— Если вы завершили то, ради чего пришли, я бы попросила вас отодвинуться.
Купер зашевелился, и она услышала шорох — он приводил в порядок свою одежду. Схватив одеяло, Мередит натянула его на себя. Рядом она различала очертания его фигуры. Он присел на корточки.
— Я не собираюсь говорить, что я сожалею о случившемся, потому что я не сожалею. Допускаю, что я поступил… ну, импульсивно, — сказал он, и в голосе его звучала даже робость.
— Импульсивно! Вы называете насилие импульсивностью?
— Ну ладно, дорогая. Не делайте из этого драмы. Вы просто чертовски соблазнительны.
— Соблазнительна? О! — У нее перехватило дыхание. — Как вы смеете говорить так? Я никогда не поощряла вас!
Ни в малейшей степени! Напротив…
— Возможно, сознательно и не поощряли. Но вы красивы, и быть рядом с вами само по себе… — В его голосе послышалась неуверенность. — Я предполагал, что вы девственница, и мои предположения подтвердились. В следующий раз будет лучше, обещаю вам. Для женщины первый раз всегда…
— В следующий раз! — взорвалась Мередит. Она села, и одеяло соскользнуло с нее. Она поспешила прикрыться. — Никакого следующего раза не будет, понятно? Мы слишком далеко отъехали, чтобы я могла велеть вам упаковывать ваши вещички. Полагаю, вы это предусмотрели, — с горечью добавила она. — Но если вы еще раз подойдете ко мне, Купер Мейо, я вас убью. С завтрашнего дня я буду носить при себе револьвер и по ночам буду класть его рядом с собой. И если вы только сунетесь в мою палатку, я буду стрелять!
Глава 7
Рена Вольтэн со своим небольшим отрядом вооруженных бандитов не очень отставала от каравана Лонгли; если точно, то они ехали от него на расстоянии полудня пути. Рена держалась на таком расстоянии, чтобы их присутствия нельзя было заметить. Караван Лонгли оставлял за собой расчищенную тропу, а Рена направляла свой отряд по их следам.
Вопреки подозрениям Купера у Рены не было украденной карты, по которой можно было узнать, где находится Тонатиуикан. Эван Лонгли обещал ей копию карты, но потом сам вдруг исчез. Узнав об этом, Рена самым тщательным образом обшарила купе Эвана и Мередит, но ничего не нашла.
Она страшно разозлилась на Эвана. Она затратила довольно много времени и сил, чтобы соблазнить его еще тогда, когда он приезжал в Мехико, тогда-то он и намекнул ей на возможность отыскать великие сокровища.
Он доверил ей свои планы на будущее и пообещал часть богатства, если она поможет ему тайком вывезти добычу из Мексики. Рена согласилась, решив, что, как только копия карты окажется в ее руках, она сможет опередить законную экспедицию. А теперь она осталась у разбитого корыта, а Эван скорее всего с картой в руках направляется в затерянный город.
К тому же гордость ее была уязвлена. Эван ей нравился. Он был внешне привлекателен, приятен как любовник и так же, как она сама, беспринципен и безнравствен.
Как бы то ни было, она не привыкла, чтобы сделки, заключенные ею, кончались неудачей. Она вознамерилась использовать его, а он ее обманул. Нельзя допустить, чтобы он вообще улизнул.
После исчезновения Эвана Рена и Харрис Броудер сблизились, и поводом к сближению послужила злоба, испытываемая каждым из них к семейству Лонгли. Разрешив Броудеру присоединиться к своему отряду, Рена подумала, что охота за сокровищами, так же как и политика, порождает странных товарищей-любовников — не в том смысле, что она и Броудер были уже буквально и товарищами, и любовниками. Хотя Рене и нравились всякие мужчины., разные типы и характеры, все же Броудер принадлежал к тем, кто ее не интересует.
Он был груб, совершенно некрасив, и в постели, как она подозревала, вел себя жестоко, хотя это последнее качество не казалось ей таким уж непривлекательным.
Мысль о постели напомнила ей о Купере Мейо. Она словно бы услышала его протяжный голос:
— Не в твоем вкусе, детка? А я полагаю, что таких существ на свете не бывает.
Из всех мужчин, которых знала Рена — а их она знала немалое число, — Купер Мейо обладал способностью возбуждать ее сильнее других. Рена знала себя и понимала, что причина, вероятно, кроется в том, что Купер отказывался склониться перед ее волей. В ее умелых руках большинство мужчин очень быстро превращались в податливый воск. Однако Купер оставался независимым, и Рена с нетерпением предвкушала, как они проведут время с Купером, когда найдут сокровища древнего города и вывезут их из Мексики.
