Скорее всего Пенелопа просто пытается избавиться от влечения к Чедуэллу и придумала, что Грэм неравнодушен к ней.
– Да, – кивнула она. – Я обещала купить Александре новые ленты на шляпу и сшить ей пару блузок. Может быть, мы заедем в магазин?
Внимательно посмотрев на жену, Грэм усмехнулся:
– Я хотел сделать приятное вам и купить вам, а не дочери пару шляпок. Но я не учел того, что лишь забота об Александре может заставить вас поехать со мной.
– Вы можете сделать мне приятное, записав меня в публичную библиотеку, – заявила она. – В вашей личной библиотеке, без сомнения, очень много познавательных книг. Но поскольку я не читаю ни по-гречески, ни на латыни и ничего не смыслю ни в сельском хозяйстве, ни в философии, мне остается читать и перечитывать всего лишь несколько романов, стоящих у вас на полке и написанных еще в прошлом веке. Это, конечно, книги знаменитых авторов, но они наводят на меня тоску.
– Пенелопа, вы не должны быть такой бережливой! Почему вы так усердно экономите мои деньги? – спросил Грэм, глядя на дочь священника, волею судьбы ставшую его женой. – Moжете купить или заказать книги прямо в типографии, и вам будут присылать на дом каждое новое издание! Неужели вы считаете меня чудовищем, которое станет упрекать вас, если вы будете тратить на это деньги?
Губы Пенелопы невольно сложились в улыбку.
– Боюсь, если бы вы увидели множество счетов на оплату заказанных книг, то решили бы, что я осваиваю новую профессию и хочу стать библиотекарем, – пошутила она. – Я не бережливая, а разумная. Не обязательно иметь все книги, которые хочешь прочитать. Меня устроила бы возможность посещать публичную библиотеку. Когда мы едем на прогулку?
– Прямо сейчас, – ответил он. – Наденьте шляпку, а я велю Харли приготовить фаэтон.
Пенелопа заколебалась.
– Фаэтон? – переспросила она с беспокойством. – Вы уверены, что вам будет в нем удобно?
– Не волнуйтесь, я прикажу поднять верх. Лондонцы должны постепенно привыкать к виду моего изуродованного лица.
Взглянув на мужа, Пенелопа кивнула и быстро вышла из гостиной. Сердце ее учащенно билось в груди.
Наконец-то у Грэма возникло желание показаться на людях! Конечно, он делал это не потому, что хотел доставить ей удовольствие. И все же Пенелопа не могла не радоваться тому, что ее муж постепенно привыкает к обществу.
Глава 12
На козлах рядом с кучером лежало множество свертков и пакетов с покупками. Зайдя в магазин лент, Пенелопа не смогла устоять и взяла еще и кружев, а потом ей на глаза попалась великолепная, только что изготовленная модисткой детская; шляпка, мимо которой тоже трудно было пройти. Посещение магазина тканей привело к тому, что Пенелопа приобрела не только муслин, но и несколько женских сорочек, а также пару симпатичных детских панталончиков с оборками, которые, по ее мнению, будут мило выглядывать из-под летнего платьица, купленного для дочери виконта. К новому платью потребовались новые чулки и туфельки, а купленные для Александры розовые ленты натолкнули Пенелопу на мысль приобрести еще и розовый зонтик, который она увидела в витрине одного из магазинов в центре города. К новому зонтику от солнца требовались, конечно, кружевные перчатки в тон.
Грэм вел себя сдержанно, несмотря на то что, Пенелопа критиковала непомерно высокие цены, и старалась найти товары подешевле. К его удивлению, он не испытывал скуки, сопровождая жену от прилавка к прилавку. Ему нравилось наблюдать за тем, как она деловито торгуется и старается перехитрить продавцов. Он с гордостью замечал, с каким восхищением владельцы магазинов смотрят на его жену. Грэм с удовольствием выбирал наряды для дочери, когда Пенелопа спрашивала его мнение относительно того или иного фасона или расцветки. Взгляды, которые искоса бросали на него служащие и приказчики, не вызывали у него раздражения. Во всяком случае, никто при виде виконта, обладателя туго набитого кошелька, не вопил от ужаса и не падал в обморок.
На обратном пути Грэм подумал о том, что их первый выезд в город можно, пожалуй, считать удачным. Пенелопа перестала сердиться на него. И хотя лорд Тревельян все еще не мог забыть те обвинения, которые бросил ему в лицо баронет, он все же решил продолжать начатое им дело. Женившись на Пенелопе, Грэм, несомненно, усложнил себе жизнь, но, глядя в безмятежно-счастливое лицо сидевшей рядом с ним жены, он ни на минуту не раскаивался в своем поступке.
