– Папа, иногда это выше моих сил. Лорд Стэндиш и леди Хипгрейв преследуют меня. Они появляются именно там, где я собралась провести вечер. – Файер говорила немного в нос из-за того, что долго плакала. – Я так дорого расплачиваюсь за свою глупость.
Отец замер.
– Отилия связалась с лордом Стэндишем? – Казалось, его потрясла эта новость.
Лицо Файер исказилось в гримасе. Неужели отец был так увлечен своим новым романом, что не следил за городскими новостями? Файер подавила тяжелый вздох. Она, конечно, предпочла бы, чтобы герцог не узнал о переменах в судьбе своей бывшей фаворитки. Но, к сожалению, в столице было слишком много желающих посплетничать, поэтому Файер решила, что лучше уж она сама расскажет ему обо всем, тем более что герцогу не составляло труда узнать правду в считанные минуты, если бы он решил навести справки об интересующей его леди.
– Графа Хипгрейва нет в Лондоне, и лорд Стэндиш исполняет роль эскорта графини, – вяло отозвалась она.
Девушка не стала уточнять, что виконт оказывает ей и другие услуги, которые не принято обсуждать в гостиных приличных домов.
– Хипгрейв ненавидит городскую суету, – сказал герцог, не желая подробно останавливаться на личности супруга графини. – Отилия не могла найти себе мужа, который был бы ей большей противоположностью. Я никогда не поверю в то, что этот брак можно назвать счастливым.
Герцог не ревновал свою бывшую любовницу – это было очевидно. Графиня переоценила свое влияние на отца Файер.
– Я считаю, что леди Хипгрейв – очень неприятная особа, – осторожно высказалась Файер.
Герцог вздохнул.
– Я согласен, дитя мое. Этот негодяй настраивает ее на враждебное отношение к тебе?
«Это она настраивает его против меня», – с тоской подумала Файер и коротко произнесла:
– Не совсем.
«Папа, расскажи мне о своем прошлом. Твоя бывшая любовница ненавидит тебя с такой силой, что решила отомстить, отыгравшись на твоей дочери», – пронеслось в голове Файер.
Ее родители не обсуждали свои романы, поэтому ждать, что герцог нарушит установленную традицию, было бы глупо. Отец даже не попытался объясниться, чтобы понять причины ненависти графини к его дочери. Он ограничился тем, что сказал:
– Отилия весьма беспокойная дама. У нее очень тяжелый нрав. Если она выскажется в отношении тебя неподобающим образом, просто сообщи об этом мне. Хорошо?
– Конечно, папа, – тихо ответила Файер, не решившись поделиться с отцом секретом, который она хранила с той самой ночи, когда разоблачила лорда Стэндиша. Перед ее глазами снова возникла сцена их столкновения в галерее дома лорда Мив. Герцог ласково потрепал ее по плечу.
– Я знаю, что тебе нелегко, Файер. Мне так хотелось чем-нибудь помочь тебе. Я перебросился несколькими словами с Пенневезером по поводу его младшего сына...
Файер выпрямилась и посмотрела на отца потухшим взглядом.
– Ты разговаривал с маркизом, папа? Но как ты мог? Я не стану женой Стэндиша, даже если ты прикажешь отстегать этого мерзавца и залепишь ему рот бриллиантом размером с мой кулак.
Когда-то Файер отказалась от брака с ним из гордости, но теперь она искренне не желала даже думать о нем как о муже.
– Успокойся, – улыбнулся герцог. – Я знал еще тогда, что ты не желаешь связывать свою судьбу с этим человеком, поскольку он не стоит тебя. Но я не могу оставаться в стороне только потому, что ты решила даровать Стэндишу свое великодушное прощение. Пенневезер очень недоволен поведением своего сына. Он даже пригрозил не покрывать его больше, чтобы хоть как-то повлиять на разгульный образ жизни Стэндиша.
Отец выжидающе посмотрел на Файер, подумав, что известие о грядущих страданиях бывшего воздыхателя позабавит ее. Но дочь, посмотрев на него, ответила:
– Папа, лорд Пенневезер грозится лишить его содержания уже много лет, но маркиз, насколько я поняла, не идет дальше предупреждений.
Это вызывало у нее горькое сожаление. Было бы отрадно представлять себе, как лорд Стэндиш проводит вечера в грустных размышлениях о своих стесненных финансовых обстоятельствах, а не прожигает жизнь в игорных домах, погрязая в грехе и соблазняя невинные души.
Герцог неохотно кивнул в знак согласия.