Харрис Броудер пришел к ней накануне того дня, когда экспедиция Лонгли должна была отправиться в путь. Рена только посмеялась над ним.
— Почему это вы решили, что меня интересует ваш затерянный город? Но даже если и так, с какой стати мне иметь дело с вами, Броудер? Я же вас почти не знаю.
— Потому что я тот, кто достал деньги для экспедиции Эвана!
Рена пожала плечами и выпустила изо рта облачко сигарного дыма.
— Это ваши трудности. И Эвана.
Броудер угрожающе посмотрел на нее.
— Эти трудности станут и вашими, если я отправлюсь к властям и сообщу им то, что мне известно. Эти грязные мексиканцы вряд ли милостиво посмотрят на ваши с Эваном планы вывезти все найденное золото из Мексики, не поделившись с мексиканским правительством!
— Какое золото? — с невинным видом спросила Рена. — Ей-богу, я не знаю, о чем вы говорите.
— Да знаете вы, — злобно возразил Броудер. — Эван говорил мне о некой женщине, которую он встретил в Мехико и которая знает, как тайком вывезти добычу за пределы страны.
— Эван слишком болтлив! Что еще он вам рассказал?
— Что вы чертовски хороши в постели, — без обиняков заявил Броудер.
На лице Рены не дрогнул ни единый мускул, ей удалось не выдать охватившего ее гнева. Но в это мгновение она приняла решение: Эван Лонгли заплатит, и дорого заплатит за эту неосторожность.
— Вы угрожаете мне, Броудер? — вкрадчиво спросила она.
Броудер невольно отступил на шаг и растерянно заморгал.
— Нет-нет, — поспешно заверил он. — Только это выгодно и вам, и мне, если мы будем работать вместе. Вы ведь не можете этого не понимать. Я не прошу для себя половины прибыли, хочу лишь вернуть обратно свои вложения и получить небольшую толику. — И более жестко добавил:
— И еще — возможность добраться до этого Эвана Лонгли, который обманул и меня, и вас.
Поскольку Рена инстинктивно не доверяла этому человеку и не хотела упускать его из виду, она решила позволить ему присоединиться к ее отряду. Где-нибудь в джунглях будет не так уж трудно избавиться от него, а пока не исключено, что он может оказаться полезным. И она сказала:
— Ладно, можете ехать со мной.
— Спасибо, Рена. Вам не придется жалеть об этом.
— А что касается слов, сказанных Эваном… надеюсь, вы не вознамерились разделить со мной ложе?
— Вовсе нет, — успокоил ее Броудер. Впрочем, в его глазах промелькнуло что-то хитрое и развратное. — Разве что с вашего разрешения. И если это окажется выгодным и мне, и вам.
Разрешения от Рены все не было. Однако ночь проходила за ночью, ею овладело томление, ей стало одиноко в ее палатке. Все пятеро сопровождающих были мексиканцами — народ угрюмый и опасный, как все бандиты. Будь у нее даже склонность к подобным типам, она бы поостереглась брать кого-то из них в постель. Такой, пожалуй, еще перережет горло, пока она спит, — просто так, без всякой причины. И Рена спала в одиночестве, что ей очень не нравилось.
И однажды Рена решила дать Броудеру шанс показать себя. В течение всей поездки на ней были удобные для верховой езды брюки и сапоги, но в этот вечер перед ужином она надела пеструю крестьянскую юбку и корсаж с низким вырезом, открывавшим пышные груди. Прежде чем выйти из палатки, она надушила кожу за ушами и между грудей. Купер, впервые ощутив этот запах, со смехом определил его так:
— Ловушка для мужчин, варево из твоего ведьмарского котелка, ясное дело.
И это было недалеко от истины.
Держа в руках бутылку с текилой — крепким напитком, который мексиканцы готовят из сока агавы, — Рена подошла к Броудеру, сидевшему у небольшого костерка, на котором готовился ужин. При виде ее соблазнительного туалета глаза его расширились и он вскочил на ноги.
— Рена! Вы сегодня выглядите… ну, совсем по-другому.
— Время от времени женщина должна выглядеть женственной, — дерзко ответила она. — В этих чертовых джунглях можно вообще забыть, какого ты пола. Приходится иногда обращать на это внимание.
— Нужно быть слепым, чтобы не разглядеть вас в любом наряде, — проговорил Броудер с неуклюжей галантностью.
