Боуи вздохнул и поднялся. Рози потрясающе изменилась, но все же осталась самой собой. В ее маленьком теле не появилось и толики смирения. Встав у нее за спиной и скрестив на груди руки, он грозно смотрел на гуртовщиков до тех пор, пока насмешливые ухмылки не сползли с их лиц.— Да, мэм, вы верно расслышали.— Тогда вам лучше изменить свои планы. Пэшн-Кроссинг лежит не на тропе, — заявила Рози, стряхнув руку Боуи со своего плеча. — Здесь нельзя прогонять скот. Это фермерское поселение.— Ну, положим, на этой тропе пока я главный, и никто мне не указ. Мы тут с Баком прикинули, что сократим путь на восемьдесят миль, если прогоним скот через здешние места. Едва ли, мэм, вам удастся помешать нам.Темные глаза Рози сузились.— Покажите мне, где вы собираетесь сойти с тропы, — потребовала она. — Дайте сюда карту.Гуртовщики убрали ноги с поручня и выпрямились, переводя сердитые взгляды с раскрасневшейся Рози на Боуи. Только шорох нарушил тишину в салуне. Это Эйси придвинулся поближе, опасаясь пропустить что-то интересное.— Моя жена хочет взглянуть на новый маршрут, джентльмены. Не угодно ли вам мирно и дружески обсудить ваши планы?Пока гуртовщики оценивающе разглядывали Боуи, все остальные прикидывали, велики ли его шансы в случае заварушки.Старший гуртовщик огляделся и пожал плечами. Напряжение спало.— Дьявол, почему бы не показать им маршрут, который мы обсуждаем? — Разочарованный вздох донесся от карточного стола, и игра возобновилась.Гуртовщик налил лужицу виски из своего стакана на поверхность стойки, обмакнул в нее палец и провел мокрую линию.— Вот Арканзас, отсюда вытекает Пэшн-Крик. Это тропа из Техаса, а здесь конечный пункт в Додж-Сити. Эта выпуклость пусть будет Пэшн-Кроссинг.Сладкий, дурманящий запах виски повис в воздухе. Крепко зажмурив глаза, Рози покачнулась. Зубы сжались, озноб пробежал по телу. Она заговорила, не разжимая зубов и прижав руки к бокам:— Так где же вы, парни, собираетесь сойти с тропы?В тот момент, когда кончик пальца старшего гуртовщика коснулся линии, обозначавшей тропу, Боуи увидел то, что следовало заметить раньше, не будь он так озабочен состоянием Рози. Услышав, как Эйси Джеймс шумно втянул воздух, Боуи понял, что не ошибся. Эйси резко отодвинулся от бара и быстро пошел к вращающимся дверям.Расправив плечи, Боуи прищурился.— Если вы прогоните здесь скот, то уничтожите урожай нескольких семей по обе стороны от города.— Ну, это не наша забота.— Советую вам подумать об этом, — прорычал Боуи.Рози сглотнула и оторвала взгляд от лужицы виски.— Большое стадо? — осведомилась она и провела по бедру в поисках портупеи, которой на ней не было.— Порядка семи сотен голов или что-то в этом роде, в зависимости от того, сколько отбившихся животных мы подберем по пути. — Небрежным, но многозначительным движением гуртовщики откинули плащи, чтобы продемонстрировать оружие и обеспечить быстрый доступ к нему в случае необходимости.Рози приблизила полыхающие гневом глаза к самому лицу одного из гуртовщиков.— Мне через несколько дней собирать урожай, ясно? И два таких жалких писуна, как вы, хотят загубить все мои труды. Да я пристрелю каждого, кто попытается вытоптать мои поля!Ироническая улыбка искривила губы гуртовщика.— Вы когда-нибудь видели перегон скота? Если вам удастся застрелить одного из наших быков до того, как он поднимет вас на рога, можете оставить его себе на ужин. Застрелить охваченного стадным чувством лонгхорна совсем не простое дело.Гуртовщик по имени Бак усмехнулся:— Поскольку мы здорово сэкономим на сокращении маршрута, можем позволить себе потерять пару бычков.Боуи встал между Рози и гуртовщиками.— Мне очень жаль, парни. Но вы не погоните скот через поля моей жены. — За этими словами лежали тяжесть плуга, память об упряжи, натирающей кожу, недели каторжного труда под палящим солнцем, отчаяние при виде поникших растений. Мысленным взором он видел кровавые волдыри на ладонях Рози, согнувшегося Джона Хоукинза, который не мог распрямиться, обгоревшую кожу, лоскутами сползающую с лица и рук.