Собираясь идти спать, Клифф не взял графин с собой в спальню.
Из кухни донеслись пронзительные крики Пиппина, которого мыли служанки. Чедуэлл поморщился и тут же поймал на себе полный осуждения взгляд Джона, спускавшегося по лестнице, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Старый дурак явно неодобрительно относился к поведению Чедуэлла, который злоупотреблял спиртным. Вспомнив, что, прежде чем искать забвение в бренди, он должен позаботиться о сироте, Чедуэлл решительно зашагал в сторону лестницы, чтобы подняться в свою спальню. Перед его мысленным взором все еще стояли полные укоризны глаза Пенелопы. Она считала его совратителем, обидчиком ни в чем не повинных детей, пьяницей, шалопаем, мерзавцем, лгуном, которому нельзя доверять.
И он вынужден был признать, что Пенелопа права. На нем лежала даже большая вина, чем она могла представить себе. Список пороков и прегрешений Чедуэлла можно было бы продолжить. Раньше он считал, что, узнав всю правду о нем, Пенелопа ужаснется и прекратит с ним всякие отношения. И это был бы лучший выход из положения. Но теперь он больше всего на свете боялся, что это произойдет. Она была необходима ему как воздух, чтобы скрашивать горестное одиночество, освещать его жизнь улыбкой, чтобы прогонять его печали словом утешения. Но Пенелопа будет рядом с ним, только если он откроет ей правду. А правда разрушит все его надежды... Замкнутый круг!
Сидя до утра за бутылкой бренди, Чедуэлл пришел к выводу, что у него безвыходное положение. Наступивший день не улучшил его расположения духа, и он поднялся наверх, чтобы побриться и привести себя в порядок.
Увидев Пенелопу, Долли вскочила с места и бросилась ей навстречу. В салоне находились так же леди Риардон и гости, приехавшие к ней утром с визитом.
– Пойдемте прогуляемся, – сразу же предложила Долли, не дав Пенелопе присесть. – Погода такая великолепная, что не хочется сидеть взаперти.
– Дельфиния, что это нашло на тебя? Пригласи леди Тревельян пройти в комнату; Ты не даешь леди Нортруп и миссис Симмонс возможности даже поздороваться с новой гостьей, – сделала выговор леди Риардон своей порывистой младшей дочери, а потом уже радушно приветствовала Пенелопу: – Входите, дорогая. Дельфиния сама не своя с тех пор, как узнала о возвращении Артура.
Сняв шляпку, Пенелопа прошла в комнату, кивая гостям и приветливо улыбаясь хозяйке дома.
– Я очень рада за вас. Артур сейчас здесь? Как он себя чувствует?
– Генри отвез его в наш загородный дом, мы все вскоре отправимся туда, чтобы увидеться с ним. Он серьезно ранен, но врачи утверждаю что его жизнь вне опасности.
Однако эти хорошие известия, казалось, не радовали Долли, хотя она старалась улыбаться, чтобы не нарушить правил приличия. Что омрачало ее настроение? К сожалению, у Пенелопы не было возможности, поговорить с девушкой, так как в салоне тут же возник общий разговор, который она должна была поддерживать, чтобы не показаться невежливой. Вскоре прибыли новые гости.
Занятая своими мыслями, Пенелопа сначала не замечала косых взглядов, бросаемых на нее исподтишка, и перешептываний за ее спиной, но внезапно услышала, как кто-то тихим, полным ненависти и страха голосом упомянул в разговоре имя Грэма, и сразу же насторожилась.
Долли попыталась отвлечь внимание подруги, прежде чем Пенелопа успела повернуться и посмотреть, кто именно с такой злобой отзывался о виконте. Сев рядом с ней, Долли взяла ее за руку и начала рассказывать о красотах природы в графстве Суррей.
Пенелопа рассеянно внимала болтовне Долли, прислушиваясь к голосам в салоне, и вскоре so ее слуха донесся любопытный разговор.
– Описание совпадает! Все уже знают, что это именно он. Только знатное имя и титул мешают обвинить его в совершенных злодеяниях.
Это был тот же голос, который недавно с ненавистью упомянул имя Грэма. Однако Пенелопа не понимала, о чем идет речь и какое отношение имеет ко всему этому ее муж.
Долли отчаянно старалась отвлечь Пенелопу от разговора дам и предложила ей чашку горячего шоколада.
– Это прекрасный напиток. Мама купила этой шоколад в одном небольшом магазинчике в центре города. Знаете, в его окне сидит диковинная птица... – щебетала Долли, но Пенелопа уже не слушала ее.
