Крайне раздраженная, Рози признала, что Дикобраз достойный противник, когда дело доходит до игры в гляделки. Его единственный глаз покраснел — как, надо полагать, и ее глаза — и начал слезиться, но он не моргал и не отводил взора. Как, впрочем, и она, хотя ей казалось, что между веками насыпали и растерли песок.— Считаю до трех, и мы оба поворачиваемся к двери, — процедила Рози сквозь зубы.— Идет.Ей так хотелось выиграть, что она решила слукавить и не отводить взгляд на счет «три». Однако Дикобраз проделал то же самое, и это так поразило Рози, что, не сдержавшись, она расхохоталась. Правда, прежде чем рассмеяться, Рози с размаху ткнула его кулаком в живот; Дикобраз резко втянул воздух и моргнул, принеся ей желанную победу.Почувствовав себя немного лучше, она прошествовала к двери и вышла. Ослепленная снегом, Рози зажмурилась и застонала. Нахлобучив шляпу до самых ресниц, она размашисто зашагала к своей повозке, стоящей перед магазином. Все представление было чистой бравадой. Каждый шаг отдавался у нее в голове нестерпимой болью.— Это твоя лошадь? — Дикобраз приблизился к Айвенго, прошелся руками по его бокам, затем передвинулся вперед и, потрепав лошадь по холке, подверг ее тщательному осмотру. — Отличная лошадь. Слишком хороша, чтобы таскать упряжку.— Айвенго — все, что у меня осталось. Армия конфисковала почти всех лошадей пару лет назад. — Нахмурившись, Рози забралась в повозку и взяла в руки вожжи. — Залезай. — Когда они миновали виселицу, которую помощники шерифа уже разбирали до следующего раза, она продолжила: — У меня нет денег на тягловую лошадь, даже если бы ее можно было купить.— Просто позор использовать такую лошадь в обозе.Догадка вспыхнула как молния, и Рози тут же поняла, откуда у Дикобраза такая осанка и отношение к лошади. Скользнув по нему взглядом, она наконец заметила, что его вылинявшие форменные брюки были когда-то голубыми, а пояс украшает медная пряжка с изображением орла в серебряном венке.— Кавалерия, — проговорила Рози. — Судя по пряжке, ты офицер.Ее умозаключения не получили ни подтверждения, ни отрицания.— Ну? — Она не выдержала и резко повернулась к нему после того, как они молча проехали добрую половину мили. — Если ты военный, где же твой китель? И почему тебя судили в гражданском суде?Дикобраз даже ухом не повел. Он сидел, сложив руки на груди, и смотрел на бескрайние заснеженные поля. Холодный ветер трепал его волосы, открывая разукрашенный синяками лоб. Теперь Рози видела, что он жестоко избит и только гордость заставляет его держаться. Похоже, чтобы Дикобраз приносил какую-то пользу, его придется подлечить.— Ты мог бы рассказать о себе, — примирительно проговорила Рози, стараясь сдержать растущее раздражение. — Ведь мы как-никак женаты, и я вправе знать, с кем связалась.— Ты хорошо знаешь, почему я согласился жениться. А тебе-то это зачем?Уклончивость Дикобраза только усилила недовольство Рози, но она не могла не признать, что его недоумение вполне понятно.— Мне нужна дешевая рабочая сила, — объяснила она, пожав плечами. — Здесь вообще некого нанять, тем более дешево. Выйти замуж за осужденного — лучший — да нет, единственный способ управиться с моей фермой.Дикобраз не отличался излишней разговорчивостью. Он снова надолго замолчал, погрузившись в созерцание прерии и как будто надеясь там что-то увидеть. И напрасно. Ничто не нарушало однообразного пейзажа. Одинокий ястреб парил над уходящей за горизонт равниной, поросшей припорошенной снегом травой. Лишь кое-где вздымались голые серо-зеленые холмы. Даже деревья появятся не раньше, чем они доберутся до фермы Рози, где вдоль берегов Пэшн-Крик растут тополя.— Кого же ты убил? — спросила Рози, когда они проехали еще одну милю. Вообще-то ей было все равно, но лучше проводить время за разговором, чем разглядывать прерию. Может, тогда удалось бы отвлечься от мыслей о похмелье и забыть о тысяче игл, вонзавшихся в ее голову при каждом рывке и толчке.— Ты слышала о резне при Стоун-Тоусе?— Пэшн-Кроссинг еще не край света. — Бессовестная ложь, честно говоря. — Конечно, до нас дошли новости о Стоун-Тоусе. — Нахмурившись от усердия, Рози тщетно рылась в памяти. — Где-то возле Денвера, верно? Грандиозное сражение, как я слышала. — Она слышала кое-что еще, но головная боль мешала ей вспомнить.