Внезапно глаза Пенелопы радостно вспыхнули. Проследив за ее взглядом, Грэм увидел тележку торговца овощами, которую предприимчивый владелец украсил разноцветными весенними цветами. Грэм приказал кучеру остановить экипаж.
Пенелопа вздрогнула от неожиданности, когда Грэм обхватил ее за талию и высадил из фаэтона. Оказавшись на булыжной мостовой, она удивленно посмотрела на мужа и хотела что-то спросить, но, увидев, с какой нежностью он смотрит на нее, залилась краской от смущения. Улыбнувшись, Пенелопа поспешно отвела глаза в сторону. Обняв жену за талию здоровой правой рукой, Грэм подвел ее к торговцу. Чувствуя сквозь; тонкий муслин платья тепло, исходившее от ладони Грэма, Пенелопа наклонилась, чтобы полюбоваться букетом тюльпанов.
Сначала они шутливо спорили о том, что лучше – дикие колокольчики или садовые нарциссы, а потом Грэм купил Пенелопе целую охапку цветов, которые напоминали ей ее деревенский сад. Радуясь этому подарку, Пенелопа подняла; глаза и только тут заметила, что они стоят перед очаровательной старой церковью, окруженной высокой живой изгородью. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своим хорошим настроением, и она решительно зашагала по дорожке, ведущей к крыльцу храма.
Опираясь на трость, Грэм двинулся за ней. На взгляд случайного зрителя, они, должно быть, были странной парой – сильно хромающий, огромного роста и сурового вида джентльмен в приталенном сюртуке, с повязкой на глазу и изящная молодая леди с весенним букетом в руках. Однако Грэма и Пенелопу мало волновало то, как они смотрятся со стороны.
Цветы, которые Пенелопа прижимала к груди, привлекли к себе пчел. Увидев, как одна из них нырнула в чашечку нарцисса, Пенелопа испуганно вскрикнула и резким движением отдернула букет от лица. Пчела вылетела и села на обнаженную ключицу Пенелопы, и виконтесса снова испуганно закричала.
Грэм тут же пришел на помощь своей даме. Попытавшись смахнуть пчелу ладонью, он сделал неловкое движение, и насекомое упало за лиф платья.
Пенелопа закричала от боли, когда рассерженная пчела ужалила ее. Потерявший терпение Грэм, выхватив букет из рук жены, швырнул его на землю расшнуровал лиф ее платья, разорвал тонкий батист нижней сорочки и засунул руку под ее одежду.
К счастью для Пенелопы, от взглядов посторонних их скрывала высокая живая изгородь. Пенелопа пришла в шок, когда пальцы преследовавшего пчелу мужа дотронулись до ее обнаженной груди. Несмотря на жгучую боль от укуса, Пенелопа испытала острое чувство наслаждения от этого прикосновения и, подняв глаза, встретилась с его взглядом. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Пенелопа попыталась застегнуть лиф платья, но Грэм не позволил ей сделать этого.
Не говоря ни слова, Тревельян распахнул ее разорванную кружевную сорочку и, найдя след от укуса на нежной коже груди, озабоченно нахмурился.
Дрожь охватила Пенелопу, когда Грэм попытался выдавить яд из ранки. Она закрыла глаза от смущения, чувствуя, что его прикосновения обжигают ее сильнее, чем жало пчелы. Снова открыв глаза, она увидела перед собой лицо мужа, склонившегося над ней.
Они оба оцепенели и долго смотрели друг на друга в упор. Пенелопе казалось, что прошла целая вечность. Прохладные пальцы Грэма поглаживали место укуса, успокаивая боль. У Пенелопы перехватило дыхание. Она не хотела останавливать Грэма, и он тоже не желал выпускать ее из своих объятий.
– Я не знаю, какое средство применяют от пчелиных укусов, – сказал он хрипловатым голосом.
– Надо приложить к ранке кусочек сырого теста, – промолвила Пенелопа, удивляясь тому, что сумела хоть что-то сказать. Несмотря на связность речи, Пенелопа была близка к панике и плохо соображала.
– В таком случае надо поспешить домой. Думаю, там мы найдем тесто. – Голос Грэма был таким же ласковым, как и его прикосновение. Бросив взгляд на обнаженную грудь жены, он подхватил ее на руки и поспешил к экипажу.