Она сосредоточила все свое внимание на голосе дамы, которая в чем-то убеждала собеседницу:
– А кто еще, по-вашему, носит повязку на; глазу и обладает такой богатырской силой, что может вытащить женщину одним рывком из экипажа?
После этих слов в комнате установилась мертвая тишина. Побледнев, Пенелопа обернулась, чтобы увидеть ту, которая произнесла их.
Миссис Симмонс с вызовом встретила ее взгляд. Высокая тучная женщина, в годах, она была одета в тюрбан и широкое платье из набивной ткани в цветочек, которая лучше подходила для обивки стульев, нежели для одежды. Она держалась с большим достоинством, боясь уронить честь своего старинного рода, и смотрела на Пенелопу без тени растерянности или смущения.
– Мой муж носит повязку на глазу, миссис Симмонс, – спокойно заявила Пенелопа и пригубила чашку с шоколадом. – Вы говорите о нем?
Леди Риардон поспешила вмешаться, чтобы избежать скандала.
– У лорда Тревельяна на балу была замечательная повязка, если не ошибаюсь, подобранная в тон его сюртуку. На всех дам это произвело приятное впечатление, – сказала она, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Но миссис Симмонс говорила о чем-то другом, – возразила Пенелопа, решив во что бы то ни стало узнать, что все это значит.
Миссис Симмонс не заставила себя долго упрашивать. Она с готовностью приняла брошенный ей вызов.
– Я сказала, что ваш муж в точности соответствует описанию того злодея, который вытащил женщину из экипажа и до смерти забил ее палкой прямо на улице.
Пенелопа похолодела от ужаса и все же нашла в себе силы, чтобы спокойно и невозмутимо отреагировать на заявление миссис Симмонс.
– Все, что вы говорите, очень интересно. Впервые слышу, чтобы виконта описывали как жестокого злодея. Обычно его называют калекой и инвалидом. Уверена, что он будет польщен, когда узнает, что его принимают за дерзкого преступника!
Пенелопа поставила чашку на поднос и, несмотря на протесты хозяйки дома, встала, чтобы уйти.
– Мне пора, – заявила она. – Время пробежало так незаметно! Извините, но я должна вернуться домой прежде, чем муж хватится меня.
Иначе, пожалуй, он изобьет меня от досады дл полусмерти.
Гордо вскинув голову, Пенелопа быстро вышла из гостиной, однако даже ее выдержка и ирония не могли развеять слухов, которые упорно ходили по Лондону.
У дверей она столкнулась с баронетом Гамильтоном. Он направлялся к Риардонам с визитом, но, заметив мертвенную бледность, покрывавшую лицо Пенелопы, и ее сверкающие гневом глаза, бросился вслед за ней.
– Что случилось, Пенелопа? У вас такой вид, как будто вы только что вызвали кого-то на дуэль, – сказал Гай и увидел, что щеки Пенелопы вспыхнули.
– Похоже, так оно и есть, – ответила она. – Думаю, что вскоре ко мне явятся ее секунданты. Люди бывают безрассудно жестоки, – задумчиво промолвила она.
Гай не понял, что именно имела в виду Пенелопа.
– Все это имеет какое-то отношение к Тревельяну, не так ли? – осторожно спросил он. – Вы схлестнулись не с Долли, конечно...
Гамильтон выжидательно посмотрел на Пенелопу и, взяв ее под руку, перевел через улицу.
– Конечно, нет.
На Пенелопу внезапно навалилась страшная усталость, и она позволила себе слегка ссутулиться и понурить голову под сочувственным взглядом Гая. Грэм предупреждал ее, что тот порядочный шалопай и ему не следует доверять, но ей было приятно и необременительно его общество. Мужское обаяние Гая не имело над ней власти, но его участливое внимание служило немалым утешением.
Баронет некоторое время ждал, что Пенелопа сама раскроет перед ним душу, но она упорно молчала, и тогда он решил осторожно выведать у нее, в чем дело.
– Значит, это не Долли так сильно огорчила вас? Но речь все-таки идет о Грэме? – стал допытываться он.
– Речь идет о слухах, Персиваль. В своей жизни я слышала самые невероятные сплетни, но со временем они становятся всё отвратительней. – Взяв себя в руки, Пенелопа снова с благодарностью посмотрела на своего спутника, который внимательно слушал ее. – Мне не хочется докучать вам своими заботами и плохим настроением. Вы шли к Риардонам, так идите же. Я знаю, Долли с нетерпением ждет вас.