— Грандиозное сражение, — повторил Дикобраз. Из-за горечи его голос прозвучал слишком резко. — Индейцы не сделали ни одного выстрела. Две роты ворвались в ущелье Стоун-Тоус и истребили целую деревню, где оставались только женщины и дети. Ни одного воина не было в радиусе шести миль. Мужчины ушли на охоту.Рози слегка подвинулась, чтобы лучше видеть его.— Кажется, вначале говорили, что в Стоун-Тоусе армия оскандалилась. Но потом прошел слух, что это никакой не скандал, а героическая битва. Ты был там?— Да.— Ну и?..Он запустил пальцы в нечесаную гриву волос.— Кое-кто не может смириться с тем, что войны с индейцами уже в прошлом и славные денечки миновали. Им хочется острых ощущений, вот они и ищут драки, пренебрегая законом. — Его здоровый глаз сверкнул как голубое солнце. — Индейцы в Стоун-Тоусе имели разрешение разбить лагерь на той территории.Невольно заинтересовавшись, Рози предоставила Айвенго самому себе и обратила все внимание на Дикобраза. Лошадь найдет дорогу домой и без ее помощи.Вот если бы только ветер изменил направление! От Дикобраза нестерпимо несло, и он был избит и изранен больше, чем ей показалось вначале. К тому же так раскачивался, что в любую минуту мог свалиться с повозки.— Так. Значит, вы совершили налет на деревню с безоружными женщинами и детьми? — Вопрос прозвучал грубо, но Рози это ничуть не смутило.Дикобраз скорчился на сиденье, обхватив колени руками с такой силой, что побелели суставы пальцев.— Я отказался выполнить приказ и увел свою роту.Рози глубоко вздохнула. Она догадывалась, чем это кончилось для него, по крайней мере в общих чертах. Военные не погладят по головке офицера, не подчинившегося приказу.— Тебя судил военный трибунал. Разжаловали и уволили.Он опять отвернулся, подставив лицо холодному ветру прерии.— А какое это имеет отношение к человеку, которого ты убил?— Ты всегда задаешь столько вопросов?— Сказать по правде, мистер, мне плевать на вас и вашу историю. — Краска ударила ей в лицо. — Но спорю на вашу жалкую шкуру, что еще до заката в округе Галливер не останется ни души, которая бы не знала всю вашу подноготную. Поэтому не грех просветить и меня. Иначе, если кто-то и распустит язык в моем присутствии, откуда мне знать, должна ли я выбить ему зубы или проглотить оскорбление как ни в чем не бывало? Мне нет дела, кто ты и откуда взялся. Но я хочу знать то, что известно всем, чтобы принести в жертву не больше гордости, чем необходимо. По-моему, это справедливое требование.Решив, что не дождется ответа, Рози окончательно рассвирепела и вот-вот взорвалась бы, но тут Дикобраз соизволил заговорить:— Я был капитаном в одиннадцатом кавалерийском полку. Я отказался выполнить приказ вышестоящего офицера и был уволен из армии за действия, порочащие честь и достоинство. — Откинув голову, он посмотрел в холодное небо. — Если бы мой начальник не выдвинул обвинение, правда о Стоун-Тоусе никогда не вышла бы наружу и все они ходили бы в героях. Но получилось так, что «Роки-Маунтин ньюс» вела репортаж из зала суда, и все обнаружилось. Общественное мнение резко изменилось. Люди начали плевать вслед тем, кого еще вчера превозносили.— Они заслужили эти плевки за то, что сотворили.Минуту-другую Дикобраз молча смотрел на нее, но Рози не знала, что у него на уме.— Если ты задумал уничтожить волчий выводок, недостаточно убить вожака. Нужно также убить волчицу и волчат. Именно так многие военные оценивают события в Стоун-Тоусе. Большинство моих сослуживцев считало, что именно по моей вине противники хладнокровного убийства женщин и детей подвергли их осуждению. Один из солдат, поклявшись отомстить мне, взял отпуск и последовал за мной на восток. — Он пожал плечами. — Лютер Рэдисон ранил меня в ногу, а я попал ему в грудь. Он умер.— Но разве это не самозащита? Если ты говоришь правду, почему тебя обвинили в убийстве?— Тебе виднее, ты лучше знаешь округ Галливер.Рози переваривала услышанное, накручивая вожжи на руки.— Я читала об этом процессе. В газетах писали, что негодяй, изгнанный из армии за недостойное поведение, убил героя войны, бумажник которого был набит вырезками из газет с описаниями его подвигов. В общем, судья так представил это дело.