– Что вы делаете, Грэм? Сейчас же отпустите меня, – в отчаянии прошептала Пенелопа, когда Грэм вышел из-за живой изгороди и оказался посреди толпы на многолюдной улице. Он не потрудился даже поправить разорванную сорочку на груди жены и зашнуровать лиф ее платья, поэтому Пенелопа чувствовала, как ее кожу припекает солнце.
– Нет, миледи, – ответил он и неторопливо поднялся в экипаж, не выпуская ее из рук.
Посадив Пенелопу себе на колени, он приказал кучеру трогаться. Пенелопа поняла, что муж собирается разжать объятия, и бросила на него изумленный взгляд, вместе с тем чувствуя, как сердце ее трепещет от радости.
__ Мне уже не больно, Грэм, – сказала она. – мы не можем ехать так до самого дома!
Усмехнувшись, Грэм усадил ее удобнее и приклонил ее голову к своему плечу.
– Отчего же? Отважным рыцарям и героям, одержавшим победу, полагаются кое-какие привилегии за их подвиги!
Пенелопа хотела было возмутиться, но вместо этого весело рассмеялась. Ей приятно было находиться в объятиях мужа. Прикосновения Грэма воспламеняли ее, и она жаждала его ласк.
– В награду за поединок с пчелами не получают принцессу, милорд, – заметила она.
– К черту пчел! – промолвил Грэм и, бросив дерзкий взгляд на просвечивавшую сквозь прозрачную ткань сорочки грудь Пенелопы, продолжал: – Я требую награду за то, что не овладел вами прямо там, в кустах.
– Грэм! – возмущенно воскликнула Пенелопа и стала торопливо зашнуровывать лиф платья.
– О нет, остановитесь, это – часть моей награды, – заявил он и схватил ее за руки. Его взгляд завораживал Пенелопу. – Если вы прикроете грудь, я буду вынужден предпринять решительные меры, о которых мы оба впоследствии пожалеем. Например, вот такие!
И, выпустив ее руки, он скользящими движениями пальцев спустил лиф ее платья. Его прикосновения обжигали ее, и, несмотря на отсутствие любовного опыта, она поняла, что означала его угроза. Взглянув на Грэма, она увидела, что он настроен решительно.
– Мне кажется, ваш герой действует со стремительностью, не приличествующей джентльмен ну, – сказала она.
– Возможно. – Грэм взглянул на нее сверху вниз и приподнял бровь. – Но ранка заживет быстрее, если ее не прятать под одежду, не так ли?
В глазах Пенелопы полуприкрытых длинными ресницами, зажглись лукавые огоньки.
– Да, но где вы найдете героиню, которая согласилась бы вести себя столь неподобающе? – спросила она.
– Лучше иметь дело с бесстыдными девицами, чем с теми, кто падает в обморок при виде собственной тени, – твердо заявил Грэм.
Ему нравилось чувство юмора Пенелопы, с помощью которого она разрядила возникшее между ними напряжение. Его дерзкие ласки могли оскорбить ее. Ведь она только начала узнавать, что такое чувственность и влечение.
Когда они уже подъезжали к дому, Грэм с видимым неудовольствием посадил Пенелопу рядом с собой, и она торопливо зашнуровала лиф, пряча разорванную сорочку. Когда фаэтон остановился, Грэм спрыгнул на землю и, опередив лакеев, помог жене выйти из экипажа.
Слегка испуганная бурей собственных ощущений и тем вниманием, которое ей оказывал Грэм, Пенелопа позволила ему обнять себя. Обхватив жену за талию, Грэм направился вместе с ней к крыльцу дома.
Однако, переступив порог особняка, оба поняли, что им не суждено остаться наедине. В холле их приветствовали леди Риардон и Долли, которые, не застав хозяев, уже собирались уезжать. Радостные возгласы Долли разрушили очарование, в плену которого находились Грэм и Пенелопа. Поймав умоляющий взгляд жены, Грэм вежливо попросил дам пройти с ним в гостиную и выпить чаю, пока Пенелопа поднимется наверх, чтобы переодеться.
Спустившись через некоторое время к гостям, Пенелопа услышала, что дамы рассказывают Грэму о захватывающих событиях, произошедших в обществе в течение последних нескольких недель. Грэм не проявлял особого интереса к разговору. Вспомнив об известии, касающемся возвращения в Лондон брата Долли, Пенелопа решила за столом поучаствовать в беседе.
– А как поживает ваш брат? У вас есть какие-нибудь новости о нем?