– Она не обидится, если я немного задержусь, – возразил Гай. – Я хотел лишь узнать, когда приедет Артур. Итак, о чем сплетничают эти кумушки? Я вижу, что вы очень огорчены!
– Я не хочу распространять слухи. И прошу вас, если вы любите Грэма, не ходите в эти дни по клубам. Мужу будет больно потерять на дуэли друга, вступившегося за его честь. Мне кажется, вам следовало бы поговорить с Грэмом и убедить его уехать на несколько месяцев в деревню, что бы отдохнуть и собраться с силами.
Остановившись у ворот особняка с горгульями, Гамильтон задержал в своих ладонях руку Пенелопы и пристально вгляделся в ее глаза:
– Я не терплю патетики, миледи, но вам готов признаться, что отдал бы жизнь за Грэма, если бы это потребовалось. Скажите, что происходит?
У Пенелопы не было ответа на этот вопрос, Печально покачав головой, она дотронулась до руки Гая:
– Я рада, что у Грэма есть вы. Не позволяйте ему рассориться с вами.
Стоя у окна, лорд Тревельян с тяжелым сердцем наблюдал за этой трогательной сценой. Красавчик Гай снова очаровал женщину, которая по праву должна была принадлежать ему, Грэму, И в этом он мог винить только себя самого.
Подавив стон отчаяния и досады, рвущийся из его истерзанной души, Грэм отошел от окна. Расправив широкие, как крылья орла, плечи к гордо вскинув голову, он решил целиком посвятить себя целям, ради которых жил все последние годы. Он должен был выполнить свое предназначение. Возможно, именно для этого Бог вновь даровал ему жизнь.
Вернувшись домой, Пенелопа занялась своими обычными делами, стараясь не думать о муже и его кузене – двух мужчинах, которые запутали усложнили ее жизнь. Она решила держаться от них на расстоянии.
Но она не могла забыть о ходивших по городу сплетнях. То, что Грэм был большого роста и носил повязку на глазу, еще не давало права сплетникам считать его тем злодеем, который убивал женщин на улицах Ист-Энда. Пенелопе казалось нелепым предположение, что изувеченный калека мог вытаскивать сопротивлявшихся женщин из экипажей и забивать их палкой до смерти. И все происходило так быстро, что никто не успевал остановить его. Нет, это было невероятно!
Однако с другой стороны, Пенелопа помнила, как Грэм однажды отбросил трость и, подхватив ее на руки, отнес к экипажу. Пенелопа порозовела от удовольствия и смущения одновременно, когда перед ее мысленным взором возникла эта сцена. И тут она вдруг подумала о том, что Грэм сегодня не ночевал дома, и ей стало нехорошо. Нет, Пенелопа не верила в то, что он был способен убить женщину, но ей было больно от мысли, что ее муж предпочитает ей любовницу, которую втайне содержит. Это оскорбляло Пенелопу.
Известив Ларчмонтов о том, что, к сожалению, не сможет воспользоваться их любезным приглашением сегодняшним вечером, она осталась дома. Нет, Пенелопа не боялась, что после инцидента в гостиной леди Риардон высшее общество отвернется от нее. Дело было в другом Она не хотела покидать свою комнату, опасаясь встречи с Грэмом или Чедуэллом. У Пенелопу не было сил общаться с ними. Попросив, чтобы' ей подали обед в спальню, она заперла дверь на замок и, почувствовав себя в безопасности, села писать письма друзьям в Гемпшир.
Заметив, что Пенелопа весь день не выходили из своей комнаты и даже не спустилась в столовую, чтобы пообедать, виконт встревожился. Его чувства пришли в смятение, самые худшие предположения мучили его. В конце концов он не выдержал и поднялся наверх, однако дверь в комнату жены оказалась запертой. Это было невероятно! Никогда еще она не закрывалась от него на засов и не запрещала входить к ней, когда ему будет угодно. Грэм понимал, что смертельно оскорбил Пенелопу, даже, возможно, навеки потерял ее, но до этого момента не представлял, в чем может выразиться такое резкое изменение ее отношения к нему. Его задело за живое то, что теперь он был уравнен в своих правах с Джоном или любым другим слугой. Но все же он ушел, не проронив ни слова.
Не подозревая, какую бурю чувств она подняла в душе мужа, Пенелопа на следующее утро спустилась в гостиную в хорошем расположении духа. Грэм обещал, что им, возможно, скоро предстоит поездка в Гемпшир, и она стала думать об этом не терзая себя больше тяжелыми мыслями.