— Как мило с вашей стороны, Харрис!
Она засмеялась про себя, заметив замешательство в его глазах. До сих пор она соблюдала дистанцию между собой и Броудером, и он, очевидно, пытался угадать причину столь внезапной перемены.
Они сели рядом. Рена велела повару принести две кружки, кусочек лимона и соль — все необходимое для текилы. Она наполнила обе кружки, и они выпили.
Достав сигарку, Рена наклонилась к Броудеру прикурить, он заглянул за вырез ее блузки, и Рена увидела, как глаза мужчины жадно впились в ее оголенные груди. Она взглянула на его брюки и осталась весьма довольна признаками его быстрой реакции. Заметив направление ее взгляда, Броудер заерзал, но тут же оставил все попытки скрыть свое возбуждение.
Рена подняла глаза, встретилась с ним взглядом, на губах ее появилась едва заметная улыбка. Ее охватило блаженство предвкушения. Эта ночь сулит ей наслаждение.
Никаких нелепостей, никаких любовных признаний — только грубая животная похоть. Она знала, что стоит ей только подать знак, и Броудер с наслаждением сорвет с нее одежду и возьмет ее прямо здесь, у костра, на глазах у всех. Ей очень захотелось спровоцировать его на этот шаг — это могло оказаться волнующим, совершенно новым ощущением. Однако это опасное искушение миновало, и она передумала. Чего доброго, мексиканцы от этого зрелища придут в возбуждение и набросятся на нее всем скопом.
Сама по себе такая возможность не пугала ее, но если такое произойдет, она потеряет над ними власть, а этого не должно быть ни в коем случае.
Броудер вкрадчиво проговорил:
— В последнее время мы были не очень-то приветливы друг с другом…
— Вам следует понять одну вещь, Броудер, — сдержанно начала Рена. — Здесь главное лицо — я. Все, что мы делаем, делается на моих условиях. Если я что-то задумала, я не стану заниматься болтовней.
— Ну да, я понимаю, Рена, — поспешно отозвался Броудер. — Однако меня интересует, что мы будем делать дальше. Например, как мы захватим добычу?
— Будем выжидать. Будем следовать за караваном Лонгли и наблюдать за ними издали. Когда они найдут этот затерянный город, когда они найдут золото, тогда и мы приступим к делу. — Она добавила жестко:
— Если бы у меня была карта, мы могли бы опередить их, и, прежде чем эта Лонгли прибыла бы туда, нас бы уже и след простыл.
Он бросил на нее взгляд.
— Я тоже думал об этом. Значит, карты у вас нет?
— Разумеется, нет. — Она сердито пыхнула сигарным дымом. — В поезде я обыскала все их вещи. Ни единого намека на карту.
— Как вы полагаете, что с. — ней случилось?
Рена пожала плечами:
— Понятия не имею.
— Но тогда как же, по вашему мнению, Мередит находит дорогу, если у нее нет карты?
— И этого я не знаю. Возможно, что карта все-таки у Лонгли, а я просто не нашла ее.
— А что будет, если они попытаются нас остановить?
Насколько я понимаю, этот Купер Мейо — отъявленный головорез.
— Если они станут у нас на пути, мы сделаем то, что необходимо. Убьем их, если понадобится. Люди, которых я наняла, — тоже головорезы и опытные стрелки.
— Если нам придется устранить Мередит Лонгли, мне хотелось бы заполучить ее в свои руки. — Его улыбка скорее напоминала злобную гримасу. — Эту ледяную деву с ее вечным «не тронь меня». Мне бы хотелось, чтобы ее поимел какой-нибудь мужик, и посмотрим, как она поведет себя тогда.
Рена задумчиво и внимательно смотрела на него.
— Вы предпочитаете брать женщину именно таким способом, Броудер? Насиловать ее?
— Если нет другого способа, — засмеялся он.
— Если бы кто-нибудь захотел овладеть мной без моего согласия, он бы пожалел об этом.
Броудер опешил.
— Я говорю не о вас, Рена, но мне кажется… — Его наглость отчасти вернулась к нему. — Может быть, я ошибаюсь, но сдается мне, вы любите в мужчинах силу.
— Сила — это одно. Насилие — совсем другое.
Она налила еще текилы, и они выпили. Повар сообщил, что ужин готов. Трапеза их была проста — обычная еда мексиканцев, обильно сдобренная специями. Когда они закончили, Рена закурила маленькую сигарку и уселась, скрестив ноги, не смущаясь, что ноги ее обнажились, а Броудер бросает на нее похотливые взгляды. Она пошевелилась и встала, прихватив бутылку с текилой.