– Думаю, что маркиз Пенневезер все еще лелеет надежды на то, что вы с его сыном поженитесь. Ничто бы не прекратило сплетни так быстро, как известие о вашем браке.
Файер прижалась щекой к морщинистому лицу отца.
– Нет, я бы не смогла выйти за него замуж, – сказала она, – даже ради того, чтобы положить конец пересудам.
– Упрямая девчонка! Ты не хочешь, чтобы я наказал подлеца, но и не желаешь выходить за него замуж. Что же делать мне, бедному отцу?
– Ничего.
Стэндиш отплатит ей за предательство. Она добьется этого или с помощью Маккуса, или без него. Файер крепко прижалась к отцу.
– Папа, я так люблю тебя. – Герцог смущенно обнял ее в ответ.
– Я тоже люблю тебя, Файер, – ласково произнес он. – Моя милая Файер, не волнуйся. Если маркиз Пенневезер не выполнит свое обещание лишить сына содержания, мы что-нибудь придумаем.
Файер была уверена, что лорд Стэндиш еще не раз пожалеет о своем подлом предательстве.
* * *
Маккус наблюдал за виконтом, который, как обычно, играл в карты, и его мысли перекликались с мыслями герцога Солити. На этот раз в заведение «Мойра Ласт» он пришел вместе с Тревором. За последние три часа лорд Стэндиш проигрался в пух и прах.
Маккус все это время возвращался к мыслям о Файер, образ которой всплывал в его памяти, вызывая щемящую тоску. Он вспоминал ее взгляд, когда они возвращались в город. Она словно спрашивала его: «Что я сделала?» Если она получит его записку, то это смутит ее еще больше. Маккус сжал руку в кулак. Он не хотел причинять ей боль, но все произошло слишком быстро. Маккус знал, что не имеет права упустить свой шанс.
– Мак, а что мы здесь делаем? – прервал его мысли Тревор. Он сделал глоток пива, которое принесла ему девушка-служанка. Маккус притворился, что не расслышал его.
– Мне кажется, это прекрасное место для мужчины, который после тяжелого дня желает расслабиться в компании своих приятелей, – продолжил Тревор, – но я не вижу здесь Сеймуса. Так почему бы нам не отправиться дальше?
Хавьер признался, что в последнее время ему удалось сколотить целое состояние благодаря глупости лорда Стэндиша. Он ощущал себя немного виноватым, поскольку понимал, что обдирает джентльмена как липку. Но когда Маккус объяснил, что у этого господина отсутствует понятие о чести и мужском достоинстве, совесть хозяина игорного дома быстро успокоилась. Потери не слишком волновали Стэндиша. Вместо того чтобы благоразумно покинуть заведение, он все больше увеличивал ставки и увязал в долгах.
Маккус, который ждал этого вечера, посмотрел на скучающего брата и сказал:
– Я здесь не только из-за Сеймуса.
Тревор проследил за нетерпеливым взглядом брата.
– Из-за кого еще?
– Вон тот, в зеленом жилете, – пробормотал Маккус. – Я чувствую, как этого господина охватывает отчаяние, а ты?
Когда Маккус вернулся от Денингзов, брат ожидал его в городском доме. Тревор напоминал ему бродячего кота, который исчезает на несколько дней, чтобы появиться вновь, как только у него возникает нужда отогреться.
– Да, я согласен, – протянул Тревор. – Но почему ты охотишься за этим джентльменом? Что он тебе сделал?
Маккус взял в руки кружку с пивом и отпил из нее. Он не собирался раскрывать брату правду о сделке с Файер и о том, почему она нуждается в его помощи. Несмотря на то что их связывали кровные узы, Маккус не мог довериться Тревору.
– Ничего, – коротко ответил он. Тревор с недоумением посмотрел на него.
– Ничего? Тогда почему ты пытаешься испепелить его взглядом? Что это за игра?
Тревор тут же умолк, почувствовав на себе грозный взгляд Маккуса, силу которого он только что попробовал поставить под сомнение.
– Я не сказал, что этот джентльмен ничего не сделал. Он ничего не сделал мне. Чувствуешь разницу?
Тревор фыркнул.
– И что ты задумал?
Маккус поставил кружку на стол. В его глазах появился хищный блеск.
– Я хочу погубить его.
Женщина, с которой он заранее переговорил, выжидающе смотрела в их сторону. Он дал ей знак подойти ближе.
Сногсшибательная брюнетка немного помедлила, а потом направилась к ним. Все посетители тут же повернулись в ее сторону и, не скрывая своего восхищения, стали перешептываться.
– Добрый вечер, красавчик, – промурлыкала она. – Мы всегда с нетерпением ждем твоего появления в «Мойра Ласт».