Обе дамы как будто только и ждали ее вопроса и оживленно заговорили на эту тему. Бросив взгляд на мужа, Пенелопа заметила, что он словно оцепенел, услышав ее слова. Известие о то что Артур Риардон жив, явилось для него, должно быть, большой неожиданностью.
– Артур служил в армии? – с безразличные видом спросил Грэм, хотя Пенелопа видела, что он пытается скрыть интерес, который пробудил в нем этот разговор. – Я понимаю, что долгое время жил в уединении, но почему до меня не дошли сведения о том, что он стал военным?
– Никто из нас не знал об этом! – воскликнула леди Риардон, которая помнила, что Грэм был добрым другом ее сына. – Сын внезапно исчез из Лондона, оставив отцу письмо, в котором говорилось, что он решил идти в жизни своей дорогой. И вот совсем недавно мы получили записку, в которой он сообщает, что жив и с ним все в порядке. Больше мы ничего о нем не знаем. Все это время мы не получали от него никаких вестей!
– Как мне кажется, он завербовался в армий под вымышленным именем, – вмешалась в разговор Долли. – Представляете? А когда его ранили, нас не могли известить об этом, потому что в части Артура не знали, где искать родных. В газетах же, в списках раненых, была опубликована его вымышленная фамилия, И лишь когда Артур немного поправился, он смог написать нам сам. Генри уже отправился к нему в госпиталь.
Грэм поставил свою чашку на стол.
Генри привезет его домой? – спросил он. – Когда?
Пенелопа пыталась объяснить интерес мужа тем что он озабочен судьбой раненого друга, но ее пугал нарочито равнодушный, ровный голос, которым тот задавал вопросы. Он не проявлял ни малейшей радости по поводу того, что Артур оказался жив.
– Это зависит от тяжести ранений, – ответила Долли. – Мы отвезем его в Суррей, там он сможет быстро поправиться. Надеюсь, вы приедете туда, чтобы навестить его. Уверена, что он будет очень рад видеть вас.
Грэм спокойно протянул свою чашку Пенелопе, чтобы она налила ему чаю.
– Мы тоже подумываем о том, чтобы уехать на лето в Холл, фамильную усадьбу, и непременно воспользуемся вашим любезным приглашением.
Рука Пенелопы, которая наливала чай, слегка дрогнула, но этого никто не заметил, Грэм никогда раньше не говорил, что у него есть владения в графстве Суррей. Он упоминал только поместье сестры, которое находилось в Гемпшире. А что это за Холл, о котором он только что обмолвился? Казалось, гостям было хорошо знакомо это название. Они оживленно заговорили о прогулках и пикниках, которые собираются устраивать в своем поместье и на которые непременно пригласят супругов Тревельян.
Не желая признаваться в том, что плоха представляет, о чем идет речь, Пенелопа хранила молчание. Она улыбкой выражала cbo? согласие и восхищение по поводу планов семейства Риардон. Эмоциональное напряжение и события сегодняшнего дня так утомили ее что она вдруг с тоской вспомнила спокойную однообразную жизнь в домике священника, где ее душевный покой смущали лишь деревенские сплетни. Каждый раз, когда ей казалось, что она и Грэм наконец-то достигли взаимопонимания, что-то случалось и они снова становились чужими друг другу.
Когда гости уже собирались откланяться, в дверях неожиданно появился Чарлз Девер. Войдя в гостиную вслед за лакеем, он отвесил учтивый поклон. Пенелопа заметила, что Девер находится в сильном волнении, но пытается скрыть это за излишне галантными манерами. Обменявшись с ним любезностями, Риардоны удалились. Как только дверь за ними закрылась, Девер повернулся лицом к Тревельяну.
– Я слышал, вы выздоровели, Тревельян, – плохо скрываемым раздражением сказал он.
– Во всяком случае, так говорят, – промолвил Грэм, продолжая стоять и не приглашая гостя присесть.
Пенелопа не знала, что ей делать – выпить еще чашку чаю или, извинившись, уйти в свою комнату.
Девер тем временем взял себя в руки и попытался подавить те неприязненные чувства, которые испытывал к хозяину дома.
Ваш кузен Чедуэлл дома? – спросил он Грэма, после того как учтиво поклонился Пенелопе. – У меня к нему Дело.
– Вам надо поискать его в игорных притонах Ист-Энда, – холодно ответил Грэм. – Он здесь не живет.
Пенелопа прикусила язык. Она не понимала, почему Грэм так пренебрежительно отзывается о своем кузене, но решила не вмешиваться в разговор мужчин. Пенелопа чувствовала возникшее между собеседниками напряжение и спрашивала себя, почему Девер так возбужден и пытается скрыть свое состояние под маской нарочитого спокойствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Да, – кивнула она. – Я обещала купить Александре новые ленты на шляпу и сшить ей пару блузок. Может быть, мы заедем в магазин?