— И кто же нас остановит, землепашец? Уж не ты ли?Шорох и шуршание за спиной привлекли внимание Боуи. Он обернулся и увидел зрителей — Эйси собрал их на улице и привел в салун. Полдюжины человек смотрели на него во все глаза.— Вы слышали, что они задумали, — обратился к ним Боуи, узнав кое-кого из соседей. — Неужели мы это допустим?— Вы говорите о земельной войне, — неуверенно проговорила высокая женщина. Она держала за руку ребенка, и тот удивленно оглядывал салун.— Если мы не хотим лишиться результатов своих трудов, то должны настоять на том, чтобы такие типы держали животных на тропе. Нельзя позволять им вытаптывать поля только для того, чтобы сэкономить несколько долларов. — Боуи медленно обвел взглядом собравшихся. — Кто-то должен их остановить. Вы со мной?Это были фермеры, не солдаты. Никто не смотрел ему в глаза.— Сдается, ты здесь один такой смелый, — ухмыльнулся один из гуртовщиков. — Хорошая схватка не для трудяг землепашцев.Румянец залил лицо Рози. Она налетела на гуртовщиков, взмахнув юбками.— Обойдемся и без чьей-либо помощи. Если погоните стадо через мои поля, то недосчитаетесь многих голов! Слышите? Вам не лишить меня — ни за что! — единственного шанса собрать настоящий урожай! Я вам не позволю!— Ну-ну, это мы еще посмотрим, леди. Чтобы вы не сомневались в наших добрых намерениях, примите маленький совет. Заприте-ка лучше свой скот дня так через четыре, а то как бы он не присоединился к нашему стаду. Зачем усугублять ущерб оскорблениями?— Если нарываетесь на драку, — бросил Боуи, не повышая голоса, — вы получите ее. — Взяв Рози за руку, он провел ее мимо собравшихся, и они вышли на улицу. — Начнем с шерифа.— Это ничего не даст, — сердито возразила Рози. — Шериф не станет ничего делать. — Беспомощность охватила ее. Семьсот обезумевших лонгхорнов. С пшеницей все будет кончено!
Сидя на краешке стола, шериф Гейн выслушал взволнованный рассказ Рози, колыхнул тяжелым животом, выплюнул табачную жвачку в плевательницу и тяжко вздохнул:— Ну и что, по-твоему, я должен сделать, Стоун?— Съездить к ним в лагерь и ознакомить их с законом, запрещающим отклонение от тропы перегона. Или арестовать.— У меня только один помощник. — Шериф качнул полями шляпы в сторону Карла Сэндса, подпиравшего стенку и язвительно ухмылявшегося. — Возможно, мне удалось бы наскрести еще полдюжины, но не когда жатва на носу. Да и те ковбои, насколько мне известно, пока еще ничего противозаконного не совершили. Ну, допустим, они треплются, что собираются сэкономить своему хозяину несколько долларов. Что с того? Может, они погонят скот прямо по Мейн-стрит, а может, и нет. Я так понимаю, что, пока их быки не пересекли границы частных земель, перед законом они чисты.Беззвучный крик рвался из груди Рози. Она перестала метаться по комнате и прижала ладонь к боку, пытаясь утихомирить внезапную боль.— Знали бы вы, чего мне стоил этот урожай! — Она вскинула руки. — Сколько ночей вы слушали, как я проклинала Фрэнка Блевинза? Наконец-то мне удалось вырастить урожай, который ему и не снился! И теперь вы заявляете, что бессильны остановить стадо?— Я тебе уже сто раз говорил и могу повторить еще: нельзя отомстить покойнику.Омут отчаяния затягивал Рози, не оставляя места для других чувств.— Неужели вы позволите им уничтожить мой урожай и труды еще нескольких семей, ничего не предприняв?— Твои поля ведь имеют ограждение?— Не все. Несколько акров рядом с домом открыты. — Боуи скрипнул зубами. — Да и какая разница. Сколько, по-вашему, выстоит ограда перед животными на перегоне?— Извини, Стоун, закон есть закон. Могу обещать одно — что займусь теми парнями, если они нарушат пределы частных владений.
