Вальс наполнил комнату щемящими, немного печальными звуками. Эмили забыла о присутствии мужчин. Когда она закончила игру, их аплодисменты заставили ее сильно покраснеть.— У тебя талант, дорогая, — заметил Эдгар. — Но вальс предназначен для танцев, а мы не можем танцевать, пока ты играешь. — Он поднял ее на ноги, обнял за талию и бросил племяннику: — Сыграй для нас.Эмили в изумлении перевела взгляд с дяди на Дэвида.— А, — рассмеялся Эдгар, — ты еще не знаешь… э… всех талантов моего племянника! — Нахмурившись, он настойчиво произнес: — Ну, племянник, не стой там как столб, вальс, пожалуйста!И не успела Эмили сообразить, что происходит, как Эдгар закружил ее под прекрасную музыку. Она чувствовала, что уносится в мечту, и весело смеялась. Во время более медленного рефрена он притянул ее к себе поближе и прошептал на ухо:— Как ты красива, малышка! Нам повезло, что ты приехала в наш дом.Музыка… вино… Эмили плыла в сильных объятиях демона…Звуки затихли. Они мгновение стояли как зачарованные. Затем Эмили опомнилась, оттолкнула Эдгара и посмотрела на него снизу вверх с удивлением и страхом. Но он лишь саркастически усмехнулся и низко поклонился.— Дэвид, я… мне лучше пойти спать, — нетвердым голосом объявила она, чувствуя, что комната плывет вокруг нее.— Конечно, дорогая, позволь мне проводить тебя наверх, — Мягко произнес он и взял ее под руку.Эмили вошла к себе, спотыкаясь, и без сил упала на кровать. Комната бешено кружилась перед глазами. Борясь с тошнотой, она с трудом подошла к туалетному столику, побрызгала в лицо водой, сурово отчитала себя за то, что выпила так много. Эмили взяла книгу и села на кушетку, твердо решив лечь спать с ясной головой. Но свет от лампы отбрасывал призрачные тени на страницу, буквы стали расплываться и меркнуть…Внизу, в библиотеке, мужчины беседовали за бокалом бренди еще около часу.— Я так и не получил ответа на свой вопрос, племянник: зачем ты привез сюда эту девушку? — спросил Эдгар, перекинув ноги через подлокотники кресла.Сидящий на кушетке Дэвид наклонился вперед и объяснил:— Я уже говорил тебе, дядя, что она была в отчаянном положении, а Мария…— Понятно, — перебил его Эдгар. — Теперь скажи мне настоящую причину.Дэвид нахмурился, глядя на янтарную жидкость в своем бокале.— Разве сегодня вечером ты не понял? — настаивал Эдгар. — Скажи, ты увлечен этой девушкой?Дэвид поднял хмурый взгляд:— Я считаю этот вопрос… несправедливым, дядя. Достаточно сказать, что я не мог бросить ее одну в таком диком городе, как Хьюстон.Губы Эдгара изогнула хитрая улыбка, он задумчиво потер подбородок.— Мы, конечно, оставим девушку у себя. Дэвид вздохнул с облегчением:— Хорошо. Остается надеяться, что Мария тоже приветливо встретит Эмили.Эдгар махнул рукой.— Не заботься о Марии. Думаю, мы можем найти лучший способ занять мисс Барет.Дэвид в недоумении поднял одну бровь. Эдгар, заметив его реакцию, усмехнулся:— Если тебя эта девушка не интересует, я буду считать ее своей добычей.— Что?— Мне она нравится, — просто сказал Эдгар и опустошил свой бокал.Глядя, как дядя снова подходит к буфету и наливает себе бренди, Дэвид ощетинился.— Но это так… так неожиданно!— Не так неожиданно, как тебе кажется, — рассмеялся Эдгар, поднося бокал к губам. — О, что я мог бы проделывать с этой девушкой!..Дэвид с ужасом смотрел на Эдгара:— Но, дядя, я даже предположить не мог, что ты способен… применить насилие к молодой женщине! Мария уже давно здесь…— Мария — ребенок, — проворчал Эдгар, возвращаясь к своему креслу.— Она не… ей уже семнадцать лет…— А мне, Дэвид, мне тридцать три, я вдвое старше Марии. Но я нахожу твою мисс Барет гораздо более зрелой и…желанной.Дэвид, не веря своим ушам, покачал головой:— Дядя, ты пять лет провел в добровольном заточении на этой плантации! Месяцами не разговаривал ни с одной живой душой. Я думал, что тебе уже не хочется ни с кем общаться.Отпив из бокала, Эдгар задумчиво произнес:— То, чего я хочу от мисс Барет, не требует долгих разговоров.Дэвид поперхнулся бренди.— Черт побери! Если ты так низко пал… тогда я не уеду в Галвестон и не оставлю Эмили в твоих когтях!— Правда? Даже если наш склад сгорел дотла?