Пенелопа решила не посылать слуг за экипажем, а прогуляться до каретного сарая и приказать там заложить фаэтон. Выйдя из дома через черный ход, она залюбовалась росшей на заднем дворике вишней, которая в этом году зацвела довольно поздно. Проходя мимо кухни, Пенелопа вспомнила о мальчике, который вчера явился в их дом, и решила узнать, как у него идут дела.
Она не сомневалась, что Чедуэлл уже позаботился о Пиппине, однако старалась не допускать мысли, что мальчик – его сын, поскольку считала, что даже такой шалопай и повеса, как Чедуэлл, не мог так дурно обойтись со своим собственным ребенком. Нет, пострел, наверное, имеет какое-то отношение к приключениям Чедуэлла в трущобах Лондона. Может быть, мальчик знает Нелл и может рассказать Пенелопе, как она поживает?
Ступив на усыпанную гравием дорожку, ведущую к конюшне и каретному сараю, Пенелопа увидела худенького мальчика лет десяти – одиннадцати с ведрами в руках. Упавшая на лоб прядь темных волос подчеркивала белизну его лица, которое казалось бледным не только от недостатка солнца, но и от отсутствия обычного слоя грязи. Мальчик торопливо направлялся к помпе.
Не замечая, что за ним наблюдают, он изо всех сил нажал на тугой рычаг, чтобы пустить воду полной струей, и торжествующе улыбнулся, когда его усилия увенчались успехом. Наполнив ведра, мальчик с трудом поднял их медленно двинулся к распахнутым воротам конюшни, стараясь идти осторожно, чтобы не расплескать воду.
Он казался таким трогательным, что у Пенелопы сжалось сердце. Даже если учесть, что мальчик теперь сыт, ему еще не хватало силенок, чтобы носить такие тяжести, и Пенелопа поспешила ему на помощь. Догнав его, она взяла одно ведро.
– Давно уже я не носила воду, – промолвила она. – Дай-ка попробовать, не разучилась ли я выполнять эту простую работу?
Мальчик недоверчиво посмотрел на изящную леди, разряженную в платье с сиреневыми лентами и рюшами. Он никак не ожидал, что она возьмет в свои белые изнеженные ручки тяжелое ведро.
– Вот это да, чтоб мне провалиться! – воскликнул он в изумлении.
Пенелопа недовольно поморщилась и покачала головой.
– Не порть это прелестное утро таким нелепым восклицанием. Попробуй лучше сказать; «Спасибо, миледи».
– Спасибо, миледи, – поспешно повторил он, и его карие глаза сделались круглыми от изумления, когда Пенелопа вошла в ворота конюшни. – Но мне, пожалуй, надерут уши, когда увидят, что вы стали помогать!
– Мы еще посмотрим, кто кому надерет уши, – заявила Пенелопа.
Конюхи – рослые крепкие парни, лежавшие На мешках с зерном и охапках соломы, – вскочили на ноги, увидев, что в тускло освещенную конюшню входит виконтесса. Она вовсе не походила на идиллическую пастушку, скорее, перед ними предстал карающий ангел. Конюхи впервые видели миледи, державшую в руках ведро воды, и оробели.
– Здесь остались только немощные старики и калеки, неспособные принести воды? – зловещим голосом спросила она и, прищурившись, обвела всех сердитым взглядом. – В таком случае его светлость уволит вас, поскольку не может заставлять больных людей выполнять работу, которую они не в состоянии делать!
Долговязый молодой конюх, двое приземистых крепких парней и кучер, который был уже в годах, но еще полон сил, поежились. Леди Тревельян редко отчитывала кого-нибудь, но они знали, что она может быть очень резкой, несмотря на свою внешнюю мягкость и доброту.
– Но, миледи, – осмелился возразить конюх, – мальчишка больше ни на что не годится!
– И не будет ни на что годен, если надорвется в столь юные годы, – резко заявила Пенелопа. – Неужели никто из вас не помнит, что тоже был ребенком и из последних сил старался услужить взрослым? Не помнит, как с ним обходились в детстве? Или вы хотите обращаться с детьми так же жестоко, как порой обходились с вами, и унижать их, как унижали вас?
Конюхи молча, понурив головы, слушали Пенелопу, боясь поднять на нее глаза. В их памяти всплывали картины детства, где было все: и ругань взрослых, и побои, и примеры доброты – а они невольно вспоминали, что значит быть беззащитным ребенком.