К тому времени как они вернулись на ферму, сверкающий веер солнца уже опускался за горизонт. В его пламенных отблесках жесткая, бурая трава прерии напоминала сумеречное море, покрытое рябью огненно-розовых волн.Рози спрыгнула с повозки и побрела к кромке поля, где начинались семь золотистых акров самого обильного урожая, какой когда-либо приносила это иссохшая земля.— Неделя, — прошептала она, вышелушивая зерно из желтого колоса. Если на зерне остается вмятина от ногтя, значит, пришла пора жатвы. Зерно не поддалось, но по сравнению с предыдущим разом явно стало мягче. Опыт подсказывал ей, что пшеница созреет на днях. — До жатвы — неделя, если не меньше. — Гуртовщики погонят скот по ее полям через четыре дня. После этого останется только вытоптанная солома и обломанные стебли.Совершенно опустошенная, Рози сухими глазами смотрела на свои поля. Ее отчаяние было слишком велико, чтобы облегчить его слезами.— Приходилось тебе видеть перегон скота, Стоун?— Однажды. — Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — Какую часть урожая можно потерять и все-таки остаться с прибылью?Рози горько усмехнулась.— Я все забываю, что ты не фермер. Ты смотришь туда и видишь только семь акров земли. Я же смотрю на них и вижу семьдесят, может, восемьдесят бушелей зерна. Чтобы получить прибыль, мне нужно каждое зернышко, но в любом случае речь идет о считанных долларах. Уже есть известия о небывалом урожае в Айове и Миссури, который собьет цену. Мне нужно все!Нахмурившись, Боуи отпустил ее. Засунув руки в карманы, он задумчиво взирал на поля, освещенные последними отблесками уходящего дня.— Иди в дом. Я скоро приду.Горе Рози тяжелым грузом обрушилось на него с того момента, как они вернулись домой. В первом порыве гнева он хотел помчаться в лагерь гуртовщиков и силой оружия заставить их вернуться на тропу. Но Боуи слишком хорошо знал: под дулом револьвера можно пообещать все, что угодно. Не успеет он покинуть лагерь, как соображения выгоды повернут стадо на Пэшн-Кроссинг.Боуи нагнулся, отломил колос и размял его между ладонями. Пот, кровь и слезы взрастили это зерно. Палящее солнце и натруженные спины. Кровавые мозоли и изнемогающие мышцы. Любовь вместе с ненавистью, надежды и тревоги. Меньше всего его волновали цены на зерно, потому что деньги перестанут быть проблемой для Рози Малви. Первое, что Боуи намеревался сделать по возвращении в Вашингтон, — так это открыть на ее имя солидный счет. Ни ей, ни Лодише больше не придется выбирать между сахаром и кофе. Он уж постарается, чтобы Рози ни в чем себе не отказывала. У нее будет дом где-нибудь подальше от иссушенных равнин Канзаса, карета, прекрасные лошади, драгоценности и — если захочется — платья из Парижа.Боуи повернулся и долго смотрел на дом, на надгробие, тускло поблескивающее в призрачном мерцании звезд. Затем размахнулся и выбросил зерна.Рози не нужны кареты и платья из Парижа. Единственное, чего она жаждет, — это месть. Боуи никогда не слышал, чтобы она упоминала о чем-нибудь еще. Но чтобы отомстить, чтобы обрести себя, ей необходим прибыльный урожай.Широко расставив ноги и скрестив на груди руки, Боуи прислушивался к шепоту волнующихся под ночным ветерком колосьев. День и ночь в его голове раздавался этот звук, и Боуи научился ненавидеть его, потому что он олицетворял собой боль Рози. Боуи сомневался, что когда-нибудь забудет шелест сухих стеблей пшеницы. Хотя скоро все это останется в прошлом.Наступала пора жатвы, и близилось к концу его пребывание в округе Галливер. Он никогда не обещал Рози, что останется с ней до получения прибыли. Боуи дал слово остаться до конца уборки урожая.Временами он подумывал отправить телеграмму Александру Дюбейджу и сообщить, что жив и когда намерен вернуться в Вашингтон. Сьюзен и сенатору легче узнать обо всем от Дюбейджа, чем пережить шок, получив письмо от покойника. Конечно, они будут возмущены — и совершенно справедливо — тем, что все эти месяцы он держал их в неведении, позволяя считать себя мертвым. Едва ли его ждет теплый прием.Сьюзен станет презирать его, даже не пытаясь понять. Еще большую боль причиняла ему другая мысль: отец, несомненно, считает повешение справедливым возмездием для сына, запятнавшего честь семьи.Но тяжелее всего было думать о Рози. Ведь в ее сияющем взгляде да и в каждой улыбке светилась любовь к нему. Рози, с ее трогательной храбростью и несгибаемой волей. Рози, которая наконец поверила мужчине и начала верить в себя.