— Правда, — твердо ответил Дэвид. — Я уеду только в том случае, если ты заверишь меня, что добродетели мисс Барет ничего не угрожает, пока меня не будет.Услышав это драматичное заявление, Эдгар так расхохотался, что на глазах его выступили слезы.— Добродетель Эмили, в самом деле! Ты говоришь, что ей двадцать один год, и она жила в Хьюстоне? — Он помолчал, хмурясь. — Да ладно, Дэвид, не вскакивай! Я не собираюсь «применять насилие», как ты деликатно выразился.Дэвид снова откинулся на спинку кушетки с облегченным вздохом, в то время как дядя несколько нетвердой походкой снова направился к буфету.— По-моему, ты ей нравишься, глупышке, — заметил Эдгар, наполняя бокал. — Когда ты уедешь, это изменится, пусть даже я буду скучать по тебе, племянник.Дэвид нахмурился.— Дядя, ты уже собираешься нарушить свое обещание?— У меня нет намерения силой навязывать себя этой девушке. — Он задумчиво улыбнулся. — Но есть другие способы, племянник, есть…Дэвид изумленно уставился на Эдгара.— Тебя не обескураживает то, что ты ей не нравишься? Хозяин Бразос-Бенда быстро опрокинул в себя бренди, и его глаза заметно потемнели.— Нет, племянник. Это делает игру еще интереснее.Эмили проснулась, голова раскалывалась от боли. Она не была вполне уверена, но ей показалось, что в соседней комнате хлопнула дверь.Девушка неуверенно встала с кушетки, голова все еще кружилась. Влажное платье прилипло к телу. Наверное, она задремала на какое-то время, решила Эмили, и налила себе воды из фарфорового кувшина, залпом выпила стакан и переоделась в прозрачную ночную сорочку. Ей все еще было жарко, и она открыла дверь на веранду. Прохладный, напоенный ароматом цветов ветерок хлынул в комнату.Эмили, покачиваясь, пошла к лампе, от воды у нее почему-то снова закружилась голова. Она уже собиралась погасить лампу, как вдруг какой-то шорох привлек ее внимание.Эдгар Эшленд вошел в комнату с бокалом бренди в руке.Потрясенная, Эмили оцепенела. Она не подозревала, что веранда соединяет ее комнату с его спальней.— Сэр, вы забываетесь.Эдгар Эшленд, пошатываясь, вступил в круг света и ухмыльнулся.— Невозможно, — пробормотал он, его глаза блестели от чрезмерного количества бренди. — Невозможно забыть.Эмили скрестила на груди руки и открыла было рот для резкого ответа, но тут Эдгар швырнул свой пустой бокал через всю комнату. Он ударился о камин и разбился на тысячу звенящих осколков. От этого яростного и неожиданного поступка в висках Эмили снова запульсировала тупая боль.Кроша стекло подошвами сапог, Эдгар подошел к ней и оторвал ее руки от груди.— Невозможно забыть! — страстно повторил он, не сводя глаз с ее груди под тонкой тканью. — Оливия — ведьма! Почему она не оставит меня в покое? Я бы заплатил по-королевски ради того, чтобы дотянуться до нее и втоптать в грязь!Эмили охватил ужас. Глаза Эдгара стали безумными, а руки держали ее стальной хваткой. Она била его кулаками в грудь, умоляя:— Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня. Вы пьяны. Внезапно Эдгар оттолкнул ее. Она споткнулась и чуть не упала.— Я пьян? Эдгар Эшленд, лорд этого королевства, пьян? Предупреждаю тебя, девка, берегись: если ты опорочишь имя Эшленда, я прикажу тебя высечь!Эмили решила не возражать пьяному и покорно произнесла:— Простите, милорд, я сказала это не подумав. Но сейчас слишком поздно, чтобы навещать леди в ее будуаре.Несколько мгновений Эдгар с подозрением смотрел на нее. Потом приветливо улыбнулся и поклонился:— Никогда еще никто не произносил более справедливых слов. Мисс Барет, желаю вам спокойной ночи.С достоинством выпрямившись, Эдгар пошел к двери, однако на пороге обернулся.— Но, дорогая, — пробормотал он хрипло, — разве мне не положен поцелуй на сон грядущий?Насмешливая улыбка Эдгара говорила о том, что ей не удалось его провести. Эмили бросилась к двери, увы, сильные руки поймали ее, а горячие губы мгновенно впились в ее рот.Это был долгий поцелуй — медленное и упорное насилие. Эмили боролась с ним, но его жесткие губы заставили девичьи губы разжаться, и язык властно исследовал сладкую глубину ее рта.