– Я возьму его под свою опеку, миледи, – сказал один из парней, и Пенелопа кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Из кухни донеслись пронзительные крики Пиппина, которого мыли служанки. Чедуэлл поморщился и тут же поймал на себе полный осуждения взгляд Джона, спускавшегося по лестнице, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Старый дурак явно неодобрительно относился к поведению Чедуэлла, который злоупотреблял спиртным. Вспомнив, что, прежде чем искать забвение в бренди, он должен позаботиться о сироте, Чедуэлл решительно зашагал в сторону лестницы, чтобы подняться в свою спальню. Перед его мысленным взором все еще стояли полные укоризны глаза Пенелопы. Она считала его совратителем, обидчиком ни в чем не повинных детей, пьяницей, шалопаем, мерзавцем, лгуном, которому нельзя доверять.
И он вынужден был признать, что Пенелопа права. На нем лежала даже большая вина, чем она могла представить себе. Список пороков и прегрешений Чедуэлла можно было бы продолжить. Раньше он считал, что, узнав всю правду о нем, Пенелопа ужаснется и прекратит с ним всякие отношения. И это был бы лучший выход из положения. Но теперь он больше всего на свете боялся, что это произойдет. Она была необходима ему как воздух, чтобы скрашивать горестное одиночество, освещать его жизнь улыбкой, чтобы прогонять его печали словом утешения. Но Пенелопа будет рядом с ним, только если он откроет ей правду. А правда разрушит все его надежды... Замкнутый круг!
Сидя до утра за бутылкой бренди, Чедуэлл пришел к выводу, что у него безвыходное положение. Наступивший день не улучшил его расположения духа, и он поднялся наверх, чтобы побриться и привести себя в порядок.
Увидев Пенелопу, Долли вскочила с места и бросилась ей навстречу. В салоне находились так же леди Риардон и гости, приехавшие к ней утром с визитом.
– Пойдемте прогуляемся, – сразу же предложила Долли, не дав Пенелопе присесть. – Погода такая великолепная, что не хочется сидеть взаперти.
– Дельфиния, что это нашло на тебя? Пригласи леди Тревельян пройти в комнату; Ты не даешь леди Нортруп и миссис Симмонс возможности даже поздороваться с новой гостьей, – сделала выговор леди Риардон своей порывистой младшей дочери, а потом уже радушно приветствовала Пенелопу: – Входите, дорогая. Дельфиния сама не своя с тех пор, как узнала о возвращении Артура.
Сняв шляпку, Пенелопа прошла в комнату, кивая гостям и приветливо улыбаясь хозяйке дома.
– Я очень рада за вас. Артур сейчас здесь? Как он себя чувствует?
– Генри отвез его в наш загородный дом, мы все вскоре отправимся туда, чтобы увидеться с ним. Он серьезно ранен, но врачи утверждаю что его жизнь вне опасности.
Однако эти хорошие известия, казалось, не радовали Долли, хотя она старалась улыбаться, чтобы не нарушить правил приличия. Что омрачало ее настроение? К сожалению, у Пенелопы не было возможности, поговорить с девушкой, так как в салоне тут же возник общий разговор, который она должна была поддерживать, чтобы не показаться невежливой. Вскоре прибыли новые гости.
Занятая своими мыслями, Пенелопа сначала не замечала косых взглядов, бросаемых на нее исподтишка, и перешептываний за ее спиной, но внезапно услышала, как кто-то тихим, полным ненависти и страха голосом упомянул в разговоре имя Грэма, и сразу же насторожилась.
Долли попыталась отвлечь внимание подруги, прежде чем Пенелопа успела повернуться и посмотреть, кто именно с такой злобой отзывался о виконте. Сев рядом с ней, Долли взяла ее за руку и начала рассказывать о красотах природы в графстве Суррей.
Пенелопа рассеянно внимала болтовне Долли, прислушиваясь к голосам в салоне, и вскоре so ее слуха донесся любопытный разговор.
– Описание совпадает! Все уже знают, что это именно он. Только знатное имя и титул мешают обвинить его в совершенных злодеяниях.
Это был тот же голос, который недавно с ненавистью упомянул имя Грэма. Однако Пенелопа не понимала, о чем идет речь и какое отношение имеет ко всему этому ее муж.
Долли отчаянно старалась отвлечь Пенелопу от разговора дам и предложила ей чашку горячего шоколада.
– Это прекрасный напиток. Мама купила этой шоколад в одном небольшом магазинчике в центре города. Знаете, в его окне сидит диковинная птица... – щебетала Долли, но Пенелопа уже не слушала ее.