Внимательно посмотрев на жену, Грэм усмехнулся:
– Я хотел сделать приятное вам и купить вам, а не дочери пару шляпок. Но я не учел того, что лишь забота об Александре может заставить вас поехать со мной.
– Вы можете сделать мне приятное, записав меня в публичную библиотеку, – заявила она. – В вашей личной библиотеке, без сомнения, очень много познавательных книг. Но поскольку я не читаю ни по-гречески, ни на латыни и ничего не смыслю ни в сельском хозяйстве, ни в философии, мне остается читать и перечитывать всего лишь несколько романов, стоящих у вас на полке и написанных еще в прошлом веке. Это, конечно, книги знаменитых авторов, но они наводят на меня тоску.
– Пенелопа, вы не должны быть такой бережливой! Почему вы так усердно экономите мои деньги? – спросил Грэм, глядя на дочь священника, волею судьбы ставшую его женой. – Moжете купить или заказать книги прямо в типографии, и вам будут присылать на дом каждое новое издание! Неужели вы считаете меня чудовищем, которое станет упрекать вас, если вы будете тратить на это деньги?
Губы Пенелопы невольно сложились в улыбку.
– Боюсь, если бы вы увидели множество счетов на оплату заказанных книг, то решили бы, что я осваиваю новую профессию и хочу стать библиотекарем, – пошутила она. – Я не бережливая, а разумная. Не обязательно иметь все книги, которые хочешь прочитать. Меня устроила бы возможность посещать публичную библиотеку. Когда мы едем на прогулку?
– Прямо сейчас, – ответил он. – Наденьте шляпку, а я велю Харли приготовить фаэтон.
Пенелопа заколебалась.
– Фаэтон? – переспросила она с беспокойством. – Вы уверены, что вам будет в нем удобно?
– Не волнуйтесь, я прикажу поднять верх. Лондонцы должны постепенно привыкать к виду моего изуродованного лица.
Взглянув на мужа, Пенелопа кивнула и быстро вышла из гостиной. Сердце ее учащенно билось в груди.
Наконец-то у Грэма возникло желание показаться на людях! Конечно, он делал это не потому, что хотел доставить ей удовольствие. И все же Пенелопа не могла не радоваться тому, что ее муж постепенно привыкает к обществу.
Глава 12
На козлах рядом с кучером лежало множество свертков и пакетов с покупками. Зайдя в магазин лент, Пенелопа не смогла устоять и взяла еще и кружев, а потом ей на глаза попалась великолепная, только что изготовленная модисткой детская; шляпка, мимо которой тоже трудно было пройти. Посещение магазина тканей привело к тому, что Пенелопа приобрела не только муслин, но и несколько женских сорочек, а также пару симпатичных детских панталончиков с оборками, которые, по ее мнению, будут мило выглядывать из-под летнего платьица, купленного для дочери виконта. К новому платью потребовались новые чулки и туфельки, а купленные для Александры розовые ленты натолкнули Пенелопу на мысль приобрести еще и розовый зонтик, который она увидела в витрине одного из магазинов в центре города. К новому зонтику от солнца требовались, конечно, кружевные перчатки в тон.
Грэм вел себя сдержанно, несмотря на то что, Пенелопа критиковала непомерно высокие цены, и старалась найти товары подешевле. К его удивлению, он не испытывал скуки, сопровождая жену от прилавка к прилавку. Ему нравилось наблюдать за тем, как она деловито торгуется и старается перехитрить продавцов. Он с гордостью замечал, с каким восхищением владельцы магазинов смотрят на его жену. Грэм с удовольствием выбирал наряды для дочери, когда Пенелопа спрашивала его мнение относительно того или иного фасона или расцветки. Взгляды, которые искоса бросали на него служащие и приказчики, не вызывали у него раздражения. Во всяком случае, никто при виде виконта, обладателя туго набитого кошелька, не вопил от ужаса и не падал в обморок.
На обратном пути Грэм подумал о том, что их первый выезд в город можно, пожалуй, считать удачным. Пенелопа перестала сердиться на него. И хотя лорд Тревельян все еще не мог забыть те обвинения, которые бросил ему в лицо баронет, он все же решил продолжать начатое им дело. Женившись на Пенелопе, Грэм, несомненно, усложнил себе жизнь, но, глядя в безмятежно-счастливое лицо сидевшей рядом с ним жены, он ни на минуту не раскаивался в своем поступке.