Маккус одарил ее ленивой улыбкой.
– Ты, наверное, околдовала своей красотой Хавьера.
Пока Тревор рассматривал незнакомку, не в силах оторвать взгляд от ее груди, она наклонилась к Маккусу и тихо сказала ему на ухо:
– Конечно, перед моими чарами трудно устоять. – Она выпрямилась и посмотрела на Тревора: – А это кто?
– Забудь о нем. Ты проглотишь его и не заметишь, – ответил Маккус, вынудив брата стукнуть кулаком по столу.
– Если леди хочет проглотить меня, надо дать ей такую возможность, – запротестовал он.
– Я не советовал бы рисковать, Тревор. Хавьеру это определенно не понравится. – Маккус нахмурился и снова обратился к женщине: – Мне нужна твоя услуга.
– Что угодно, – отозвалась дама бархатным голосом, и все мужчины в зале с завистью посмотрели в сторону счастливчика Маккуса.
– Не та услуга, о которой ты подумала. Мне надо, чтобы ты представила меня вон тому господину. – Он указал на лорда Стэндиша.
* * *
Спустя девять дней Файер, дрожа от волнения, приблизилась к дому Маккуса. Она не понимала, что произошло во время праздников у Денингзов. Случилось нечто непоправимое после того, как они предавались любви в экзотическом храме. После их возвращения в Лондон от Маккуса передали два письма. Первое было адресовано герцогине. Он благодарил ее за приглашение. Второе послание он написал ей.
Файер закрылась в спальне, чтобы никто не мешал ей читать письмо от возлюбленного. Она думала, что найдет в нем извинения за странное поведение, которое так поразило ее. Или слова любви и восторга. Она с нетерпением вскрыла конверт. Своим разборчивым почерком Маккус писал о том, как благодарен ей за доброту и гостеприимство. Он также писал, что Файер необязательно являться к нему в дом, так как он настолько отошел от дел, что теперь ему придется занять все дни и вечера, наверстывая упущенное.
И все?
Он лгал!
Маккус поблагодарил ее за доброту. Доброту... Неужели ее отношение к нему можно было бы назвать всего лишь добрым? Нет, такое равнодушие было невыносимо. Оно ранило ее больше, чем его вспыльчивость и самонадеянность. Своим поведением он напомнил ей злополучного Стэндиша.
Файер не пыталась увидеться с Маккусом и, конечно, будучи уязвленной тоном его послания, не посчитала нужным ответить ему. Она надеялась, что ее молчание заставит его действовать. Но Маккус так и не постучал в ее дверь.
Спустя два дня Файер стала свидетельницей беседы родителей. Герцогиня рассказывала мужу о том, что встретила их нового знакомого, Маккуса Броули, в театре. Потом мать вскользь упомянула, что джентльмен оставался в ложе мисс Греффис более получаса. Герцогиню эта новость утешила, а Файер привела в отчаяние.
На следующий день мать и дочь отправились на вечеринку, которую устраивали Спреггсы. Файер пошла неохотно – ей не хотелось тратить свои душевные силы на еще одного недостойного поклонника. Увидев Маккуса, она не на шутку разволновалась. Заметив ее взгляд, молодой человек кивнул ей, и только. Файер была так обескуражена, что отвернулась, едва не расплакавшись. Она больше не могла выносить этого притворства. К ее облегчению, он не приблизился к ней за весь вечер ни разу, но от нее не ускользнуло, что он мило болтал с мисс Найт и другими леди.
На пятый день герцогиня, сама того не подозревая, подтолкнула дочь на необдуманный поступок. Она сообщила Файер, что накануне вечером произошел какой-то забавный случай и среди участников был, конечно, неподражаемый Маккус Броули. На этот раз его заметили в компании маркизы Гласе и ее терьера. По наблюдениям некоторых дам, он зашел слишком далеко. Файер бросила салфетку на стол и выскочила из комнаты. Спустя два часа она уже стояла у дома Маккуса.
Его дворецкий Гоббс сердечно приветствовал леди Файер, но сказал, что мистера Броули нет дома. Она вернулась к себе, разочарованная и опустошенная. Маккус бросил ее, и она не могла назвать ни одной вразумительной причины, которая объясняла бы, почему он это сделал.
Спустя четыре дня Файер набралась мужества и снова поехала к Маккусу. Она не стала церемониться и посылать к нему швейцара, а сразу направилась к парадному входу в дом Броули. Не успела она подойти, как дверь распахнулась. Возможно, Гоббс заметил ее приближение из окна.