Она сосредоточила все свое внимание на голосе дамы, которая в чем-то убеждала собеседницу:
– А кто еще, по-вашему, носит повязку на; глазу и обладает такой богатырской силой, что может вытащить женщину одним рывком из экипажа?
После этих слов в комнате установилась мертвая тишина. Побледнев, Пенелопа обернулась, чтобы увидеть ту, которая произнесла их.
Миссис Симмонс с вызовом встретила ее взгляд. Высокая тучная женщина, в годах, она была одета в тюрбан и широкое платье из набивной ткани в цветочек, которая лучше подходила для обивки стульев, нежели для одежды. Она держалась с большим достоинством, боясь уронить честь своего старинного рода, и смотрела на Пенелопу без тени растерянности или смущения.
– Мой муж носит повязку на глазу, миссис Симмонс, – спокойно заявила Пенелопа и пригубила чашку с шоколадом. – Вы говорите о нем?
Леди Риардон поспешила вмешаться, чтобы избежать скандала.
– У лорда Тревельяна на балу была замечательная повязка, если не ошибаюсь, подобранная в тон его сюртуку. На всех дам это произвело приятное впечатление, – сказала она, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Но миссис Симмонс говорила о чем-то другом, – возразила Пенелопа, решив во что бы то ни стало узнать, что все это значит.
Миссис Симмонс не заставила себя долго упрашивать. Она с готовностью приняла брошенный ей вызов.
– Я сказала, что ваш муж в точности соответствует описанию того злодея, который вытащил женщину из экипажа и до смерти забил ее палкой прямо на улице.
Пенелопа похолодела от ужаса и все же нашла в себе силы, чтобы спокойно и невозмутимо отреагировать на заявление миссис Симмонс.
– Все, что вы говорите, очень интересно. Впервые слышу, чтобы виконта описывали как жестокого злодея. Обычно его называют калекой и инвалидом. Уверена, что он будет польщен, когда узнает, что его принимают за дерзкого преступника!
Пенелопа поставила чашку на поднос и, несмотря на протесты хозяйки дома, встала, чтобы уйти.
– Мне пора, – заявила она. – Время пробежало так незаметно! Извините, но я должна вернуться домой прежде, чем муж хватится меня.
Иначе, пожалуй, он изобьет меня от досады дл полусмерти.
Гордо вскинув голову, Пенелопа быстро вышла из гостиной, однако даже ее выдержка и ирония не могли развеять слухов, которые упорно ходили по Лондону.
У дверей она столкнулась с баронетом Гамильтоном. Он направлялся к Риардонам с визитом, но, заметив мертвенную бледность, покрывавшую лицо Пенелопы, и ее сверкающие гневом глаза, бросился вслед за ней.
– Что случилось, Пенелопа? У вас такой вид, как будто вы только что вызвали кого-то на дуэль, – сказал Гай и увидел, что щеки Пенелопы вспыхнули.
– Похоже, так оно и есть, – ответила она. – Думаю, что вскоре ко мне явятся ее секунданты. Люди бывают безрассудно жестоки, – задумчиво промолвила она.
Гай не понял, что именно имела в виду Пенелопа.
– Все это имеет какое-то отношение к Тревельяну, не так ли? – осторожно спросил он. – Вы схлестнулись не с Долли, конечно...
Гамильтон выжидательно посмотрел на Пенелопу и, взяв ее под руку, перевел через улицу.
– Конечно, нет.
На Пенелопу внезапно навалилась страшная усталость, и она позволила себе слегка ссутулиться и понурить голову под сочувственным взглядом Гая. Грэм предупреждал ее, что тот порядочный шалопай и ему не следует доверять, но ей было приятно и необременительно его общество. Мужское обаяние Гая не имело над ней власти, но его участливое внимание служило немалым утешением.
Баронет некоторое время ждал, что Пенелопа сама раскроет перед ним душу, но она упорно молчала, и тогда он решил осторожно выведать у нее, в чем дело.
– Значит, это не Долли так сильно огорчила вас? Но речь все-таки идет о Грэме? – стал допытываться он.
– Речь идет о слухах, Персиваль. В своей жизни я слышала самые невероятные сплетни, но со временем они становятся всё отвратительней. – Взяв себя в руки, Пенелопа снова с благодарностью посмотрела на своего спутника, который внимательно слушал ее. – Мне не хочется докучать вам своими заботами и плохим настроением. Вы шли к Риардонам, так идите же. Я знаю, Долли с нетерпением ждет вас.