Внезапно глаза Пенелопы радостно вспыхнули. Проследив за ее взглядом, Грэм увидел тележку торговца овощами, которую предприимчивый владелец украсил разноцветными весенними цветами. Грэм приказал кучеру остановить экипаж.
Пенелопа вздрогнула от неожиданности, когда Грэм обхватил ее за талию и высадил из фаэтона. Оказавшись на булыжной мостовой, она удивленно посмотрела на мужа и хотела что-то спросить, но, увидев, с какой нежностью он смотрит на нее, залилась краской от смущения. Улыбнувшись, Пенелопа поспешно отвела глаза в сторону. Обняв жену за талию здоровой правой рукой, Грэм подвел ее к торговцу. Чувствуя сквозь; тонкий муслин платья тепло, исходившее от ладони Грэма, Пенелопа наклонилась, чтобы полюбоваться букетом тюльпанов.
Сначала они шутливо спорили о том, что лучше – дикие колокольчики или садовые нарциссы, а потом Грэм купил Пенелопе целую охапку цветов, которые напоминали ей ее деревенский сад. Радуясь этому подарку, Пенелопа подняла; глаза и только тут заметила, что они стоят перед очаровательной старой церковью, окруженной высокой живой изгородью. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своим хорошим настроением, и она решительно зашагала по дорожке, ведущей к крыльцу храма.
Опираясь на трость, Грэм двинулся за ней. На взгляд случайного зрителя, они, должно быть, были странной парой – сильно хромающий, огромного роста и сурового вида джентльмен в приталенном сюртуке, с повязкой на глазу и изящная молодая леди с весенним букетом в руках. Однако Грэма и Пенелопу мало волновало то, как они смотрятся со стороны.
Цветы, которые Пенелопа прижимала к груди, привлекли к себе пчел. Увидев, как одна из них нырнула в чашечку нарцисса, Пенелопа испуганно вскрикнула и резким движением отдернула букет от лица. Пчела вылетела и села на обнаженную ключицу Пенелопы, и виконтесса снова испуганно закричала.
Грэм тут же пришел на помощь своей даме. Попытавшись смахнуть пчелу ладонью, он сделал неловкое движение, и насекомое упало за лиф платья.
Пенелопа закричала от боли, когда рассерженная пчела ужалила ее. Потерявший терпение Грэм, выхватив букет из рук жены, швырнул его на землю расшнуровал лиф ее платья, разорвал тонкий батист нижней сорочки и засунул руку под ее одежду.
К счастью для Пенелопы, от взглядов посторонних их скрывала высокая живая изгородь. Пенелопа пришла в шок, когда пальцы преследовавшего пчелу мужа дотронулись до ее обнаженной груди. Несмотря на жгучую боль от укуса, Пенелопа испытала острое чувство наслаждения от этого прикосновения и, подняв глаза, встретилась с его взглядом. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Пенелопа попыталась застегнуть лиф платья, но Грэм не позволил ей сделать этого.
Не говоря ни слова, Тревельян распахнул ее разорванную кружевную сорочку и, найдя след от укуса на нежной коже груди, озабоченно нахмурился.
Дрожь охватила Пенелопу, когда Грэм попытался выдавить яд из ранки. Она закрыла глаза от смущения, чувствуя, что его прикосновения обжигают ее сильнее, чем жало пчелы. Снова открыв глаза, она увидела перед собой лицо мужа, склонившегося над ней.
Они оба оцепенели и долго смотрели друг на друга в упор. Пенелопе казалось, что прошла целая вечность. Прохладные пальцы Грэма поглаживали место укуса, успокаивая боль. У Пенелопы перехватило дыхание. Она не хотела останавливать Грэма, и он тоже не желал выпускать ее из своих объятий.
– Я не знаю, какое средство применяют от пчелиных укусов, – сказал он хрипловатым голосом.
– Надо приложить к ранке кусочек сырого теста, – промолвила Пенелопа, удивляясь тому, что сумела хоть что-то сказать. Несмотря на связность речи, Пенелопа была близка к панике и плохо соображала.
– В таком случае надо поспешить домой. Думаю, там мы найдем тесто. – Голос Грэма был таким же ласковым, как и его прикосновение. Бросив взгляд на обнаженную грудь жены, он подхватил ее на руки и поспешил к экипажу.