– Леди Файер Карлайл, вы сегодня так обворожительны, – учтиво произнес дворецкий.
– Доброго дня, Гоббс. Маккус дома? – спросила она, сожалея о том, что поддалась порыву и не приказала кучеру ехать мимо этого злосчастного дома.
Дворецкий потупился, улыбка исчезла с его лица. Оглянувшись, он снова посмотрел на леди и мрачно доложил:
– К сожалению, хозяина нет. Он сейчас проводит много времени вне дома, уезжая по делам.
Файер вдруг ощутила сухость во рту.
– О да. Я понимаю. Вы оказались настоящим джентльменом, Гоббс. Спасибо.
Она повернулась, чтобы уйти.
– Я знаю, что мистер Броули очень расстроится, узнав, что пропустил ваш приезд, – сказал Гоббс, пытаясь приободрить девушку.
– Нет, Гоббс, не расстроится. Передайте Маку... Нет, скажите мистеру Броули, что я больше не потревожу его.
Дворецкий застыл в дверях, напряженно наблюдая за тем, как экипаж леди Файер отъезжает от их дома.
– Вы слышали, что она сказала? – в голосе дворецкого звучали сердитые нотки, недопустимые в общении с господином, но, похоже, Гоббсу было наплевать.
Маккус вышел из тени на свет, струившийся через открытую дверь, и в его серых глазах отразилась гнетущая тоска.
– Да, я слышал.
ГЛАВА 16
Файер презирала Маккуса Броули.
Она не могла найти ответа на один вопрос и постоянно возвращалась к нему. Как можно проявлять любовь и нежность, проводить с ней ночи напролет, боготворить ее тело, а на следующий день вести себя так, как будто они едва знакомы? У Файер нашлось только одно объяснение, но она не желала произносить его вслух. До сегодняшнего вечера.
Маккус использовал ее. Он отнесся к ней как к шлюхе, однако она была так очарована им, что не хотела этого замечать. Файер поднесла ладонь к губам, ощущая приступ тошноты. Его холодный отказ гораздо хуже, чем коварство Стэндиша, подумала она, меряя шагами спальню. О святые Небеса, как она могла влюбиться в этого человека!
Если ей придется перемолвиться с ним хотя бы словом, она не сможет соблюсти все условности и поручиться за себя.
Тихий стук в дверь заставил Файер поднять голову. Ее родители уехали развлекаться. Каждый выбрал себе собственный маршрут. Возможно, это Амели. Она выпроводила горничную из комнаты еще до того, как та подготовила госпожу ко сну.
– Ты можешь идти отдыхать, Амели! – пытаясь скрыть подавленное настроение, крикнула Файер. – Я уже причесалась. – Девушка машинально взяла в руки расческу, как бы подтверждая свои слова.
Не обращая внимания на приказ хозяйки, горничная открыла дверь. Файер оглянулась: на пороге стояла не Амели, а Маккус Броули собственной персоной.
Его присутствие в ее спальне едва не лишило Файер чувств.
– Вы снова подкупили слуг, мистер Броули? Если так будет продолжаться и дальше, моему отцу придется уволить всю челядь.
Файер вспомнила, что на ее щеках предательски блестят слезы, и немедленно смахнула их.
Маккус не выглядел торжествующим. Он лишь развел руками в знак признания поражения.
– Я понял, что ты сердишься на меня. Я и хотел бы оставаться в стороне, но не смог.
Неужели, когда Маккус целовал ее и чувствовал, как она отзывалась на его ласки каждой своей клеточкой, не имело для него никакого значения? Что ж, на этот раз он не станет свидетелем ее слабости!
– Убирайтесь!
Видя, что он не двинулся с места, Файер швырнула в него расческу, целясь мужчине в голову. Однако она была охвачена такой яростью, что промахнулась, и та угодила ему в плечо. Маккус даже не пытался увернуться от удара.
– Дни, которые я провел без тебя, показались мне бесконечно длинными, – признался он. Тени, появившиеся у него под глазами, были неоспоримым доказательством того, что он так же тяжело переживал разлуку, как и она. Он решительно шагнул к ней. – Я часто вижу сон о том, как мы с тобой были в храме.
– Лжец! – закричала Файер и в то же мгновение, закрыв рот рукой, согнулась от боли, которая неожиданно пронзила ее.
Маккус подскочил к девушке, пораженный увиденным. Но когда он прикоснулся к ней, она выпрямилась и залепила ему звонкую пощечину. Файер вложила в нее всю свою ненависть, зная, что, возможно, у нее больше не будет шанса нанести этому волку в овечьей шкуре достойный удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33