Дикобраз ничего не сказал, только его рука судорожно дернулась к горлу.Теперь они ехали молча, наклонившись вперед, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. Их бедра тесно соприкасались на узком сиденье повозки, но они не смущались этим: так было теплее.Еще через полмили Дикобраз снова заговорил:— Я должен сказать тебе кое-что.— Валяй. — Холод пробирал Рози до костей, в голове непрерывно стучал молот, вторивший скрипу колес. Все ее помыслы устремились к бутылке виски на полке в гостиной.Дикобраз дождался, когда впереди появилась ферма, прежде чем выложить то, что было у него на уме. Он с трудом выталкивал из себя слова:— Я в долгу перед тобой — ты спасла мне жизнь.— Пожалуй.Он повернул лицо навстречу ветру, разглядывая ферму и ветхие строения вокруг. По крайней мере там были деревья. Гнущиеся от ветра тополя льнули к берегам Пэшн-Крик, крошечного притока Арканзаса. Эти деревья позволяли сохранить рассудок среди плоского пространства бесконечной прерии.— Ты говорила, что тебе нужна помощь на ферме.— Стала бы я взваливать на себя мужа, если бы сама могла посеять и собрать урожай! Но как ни крутись, в одиночку прибыль не получишь.— Я помогу с севом и уборкой. Это я тебе задолжал. — Повернувшись на деревянном сиденье, Дикобраз убедился, что она слушает. — А потом мне придется уехать.Рози ощетинилась, как задубевшая на солнце шкура:— Мы так не договаривались, приятель.— Роуз — тебя ведь так зовут, да? — у меня есть обязательства там, на востоке. — Что-то, похожее на боль, затуманило его здоровый глаз. — Дело в том, что я должен вернуться.— Мы женаты.— Это ненастоящий брак. Мы заключили сделку. Тебе нужны рабочие руки, а я согласен предоставить их в уплату за спасение моей жизни. По крайней мере на время.— Твои обязательства на востоке закончились в тот момент, когда помощник шерифа Сэндс надел петлю на твою лисью шею! Теперь у тебя есть обязательства только передо мной! — Рози выразительно положила руку на револьвер. — Условия сделки не предусматривают того, чтобы ты убрался отсюда, — намотай это себе на ус. Если попробуешь смыться, прежде чем я соберу приличный урожай, пеняй на себя. Клянусь, я найду тебя и пришью на месте! — Она скрипнула зубами, и ее сузившиеся глаза сверкнули. — Эта ферма должна приносить прибыль. Понял? Если не в этом году, то в следующем. А если не в следующем, значит, через год. — Рози с такой силой сжимала «кольт», что заныла рука. — Когда мы соберем хороший урожай, проваливай, я глазом не моргну. Сама доставлю тебя к поезду, если тебе так хочется на восток. Но посмей только смыться раньше, чем ферма начнет приносить прибыль! Клянусь, я доберусь до тебя и спущу с тебя шкуру, даже если мне придется угробить на это остаток моей несчастной, нелепой жизни!Подозревая, что сгоряча наговорила лишнего, Рози дернула вожжи, и лошадь перешла на быструю рысь. Всматриваясь в приближавшуюся ферму и стараясь увидеть ее глазами Дикобраза, она подставила ветру раскрасневшееся лицо.Ферма выглядела более чем скромно. Главное здание было деревянным и покоилось на фундаменте из дерна. Проиграв три года назад битву с палящим солнцем, Рози перестала красить дом, амбар и прочие постройки, и теперь ее небрежность сказалась: длинные полосы досок имели убогий вид.В столь же жалком состоянии пребывали курятник и кладовки, их крыши за зиму просели под тяжестью снега. Ограждение в буквальном смысле слова пришло в упадок. Ветер и отбившийся от стада скот повалили целые секции изгороди. Даже тополя, стоявшие вдоль ручья, казались непристойно голыми и дополняли общую картину запустения.Рози окинула взглядом свои владения и удрученно вздохнула, страстно желая выпить.Когда повозка остановилась перед домом, с крыльца спустился Джон Хоукинз и направился к ним, чтобы взять лошадь под уздцы. Высокий и прямой, как жердь, он поглядел на Дикобраза, и его умудренные жизнью старые глаза выразили интерес. Рози отметила, что в честь торжественного события Джон Хоукинз приоделся. Длинные, до плеч волосы прикрывал цилиндр, по куртке прошлась щетка. Лодиша, должно быть, вычистила его кожаные бриджи, и они сверкали, как масло, в лучах заходящего солнца. Рози почувствовала нежность к нему, и ее лицо смягчилось. Старый индеец был одной из немногих светлых сторон ее жизни. Так же как и Лодиша, бывшая рабыня и лучшая повариха в Канзасе.