– Что вы делаете, Грэм? Сейчас же отпустите меня, – в отчаянии прошептала Пенелопа, когда Грэм вышел из-за живой изгороди и оказался посреди толпы на многолюдной улице. Он не потрудился даже поправить разорванную сорочку на груди жены и зашнуровать лиф ее платья, поэтому Пенелопа чувствовала, как ее кожу припекает солнце.
– Нет, миледи, – ответил он и неторопливо поднялся в экипаж, не выпуская ее из рук.
Посадив Пенелопу себе на колени, он приказал кучеру трогаться. Пенелопа поняла, что муж собирается разжать объятия, и бросила на него изумленный взгляд, вместе с тем чувствуя, как сердце ее трепещет от радости.
__ Мне уже не больно, Грэм, – сказала она. – мы не можем ехать так до самого дома!
Усмехнувшись, Грэм усадил ее удобнее и приклонил ее голову к своему плечу.
– Отчего же? Отважным рыцарям и героям, одержавшим победу, полагаются кое-какие привилегии за их подвиги!
Пенелопа хотела было возмутиться, но вместо этого весело рассмеялась. Ей приятно было находиться в объятиях мужа. Прикосновения Грэма воспламеняли ее, и она жаждала его ласк.
– В награду за поединок с пчелами не получают принцессу, милорд, – заметила она.
– К черту пчел! – промолвил Грэм и, бросив дерзкий взгляд на просвечивавшую сквозь прозрачную ткань сорочки грудь Пенелопы, продолжал: – Я требую награду за то, что не овладел вами прямо там, в кустах.
– Грэм! – возмущенно воскликнула Пенелопа и стала торопливо зашнуровывать лиф платья.
– О нет, остановитесь, это – часть моей награды, – заявил он и схватил ее за руки. Его взгляд завораживал Пенелопу. – Если вы прикроете грудь, я буду вынужден предпринять решительные меры, о которых мы оба впоследствии пожалеем. Например, вот такие!
И, выпустив ее руки, он скользящими движениями пальцев спустил лиф ее платья. Его прикосновения обжигали ее, и, несмотря на отсутствие любовного опыта, она поняла, что означала его угроза. Взглянув на Грэма, она увидела, что он настроен решительно.
– Мне кажется, ваш герой действует со стремительностью, не приличествующей джентльмен ну, – сказала она.
– Возможно. – Грэм взглянул на нее сверху вниз и приподнял бровь. – Но ранка заживет быстрее, если ее не прятать под одежду, не так ли?
В глазах Пенелопы полуприкрытых длинными ресницами, зажглись лукавые огоньки.
– Да, но где вы найдете героиню, которая согласилась бы вести себя столь неподобающе? – спросила она.
– Лучше иметь дело с бесстыдными девицами, чем с теми, кто падает в обморок при виде собственной тени, – твердо заявил Грэм.
Ему нравилось чувство юмора Пенелопы, с помощью которого она разрядила возникшее между ними напряжение. Его дерзкие ласки могли оскорбить ее. Ведь она только начала узнавать, что такое чувственность и влечение.
Когда они уже подъезжали к дому, Грэм с видимым неудовольствием посадил Пенелопу рядом с собой, и она торопливо зашнуровала лиф, пряча разорванную сорочку. Когда фаэтон остановился, Грэм спрыгнул на землю и, опередив лакеев, помог жене выйти из экипажа.
Слегка испуганная бурей собственных ощущений и тем вниманием, которое ей оказывал Грэм, Пенелопа позволила ему обнять себя. Обхватив жену за талию, Грэм направился вместе с ней к крыльцу дома.
Однако, переступив порог особняка, оба поняли, что им не суждено остаться наедине. В холле их приветствовали леди Риардон и Долли, которые, не застав хозяев, уже собирались уезжать. Радостные возгласы Долли разрушили очарование, в плену которого находились Грэм и Пенелопа. Поймав умоляющий взгляд жены, Грэм вежливо попросил дам пройти с ним в гостиную и выпить чаю, пока Пенелопа поднимется наверх, чтобы переодеться.
Спустившись через некоторое время к гостям, Пенелопа услышала, что дамы рассказывают Грэму о захватывающих событиях, произошедших в обществе в течение последних нескольких недель. Грэм не проявлял особого интереса к разговору. Вспомнив об известии, касающемся возвращения в Лондон брата Долли, Пенелопа решила за столом поучаствовать в беседе.
– А как поживает ваш брат? У вас есть какие-нибудь новости о нем?
Обе дамы как будто только и ждали ее вопроса и оживленно заговорили на эту тему. Бросив взгляд на мужа, Пенелопа заметила, что он словно оцепенел, услышав ее слова. Известие о то что Артур Риардон жив, явилось для него, должно быть, большой неожиданностью.
