру своей жены, когда она кинулась к гардеробу и извлекла бледно-желтое платье из муслина с вставками из лент. Высокая талия подчеркивала грудь, а короткие рукава обнажали точеные руки. За минуту она смогла превратиться из служанки в леди. За такое зрелище он не пожалел бы отдать все золото Англии.– Да понимаете ли вы, что если Эмили узнала, что ее муж здесь, она не заметит, во что вы одеты – хоть в коровьи шкуры? – спросил он со смехом.– Первое впечатление очень важно, – настаивала Обри. Она бросила ему полотняную сорочку. – Оденьтесь. Полагаю, она захочет видеть вас хоть чем-то прикрытым.– Если так, мне придется вначале раздеться, – хмыкнул он, когда Обри тем же манером переправила ему щетку для волос. Он торопливо стащил старую ночную сорочку и потянулся за чистой рубашкой.Взволнованная видом загорелого тела, появившегося между простыней, Обри поспешно положила щетку на умывальник рядом с ним и направилась к двери. Пока он был ее пациентом, она видела его обнаженным. Однако сейчас, когда он говорил с ней как муж с женой, его мужское естество стало ее смущать. Она не хотела волноваться еще больше.Но холодная, самоуверенная молодая женщина, вошедшая в гостиную, чтобы приветствовать гостью, казалось, не могла волноваться вообще. Она сердечно улыбнулась, протянула руку и приветствовала очаровательную посетительницу по имени.– О, Бог мой, вы, должно быть, леди Обри! – Эмили отступила на шаг и с недоверием и восхищением оглядела хозяйку. – Остин говорил, что вы привлекательны, но и словом не обмолвился, что вы – чистой воды бриллиант. И так юны! Вы должны рассказать мне, как вам это удалось. Я думала, мой брат решил остаться замшелым старым холостяком. Я боялась встречи с вами. Где Остин? Он поправился?Улыбка Обри потеплела от такого напора.– Он выздоравливает после несчастного случая и не может спуститься вниз, чтобы встретить вас. Я провожу вас к нему, когда захотите. Одна из служанок уже на пути в Дауэр-Хаус, чтобы предупредить вашу мать о вашем приезде. Если бы я знала, что вы приедете, я бы приготовила вам комнату. Ваши покои нужно слегка освежить. У вас есть багаж?Эмили нетерпеливо потрясла головой.– Я все оставила в Эксетере. Я не знала, какого приема мне здесь ожидать. Отведите меня к Остину. Я очень хочу знать, что он слышал об Адриане. Не могла же я дожидаться следующего письма. Если его должны сюда привезти, я хочу подождать его прибытия. Вы что-нибудь знаете об этом? – спросила она с тревогой, и ее раскосые глаза впились в лицо Обри в поисках ответа.Обри надеялась дать своей гостье минутную передышку, прежде чем обрушить на нее новости, но теперь увидела, что это неверная мысль. Если бы в лихорадке наверху метался Остин, она хотела бы узнать об этом немедленно.– Адриан уже здесь, – мягко ответила она. В ответ на восторженный крик радости Эмили Обри коснулась ее руки и предупредила: – Он очень болен и никого не узнает. Думаю, Джон сейчас рядом с ним. Не хотите ли передохнуть, прежде чем я отведу вас к нему? Ваше путешествие должно было быть долгим…– Сейчас. Проводите меня к нему сейчас, – потребовала женщина твердо, несмотря на слезы, выступившие на глазах.– Конечно, – понимающе ответила Обри и повела ее в комнату Адриана.Джон был заранее предупрежден и позаботился прикрыть изуродованную спину больного легкой полотняной простыней перед их приходом. Несмотря на это, Эмили задохнулась от ужаса при виде истощенного мужчины, лежащего меж простыней. Джон подстриг и вымыл его тонкие белые волосы и бороду, но он все равно не выглядел тем красивым, жизнерадостным моряком, каким был когда-то.– О, мой Бог, – прошептала Эмили, опускаясь на колени у кровати и прикасаясь к горячему лбу Адриана. Духи Эмили пропитали спертый воздух тесной комнаты. Обри не знала этого запаха, однако мужчина в кровати, очевидно, узнал его даже в горячечном бреду. Он застонал, беспокойно зашевелился, и ее имя слетело с его сухих губ.Обри не могла сдержать слез, когда Эмили беспомощно прильнула к кровати. Она кивнула Джону, и они покинули комнату. Глава двадцать пятая Остин приветливо смотрел на сестру. Она утерла слезы с лица и причесала волосы, но глаза были еще влажными и затуманенными, и она свернулась на кресле с высокой спинкой, как обиженная маленькая девочка. Красивая, высокомерная леди, прибывшая сюда ранее, превратилась во всхлипывающее дитя.Он любил свою сестру и не мог не заметить отличия ее состояния от холодной решимости на лице Обри. Обри могла плакать, рыдать и проклинать судьбу, но никогда не отдавалась этому надолго и не теряла здравого смысла в любой ситуации.– Теперь, когда ты здесь, Адриан непременно поправится, я в этом уверен, – увещевал Остин. – А где дети? Ты привезла их с собой?– Конечно, привезла, – ответила Эмили. – Я оставила их в Эксетере с няней Треверсов.– О, ты должна была привезти их сюда, Эмили, – взволнованно вмешалась Обри. – Я уверена, Адриан захочет их видеть, когда очнется. Это даже может помочь ему прийти в себя. Признаю, условия у нас здесь не шикарные, но….Эмили стала выглядеть бодрее.– Вы не поняли? Я боялась помешать, зная, что вы и Остин только недавно поженились, а этот сарай невозможно привести в порядок, но я буду помогать, чем смогу. Для меня это будет возвращением домой, и я уверена, дети будут в восторге. Остин и я пережили тяжелые времена…Остин нахмурился.– Старое должно быть забыто, Эмили. Будущее обещает быть еще хуже. Что бы вы ни делали, не говорите детям о наших «приключениях» здесь. Нам повезло, что мы не покончили с собой.– Обещаю, Остин! Ты говоришь как старик, но, полагаю, ты прав. Сорванцы бог знает что натворят, если не забрать их сюда.Явно обрадованная перспективой привезти своих детей в их родовое поместье, Эмили покинула комнату гораздо более уверенной походкой, чем вошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42