Его объятие стало более крепким, поцелуй еще более настойчивым. И с Эмили произошло нечто необъяснимое: внезапно она стала тонуть. Ее руки сами поднялись, обвились вокруг шеи Эдгара. Его руки спустились ниже и прижали ее бедра к твердому мужскому естеству. Неведомое прежде, отчаянное желание пронзило ее, словно кинжал. Она ненавидела Эдгара Эшленда и желала всем существом. Эмили готова была позволить этому дьяволу овладеть ею, делать с ней все, что угодно, только бы унять незнакомую мучительную боль во всем теле.Наконец поцелуй закончился. Эдгар с триумфом и нежной насмешкой посмотрел на раскрасневшуюся, задыхающуюся девушку. Он прикоснулся к прозрачной ткани ее ночной сорочки, обводя контур одного напряженного соска, потом второго. Эмили стояла неподвижно, когда тот же смуглый палец прошелся по ее губам. Глаза Эдгара держали ее в плену, словно гипнотизируя.Эмили безумно, до боли желала его. И демон это знал!Он наклонился и быстро, нежно поцеловал ее.— Терпение, любимая, — произнес Эдгар предостерегающе.И Эмили услышала его тихий смех, эхом разносившийся по веранде. Глава 7 16 марта 1841 года
Эмили окутывал покров сна. Приглушенные звуки с трудом просачивались в ее сознание: шаги в коридоре, пение птиц, шепот в соседней комнате. Но веки все еще смыкал сон.Внезапно зазвонил колокол. Она села на кровати, но голова закружилась, и Эмили снова упала на подушку. Мгновенно всплыло воспоминание.Черный капитан! Эдгар Эшленд! Этот ужасный, высокомерный, завораживающий человек! Как он посмел! Как она позволила ему прикоснуться к себе!Эмили откинула простыню и села, вцепившись в край постели, чтобы сохранить равновесие. Наверное, она все еще была пьяна, когда наглец вошел ночью в комнату, если она позволила ему… позволила ему…Эмили поднесла руку ко рту.На губах сохранилась его отметина, синяк, след страсти. Его поцелуй, жестокий, как изнасилование.Если бы Эдгар отнес ее на кровать и довел дело до конца, она не могла бы чувствовать большего унижения.Эмили содрогнулась. Этот человек был очень странным, он пугал ее, а как он говорил о своей покойной жене! Нет-нет, надо покинуть этот дом как можно скорее!Эмили встала и, пошатываясь, подошла к открытому окну. Ее голова раскалывалась от перезвона этого упрямого колокола!— Замолчи, черт побери! — крикнула она, захлопывая окно. Колокол замолчал. Как по волшебству. Эмили невольно усмехнулась. Рабы, наверное, буквально приплясывают, , отправляясь в поле под этот неумолкающий звон, думала она, пока плескала воду себе в лицо.Закончив туалет, Эмили собиралась выйти из комнаты, когда услышала топот копыт. Она вышла на веранду и увидела, как всадники удалялись галопом через поле голубого люпина. Эдгар и Дэвид.— Прелестно! — саркастически пробормотала она. — И когда же я теперь поговорю с Дэвидом?Эмили завтракала в столовой одна. Она сделала глоток крепкого кофе, и голова начала проясняться.Бесшумно вошла Эвис Жеруар. Неужели эта женщина всегда носит черное? Дэвид рассказал, что экономка овдовела незадолго до того, как приехала сюда из Нового Орлеана четыре года назад. Не может быть, чтобы эта женщина все еще носила траур! Черный цвет почему-то придавал ей зловещий вид.Эвис открыла крышку глиняного горшка и положила в огромную миску кашу, которая напоминала размоченную и размятую кукурузную лепешку. Эмили героически боролась с тошнотой. У нее возникло странное ощущение, что экономка знает о ее плохом самочувствии сегодня и с удовольствием мучит Эмили.— Приятного аппетита, мадемуазель, — пожелала ей Эвис, обильно полила кашу сливками и вышла из столовой.Через пару часов Эмили уже чувствовала себя гораздо лучше. Она стояла на веранде, когда увидела возвращающегося с поля Дэвида, и тут же бросилась вниз.— Доброе утро, Эмили! — весело приветствовал он, проходя мимо и обдавая ее запахом кожи и конского пота. — Хорошо спала?Эмили грустно рассмеялась, но не ответила на вопрос.— Дэвид, пожалуйста, можем мы поговорить наедине?— Конечно, дорогая. Давай сядем в гостиной. Эмили покачала головой:— Нет, не здесь. Нельзя ли пойти на прогулку или поехать в коляске?Дэвид убрал со лба спутанные волосы и согласился без всякого энтузиазма:— Ну, наверное, можно. Надень шляпку, дорогая, а я скажу конюху, чтобы запрягал лошадей.