– Артур служил в армии? – с безразличные видом спросил Грэм, хотя Пенелопа видела, что он пытается скрыть интерес, который пробудил в нем этот разговор. – Я понимаю, что долгое время жил в уединении, но почему до меня не дошли сведения о том, что он стал военным?
– Никто из нас не знал об этом! – воскликнула леди Риардон, которая помнила, что Грэм был добрым другом ее сына. – Сын внезапно исчез из Лондона, оставив отцу письмо, в котором говорилось, что он решил идти в жизни своей дорогой. И вот совсем недавно мы получили записку, в которой он сообщает, что жив и с ним все в порядке. Больше мы ничего о нем не знаем. Все это время мы не получали от него никаких вестей!
– Как мне кажется, он завербовался в армий под вымышленным именем, – вмешалась в разговор Долли. – Представляете? А когда его ранили, нас не могли известить об этом, потому что в части Артура не знали, где искать родных. В газетах же, в списках раненых, была опубликована его вымышленная фамилия, И лишь когда Артур немного поправился, он смог написать нам сам. Генри уже отправился к нему в госпиталь.
Грэм поставил свою чашку на стол.
Генри привезет его домой? – спросил он. – Когда?
Пенелопа пыталась объяснить интерес мужа тем что он озабочен судьбой раненого друга, но ее пугал нарочито равнодушный, ровный голос, которым тот задавал вопросы. Он не проявлял ни малейшей радости по поводу того, что Артур оказался жив.
– Это зависит от тяжести ранений, – ответила Долли. – Мы отвезем его в Суррей, там он сможет быстро поправиться. Надеюсь, вы приедете туда, чтобы навестить его. Уверена, что он будет очень рад видеть вас.
Грэм спокойно протянул свою чашку Пенелопе, чтобы она налила ему чаю.
– Мы тоже подумываем о том, чтобы уехать на лето в Холл, фамильную усадьбу, и непременно воспользуемся вашим любезным приглашением.
Рука Пенелопы, которая наливала чай, слегка дрогнула, но этого никто не заметил, Грэм никогда раньше не говорил, что у него есть владения в графстве Суррей. Он упоминал только поместье сестры, которое находилось в Гемпшире. А что это за Холл, о котором он только что обмолвился? Казалось, гостям было хорошо знакомо это название. Они оживленно заговорили о прогулках и пикниках, которые собираются устраивать в своем поместье и на которые непременно пригласят супругов Тревельян.
Не желая признаваться в том, что плоха представляет, о чем идет речь, Пенелопа хранила молчание. Она улыбкой выражала cbo? согласие и восхищение по поводу планов семейства Риардон. Эмоциональное напряжение и события сегодняшнего дня так утомили ее что она вдруг с тоской вспомнила спокойную однообразную жизнь в домике священника, где ее душевный покой смущали лишь деревенские сплетни. Каждый раз, когда ей казалось, что она и Грэм наконец-то достигли взаимопонимания, что-то случалось и они снова становились чужими друг другу.
Когда гости уже собирались откланяться, в дверях неожиданно появился Чарлз Девер. Войдя в гостиную вслед за лакеем, он отвесил учтивый поклон. Пенелопа заметила, что Девер находится в сильном волнении, но пытается скрыть это за излишне галантными манерами. Обменявшись с ним любезностями, Риардоны удалились. Как только дверь за ними закрылась, Девер повернулся лицом к Тревельяну.
– Я слышал, вы выздоровели, Тревельян, – плохо скрываемым раздражением сказал он.
– Во всяком случае, так говорят, – промолвил Грэм, продолжая стоять и не приглашая гостя присесть.
Пенелопа не знала, что ей делать – выпить еще чашку чаю или, извинившись, уйти в свою комнату.
Девер тем временем взял себя в руки и попытался подавить те неприязненные чувства, которые испытывал к хозяину дома.
Ваш кузен Чедуэлл дома? – спросил он Грэма, после того как учтиво поклонился Пенелопе. – У меня к нему Дело.
– Вам надо поискать его в игорных притонах Ист-Энда, – холодно ответил Грэм. – Он здесь не живет.
Пенелопа прикусила язык. Она не понимала, почему Грэм так пренебрежительно отзывается о своем кузене, но решила не вмешиваться в разговор мужчин. Пенелопа чувствовала возникшее между собеседниками напряжение и спрашивала себя, почему Девер так возбужден и пытается скрыть свое состояние под маской нарочитого спокойствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43