От сознания того, что придется покинуть Рози, обмануть ее доверие, сердце Боуи сжималось. Рози Малви проникла в его плоть и кровь; он жил ее мечтами, работал во имя достижения ее целей, каждое утро вставал с мыслью о ней. Думая о расставании, Боуи вспоминал, как стоял на виселице с петлей на шее. Рози сделала бы всем большое одолжение, позволив ему умереть в тот день.А теперь он причинит ей зло, поступит с ней недостойно, как делал это каждый раз, уступая своей страсти.Боуи убеждал себя, что Рози обрела радость, познав настоящие отношения с мужчиной, и это важнее его предательства. Но в глубине души он знал, что это доводы труса. Боуи лгал себе, и презирал себя за эту ложь, прекрасно сознавая, что оказался с Рози в постели потому, что желал ее, как никого в жизни. Из-за своей слабости он усложнил и без того невыносимую ситуацию.— Катись все к дьяволу!Рози заслуживала такой же трепетной и самозабвенной любви, на какую была способна сама. Она заслуживала мужчину, имеющего цель в жизни, свободного и открытого, готового всегда поддержать ее. Боуи не мог дать Рози ничего, кроме боли и страданий. Его душа разрывалась при мысли о том, что он не оправдал ее доверие.Для себя впереди Боуи не видел ничего, кроме зияющей пустоты, простирающейся до конца его дней. Без кавалерии у него не было будущего, цели и желаний, не было основания, на котором строится жизнь и произрастает гордость. Сломленный тем, что с ним произошло, он жил одним днем, да и на тот ему было наплевать.На всем белом свете только Рози имела для него значение. Ее кровь струилась в жилах Боуи, ее боль становилась его болью. Он почти сожалел о том, что она бросила пить. Спиртное помогло бы Рози перенести грядущую катастрофу.Боуи желал сейчас одного — собрать урожай с ее семи акров. Такое пустячное желание. Он должен любой ценой осуществить его и оставить ей как прощальный подарок.
Джон Хоукинз обхватил ладонями кружку с кофе.— Так вы говорите, что нужно набить мешки гравием из ручья и построить баррикаду длиной в три акра?Подавшись вперед, Боуи отодвинул лампу и разгладил лист бумаги на кухонном столе.— Самое уязвимое место здесь — три акра возле дома. — Он указал на прямоугольник, изображавший дом и амбар. — Ограждение на остальных четырех должно устоять.— Против перегона скота, кэптин? — В черных глазах Лодиши отразилось сомнение. Покачав головой, она шлепнула себя по шее, отгоняя комара.— Ты прав, — согласилась Рози, изучая нарисованную Боуи примитивную карту. — На месте гуртовщиков я направила бы стадо через места наименьшего сопротивления. Часть нашей изгороди проволочная, часть — из деревянных брусьев. Зачем рисковать скотом, когда можно обойти ограждение и прогнать скот здесь? — Она постучала ногтем по площади рядом с домом. — Где нет никаких препятствий.— Если допустить, что гуртовщики правильно назвали сроки, у нас есть еще три дня и мы успеем создать кое-какие препятствия.Рози одарила Боуи влажным благодарным взглядом. Его глаза казались немыслимо голубыми на бронзовом лице. Она проглотила тугой ком в горле, сдержав порыв обвести кончиками пальцев контур его губ.— Не знаю, сработает ли твой план, но по крайней мере мы не будем сидеть сложа руки, а попробуем что-нибудь сделать. — Сидеть и бороться с отчаянным желанием выпить. Рози уже забыла, каково пережить кризис на трезвую голову, без верной бутылки под рукой. Она снова сглотнула и сосредоточилась на разговоре, чтобы не мечтать об иллюзорном утешении в виде бутылки спиртного.— Только вот где раздобыть мешки для нашей баррикады? — неуверенно проговорила Лодиша, убирая со стола посуду после ужина.— На сеновале есть пять связок мешков для корма. — Джон Хоукинз озабоченно вздохнул. — Вряд ли этого хватит.— Для начала сгодится. — Лодиша погрузила тарелки в мыльную воду. — Я распорю старую одежду и сошью из нее мешки. Пороюсь в лоскутах. — Она развела руками. — Только едва ли там наберется на три акра. Какой высоты должна быть баррикада, кэптин?— Неплохо бы три фута.— Ого! Столько мешков не найти во всем округе!Они помолчали, размышляя о сомнительных шансах построить баррикаду высотой в три фута и длиной в три акра.— Когда кончатся мешки с гравием, пустим в дело кустарник и доски, — предложила Рози. — Срубим и тополя, если понадобится.— Но в принципе вы согласны? — Боуи оглядел их лица в свете лампы. — Попытаемся сделать то, что в наших силах?— Это хорошо, — наконец ответил за всех Джон Хоукинз. — Лучше напрасно постараться, чем сдаться без борьбы.Рози поднялась из-за стола и стиснула плечи Боуи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37