– Она не обидится, если я немного задержусь, – возразил Гай. – Я хотел лишь узнать, когда приедет Артур. Итак, о чем сплетничают эти кумушки? Я вижу, что вы очень огорчены!
– Я не хочу распространять слухи. И прошу вас, если вы любите Грэма, не ходите в эти дни по клубам. Мужу будет больно потерять на дуэли друга, вступившегося за его честь. Мне кажется, вам следовало бы поговорить с Грэмом и убедить его уехать на несколько месяцев в деревню, что бы отдохнуть и собраться с силами.
Остановившись у ворот особняка с горгульями, Гамильтон задержал в своих ладонях руку Пенелопы и пристально вгляделся в ее глаза:
– Я не терплю патетики, миледи, но вам готов признаться, что отдал бы жизнь за Грэма, если бы это потребовалось. Скажите, что происходит?
У Пенелопы не было ответа на этот вопрос, Печально покачав головой, она дотронулась до руки Гая:
– Я рада, что у Грэма есть вы. Не позволяйте ему рассориться с вами.
Стоя у окна, лорд Тревельян с тяжелым сердцем наблюдал за этой трогательной сценой. Красавчик Гай снова очаровал женщину, которая по праву должна была принадлежать ему, Грэму, И в этом он мог винить только себя самого.
Подавив стон отчаяния и досады, рвущийся из его истерзанной души, Грэм отошел от окна. Расправив широкие, как крылья орла, плечи к гордо вскинув голову, он решил целиком посвятить себя целям, ради которых жил все последние годы. Он должен был выполнить свое предназначение. Возможно, именно для этого Бог вновь даровал ему жизнь.
Вернувшись домой, Пенелопа занялась своими обычными делами, стараясь не думать о муже и его кузене – двух мужчинах, которые запутали усложнили ее жизнь. Она решила держаться от них на расстоянии.
Но она не могла забыть о ходивших по городу сплетнях. То, что Грэм был большого роста и носил повязку на глазу, еще не давало права сплетникам считать его тем злодеем, который убивал женщин на улицах Ист-Энда. Пенелопе казалось нелепым предположение, что изувеченный калека мог вытаскивать сопротивлявшихся женщин из экипажей и забивать их палкой до смерти. И все происходило так быстро, что никто не успевал остановить его. Нет, это было невероятно!
Однако с другой стороны, Пенелопа помнила, как Грэм однажды отбросил трость и, подхватив ее на руки, отнес к экипажу. Пенелопа порозовела от удовольствия и смущения одновременно, когда перед ее мысленным взором возникла эта сцена. И тут она вдруг подумала о том, что Грэм сегодня не ночевал дома, и ей стало нехорошо. Нет, Пенелопа не верила в то, что он был способен убить женщину, но ей было больно от мысли, что ее муж предпочитает ей любовницу, которую втайне содержит. Это оскорбляло Пенелопу.
Известив Ларчмонтов о том, что, к сожалению, не сможет воспользоваться их любезным приглашением сегодняшним вечером, она осталась дома. Нет, Пенелопа не боялась, что после инцидента в гостиной леди Риардон высшее общество отвернется от нее. Дело было в другом Она не хотела покидать свою комнату, опасаясь встречи с Грэмом или Чедуэллом. У Пенелопу не было сил общаться с ними. Попросив, чтобы' ей подали обед в спальню, она заперла дверь на замок и, почувствовав себя в безопасности, села писать письма друзьям в Гемпшир.
Заметив, что Пенелопа весь день не выходили из своей комнаты и даже не спустилась в столовую, чтобы пообедать, виконт встревожился. Его чувства пришли в смятение, самые худшие предположения мучили его. В конце концов он не выдержал и поднялся наверх, однако дверь в комнату жены оказалась запертой. Это было невероятно! Никогда еще она не закрывалась от него на засов и не запрещала входить к ней, когда ему будет угодно. Грэм понимал, что смертельно оскорбил Пенелопу, даже, возможно, навеки потерял ее, но до этого момента не представлял, в чем может выразиться такое резкое изменение ее отношения к нему. Его задело за живое то, что теперь он был уравнен в своих правах с Джоном или любым другим слугой. Но все же он ушел, не проронив ни слова.
Не подозревая, какую бурю чувств она подняла в душе мужа, Пенелопа на следующее утро спустилась в гостиную в хорошем расположении духа. Грэм обещал, что им, возможно, скоро предстоит поездка в Гемпшир, и она стала думать об этом не терзая себя больше тяжелыми мыслями.