— Не хотите ли выпить на ночь, Броудер? В моей палатке?
Броудер с готовностью вскочил на ноги.
— С огромным удовольствием, Рена.
Первой в палатку вошла Рена и уселась на одеяло, лежащее на земле. Бутылку она протянула Броудеру.
Он присел на корточки.
— А вы не хотите выпить?
— С меня на сегодня достаточно.
Стенка палатки была достаточно тонка и пропускала немного света; Рена увидела, что Броудер отхлебнул прямо из бутылки. Жидкость потекла по его подбородку. Он утерся тыльной стороной ладони.
И Рена, как примитивная крестьянка, подумала, содрогаясь, о ждущем ее наслаждении. Он встал на колени, возясь с застежкой брюк. Рена едва успела задрать юбку, как он уже грубо взял ее. Рена тихо застонала.
Все происходило в напряженном молчании, они спаривались, как животные в хлеву. Каждый стремился получить больше удовольствия, не заботясь о партнере.
Броудер был груб, напорист в своем желании, и именно этого ожидала Рена, именно этого она хотела.
Наконец он отпустил ее. Несмотря на охвативший ее восторг, Рена подумала, что утром на теле у нее будут синяки. Она лежала неподвижно, отвернув лицо, пока Броудер натягивал брюки. Потом он вышел, согнувшись, как горбун.
Они не произнесли ни единого слова, но Рена знала, что отныне он будет тайком приходить к ней в палатку каждый вечер. Что же, по крайней мере будет не так скучно, пока они добираются до цели. Точнее, поправилась Рена, пока она добирается до цели. А достигнув своего, она сделает так, чтобы Харрис Броудер был уничтожен.
Совсем как Черная вдова, которая убивает партнера, когда он больше ей не нужен, подумала она с мрачным юмором. Ведь Черной вдовой называют огромную черную паучиху, которая после спаривания поедает самца…
Ну что ж, многие мужчины называют ее, Рену, Черной вдовой.
Впервые это произошло, когда ей было всего лет двенадцать от роду, в глухой деревушке в центральной Мексике. Ее отец был бедным метисом, который днем работал в поле, а ночью пьянствовал. Придя домой, в их убогую хижину, он набрасывался на жену-индианку; от этих соитий родилось двенадцать детей, половина из которых умерли еще в детстве от болезней и недоедания. Рена, старшая, выжила благодаря сильной воле и совершенно животной хитрости, каковой остальные дети не обладали.
Тогда ее звали не Рена Вольтэн, а Хуанита Диас.
Семья жила на грани голодной смерти, но Рене удавалось находить пропитание за пределами родительского крова, прибегая к хитростям и уже пользуясь своим созревающим телом. Она, судя по всему, от рождения знала, как можно использовать свое тело для достижения собственных целей, и ей удавалось при помощи проворства и сообразительности не попасть в руки мужчин, которых она обманывала, пока ей не исполнилось двенадцать.
Педро, человек тридцати лет, жил один в своей хижине — у него не было ни жены, ни детей. Для деревни — явление необычное. Поскольку у него водилась лишняя еда и он не постоянно был пьян, как большинство мужчин в их деревне, Рена нацелилась на него. Он никогда не жалел для нее миски фасоли или парочки маисовых лепешек.
К тому же Педро не пялил на нее похотливые глаза беспрестанно. Рена, по правде говоря, подозревала, что он один из тех мужчин, которых с презрением именуют женоподобными и которых интересуют только мужчины.
Поэтому она утратила осторожность, совершив ошибку, которой больше никогда не повторяла в будущем.
Педро был приземист, силен как бык и обычно выражался односложно. Как-то вечером, когда Рена сидела у него в хижине, склонив голову над миской с фасолью, она вдруг почувствовала, что он крепко схватил ее за руку.
Она испуганно подняла голову и увидела совсем рядом горящие глаза Педро и ощутила на своем лице его жаркое дыхание. Она инстинктивно поняла, что он хочет сделать, и принялась сопротивляться — не столько от страха, сколько от злости.
Довольно быстро она убедилась, что сопротивление бесполезно. Педро слишком силен, а она мала и плохо кормлена. Сопротивление только распаляло его.
Скоро он повалил ее на пол и овладел ею. Боль была острая, как от удара ножом. Девочка закричала, колотя по нему кулаками, но это его не остановило, и постепенно боль превратилась в странное, жаркое наслаждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32