Когда Рози обошла вокруг повозки, Джон Хоукинз и Дикобраз, разделенные несколькими ярдами, настороженно приглядывались друг к другу.Подойдя поближе к Джону Хоукинзу, она заметила следы краски на его сморщенных щеках и подумала, что ее замужество не стоило подобных хлопот.— Это Джон Хоукинз, — сказала Рози Дикобразу. — Он индеец и, сколько себя помню, всегда находился рядом. — Так как Джон Хоукинз придавал большое значение соблюдению формальностей, она старалась говорить монотонно, без всякого выражения. Потом посмотрела на Дикобраза. — Джон Хоукинз, это…Рози растерянно нахмурилась и замолчала.Она была замужем полдня, но до сих пор не знала имени своего мужа. Глава 2 — Боуи Стоун.— Капитан Боуи Стоун, — поправил Джон Хоукинз.— Теперь уже нет.Изумленная, Рози взглянула на Джона Хоукинза:— А ты откуда знаешь?— Если бы я был по-прежнему индейцем, то обнял бы вас как брата, — торжественно заявил Джон Хоукинз. — Теперь я просто обычный мужчина и сочту за честь пожать вам руку.Смутившись, Боуи сжал руку старика. Он уловил в выражении лица Джона Хоукинза нечто такое, с чем уже сталкивался. Индеец считал, что пережил свое время. Живи он по законам предков, то выбрал бы безоблачный день и уединенное место и лег в ожидании смерти.Рози не сводила жесткого взгляда с Джона Хоукинза.— Откуда ты знаешь Боуи Стоуна?Старик все еще сжимал руку Стоуна, пристально вглядываясь в его глаза сквозь лохмы растрепанных волос.— Хорошо, — промолвил он наконец и, не сказав более ни слова, повел Айвенго к амбару.Ветер, дувший со стороны заснеженных полей, пробирался под брюки и рубаху Боуи. События минувшего дня притупили его чувства, и он только сейчас осознал, что на нем нет ни куртки, ни шляпы. Засунув руки в карманы, капитан раскачивался на каблуках, переводя взгляд с ветхих строений на покосившуюся изгородь, которая с пьяным упрямством извивалась по прерии. Когда Рози Малви заявила, что нуждается в помощи, он и не представлял себе, какие грандиозные планы роятся в ее голове. Восстановить ферму и превратить иссушенную, твердую как камень прерию в цветущий оазис — непосильное и безнадежное дело.Боуи не понимал, как можно любить эту убогую ферму и негостеприимную землю настолько, чтобы выйти замуж за незнакомца, приговоренного к смерти, в надежде добиться здесь успеха.К тому же он не мог взять в толк, что представляет собой Рози Малви. Капитан сразу обратил на нее внимание — Рози нельзя было не заметить. Она отличалась от женщин Пэшн-Кроссинга, как чертополох от фиалок. Стоуну случалось видеть взбалмошных женщин в отдаленных гарнизонах, но в обжитых городах подобные экземпляры встречались редко.Капитан поразился, что способен испытывать интерес к Рози или вообще к чему-либо. То, что он остался жив, само по себе было чудом. Стоун еще не до конца разобрался, что чувствует по этому поводу. Капитан приготовился к смерти, принял ее как желанную альтернативу жизни без чести и цели. И вот теперь, вместо того чтобы лежать мертвым, он стоит посреди двора запущенной фермы, которую ему предстоит восстановить.И помимо всего прочего, Стоун добавил к своим грехам женитьбу на чудаковатой женщине. Слишком много для одного дня.— Ну разве это не чучело?!Резко вскинув голову, Боуи повернулся на голос, прозвучавший с крыльца. Плотная негритянка вытирала руки о безупречно чистый передник, устремив на него строгий, оценивающий взор.— Знакомься, это Лодиша, — объяснила Рози, ухмыльнувшись. — Когда Лодиша не занята уборкой или готовкой, она любит покомандовать и заставляет всех ходить по струнке.Негритянка мигом скатилась со ступенек и, недовольно прищелкивая языком, придирчиво ощупала его руки и талию.— Боже, до чего же тощий арестант попался! — бормотала она себе под нос, неодобрительно покачивая головой. — Не вздумайте появляться в этих ботинках и тряпье в моей гостиной, сэр. Отправляйтесь-ка на кухню через заднюю дверь да захватите корыто в пристройке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37