Пенелопа решила не посылать слуг за экипажем, а прогуляться до каретного сарая и приказать там заложить фаэтон. Выйдя из дома через черный ход, она залюбовалась росшей на заднем дворике вишней, которая в этом году зацвела довольно поздно. Проходя мимо кухни, Пенелопа вспомнила о мальчике, который вчера явился в их дом, и решила узнать, как у него идут дела.
Она не сомневалась, что Чедуэлл уже позаботился о Пиппине, однако старалась не допускать мысли, что мальчик – его сын, поскольку считала, что даже такой шалопай и повеса, как Чедуэлл, не мог так дурно обойтись со своим собственным ребенком. Нет, пострел, наверное, имеет какое-то отношение к приключениям Чедуэлла в трущобах Лондона. Может быть, мальчик знает Нелл и может рассказать Пенелопе, как она поживает?
Ступив на усыпанную гравием дорожку, ведущую к конюшне и каретному сараю, Пенелопа увидела худенького мальчика лет десяти – одиннадцати с ведрами в руках. Упавшая на лоб прядь темных волос подчеркивала белизну его лица, которое казалось бледным не только от недостатка солнца, но и от отсутствия обычного слоя грязи. Мальчик торопливо направлялся к помпе.
Не замечая, что за ним наблюдают, он изо всех сил нажал на тугой рычаг, чтобы пустить воду полной струей, и торжествующе улыбнулся, когда его усилия увенчались успехом. Наполнив ведра, мальчик с трудом поднял их медленно двинулся к распахнутым воротам конюшни, стараясь идти осторожно, чтобы не расплескать воду.
Он казался таким трогательным, что у Пенелопы сжалось сердце. Даже если учесть, что мальчик теперь сыт, ему еще не хватало силенок, чтобы носить такие тяжести, и Пенелопа поспешила ему на помощь. Догнав его, она взяла одно ведро.
– Давно уже я не носила воду, – промолвила она. – Дай-ка попробовать, не разучилась ли я выполнять эту простую работу?
Мальчик недоверчиво посмотрел на изящную леди, разряженную в платье с сиреневыми лентами и рюшами. Он никак не ожидал, что она возьмет в свои белые изнеженные ручки тяжелое ведро.
– Вот это да, чтоб мне провалиться! – воскликнул он в изумлении.
Пенелопа недовольно поморщилась и покачала головой.
– Не порть это прелестное утро таким нелепым восклицанием. Попробуй лучше сказать; «Спасибо, миледи».
– Спасибо, миледи, – поспешно повторил он, и его карие глаза сделались круглыми от изумления, когда Пенелопа вошла в ворота конюшни. – Но мне, пожалуй, надерут уши, когда увидят, что вы стали помогать!
– Мы еще посмотрим, кто кому надерет уши, – заявила Пенелопа.
Конюхи – рослые крепкие парни, лежавшие На мешках с зерном и охапках соломы, – вскочили на ноги, увидев, что в тускло освещенную конюшню входит виконтесса. Она вовсе не походила на идиллическую пастушку, скорее, перед ними предстал карающий ангел. Конюхи впервые видели миледи, державшую в руках ведро воды, и оробели.
– Здесь остались только немощные старики и калеки, неспособные принести воды? – зловещим голосом спросила она и, прищурившись, обвела всех сердитым взглядом. – В таком случае его светлость уволит вас, поскольку не может заставлять больных людей выполнять работу, которую они не в состоянии делать!
Долговязый молодой конюх, двое приземистых крепких парней и кучер, который был уже в годах, но еще полон сил, поежились. Леди Тревельян редко отчитывала кого-нибудь, но они знали, что она может быть очень резкой, несмотря на свою внешнюю мягкость и доброту.
– Но, миледи, – осмелился возразить конюх, – мальчишка больше ни на что не годится!
– И не будет ни на что годен, если надорвется в столь юные годы, – резко заявила Пенелопа. – Неужели никто из вас не помнит, что тоже был ребенком и из последних сил старался услужить взрослым? Не помнит, как с ним обходились в детстве? Или вы хотите обращаться с детьми так же жестоко, как порой обходились с вами, и унижать их, как унижали вас?
Конюхи молча, понурив головы, слушали Пенелопу, боясь поднять на нее глаза. В их памяти всплывали картины детства, где было все: и ругань взрослых, и побои, и примеры доброты – а они невольно вспоминали, что значит быть беззащитным ребенком.
– Я возьму его под свою опеку, миледи, – сказал один из парней, и Пенелопа кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43