Эмили очень обрадовалась наконец-то представившейся возможности поговорить с Дэвидом наедине. Полчаса спустя они уже ехали вместе в коляске. Эмили глубоко вдыхала пьянящие ароматы весны и чувствовала, как напряжение покидает ее.Дэвид завтра покинет поместье, и ей во что бы то ни стало надо уехать вместе с ним, любым способом. Следует ли рассказать о поведении его дяди прошлой ночью и даже еще раньше, в Гонсалесе? Поверит ли Дэвид ей?Вот в чем таилась трудность: Дэвид считал Эдгара своим отцом. Возможно, лучше рассказать Дэвиду о своих чувствах, не упоминая об угрозе дяди, разве что без этого нельзя будет обойтись…Коляска остановилась, вернув Эмили к действительности. Она увидела большой мраморный памятник и вопросительно взглянула на спутника.— Оливия, — объяснил он, спрыгнул вниз и подал ей руку. — Это то самое место, где…Эмили спустилась на землю и внимательно посмотрела на Дэвида. Он явно был в смятении.— Зачем ты привез меня сюда?— Рано или поздно ты и сама бы его обнаружила. Эмили подошла к высокой заостренной стеле и вслух прочитала надпись:— «Оливия Райс Эшленд — любимая супруга Эдгара — и сыновья-младенцы Эдгар и Чарлз. Утонули 26 апреля 1836 года».Эмили замолчала, ее взгляд опустился к подножию монумента. Она молча читала эпитафию, и ее охватил смертельный холод.— Такие грустные слова, — прошептала она. — «Гибель мечты»…— Слова моего дяди, — с каменным лицом произнес Дэвид. Эмили прикоснулась к мрамору — холодному как лед. С одной стороны от памятника проходила дорога, с другой — невозмутимо текли воды Бразоса. Глядя на крутые глинистые берега, Эмили представила себе покрытых пеной, взбесившихся коней, из-за которых погибли молодая женщина и двое маленьких детей. Она содрогнулась.Сегодня течение Бразоса было спокойным; но эта река бывает очень опасна.— Где они… Я хочу спросить, они здесь не похоронены, правда?Дэвид обернулся к ней, глаза его странно блестели.— Нет. Все, что осталось на память о них, этот памятник и река.В глазах Дэвида горели боль и ненависть, когда он смотрел на спокойно текущую внизу реку.— Бразос — как женщина, — с горечью прошептал он. — Нет, как шлюха. Нежная, манящая, несущая смерть.Эмили была поражена. Неужели это произнес мягкий, застенчивый Дэвид? Она не удивилась, если бы так сказал Эдгар Эшленд, но не Дэвид! Какая же жестокая обида таилась в его душе!Услышав, как ахнула Эмили, он извинился:— Прости меня, Эмили, я забылся. То, что я сказал, непростительно.При виде его смущения у Эмили сжалось сердце.— Ты не должен извиняться. Природа жестока. Дэвид взял ее под руку и предложил:— Давай осмотрим хлопковые плантации.Через несколько секунд, когда они снова выехали на дорогу, сердце Эмили глухо забилось: галопом на коне приближался Эдгар Эшленд! Дэвид помахал ему, но, к счастью, дядя только кивнул и промчался к дому.Дэвид повернул упряжку на узкую тропинку, вьющуюся через поля. Вскоре Эмили отвлеклась от своих тревог, глядя на ровные ряды хлопка, тянущиеся вдаль до бесконечности.Несколько десятков рабов прореживали и пропалывали растения высотой всего в несколько дюймов.— Я не знала, что это поместье такое большое, — заметила Эмили.— Большое! — рассмеялся Дэвид и погнал коней по тропе. — Ты видела лишь часть наших владений. Оглянись: все, что ты видишь до самого горизонта, это земли Бразос-Бенда!Полдюжины лонгхорнов паслись на усыпанных цветами лугах.Эмили как завороженная смотрела на пятнистых животных.— Они прекрасны, — пробормотала девушка.Поняв ее намек, Дэвид повернул коней и съехал с тропы в прерию. Да, он не преувеличивал, когда говорил, что лонгхорнов здесь тысячи. Подумать только, она может разводить таких экзотических животных вместе с Дэвидом! Эмили откинулась на кожаное сиденье, про себя репетируя то, что сейчас ему скажет.Дэвид остановил коляску на вершине холма, спрыгнул на землю, расправил свой коричневый сюртук и помог спуститься Эмили. Они стояли в центре круга из громадных дубов, словно на обширной сцене, окруженные завесой из зелени.— Как здесь красиво! — прошептала Эмили, срывая темно-лиловый колокольчик.— Я часто приезжаю сюда, — сказал Дэвид, обводя взглядом мирный пейзаж. — Когда-нибудь построю на этом холме собственный дом.Эмили, набрав побольше воздуха, спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33